Добропорядочный распутник

Бронвин Скотт, 2012

Эштон Бедивер – известный распутник, который может испортить репутацию быстрее, чем иные джентльмены выпивают свой бренди. После нескольких лет, проведенных в Италии, где он оттачивал свое мастерство обольщения, Эш возвращается в высший свет Лондона, конечно обгоняемый славой щедрого богача и бесстыдного развратника. Его скандальная слава заканчивается со смертью отца. Чтобы претендовать на законное наследство, Эш должен совершить неслыханный поступок – жениться! Но кто может помыслить о свадьбе с таким человеком? Точно не прекрасная Дженивра Ральстон. Ведь она создана для приличного общества. Но можно ли устоять перед очарованием и безупречными манерами бывшего ловеласа?

Глава 3

Да уж, в этом все тетушки. Их приготовления оказались шиты белыми нитками, и Дженивра прекрасно поняла, что они задумали. В голове милых старушек уже звучал перезвон свадебных колокольчиков. Она бы сделала все что угодно для радости и спокойствия почтенных леди, но только не это. Менее всего Дженни нуждалась сейчас во внимании мужского пола, пусть даже этот конкретный представитель оного обладал широкими мускулистыми плечами и болотно-зелеными глазами.

Дженивра в последний раз расправила юбки вечернего наряда, прежде чем войти в гостиную. Платье из блестящего серо-голубого шелка было одним из ее самых любимых, а сейчас ей хотелось чувствовать себя уверенно, чтобы смело встретить пронизывающий взгляд мистера Бедивера и романтические надежды почтенных леди.

Ужин обещал стать вежливой битвой двух противостояний, даже если бы их не разделял вопрос принадлежности поместья. Содержание завещания оказалось совершенно неожиданным. Ни разу старый граф не позволял себе сделать ни малейшего намека относительно своего решения. Да, он был заинтригован американской практикой ведения дел, о которой она ему неоднократно рассказывала, и относился к Дженивре с большим уважением. Однако завещать ей контрольную долю в управлении крупным поместьем… Это просто не укладывалось у нее в голове.

Она, безусловно, ценила честь, которую оказал ей почтенный хозяин поместья, и готова была приложить максимум усилий, чтобы ее оправдать. Он стал для нее почти отцом, когда она оказалась одинокой в чужой стране. Однако взять на себя управление Бедивером означало столкнуться со многими другими сложностями, не последняя из которых ожидала сейчас по другую сторону дверей гостиной. Мистер Бедивер, похоже, не выглядел счастливым или довольным сложившимся положением дел.

Дженивра вошла в комнату, ее взгляд мгновенно приковался к стоящему у камина мужчине. Несомненно, старый граф не мог не предположить неизбежные сложности, которые возникли бы в связи с передачей ей пятидесяти одного процента долевого управления поместьем. Он же едва ли не делал ее мишенью своего непокорного сына, если тот решит вдруг проявить интерес к Бедиверу. Ей нравилось думать, будто она прицельно смотрит на блудного отпрыска в надежде отыскать слабые стороны врага, однако не могла не признать, что обратила бы внимание на него в любом случае. Да и как иначе? Он стоял, внимательно изучая комнату, изучая ее, словно король с высоты трона. После того как мистер Бедивер смыл с себя всю грязь и пыль утомительного путешествия верхом, ореол власти и внутренней силы, окружавший его, не только не погас, а разгорелся с новой силой. Прежде всего обращали на себя внимание его руки. Длинные изящные пальцы держали бокал аперитива в манере, которая навевала самые непозволительные фантазии. Дженивра не могла удержаться от мысли о том, что еще он мог делать этими руками.

О, довольно многое, если верить его глазам. Она позволила себе рассматривать его слишком долго, и он поймал ее за этим занятием. Дженивра покраснела. Появившаяся на его губах медленная улыбка сказала ей, что таинственный мистер Бедивер еще заставит ее за это заплатить. Она отвернулась от его лица с прямым греческим носом, однако с неприятным удивлением обнаружила, что глаза невольно продолжают путешествие вдоль его атлетически вылепленного тела. Господи, она не должна позволять себе подобное, более того, ни одна уважающая себя леди не может смотреть туда, где очутился в итоге ее взгляд. Дженивра попыталась снова взглянуть ему в лицо, в конце концов именно так нормальные люди смотрят друг на друга.

Когда же он заговорил, без малейшего намека на враждебность, тон его более приличествовал спальне, чем гостиной.

— Миссис Ральстон, позвольте мне должным образом поприветствовать вас в Бедивере. К сожалению, раньше у меня не было времени.

С тем же успехом он мог бы произнести: «Позвольте поприветствовать вас на пути греха». Интересно, скольких женщин он соблазнил этим голосом? Дженивра никогда ранее не встречалась со столь очевидно выраженной мужской сексуальностью. Хотя и очень хорошо понимала, что это опасно. И все равно ее влекло к нему, словно металлические стружки к магниту.

Многолетняя практика исполнения обязанностей хозяйки в доме отца, а потом и Филиппа спасла ее от неловкой паузы.

— Я рада с вами познакомиться, мистер Бедивер. Ваши тетушки много о вас рассказывали.

Дженивра исполнила изящный реверанс, намереваясь и далее делать все, что в ее силах, чтобы порадовать тетушек. Сегодняшний вечер должен стать особенным. Почтенные леди приоделись в свои лучшие шелковые бальные платья. Несмотря на то что эти туалеты знавали лучшие дни, настроение дам было на высоте. Тетушки, она сама и Генри заслуживали небольшого праздника. Генри! Дженивра словно очнулась от внезапного оцепенения.

Она была настолько сбита с толку привлекательным новым знакомым, что даже не осознала отсутствия Генри.

— А мистер Беннингтон разве к нам не присоединится? — И виновато обвела глазами комнату на случай, если вдруг его не заметила. Хотя вряд ли кто-нибудь мог упустить из виду Генри, золотоволосого красавца с приятными, располагающими к себе манерами.

— О нет, дорогая, Генри сегодня приглашен на ужин с нашим викарием, мистером Брауном, и его семейством, — успокоила ее Петиция.

Дженивра нахмурилась, пытаясь вспомнить это приглашение.

— Вчера, когда мы ходили на прогулку, мистер Беннингтон ничего не сказал о предстоящем ужине. — И викарий словом не обмолвился об этом событии, а ведь они заходили к нему домой передать кое-какие вещицы для приходского собрания рукодельниц.

Петиция легко отмахнулась от нее:

— Генри упомянул, что приглашение пришло сегодня днем совершенно неожиданно. Но, бог мой, не расстраивайся, дорогая, ведь здесь Эш.

Больше Дженивре не удалось промолвить ни слова, поскольку Гарденер объявил о начале ужина. На мгновение Дженни показалось, что темноволосый бог, опиравшийся на каминную полку, готов предложить ей руку и сопроводить к столу. Однако Бедивер повернулся к Петиции:

— Вы позволите, тетушка?

Величавая Петиция хихикнула, как молоденькая девушка.

— О, прошло много лет с тех пор, как кто-нибудь сопровождал меня на ужин, юный негодник. — Она приняла его руку и, подмигнув, заметила: — Но ведь у тебя две руки, не так ли, мой мальчик?

— Миссис Ральстон, не окажете ли вы мне честь? — В своем элегантном вечернем костюме он являл собой воплощение этикета и благородных манер, однако в его глазах не было и капли приличия. Взгляд, казалось, пронзал ее насквозь, причем у Дженивры возникло непередаваемое и весьма некомфортное ощущение, будто мысленно он уже снял с нее всю одежду.

Парадная гостиная Бедивера буквально преобразилась. Длинный обеденный стол был сервирован фамильным фарфором и хрусталем, в центре возвышалась ваза с цветами, выращенными в теплице Лавинии.

В мягком располагающем свете мерцающих огоньков свечей можно было забыть все недостатки несколько потрепанного временем и отсутствием средств окружения. Дженивре подумалось, что в атмосфере неумолимо ощущалось былое величие Бедивера, создавая представление о том, как выглядело это поместье в более благополучные и счастливые годы. Мистер Бедивер рассадил их за столом, предложив ей занять место по левую руку от себя, а Петиции по правую. «У лукавого дьявола превосходные манеры», — не могла не признать она. Однако манеры и привлекательная наружность лишь усиливали опасения. Филипп производил сходное впечатление, а ее опыт убедительно доказал, что за красивой внешностью могло скрываться далеко не самое прекрасное содержание.

— Вам нравится Ситон-Холл, миссис Ральстон? — вежливо поинтересовался мистер Бедивер, когда перед ними поставили густой раковый суп.

Дженивра улыбнулась. Ситон-Холл был одной из ее самых любимых тем.

— Очень. Осталось еще кое-что доделать в садах, я надеюсь завершить все работы к лету. — Сады должны были стать первым шагом по пути превращения Ситон-Холла в туристический бизнес. Если мистер Бедивер пожелает, она вполне сможет устроить здесь то же самое, что непременно позволит поместью стать более окупаемым. И в самом деле, он не должен возражать. Родовое поместье пребывало в упадке, а его более чем десятилетнее отсутствие красноречиво свидетельствовало о том, что он не собирается здесь жить. Хозяйственный эксперимент вряд ли нарушит его планы.

Бедивер приподнял бровь, окидывая девушку многозначительным взглядом.

— Разве вы не собираетесь перебраться в Лондон на время сезона через месяц-другой? Мне представлялось, светские развлечения, которыми может похвастаться столица, гораздо более привлекательны, особенно после долгой зимы в деревне.

Перед ней вовсе не стояла задача пребывания в Лондоне, тем более здесь необходимо еще столько всего успеть. Дженивра так долго утешала себя подобными соображениями, что со временем и сама поверила в их правдивость. Кроме того, со стороны могло показаться, что единственным поводом перебраться в Лондон для леди в ее положении является желание найти себе мужа. Вращаясь в лондонском свете, она, несомненно, привлекла бы внимание к своей персоне, и кто-нибудь обязательно выставил бы на всеобщее обозрение подробности давнего скандала. Дженивра пожала плечами и произнесла с показным равнодушием:

— Лондон меня мало привлекает, мистер Бедивер. — Особенно надоедливые лондонские холостяки. Краткий опыт замужества оказался настолько занимательным, что не вызывал желания его повторить.

Он остановил на ней взгляд и, внимательно рассматривая, прикрывшись бокалам, удержал с ней контакт глазами несколько дольше, чем позволяли приличия. Когда же заговорил, его слова показались тщательно продуманными и вызвали всеобщий интерес.

— И почему же, миссис Ральстон? Лондон считается одним из самых прелестных городов мира. Сам же я прожил здесь уже несколько лет, и для меня его былое очарование несколько притупилось. Я заскучал…

Дженивра ощутила смутное подозрение, что он ее испытывает, проверяет. И если она не перехватит инициативу, непременно последуют новые вопросы, которые ей не понравятся.

— О да, в самом деле! Не можем же мы все жить в Лондоне? Кому-то надо и в деревне хозяйством заниматься.

Темные брови едва заметно приподнялись, словно одобряя ее тонкий выпад.

— Touché^[3], миссис Ральстон, — прошептал он ей на ухо, оставляя только гадать, принесла ли ей эта робкая атака больше вреда, чем пользы.

Дженивра перевела внимание на тетушек. Беседовать с ними значительно проще, чем с их племянником, однако, несмотря на смену круга общения, она продолжала ощущать на себе проницательный взгляд Бедивера, словно пытавшегося прочесть ее самые сокровенные мысли, интуитивно полагая, что ответы, которые она высказывала вслух, лишь жизнерадостная ширма, за которой таилась правда. Но ведь это просто невозможно! Они только что познакомились. Не мог же он догадаться, что тихие воды благочестивой стаффордширской глубинки стали для нее убежищем, единственным местом, куда не могли добраться отголоски отвратительного скандала.

* * *

Однако тихие воды Стаффордшира таят немало сюрпризов, и не последним из них стала элегантная молодая женщина слева от него, с копной густых темных волос и изящной фигуркой, которую подчеркивали изысканные линии платья из серо-голубого шелка.

За рыбой Эш уже решил: как бы ни сложились обстоятельства, общение с миссис Ральстон может стать весьма и весьма приятным. Он получил истинное удовольствие, наблюдая, как она мило беседует с тетушками об их акварелях и вышивках.

Когда подали фазана, все это удовольствие начало работать против нее. Мысленно Эш сопоставил ее ответы о причинах своего здесь пребывания, еще ранее показавшиеся ему невнятными и неопределенными, с очевидным фактом, что мнимая миссис Ральстон слишком хороша для того, чтобы прозябать в провинции.

С тайной беспристрастностью он наблюдал за тем, как она отрезает мелкие ломтики фазаньего мяса. Подозрительно, что миссис Ральстон — прекрасная, богатая, обладающая изысканными манерами и благородным характером, столь привлекавшим тетушек, — появилась именно здесь, по соседству от Бедивера, и именно в то время, когда ему понадобилась наследница для спасения поместья.

Намерения отца казались все более и более очевидными. Своей прямотой с ними могли соперничать разве что своднические махинации тетушек. И если бы Эш сам не являлся объектом этих весьма прозрачных брачных планов, он даже нашел их смешными. Милые старушки, не таясь, превозносили бесчисленные достоинства миссис Ральстон за каждым блюдом торжественного ужина. Правда, все мысли Эша невольно сходились к одному: если существует нечто слишком хорошее для того, чтобы быть правдой, значит, так оно и есть.

На протяжении всего ужина он пытался отыскать в ней дефект — дурные манеры, неспособность поддерживать беседу, раздражающие привычки. И с очевидным разочарованием вынужден был признать, что, несмотря на американское воспитание, она правильно пользуется приборами, без малейших усилий ведет легкую и непринужденную беседу и не имеет ни одной вредной привычки, которую бы мог заметить его критически настроенный глаз.

Это рождало в сознании логичный вопрос: что забыла здесь прелестная наследница? Весь его опыт кричал о том, что столь совершенный незамужний образчик женской привлекательности должен находиться в Лондоне, американка она или нет. Никаких явных причин, побудивших бы ее выбрать отшельническую жизнь в деревне, не существовало. И это само по себе не могло не заинтриговать Эша. Почему миссис Ральстон находится там, где не должна находиться?

На ум приходило два возможных ответа: либо скрывается, что влечет за собой ряд предосудительных выводов и последствий, либо охотница за наследством или, применительно к ситуации, скорее за титулом. Ибо это единственное наследство, которое еще мог принести Бедивер сегодня, и, видимо, она о том прекрасно осведомлена.

Сидящая подле него таинственная миссис Ральстон рассмеялась. Этот низкий, чуть с хрипотцой, горловой смешок словно специально предназначался для вечера и загадочного света свечей. Она покачала головой, реагируя на какое-то замечание Мелисанды, и приглушенный свет отразился от изящных бриллиантов ее сережек. Дорогие бриллианты. Прошло много времени с тех пор, как он мог позволить себе преподносить женщинам подобные подарки. Драгоценные камни ярко поблескивали, создавая вокруг нее изысканную и утонченную атмосферу.

Ему очень легко было себе представить, как отец увлекся этой красоткой. И как бы ни пытался Марсбьюри убедить его в обратном, Эш был практически уверен, что миссис Ральстон намеревалась выйти замуж за отца до его вероятной кончины. Когда же ее стратегия провалилась, предпочла остаться в поместье и подождать, пока титул не окажется у вполне здорового второго сына, а потом иметь дело уже с ним. Вовсе не первый случай, когда женщины их круга продают себя за титул. Не надо быть немощным стариком, чтобы очарование миссис Ральстон вскружило голову. Что вполне подтверждает его растущее увлечение незваной гостьей.

Эш допил вино и отставил бокал в сторону. К черту постель и перезвон свадебных колокольчиков, стоило бы попытаться разоблачить ее тайны, прежде чем двигаться дальше. Подобная задача нравилась ему почти так же, как и разоблачение очаровательной леди в прямом смысле слова.

— Миссис Ральстон, возможно, вас не затруднит оказать любезность и прогуляться со мной в оранжерею. Похоже, я припоминаю, насколько очаровательно выглядит зимний сад в лунном свете. — Самое лучшее время для разоблачений.

Его предложение встретило восторженный отклик со стороны тетушек, и Эш сразу представил себе, как они всей толпой направляются в оранжерею. Картина, имеющая мало общего с предполагаемым соблазнительным планом выведывания чужих секретов.

— Дженни существенно улучшила летний сад, — заметила Лавиния, — буквально спасла наши розы прошлым летом, когда на них напала тля. Смешала специальный состав для опрыскивания.

— О, в таком случае, миссис Ральстон, я просто не представляю, как вы можете отказаться. Пройдемте? — Эш поднялся, предлагая руку.

Они медленно брели по дорожке, почти касаясь друг друга, при каждом ее движении длинная юбка задевала штанины его узких брюк. От нее исходил аромат экзотического лимонного сорго и корицы, когда она шла с ним под руку. О, это был очень о многом говорящий букет запахов, сильно отличающийся от стандартной лавандовой или розовой воды лондонских дебютанток. Резкий пряный лимонный вкус никак не аромат невинности. Это духи настоящей женщины, умной и уверенной в себе.

При входе в оранжерею он опустил руку ей на талию, нежно подтолкнул вперед и не убрал, едва заметно поглаживая, словно внушая уверенность и доверие, которое он так надеялся от нее получить.

Интуиция его не обманула. Оранжерея и в самом деле оказалась прекрасной. Серебристые потоки лунного света проникали сквозь стеклянную крышу, в воздухе стоял насыщенный цветочный аромат. Где-то в отдалении журчал небольшой фонтанчик.

— Это мое самое любимое место в Бедивере.

Миссис Ральстон пыталась идти впереди него, ступая слишком быстро, надеясь, вероятно, отделаться от покоившейся на талии руки. Однако Эш немедленно сократил дистанцию, сделав широкий шаг и продолжая удерживать руку чуть ниже ее спины. Он заставил ее нервничать. Прекрасно.

И я вполне понимаю почему, миссис Ральстон. Просто прелестно!

Примечания

3

Задетый, затронутый (фр). В фехтовании этот французский термин означал, что удар поразил соперника.