Врата жизни

Брэм Стокер, 1905

Брэм Стокер (1847–1912) – классик английской литературы – известен прежде всего романом «Дракула», положившим начало целой литературной, да и не только литературной, традиции. Сколько книг после Стокера было написано о вампирах! А сколько снято фильмов! Но талант Стокера больше одной, пусть самой удачной истории о Короле вампиров, другие романы Стокера не менее интересны. Эта книга переведена на русский язык впервые. Романтическая история любви, полная неожиданных поворотов, горя и радости, героизма и самоотверженности, – «Врата жизни» стоят в одном ряду с любовными романами Уилки Коллинза, сестер Бронте и Джейн Остин.

Глава X. Решение

В течение следующих нескольких дней Стивен была необычайно беспокойна. Она была решительно настроена проверить свою теорию о равенстве полов на практике и предложить Леонарду Эверарду жениться на ней, но трудность состояла в том, как это сделать. Она не хотела полагаться на случайную встречу. В конце концов, вопрос был слишком серьезным, чтобы пускать дело на самотек. Порой она думала, что следует написать ему и признаться в нежных чувствах таким образом, однако каждый раз немедленно отвергала этот вариант. Однако затем ей стало казаться, что в нем есть свои преимущества. Отсутствие окончательного решения все больше выводило ее из себя, Стивен начала по-настоящему нервничать. Наконец однажды вечером она осталась наедине со своими мыслями. Мисс Летиция уехала в Норвуд, чтобы проверить, как идут дела в поместье, и намеревалась переночевать в своем прежнем доме. Стивен увидела в ее отъезде возможность сосредоточиться и обдумать практический план действий. Именно поэтому она в последний момент отказалась сопровождать тетушку, сославшись на головную боль. Мисс Летиция обеспокоилась и даже предложила перенести поездку, но все же, после заверений Стивен, что ей не грозит внезапная и неминуемая болезнь, уехала.

После ужина она устроилась за столиком в будуаре и взялась за сочинение письма Леонарду. Она решила высказать в нем не все сразу, а ограничиться признанием в чувствах. В глубине души она надеялась, что, получив письмо, Леонард не только откликнется на него, но и сделает сам следующий шаг. От этой фантазии сердце девушки начало учащенно биться. «Следующий шаг» — это звучало так маняще и в меру неопределенно. Она воображала, как он поспешит к ней со словами любви, расскажет о давно затаенной страсти, томившей его душу, а потом поведает, как старался быть рядом с ней, всматривался в ее жесты и выражение лица, чтобы угадать, разделяет ли она его пылкие чувства. И тогда она бросится в его объятия и все-все расскажет ему о своей любви. Стивен трудилась над письмом несколько часов, отбрасывая неудачные варианты и составляя новые, отказываясь от фразы прежде, чем успевала закончить ее. Она не ожидала, насколько мучительным будет маятник между чрезмерной откровенностью и заведомой холодностью. Иногда у нее выходило такое формальное, равнодушное письмо, что оно само по себе могло охладить любой пыл. Затем на свет являлся текст, от которого ей становилось неловко — так что приходилось сразу сжигать исписанный лист.

Наконец, она сдалась. Так бывало в раннем детстве, когда Стивен вдруг понимала, что противодействие слишком сильное, а потому изящно выходила из положения, сделав вид, что ей не особенно хотелось. В случае с письмом буквально так поступить было невозможно. Зато нашелся отличный способ решения проблемы: написать Леонарду коротко и дружелюбно, попросив его о встрече. А уж там, когда они увидят друг друга, в спокойной обстановке, без помех, она сможет изложить ему свои взгляды и открыть душу.

Вздохнув с облегчением, Стивен начала новое послание:

«Дорогой мистер Леонард…» — но внезапно остановилась, встала и прошлась по комнате и решила: «Я не должна торопиться. Надо поспать, а потом, на свежую голову, напишу ему!» Стивен взяла книгу — она привыкла после ужина читать романы — и увлеклась ею, пока не пришло обычное время, когда она ложилась в постель.

Однако этой ночью ей никак не удавалось уснуть. Не то чтобы она была в особенном возбуждении. Скорее она даже успокоилась, приняв решение, и теперь чувствовала себя лучше, чем в последние дни и даже недели. Но она никак не могла прекратить обдумывать возможное развитие событий и рисовать себе различные картины объяснения с Леонардом. Так что бессонница вовсе не была мучительной. Она не столько не могла, сколько не хотела засыпать. Стивен лежала в постели, размышляла, мечтала и уносилась в воображении так далеко, как позволял ей возраст и представления об интимной стороне жизни.

Наутро ее намерения не изменились. Когда тетушка Летиция вернулась к ланчу, Стивен охотно расспрашивала ее о пустяках, с интересом выслушивала рассказы обо всех событиях минувшего дня в Норвуде. Разговоры затянулись вплоть до послеполуденного чая, и только затем Стивен осталась одна и вернулась к реализации придуманного накануне плана. За ночь она успела тщательно продумать все, что напишет Леонарду, а поскольку теперь, по прошествии нескольких часов, стало ясно, что замысел выдержал испытание дневным светом, она была вполне удовлетворена им. На пару минут она задумалась о вводных словах. При имеющихся обстоятельствах писать «Дорогой мистер Эверард» было бы глуповато и нелепо. Следовало обратиться к нему как к другу детства, напомнить о прежней близости и непринужденности общения. Ведь тогда они прекрасно понимали друг друга и проводили время вместе. Стивен очень понравилась такая мысль. Затем она решила, что отсылать письмо лучше регулярной почтой, а не с нарочным, это позволит сохранить переписку в тайне.

Удовлетворившись этими соображениями, она взялась за перо:

«Дорогой Леонард,

Не будет ли Вам удобно встретиться со мной завтра, во вторник, в половине двенадцатого, на вершине Честер-Хилл? Я хотела бы поговорить с Вами о предмете, который может представлять для Вас определенный интерес. А в таком месте мы сможем говорить гораздо свободнее, чем дома. На вершине холма есть тенистое место, где теперь прохладно и приятно.

Искренне Ваша, Стивен Норманн».

Отправив письмо, она погрузилась в рутинные дела, так что у тетушки и подозрений не возникло, что в этот день Стивен сделала нечто необычное.

А меж тем вечером в спальне, отослав горничную, девушка задумалась о возможных неприятных последствиях своего поступка. Одно за другим она отметала их, подбирая аргументы в свою защиту.

«Я вольна поступать, как считаю нужным. Я сама себе хозяйка, ничего дурного я не делаю. Даже если так не принято, и что такого? Бог знает, сколько в мире нелепых условностей — безнадежно, неисправимо нелепых. В конце концов, кто устанавливает все эти правила? Где эти люди? Те, кто называет условности «разумными»? Ведь все условности в обществе призваны облегчать общение, помогать честным людям, а не осложнять жизнь!»

Леонард получил письмо за завтраком. Он не уделил ему особого внимания, так как почта в то утро была весьма многочисленна и включала послания на темы, возможно, не столь приятные, зато гораздо более срочные. Среди всего прочего там было немало требований об оплате долгов от разного рода торговцев — за время обучения в университете и последующие месяцы Леонард накопил немало не оплаченных счетов. Скромная сумма, которую выдавал ему отец на личные расходы, мгновенно разлеталась на мелочи, а более серьезные покупки юноша делал в кредит. Постепенно долги так выросли, что Леонард начал беспокоиться о будущем: один раз отец оплатил его счета, однако был разгневан и пригрозил в следующий раз отказаться покрывать долги сына. В сложившихся обстоятельствах Леонард был рад поводу прогуляться и на несколько часов забыть о тревогах. В этом смысле письмо Стивен оказалось как нельзя кстати. Уже с утра было знойно и душно, так что он выбрал тенистую лесную тропинку.

Стивен встала свежей, в отличном настроении, несмотря на бессонную ночь. В молодости одна такая ночь не подрывает силы, и достаточно часа или двух, чтобы обрести бодрость. Твердый характер Стивен сказался и в том, что она не спешила, не испытывала чрезмерного волнения перед назначенной важной для нее встречей. Она преспокойно занималась делами, пока не пришло время идти на свидание с Лео нардом Эверардом. Впрочем, в самый последний момент она слегка занервничала, превращаясь из решительной и взрослой женщины в юную девушку со всеми вытекающими нюансами: внезапными сомнениями, неуверенностью в себе, резкими перепадами настроения.

Однако это не мешало ей трезво относиться к затеянному предприятию и к тому, как надо подготовиться к встрече. Она не стала искать ответа у зеркала, задаваясь вопросом, достаточно ли хороша. Она точно знала, чего хочет, а потому думала не столько о деталях, сколько о самой сути разговора. Надо добиться успеха! Стивен привыкла делать все по-своему. Она была уверена в своей красоте, но не придавала ей слишком большого значения, а потому бегло взглянула на свое отражение, осталась им вполне довольна: костюм, прическа в порядке, и вообще — картина в зеркале представала очаровательная.

Женщины часто ищут поддержки у зеркала — собственный вид придает им храбрости, и своему впечатлению они доверяют больше, чем словам посторонних. Покинув комнату, Стивен ненадолго задержалась в коридоре, неярко освещенном косыми лучами солнца, проникавшими через высокое окно в конце прохода. В этот момент решимость ее чуть не покинула.

Возможно, впервые в жизни, выходя из длинного коридора на залитую светом верхнюю площадку лестницы, Стивен почувствовала себя «девочкой» — существом слабым, нуждающимся в опеке и внимании. Ее охватил страх, обычно ей совершенно чуждый. Причем казалось, что он не может оставаться неизменным: либо разрастется и задушит ее, либо отступит, словно существует лишь в движении. Осознав это, она собралась с силами и подавила незнакомое и неприятное чувство. Само это усилие доставило ей огромное удовольствие.

Преодолев приступ паники, Стивен огляделась вокруг, как будто дом и привычная обстановка впервые предстали перед ее глазами. Убедившись, что она одна и никто не видит ее, девушка кивнула, отвечая на свои мысли и сомнения, а затем энергично пошла по намеченному маршруту. Щеки ее зарумянились, сердце билось скоро. Женское сердце, не имевшее еще опыта в общении с мужчиной, но инстинктивно готовое к волнениям, победам, схваткам и терзаниям. Вперед, только вперед! Нельзя теперь делать паузу, останавливаться на полпути, колебаться. Иначе решимость покинет ее. И Стивен шла быстрым шагом, целеустремленная и отважная, преодолев и затаив в душе страх.

Тропа сквозь лес поросла мхом, а за лесом раскинулся обширный луг с цветущим весенним разнотравьем. Она срезала дорогу по узкой тропинке мимо скал и поднялась на Честер-Хилл. На вершине холма росла небольшая тенистая роща — заметная точка ландшафта на многие мили вокруг. Первую половину пути от дома до холма Стивен старалась не слишком усердно думать о предстоящем разговоре, чтобы успокоиться. Но по мере приближения к месту встречи она невольно сосредотачивалась на цели, слишком серьезной, чтобы легкомысленно отвлечься от нее. Последним усилием воли Стивен заставила себя переключить внимание на окрестный пейзаж, воспринимать впечатления и не думать вообще ни о чем.

Проходя под сенью чахлых дубов, узкой полосой окружавших роскошный луг, Стивен взглянула вперед, на вершину холма, и ощутила дрожь: и от нетерпения, и от страха перед тем, что ждало ее там, впереди. С этого момента она уже не могла отвести взгляда от конечной точки утреннего пути. Стивен Норманн летела к цели, словно стрела, выпущенная мощной рукой. Сомнения исчезли, страх, наконец, отступил. Она обрела почти утраченную решимость.

На последнем участке пути она шла медленнее, женская природа заставила ее придержать темп, выглядеть беспечной и никуда не спешащей. Внезапно Стивен подумала, что не стоило бы приходить на место встречи первой. Однако проснулось и еще одно чувство — хорошо знакомое с детства: ей стало любопытно. Приключения всегда манили Стивен, а задуманный ею план предполагал в некотором роде приключение и столкновение с неизвестностью. Ей стало смешно: она затевает нечто вопреки твердым правилам и условностям, а в то же время думает о такой условности, как то, что «женщине не стоит приходить на свидание первой». Глупость какая! Стивен фыркнула и вновь ускорила шаг, вступая в рощу на вершине холма.