Синтез

Борис Ярне, 2018

Максим, клерк из Москвы, и Маргарита, студентка из Самары, не будучи знакомыми, оказываются вместе в другом мире, во многом похожем на мир наш. Вскоре выясняется, что Маргарита ключевая фигура этого мира, в силу чего молодые люди оказываются втянутыми в водоворот стремительно развивающихся событий: политических игр, мистических загадок, криминальных разборок, любовных интриг. Героев, пытающихся разобраться в происходящих вокруг событиях, затягивают тайны нового мира. Маргариту, ставшую объектом пересечения интересов влиятельных структур общества, похищают. Максим отправляется на ее поиски…

Глава

II

Вы когда-нибудь наблюдали, как догорает свеча?..

Ночь. Тёмная безлунная ночь. Ветер. То добрый, то зловещий, то мягкий, то резкий. Ветер. Тьма. Мрак. Какие только мысли могут прийти вам в голову в такую ночь. Вы проснулись и уже наверняка вам не уснуть, даже из-за такого, глупого на первый взгляд, вопроса: почему такая ночь? Какая такая? Безлунная, тёмная. Потому, что нет луны. А почему её нет? Потому что, нет, и все. А, поскольку луны нет, она, ночь, такая тёмная. Почему нет луны? Вы снова? Она есть, только её не видно. Тучи, знаете ли. Или?.. Ага, тучи. Почему тучи? Ветер принёс. Почему ветер? А это потому, что… И так до бесконечности. Итак, ночь, ветер, тьма. Взлетного

Пустая комната погружена во мрак. Перед окном, за пустым столом сидит человек. Одиноко трепещется огонёк догорающей свечи. Сам незнакомец сливается с комнатой настолько, что совершенно невозможно разглядеть даже то, во что Он одет. Скорее всего, это чёрный плащ. Взгляд незнакомца направлен на свечу, чей отблеск отражается в чёрной бездне его глаз. Он весь погружён в свои мысли — он весь в себе. Его нет в этой комнате, Он в огне догорающей свечи.

— Ты всё ещё живёшь?

— Я живу всегда…

Пробили часы, висящие где-то в соседней комнате.

— Сколько раз они пробили?

— Не знаю.

— Неужели совсем не интересно знать, сколько времени?

— Зачем? Достаточно знать, что оно есть и оно идёт…

Ветер с силой ударил в стекло окна.

Незнакомец опустил голову на сложенные на столе руки. Он закрыл глаза, но продолжал видеть свечу, стоявшую перед ним. В закрытых глазах не было видно ни высокого золотого подсвечника, ни самой свечи, один только огонь. Небольшое колеблющееся пламя, согревающее скрытый взгляд.

Что-то чёрное, загадочное склонилось над столом. Этот человек, кто он, что он? О чём он думает, да и думает ли он, вообще? Время замирает постепенно. Воска почти уже не осталось. Незнакомец поднял голову, открыл глаза и посмотрел на окно. Он попытался увидеть, что за ним, но пламя свечи, её свет, отражавшийся в стекле, не позволял этого осуществить.

Свеча умирала. Пламя ещё несколько раз всколыхнулось и исчезло. Свеча погасла, сгорела, свеча умерла.

Незнакомец смотрел в окно, Он смотрел в ночь. На мгновение показалась луна, и её холодные лучи осветили волны моря, раскинувшегося внизу, за окном. Ветер был был настолько сильным, что тучи снова спрятали ночное светило в своих серых лапах.

Долго ещё незнакомец смотрел в темноту, после чего опять закрыл глаза.

— Для чего ты?

— Не знаю…

— Кто ты?

— Я…

— 1 —

Да, да, да, на обочине стоял человек! По мере приближения стало понятно, что это не капитан. Более того, даже если бы это и был капитан, то скорее капитанша, но без соответствующей формы. На обочине стояла девушка, просто девушка, она стояла и всё. Она несмело вытянула руку. Максим так растерялся, что проехал мимо неё метров сто, и только тогда решил остановиться.

— Ничего себе! Очередная шутка? А что это со мной? Это же девушка!

Максим сдал назад. Поскольку в такой темноте ничего разглядеть было невозможно, он наугад, примерно через те самые сто метров, остановился. Через пару секунд правая дверь открылась, и он услышал приятный женский голос, успевший сказать только:

— А…

— Можно, — резко оборвал Максим.

Девушка села в машину, захлопнула дверь… Разглядеть ее Максим не смог. Он тут же включил передачу, нажал на газ, но как-то нелепо это у него получилось — двигатель чуть не заглох, машина дёрнулась и поехала. И, толи от толчка, толи ещё от чего-то, но в этот момент заработала магнитола, причём не просто заработала, а загремела на весь салон, видимо громкость оказалась сбита, когда Максим пытался её настроить. И в динамиках зазвучал совсем не «Rammstein», а Саша Васильев:

«Мы не знали друг друга до этого лета,

Мы болтались по свету: земле и воде,

И совершенно случайно мы взяли билеты

На соседние кресла на большой высоте,

И моё сердце остановилось,

Моё сердце замерло…»

— Прошу прощения, это не я. — Максим убрал звук, и хотел было сказать что-то, но ничего на ум не пришло. Он решил предоставить попутчице право первой начать разговор.

С минуту они ехали в полной тишине. Незнакомка почему-то не заговорила сразу, что было не похоже на всех, кого Максим повстречал за последнее время. Раздражение пульсировало и возрастало, ещё немного молчания, и он взорвётся, как вулкан. Максим ощутил, как к его абсолютно неуравновешенному состоянию добавилось напряжение. Прошло ещё минуты три, и девушка, наконец, нарушила тишину:

— Извините, я.… Простите, мне кажется, что я… Извините, а куда вы едете?..

— Я?! — воскликнул Максим, — я еду туда!

Его окатило какое-то двойственное чувство, с одной стороны, он готов был выплеснуть весь свой необъяснимый ему самому гнев, раз нашёлся такой повод, с другой стороны, его смутил этот робкий и неуверенный голос, да и сама форма вопроса, да и… Что-то в этом было… не то. Максим продолжал:

— Это вот дорога. Она выходит оттуда, не знаю, откуда, и ведёт туда, не знаю куда. Если вы думаете, что я сумасшедший, то вы… Возможно, вы правы. Я… заблудился, я не просто заблудился, я капитально попал!

— Ой, вы знаете, я тоже…

— Что тоже?

— Я тоже заблудилась.

— Да что вы говорите? Я несказанно рад! То есть, вы не станете… — Максим осёкся. — Не может быть!

— Вы не поверите, я даже не знаю, как это сказать…

— Что-то мне подсказывает, что я знаю, как это сказать… А что это вы пешком? Как это вы?.. Да ладно, не важно.

— Вы, понимаете… я, а вы?.. То есть, я вышла прогуляться, и каким-то образом, я даже не знаю, на сколько сильно я задумалась, но вдруг как-то резко стемнело, и… Понимаете, мне стало так страшно! Ведь, не просто стемнело, а стало настолько темно, что ничего не было видно, то есть, совсем ничего. Пока я не увидела свет фар вашей машины, я решила, что я ослепла…

— Ага, и, вероятно, ещё потеряла слух. Извините, не обращайте внимания. И долго вы находились в этом… как это сказать, в «нигде»? — Максим вспомнил Моррисона.

— Я не заметила. Мне было настолько страшно, что… Простите. Мне показалось, буквально несколько минут.

— Всего-то! Вот, повезло, и ничего такого?.. Ну да ладно!

— Вы сильно возбуждены.

— Да уж, это точно, точнее и быть не может. Я не просто возбуждён, я взбешён! Простите снова, и снова! Вы замечаете, какой я вежливый, чёрт возьми! Тьфу ты, ё-моё! Чёрт, чёрт, чёрт…

— А вы как сюда попали?

— Сюда? Хорошо сказано. Только вот куда — сюда? Я тоже не понял. Из города я выехал и… и вот, собственно. Часов десять было, кстати.

— Я тоже, где-то часов в десять вышла, с полчасика погуляла, и вот, оказалась здесь.

— Здесь? И что это вы в одиночестве гуляете?

— Да знаете, находит иногда, хочется побыть совсем одной, побродить по городу.

— А, ну да, конечно, наедине с собой задуматься о смысле… А, кстати, где вы бродили в этот раз, и в каком направлении?

— Я по Ленинградской шла, я там живу недалеко…

— О, я тоже по Ленинградке выехал. А куда?

— В сторону Волги.

— Это как это? Чего-то не соображу. Волга в районе Дмитровки, вроде. Вы кинотеатр имеете в виду, или… что там ещё есть?

— Какой Дмитровки? Волга, это… нет, я саму Волгу и имею в виду.

— Что значит саму Волгу? Так, вы шли по Ленинградке… А откуда именно?

— С самого начала, в сторону Волги, да там не так много идти. Вы знаете этот район?

— Ничего себе не так много! Ехать полчаса до кольца. Так, стоп, вы вышли с начала Ленинградки, с Белорусского, так?

— С какого Белорусского? Это где? До какого кольца? Не понимаю. Полчаса ехать по Ленинградской?

— В смысле, Ленинградской?

— Я имею в виду улицу Ленинградскую.

— Ё-моё, я-то про проспект говорил. А где это такая, Ленинградская, что-то не помню? А, в Химках что ли? Я-то решил, что вы пешком решили дойти по Ленинградке до кольца?

— Простите, что-то я никак не пойму, про какое кольцо вы говорите.

— Да про МКАД я говорю? А вы что думали?

— Простите, МКАД?

— Итак, мы о чём с вами говорим? Давайте, подробнее и по порядку. Я начинаю. Итак, часов в десять вечера я ехал по Ленинградке, по Ленинградскому проспекту из центра, то есть, в сторону МКАД, Московской Кольцевой Автодороги, в сторону Клина, в сторону Питера, короче, выехал за пределы города-героя Москва и… А что значит «сама Волга»?

Наступила пауза. Девушка нерешительно, но снова первой нарушила короткое молчание.

— Вы говорите о Москве?

— Ну, разумеется. Ленинградское шоссе выходит из Ленинградского проспекта и идёт… Короче, в Москве я живу, из Москвы я выехал сегодня, то есть вчера. А вы говорите…

— Я в Самаре живу. Ленинградская улица идёт в сторону Волги, реки Волги, и по ней я гуляла часов в десять вечера, после чего…

— Ну, понятно…

Наступила ещё одна пауза, на этот раз более продолжительная. Первым молчание нарушил Максим:

— Нет, если вы мне не верите, ха, я могу вам показать мои права! Нет, не могу… Да, чёрт возьми, можете посмотреть на номера моей машины, можете… Да я не знаю, какого чёрта, я должен вам доказывать, что я из Москвы, в конце концов? Вот чем можете доказать вы, что вы из Самары? Стоп. Я опять, чёрт возьми, извиняюсь. И если, честно, то мне, даже, по барабану. Я вам верю.

— Но как? Это же, просто… Ещё… в тот момент, когда стемнело, я….

— Всё-таки, было что-то, да? Говорите… Нет, ну это само собой, да, удивительно тут говорить «само собой», если бы вы сразу очутились в полной темноте и в полной тишине, то вряд ли бы вам удалось продержаться несколько минут и не потерять свою крышу.

— А вы тоже…

— Да, да, да, но не стоит это пересказывать друг другу, я думаю. Красота! Значит, мы попали! Не обращайте внимание! Так что, хоть Самара, хоть Рио-де-Жанейро. Блин!

И опять пауза, нарушила которую незнакомка, решившая перестать быть таковой:

— Знаете, что, а давайте знакомиться, раз уж так получилось.

— Давайте.

— Я Маргарита.

— А я Мастер. Хо-хо, шучу. Максим. Можно просто, Макс.

— Можно, просто, Рита.

— Королева Марго. Хорошее имя. Красивое, в смысле.

— Спасибо.

— Да не за что.

— Женщинам всегда приятно, когда им говорят комплементы.

— А я сказал комплемент? Быть этого не может.

— Вы не говорите комплементов?

— Да что-то не замечал за собой. Кстати, давайте, тогда уж на «ты» перейдём.

— Согласна.

— Ты чем занимаешься?

— Учусь в Медицинском.

— Круто.

— А почему круто?

— Да так, достойная профессия, одна из немногих. А кем будешь?

— Терапевтом.

— Терапевт, это тот, который, как бы сразу всё понемногу, ну, тот к которому в первую очередь приходят, толпятся в коридорах, ожидая приёма и всё такое?

— Ну, можно и так, конечно, сказать.

— Здорово, жаль не психиатр, правда. Мне бы он сейчас не помешал.

— Есть проблемы?

— Ну, как видишь.

— А ты настолько эмоционален?

— Не знаю, но сейчас мне кажется, что да.

— А ты чем занимаешься?

— Да ничем, в общем-то. В коммерческой структуре фигнёй какой-то. Горе-коммерсант. Чушь полная. Не хочу даже говорить, потому как, особо не о чем.

— Понятно. В этом, видимо, и проблема.

— Какая? В чём проблема?

— Та самая, психологическая. Тебя не устраивает твое состояние, проще говоря, ты не устроен.

— Это уж точно. Только, у кучи народа то же состояние, но они почему-то считают себя устроенными.

— У всех разный подход к себе и к своему состоянию, как и ко всему, в общем-то. Всё зависит от индивидуального внутреннего мира каждого.

— Ты точно, не психолог?

— Да нет. Просто, это же очевидно. Каждый сам себе выбирает цель и назначает планку. А степень восприятия этих моментов, как и отношение к конечным результатам у всех разные.

— Да ты я смотрю… А ты на каком курсе сейчас?

— Да я заканчиваю.

— А, ну да, у вас там всё как-то сложно и долго, и слова какие-то сложные, какие-то там, ну ладно. Будешь, значит, людей лечить? Вот это я понимаю. Реальное дело.

— Ну, я просто героиня. — Рита засмеялась.

— А что? Так оно, по сути, и есть. Только, вот, в нашей стране, этих героев не очень-то ценят, не говоря уже о том, что не оценивают.

— Это уж точно. Но кто-то же должен…

Максим достал сигарету, собрался уже прикурить, как остановился:

— Ой, пардон. А тебе сколько лет?

— Вообще-то, женщин неприлично спрашивать об их возрасте.

— Ой! До того времени, когда у тебя будет неприлично спрашивать о возрасте, ещё дожить надо.

— Мне двадцать два года. А тебе?

— Двадцать семь. А мужчин прилично спрашивать?

— А это тот возраст, когда уже всё, неприлично?

— Да мне, если честно, всё равно.

— Не может быть, что бы было всё равно, сколько тебе лет. Тем более, раз ты ощущаешь себя неустроенным. Жизнь, всё-таки, не бесконечна.

— Ничего, может, я со смертью договорюсь.

Пауза. Максим ощутив на себе взгляд Маргариты, продолжил:

— Не обращай внимания, я же говорил, я что-то того… не в себе.

— Да уж, как-то, слишком не в себе. Ты женат?

— Приплыли! Я вот не понимаю, почему этот вопрос возведён в ранг главного вопроса истории? Вот, никого ничего так не интересует, как то, женат кто-то или нет.

— Ха-ха, да я просто так спросила, да, действительно, по инерции.

— Нет, я не женат.

— Угадай, какой вопрос будет следующим?

— Легко.

— Какой?

— Задавай, знаю, да ладно, не скажу, ну, давай, спрашивай?

— А… А по-че-му?

— А почему? Нет, ты имеешь в виду, почему в двадцать семь лет я не женат? Ну, вот не женат, и всё. Почему в двадцать семь лет я должен быть женат? Почему я, вообще, должен быть женат? Не знаю, почему. Если бы я был женат, я также вряд ли смог бы ответить, почему я женат. Это что, вообще?

— Да ладно тебе. И не… у, и не был? — Маргарита рассмеялась.

— Сейчас высажу.

— Ну, что ты злой такой? Любопытство, простое женское любопытство.

— Не был, и не собираюсь. Да и… Стоп. А ты жената, тьфу ты, замужем? Простое мужское расследование.

— Нет.

— А почему?

— Ха-ха-ха. А вот, не встретила ещё!

— Кого?

— Своего принца.

— Ага, принца? На белом верблюде, за белым роялем? Что же это ты так? В Самаре с этим туго?

— Ой, да с этим везде туго. — Рита рассмеялась.

— Ну да, разумеется. Все мужики — свиньи! Ну, и так далее…

— Да, шучу. Просто…

— Что просто?

— Так, это ты расследование ведёшь?

— Ну да. Допрос.

— Каждой женщине нужно, чтобы….

— Чтобы?

— Ну, чтобы её…

— Чтобы её?

— Да ну тебя! А вот ты встречаешься сейчас с кем-нибудь?

— Сейчас я с тобой встретился.

— Ой, ну, понятно же… вообще, у тебя были девушки?

— В каком смысле?

— Тааак…

— Ладно, ладно, больше не буду. Понял, я понял. Возможно и были… Да чёрт его знает! Мне как-то это всё, ну да… а у тебя были эти, как там они, те, что наоборот, дедушки. Мальчики!

— Были, немного.

— Немного это сколько? Это как?

— Да всё как-то… не серьёзно. И не принцы, это уж точно. Во всяком случае, как позже выяснялось. Ведь, понимаешь… Вот, ты веришь в любовь?

— Во что? — на этот раз рассмеялся Максим. — Я, конечно, понимаю, что в настоящий момент, вот, в этот самый момент отвлечься от того, что с нами происходит, можно только таким путем — рассуждая о том, верю ли я в любовь, то… Ну, в общем, если так, то… Ладно… Любовь так любовь! Ох уж эта любовь! О, любовь! Это-это… да, она самая, любовь! — начал было Максим и тут же отрезал: — Я верю только в причинно-следственную связь.

— Ты на самом деле такой циник, или просто пытаешься казаться таким?

— Ну, циник. Циник — это уставший романтик.

— То есть, тем самым ты хочешь сказать, что романтиком ты был?

— Не помню. Так, что там про любовь?

— Да хватит уже. Нет, наверное, понятно, почему ты не женат. Я, я молчу, тоже.

— Проехали, ну так что там?

— Я хотела сказать…

— Тихо… Что это было? Ты ничего не заметила?

— Нет.

В этот момент в свете фар прямо перед капотом машины промелькнуло что-то большое и чёрное.

— Проклятье! — Максим решил сбавить скорость.

— Мама, — прошептала Маргарита

Тут же темнота начала рассеиваться и в течение нескольких секунд стало светло. В последнюю секунду Максим с Ритой увидели, как перед самым капотом автомобиля спланировала огромная чёрная птица и тут же взмыла вверх.

— Давно пора привыкнуть, — послышался Максиму голос Брата.

Взору путешественников предстала бескрайняя степь и ровная прямая дорога, уходящая вдаль к горизонту. Небо было ужасно скучного серого цвета. Солнца будто бы и не было вовсе. Серое небо, серая степь.

— Веселый пейзаж, — заметил Максим.

Какое-то время они ехали, не говоря ни слова, сосредоточив взгляд на шоссе. Только шум двигателя, да шуршание шин. Минут через десять на горизонте, прямо в том месте, куда упиралось шоссе, показалась чёрная точка и начала стремительно увеличиваться. И, то ли расстояние сжалось каким-то образом, то ли скорость движения автомобиля увеличилась до невероятного значения, оставаясь неизменным для водителя, но через несколько секунд точка превратилась в высокий чёрный замок, тот, что недавно приснился Максиму.

— Я это уже видела, — пролепетала Маргарита, — во сне.

Шоссе упиралось прямо в центр стены, стены совершенно голой: никаких ворот, дверей, вообще, никаких признаков входа не было видно, словно стену взяли, да поставили поперёк дороги.

Максим остановил машину. Несколько секунд они с Маргаритой молча смотрели на чёрные камни, не решаясь выйти наружу.

— Что будем делать? — спросила Рита.

— Если есть какие-то конструктивные предложения, то я готов выслушать, — сказал Максим, не отрывая взгляда от стены, — но, почему-то, мне кажется, что как минимум, нужно выйти и осмотреться. Не сидеть же тут вечно. Да и чего нам ждать? Выходим?

— Выходим.

Они вышли из машины и, не сговариваясь, направились к левому краю стены. Дойдя до конца, они завернули за угол и увидели, что с этой стороны замок имел в точности такую же стену, что и с фронта.

— Это просто огромный каменный куб, — прошептал Максим, глядя вверх на стену.

В воздухе стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь отдаленным плеском волн.

— Море, — мечтательно произнесла Маргарита и пошла вдоль стены к берегу. Максим двинулся за ней.

Подступив к обрыву, Макс обнаружил ту же картину, что видел во сне. Возвышаясь над обрывом, замок вырастал из скал, висевших над водой. Эта его сторона копировала две предыдущие.

Маргарита заворожено смотрела на море:

— Как красиво. Жаль, только небо такое серое, и солнца не видно.

— Не время предаваться романтике, Марго. У нас осталась четвёртая стена, хотя что-то мне подсказывает, что она ничем не отличается от остальных. Но проверить всё же стоит.

Максим направился назад, немного погодя за ним последовала Маргарита. Максим дошёл до угла замка, повернул налево в сторону их остановки, как вдруг резко остановился и замер.

— Стоп! — прокричал он, не отрывая взгляда от места, где они вышли из автомобиля. — Стоп, стоп, стоп!

Рита, руководствуясь указанием Максима, остановилась и с испугом посмотрела на него.

— Так, — продолжал Максим, — так, Маргарита, Рита, можно задать тебе вопрос? Надеюсь, можно. Вот, скажи, ты же ведь знаешь такой город Тольятти? Он там, рядом с Самарой, ну, знаешь, конечно?

— Знаю.

— И наверняка знаешь завод «Автоваз»?

— Да, конечно, знаю, а…

— «Автоваз», крупнейший российский производитель автомобилей, гигант. Автомобили «ВАЗ», ну, «Жигули», ну, кто же их не знает, самая популярная и надёжная отечественная марка.

— Да знаю я, а…

— «Лада»! ВАЗ-21099, передний привод, пять скоростей, модифицированная панель, вот не знаю, надо было инжектор брать, тормознул я чего-то, ну, это ладно. А какой салон, чехлы новые совершенно, недавно купил. Магнитола — «Сонька», зверь, какой звук, пять колонок. Жить можно! «Противоугонка» «Пантера». Да все дела, короче! Ну, ты же успела, наверное, заметить снаружи ласточку мою.

— Успела, а…

— Тёмно-зелёный «металлик», амулет, литые диски. Ну, видела, знаешь?

— Да видела я, видела…

— Подойди сюда. Ты сейчас её видишь?

Маргарита подошла к Максиму, бросила взгляд на место их остановки и ничего не увидела. Дорога, подходящая к замку, была совершенно пустой.

— Всё!!! — Максим перешел на крик, — это предел, это всё!!! Уроды!

— Спокойно, Максим, держи себя в руках.

— Чего? Как я могу держать себя в руках? Это же…

— Спокойно. — В голосе Маргариты прозвучали строгие нотки.

— Спокойно?! Да я спокоен!

— Да возьми же себя в руки! Ты мужчина или тряпка, в конце концов?

— Да какие, к чёрту, руки! Какие…

Рита подошла вплотную к Максиму и влепила ему пощёчину. Тот сразу же притих и виновато опустил голову.

— Посмотри, — сказала Маргарита, — кажется, этого не было.

Она направилась к месту пересечения дороги со стеной замка. То место, будучи таким же голым, как и вся остальная стена, изменило свой вид. Теперь там была дверь. Максим тут же бросился к ней и принялся неистово колотить в неё.

— У вас в Москве так принято? — осведомилась Маргарита, нажимая кнопку звонка.

Дверь не открыли. Рита нажала ещё раз.

— Может, не работает? — Максим снова начал стучать.

Звонка слышно не было. Рита ещё раз попробовала, удерживая палец на звонке как можно дольше, но никакого результата.

— Да не работает, ё-моё. — Максим принялся колотить с удвоенным остервенением. — Я её сейчас вышибу на хрен!

Он отошёл метров на пять и с разбега врубился в дверь плечом. Но именно в этот момент дверь медленно начала открываться, в результате чего Максим влетел внутрь и, пролетев метра три, врезался в столб и сполз на пол.

— Первая медицинская помощь нужна? — услышал Максим тихий, но звонкий старушечий голос.

— Да ничего с ним не сделалось, — раздался в ответ низкий мужской голос, показавшийся Максу знакомым. Он поднял голову. Так и есть, перед ним, спиной к нему, держа дверь открытой, стоял тот самый швейцар из «Англетера».

— Добро пожаловать, принцесса, — говорил швейцар входящей Маргарите.

— Проходите, принцесса, — добавила подошедшая старушка, как Максим догадался, жена швейцара. Она продолжила: — Вот сколько раз тебе предлагали, Матвей, провести кабель, поставить видеокамеру на вход, чтобы каждый раз не бегать сюда, и не заставлять гостей ждать.

— Гостей нужно встречать лично, таковы правила приличия, — ответил Матвей, — перенести сюда нашу комнату невозможно, потому как порядки нельзя менять, сколько раз я тебе повторял уже.

— Ой, какой же ты неисправимый консерватор, Матвей. Проходите же, принцесса, не стесняйтесь. Я Варвара Ильинична, это вот, муж мой, Матвей Кузьмич, мы здесь на дверях всегда.

— Да я не принцесса, — смущённо заметила Маргарита.

— Да как же, не принцесса? С такой красотой и не принцесса? — возразила ей Варвара Ильинична.

Максим всё это время молча слушал их разговор, и был явно недоволен полным отсутствием внимания к нему. Понемногу он отошёл от приступа недавнего бешенства и начал ворчать себе под нос:

— Принцесса, с такой красотой… какой красотой? — Тут Максим обнаружил, что ни разу даже не взглянул на Риту. — А ну-ка, ну-ка…

Риту загораживал Матвей Кузьмич, а сама она стояла в пол-оборота, так что разглядеть её ему не удалось. Тут он вспомнил:

— Кстати…

— А мальчик с вами? — перебил его Матвей Кузьмич, обратившись к Маргарите.

— Кто? — возмутился Максим. Но его определенно не хотели слушать.

— Мы вместе приехали, — ответила Рита.

— Его повозку я отогнал в стойло, здесь она вам не понадобится, да и дымит слишком сильно. Возьмите ключи. — Матвей Кузьмич протянул Максиму ключи, и тут же развернулся к Рите.

— Знаете, сейчас уже поздно, первый час ночи, — говорила Маргарите Варвара Кузьминична, — так что, я предлагаю сейчас пойти лечь спать, а завтра уже всё узнаете, освоитесь.

— Какой первый час? Как это и когда мою повозку отогнали в стойло? — Максим продолжал бубнить сам с собой, но, всё же, пытаясь привлечь к себе внимание. — Где освоитесь, какое завтра?

Тут Максим заметил в стене окно, выходящее в ту сторону, откуда они только что приехали. И за окном была ночь, тёмное небо и звёзды.

— Что за чёрт? — Максим попытался снова обратиться к кому-нибудь. — Да где мы?

— Какой неугомонный ваш приятель, — сказала Варвара Ильинична Маргарите.

Тут Максим не вытерпел и подошёл ко всем, преследуя две цели: всё же как-то поучаствовать в этом приёме гостей, то есть, себя в частности, и разглядеть Маргариту. Второе опять не удалось. Тогда он повторил свой вопрос:

— Прошу прощения, может мой вопрос покажется вам бестактным, но всё же, где мы находимся? С автомобилем я всё понял, почти. Пока вопрос замяли, простите, надеюсь всё в порядке. Но, вот, где мы сейчас?

— Молодой человек, вы что же, не слушаете? — начала Варвара Ильинична, — это гостиница. Не смущайтесь, принцесса, — снова было обращено к Рите, — обо всём лучше узнать завтра, сейчас уже поздно, ваши номера готовы, сейчас вызовем портье, он вас проводит. Матвей…

Матвей подошёл к телефонному аппарату, висевшему на стене. Варвара Ильинична продолжала, концентрируя своё внимание на Рите:

— Я надеюсь, вам у нас понравится. А завтра, ох, об этом надо обязательно сказать прямо сейчас, завтра в большой зале будет бал. Каждую последнюю пятницу каждого месяца у нас проходят балы. Сам президент иногда принимает участие.

— Угу, президент, — Максим продолжал бубнить под нос в сторону, что б его не слышали, — и пятница, вообще-то, сегодня, то есть вчера ещё была.

— Вы как, молодёжь, любите танцы?

Молодёжь ответила почти хором:

— Да, — сказала Маргарита.

— Нет, — сказал Максим.

— Да, вот что ещё сразу скажу, в номерах у вас всё необходимое: предметы первой необходимости, туалетные принадлежности, одежда на любой случай. В частности, для выхода в свет, для танцев, для балов. Будут вопросы, звоните портье.

— Спасибо большое, — сказала Рита, — всё неожиданно так…

— Да ну что вы, — вставил подошедший Матвей Кузьмич, — давно пора привыкнуть.

Максим вздрогнул и посмотрел на швейцара: «Сговорились что ли?»

— А можно нескромный вопрос? — вмешался Максим. — Как бы это сказать? Меня интересует такой вот момент. Что насчёт оплаты?

— Молодой человек, гости у нас ни за что не платят, — ответила Варвара Ильинична.

— А кто ещё может жить в гостинице?

— Давайте все вопросы завтра, — перебил Матвей Кузьмич.

Спустился портье.

— Ну что же, пора спать. Не желаете ли чего-нибудь перед сном? — спросила Варвара Ильинична.

— Ой, я бы с большим удовольствием приняла бы сейчас душ, — выразила своё желание Рита.

— Да ну что вы, Маргарита! В каждом номере есть и душ, и ванна.

— И я бы сейчас принял, — продолжил Максим, — чего-нибудь… Чего-нибудь принял бы я сейчас…

— В каждом номере есть мини-бар, — поучаствовал Матвей Кузьмич.

— Замечательно, — обрадовался Максим.

— Ну, что же, спокойной ночи, — пожелала Варвара Ильинична, — и непременно будьте завтра на балу. Маргарита, все кавалеры падут перед вашей красотой.

Портье повёл Максима с Маргаритой в номера. Они стали подниматься по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Маргарита шла впереди, сразу за портье, и Максиму всё никак не удавалось, как следует разглядеть её. Он опять начал бубнить, но теперь уже на публику:

— Принцесса! Ваше высочество, вам что-нибудь угодно? Могу спеть колыбельную перед сном, что-нибудь эдакое, «Боже, храни Маргариту», к примеру. Высший свет будет несказанно рад!

Маргарита шла и незаметно улыбалась. Максим, задрав голову и жестикулируя, продолжал:

— Заметьте, ваше высочество, сам президент выходит подёргаться на балу. Какие перспективы, а? Непременно будьте завтра, все кавалеры падут перед вашей красотой!

Тут Максим споткнулся о ступеньку и чуть не грохнулся на лестницу. Маргарита засмеялась.

Портье развел Максима и Риту по номерам. Номера располагались друг против друга, и были разделены широким коридором, больше напоминающим зал.

Рита, войдя в номер, внимательно всё осмотрела. Наибольшее внимание привлек гардероб, в котором действительно было всё, на любой вкус, на любой случай, и главное нужного размера. Кое-что Рита даже померила, покружившись перед зеркалом. Далее нужно было изучить все бутылочки, пузырьки и коробочки, стоящие на туалетном столике. Выбор парфюмерии был настолько широким, что Рита устала ещё до того, как всё перепробовала. Далее следовал осмотр обстановки. Определённо, только такой номер заслуживает звания «Люкс». Закончив обход территории, Маргарита всё же решила принять душ, даже не душ — ванну. Как только она увидела эту ванну, ей непременно захотелось понежиться в пене, ощущая благоухание ароматов. Рита приняла ванну и отправилась спать.

Максим, войдя в номер, внимательно осмотрел содержимое бара, выбрал «Бурбон», налил двести грамм, принял и тоже отправился спать.