Талисман

Вадим Агапов, 2020

Сотрудник крупной фирмы Игорь Ухтомский утром выехал на работу на своей машине, но внезапно изменил маршрут и взял курс в область. После чего бесследно исчез. Спустя несколько часов его тело с множественными ножевыми ранениями нашли в пустынном месте на берегу Финского залива. Версия ограбления сразу отпала – ценные вещи и деньги остались нетронутыми. Вдова убитого вспомнила, что накануне Игорь упомянул о предстоящей встрече с каким-то «старым знакомым», но информации об этом не оказалось ни в электронной почте, ни в телефоне Ухтомского. Единственная зацепка: частные сыщики Арсений Строганов и доктор Агапов заметили, что к близким убитого проявляет внимание очень странный и никому не известный человек с фотоаппаратом…

Глава 7

Есть люди, которые могут мало спать или, рано проснувшись, чувствуют себя бодрыми и готовыми к свершениям. Я, увы, не отношусь к ним. Но, вспомнив о том, что сегодня мой выходной день, я решил начать его с подвига. Поэтому, услышав, что жена будит детей в школу, встал и, щурясь от яркого электрического света, пошел варить кофе.

Шерлок Холмс взбадривал себя, например, кокаином. Что использовал Арсений, я не знаю, но уже в восемь утра он мне позвонил.

— Привет! У тебя есть приличный костюм? Ну, типа, в котором женятся?

— Неужели? — отреагировал я. — Ты все-таки собрался жениться?

— С чего ты взял? — Его удивление было искреннем. — А-а, понял. Нет, конечно! Это костюм для тебя. Пиджак, галстук, брюки и ботинки какие-нибудь, главное, начищенные!

— Строганов, восемь утра! — покачал я головой, выслушав этот бред. — Что ты задумал? Какие ботинки?

— Ты слышал какие, — ответил он раздраженно. — Я сейчас организую машину и заеду за тобой в течение часа. Будь готов. И еще, рубашка должна быть белая и глаженая!

— А… — начал было я.

— Мы из следственного комитета. — коротко пояснил он. — Нет, лучше из прокуратуры. Так понятнее! Все, до встречи!

Я облачился в старый костюм, все еще недоумевая, что задумал этот сыщик, когда в наш тихий дворик заехал «УАЗ-Патриот» черного цвета и посигналил. Затем из водительского окна появилась голова Арсения:

— Доктор! Давай быстрее! Она на работу уходит!

Не пытаясь понять, кто уходит и куда мы едем, я побежал по лестнице вниз, на ходу влезая в рукава плаща. Пиджак здорово стеснял движения. Я зацепился часами за рукав и заодно посмотрел, сколько времени. Восемь сорок. Через окно на лестнице было видно, что начало светать, дождя нет, но пасмурно. Тяжелые свинцовые тучи нависли над Каменным островом, и Нева вышла из берегов.

Строганов критически осмотрел меня, попросил снять часы, швейцарские, подарок от мамы, и взамен дал другие — здоровенный «будильник» с какими-то немыслимыми наворотами.

— Давай-давай! — скомандовал он. — Ты будешь фээсбэшником.

— Ты же говорил, из прокуратуры? — напомнил я ему.

— Какая разница? — пожал он плечами. — Давай, а то опоздаем.

Взревел мотор, и я даже не успел помахать своим — жена и дети с интересом наблюдали за нами в окно, — как мы рванули.

Арсений пытался объехать пробки, что, по-моему, в это время невозможно.

— А откуда ты машину…

— Я созвонился с теткой, — отрывисто рассказывал он, — еле-еле уговорил! Сказал, мы из органов. Внутренних. Та еще кикимора! Она мне — я, мол, на работу! А я ей — повестку хотите? А на работу мы вас подвезем! А она — не надо меня подвозить, я, слава богу, на троллейбусе нормально доеду! Словом, еле уговорил. Хорошо еще, не ляпнул, что телефон мне Ира дала. Тогда бы точно не стала с нами встречаться!

Старые облезлые девятиэтажки окружали огромный двор. Детская площадка, скамейки, на которых вечерами собираются местные любители выпить. Редкие кусты. Изъезженные газоны. Лужи. Помойка. Трансформаторная будка с граффити. И серое небо.

Поскольку многие уезжали на работу, место для парковки нашлось легко.

Тетушка Ирины, которую звали Валентина Тимофеевна, жила вместе с мужем в одном из домов этого спального района. Муж ее был худой, со слегка трясущимися руками и блуждающим взглядом. Но в первую очередь обращали на себя внимание ноги, закованные в гипс, оценив длину которого я сделал вывод, что переломаны у него голеностопы. «Сломал по пьянке, а я с ним мучаюсь месяц!» — пояснила жена и больше к проблеме мужа не возвращалась. В отличие от него она была полной, невысокой, с узкими подозрительными глазками и всякий раз начинала разговор со слов «нет, ну…».

— Нет, ну надо же? Она, эта зараза со своим хахелем, жила отдельно! Приедет раз в неделю, бананов каких-то притащит, а должна была ноги ее целовать, поскольку Старая ей квартиру решила оставить! Я ей говорю, ты моим оставь, они за тобой и ухаживать будут, и помогут, если что. А она вбила себе в голову — Ирочка то, Ирочка се! А Ирочке плевать на нее! Прости господи! Художница выискалась! Нет, ну я не права, что ли? А ейный хахель — он наркоман. Со своими дружками и убил Старую. Убил и ограбил. А теперь въедут в ее двушку, и все, поминай как звали! Я им так и сказала! А им что — ссы в глаза, все божья роса! А Старую-то жалко! Как убили, сволочи!

Мы со Строгановым сидели на каком-то диване в неярко освещенной гостиной с темными обоями и низким потолком и изображали из себя представителей прокуратуры и ФСБ. Арсений был одет в казенного вида пиджак, немыслимые брюки, черный галстук (кажется, на резинке) и сверкающие ботинки. Он в самом начале разговора предъявил красную книжицу, с гербами, печатями и прочей атрибутикой фальшивого документа. Меня он тоже снабдил почти настоящим удостоверением, которое я с удовольствием продемонстрировал хозяйке квартиры. Еще на лестнице я поинтересовался у Арсения, могут ли нас привлечь по статье за фальшивые ксивы? Но он заверил меня, что нет, поскольку в них мелким шрифтом указано, что удостоверения ненастоящие. Да и печати, я присмотрелся, изображали двухголовых попугаев вместо орлов.

— Спасибо большое за сотрудничество! — внушительно проговорил Строганов. — Полковник Васин (кивнул он на меня) раскроет это подлое убийство! Мы выведем их на чистую воду! Этих наркоманов-художников! Эту богему! Слово майора! Правда восторжествует! Квартиру не отдадим убийцам! — И все в таком духе.

Одним словом, мы сумели получить ключи и разрешение осмотреть квартиру. А тетка наврала — ни на какую работу ей и не нужно было идти!

Поскольку покойная Устинья Филипповна жила неподалеку от своей дочери, Валентины Тимофеевны, мы решили, что можно прогуляться и без машины. Точно такой же дом, такой же двор и даже помойка была типовая. Кстати, у помойки разыгралась любопытная сценка. Двое потрепанного вида мужиков с рюкзаками копались в помойном баке: извлекали что-то, рассматривали, затем кидали обратно. Вдруг на них налетел такой же, неопределенного вида и возраста, мужчина и, изрыгая проклятия, стал их прогонять от «своей» помойки. Я думал, что сейчас мы будем наблюдать кровавое побоище, — противников-то двое, да и выглядят они помощнее. Но нет, нарушители границ чужих территорий быстро ретировались, и победитель остался один. Арсений уверенным шагом направился к помойке.

— Твое хозяйство, Вова? — деловито поинтересовался он у мужика и обвел рукой помойку.

— Ну, — хмуро подтвердил тот. Вероятно, его действительно звали Владимир, поскольку он не стал спорить и поправлять Арсения. — Повадились, гады! Днем и ночью шарются!

— Ну, тогда, чтобы не отнимать твоего драгоценного времени, делаю тебе одно выгодное предложение. Согласен? — Арсений полез в карман, извлек пятисотрублевую купюру и помахал ею перед глазами Вовы.

Тот облизал сухие губы и кивнул. Купюра перекочевала к нему. Арсений достал вторую купюру и снова помахал ею в воздухе. Вова стоял по стойке «смирно» и ждал продолжения.

— Недавно в этом доме старушку грохнули, слышал?

— Да не я это, — тут же заныл Вова, — ни при чем я…

— Я не спрашиваю, ты или нет, я и так знаю, что не ты! — перебил его Арсений. — Мне другое нужно. Когда ее убили, в помойку никто не выбрасывал женскую дубленку и украшения?

— Не знаю я, не видел я никаких… — заворчал Вова, но неожиданно замолчал, поскольку вместо денег у Арсения в руке уже был пистолет. И не травматика какая-то, а самый настоящий, черный, матовый, кажется, «глок». Где он его прятал?

Арсений киношным жестом приложил его ко лбу Вовы и медленно заговорил:

— Меня шмотки и цацки не интересуют! Понял? (Вова закивал головой.) Тебе деньги нужны? (Снова кивок.) Тогда слушай сюда! Ты нам сейчас говоришь, кто выбросил дубленку с кольцами, а мы тебе — деньги. Или пулю в башку! Усек, Вовчик?

Я стал оглядываться по сторонам: редкие прохожие уже обратили на нас внимание, те, кто был поближе, старались пройти мимо, не поднимая глаз, а те, кто был далеко, с интересом наблюдали за нами. Я делано улыбнулся и помахал особо интересующимся рукой, мол, все в порядке!

— Не надо пулю, — прохрипел Вова. — Мужик какой-то был, пришел, скинул и…

— Ты его видел?

— Со спины, он в капюшоне был…

— А он тебя видел?

— Не, я за углом стоял.

— Приметы? Что-нибудь ты смог разглядеть?

— А чего глядеть-то, обыкновенный почтальон…

— Что?! — в один голос вскрикнули мы с Арсением.

— Ну, куртка у него была «Почта России», хорошая, кстати, теплая…

— И сумка на ремне? — то ли серьезно, то ли пошутил Строганов.

— Не, — помотал головой наш свидетель. — Только книжка у него красная была под мышкой, он ее еще чуть не уронил, когда дубленку выкидывал.

— Что за книжка? Толстая? — удивился Арсений.

— Да хер его знает, — уже более спокойно ответил Вова. — Журнал или книжка. Обложка красная…

Арсений стал расспрашивать его подробности, а у меня в этот момент зазвонил телефон. Это был Громов, который интересовался, где нас носит.

— Свидетеля допрашиваем, товарищ генерал, — ответил я ему, раздумывая, рассказать про почтальона или промолчать. — Майор Пронин ведет допрос.

— Вы что, пили, что ли? — после небольшой паузы спросил он. — Короче, Шарапов не может дозвониться до Строганова, скажи, чтоб он телефон включил! Все!

Я передал его слова Арсению.

— Телефон? — переспросил он меня, словно не знал, что это такое. — Телефон… Слушай, а это не могла быть телефонная книга? — обратился он к Вове.

— Во, похожа, — кивнул тот, — раньше такие были!

— Отлично! — искренне обрадовался Арсений. — А ты никому про это не говорил?

— Че я, дурак, что ли? Менты меня сразу стали трясти, так я в отказку! Чтоб мокруху повесили? Нашли терпилу!

Арсений задумчиво развернулся, убрал пистолет и не спеша двинулся к подъезду.

— Эй! — окликнул его Вова. — А барабульки? Обещал ведь!

— Доктор, — бросил мне Арсений, — э-э, то есть полковник! Выдай ему, пожалуйста, деньги!

Я усмехнулся, выдал нашему информатору пятьсот рублей и зашел в подъезд вслед за ним.

Мы поднимались по лестнице, так как маленький лифт послужил кому-то туалетом и в него было не войти.

— Э-э, а как ты узнал, что его Вова зовут? — спросил я у Арсения, бодро преодолевавшего ступеньки.

— Да это ерунда, — отмахнулся он, дожидаясь меня на площадке. — Ты оцени наше везение! Раз — и нашли доказательства!

— Уф! — еле отдышался я. — Доказательства чего?

— Кстати, — крикнул он мне уже со следующей площадки, — знаешь, почему аэродром и проспект называются Комендантскими?

Я сбавил темп и с третьего до пятого этажа шел уже не спеша. Знаю! Дача коменданта тут была! Коменданта Петропавловской крепости. Тоже мне краевед!

Дверь в квартиру хоть и была железной, но из недорогих. И замки самые обычные. Видно было, что их недавно сменили. Арсений стал подбирать ключи и наконец, сделав широкий жест, посмотрел на меня:

— Прошу!

Квартира была самая обыкновенная: пара комнат, кухонька, узкий туалет, ванная, прихожая; низкие потолки, линолеум на полу, местами изрядно потертый. Мебель, румынская стенка, была старше Арсения, а вот старинный буфет конца девятнадцатого века был старше и меня, и стенки! Видимо, это в нем был тайник, где хранились сбережения Устиньи. Хотя здесь прибрались после убийства, но беспорядок все равно ощущался. Кое-где остались разбросанные вещи, какие-то бумаги были сложены неровными стопками на старой кровати, стулья невпопад были составлены друг на друга в углу комнаты. Отдельно стоял старый тяжелый стул, к которому, видимо, ее привязали и убили. Я представил себе эту жуткую картину и, тяжело вздохнув, произнес:

— Знаешь, говорят, что смерть человека должна быть такая же, как и его жизнь! Если это действительно так, то я не хотел бы быть на месте этой несчастной!

— Прекрасно… — кивнул Арсений и переспросил: — Что ты сказал?

— А что мы ищем? — вопросом на вопрос ответил я.

— Мы ищем, — повторил за мной Арсений, — мы ищем…

Он подошел к стене, на которой висела старая фотография в рамке, снял ее, повертел в руках и передал мне. Я взял ее, начал с интересом рассматривать. На фотографии была запечатлена молодая Устинья с мужем на крылечке какого-то дома, а на обороте снимка я увидел подпись: «Лахта, 1960 год, Тимофей и Устинья Комиссаровы»! Снова Лахта!

— Мы делим квартиру на секторы, — вернул меня к действительности голос Арсения. — Я беру комнаты и кухню, а ты достаешь все вещи с тех антресолей, — ткнул он указательным пальцем в сторону прихожей.

Мне показалось, что дележ был неравноценным, но я воздержался от комментариев.

— Значит, ты ищешь все, что можно привязать к… — он задумался. — Связь следующая: Ухтомский, точнее Ухтомские, Лахта. Полный вперед! — И понесся во вторую комнату.

Не успел я поставить небольшую стремянку и влезть на нее, как он прибежал со словами:

— Извини, не ответил! Татуировка! На левой руке: «Вова»! — И снова убежал.

Голова — дело темное и исследованию не подлежит! Особенно у Арсения.