Свобода

Борис Ярне, 2020

Его судьба перевернулась после того, как он взялся помочь незнакомой девушке, в отчаянии совершившей убийство. Размеренная жизнь с предсказуемым будущим разбилась в прах, а последующие события вынудили еще не раз преступить закон и превратили его вместе со спутницей в преступников и беглецов, у которых не осталось никаких шансов вернуться к прежнему существованию. Скрываясь от правосудия, они угодили не только в политические и криминальные лабиринты, будучи преследуемыми и полицией, и бандитами, но и стали жертвами неведомых мистических сил, контролирующих тайное сообщество, чья деятельность давно является объектом расследования спецслужб. И они оказались не одни, – под необъяснимую лавину угодили и те, кто впоследствии решил присоединиться к ним. Что-то толкнуло их всех встать на новый путь и подразнить судьбу. К ним прикоснулся призрак тайны их существования. Как и когда это произошло? И что это за тайна?..

—

15

–

Словно какая-то незаметная тень легла на полковника Шоцкого, когда до него дошли сведения о беспрецедентной бойне в ауле на юго-западе Карачаево-Черкесской Республики. Он несколько минут сидел в оцепенении, после чего запросил связь с Республикой, и непосредственно с ответственными за расследование лицами. А дело имело поистине Республиканский масштаб. Ведь как выяснилось, в перестрелке были уничтожены главы криминальных кланов вместе со своей охраной.

Связавшись с Черкесском, Шоцкий попросил направить, или проговорить все подробности бойни. Также, он запросил информацию от ДПС, работающую в районе обозначенного участка расследования.

Он ждал. Майор Кротов зашел к нему после обеда.

— Будут какие-то распоряжения, Иван Владимирович? — спросил он.

— Думаю, пора выдвинуться в поле, — сказал Шоцкий. — Вы не возражаете?

— Ни в коем случае, товарищ полковник, — отозвался Кротов. — И что вы меня, то на «ты», то на «вы». Давайте определимся?

— Я не придаю этому особого значения? Вам как удобнее? — спросил полковник.

— На «ты».

— Договорились, майор.

— У вас есть какие-то догадки или что-то еще? — поинтересовался Кротов. — У тебя.

— Я могу предположить, куда направится Кортнев, — сказал Шоцкий.

— Боже мой, Иван Владимирович, ты меня пугаешь! — воскликнул майор. — Мы даже не знаем, где он. И все остальные?

— Думаю, где все, мы скоро узнаем. — Шоцкий задумался. — И предположение руководства о том, что они вместе небезосновательны.

— Так куда он направится? — спросил Кротов.

— Куда бы ты направился, майор, будучи в бегах, но имея за спиной двадцать с лишним лет службы в пограничных войсках?

— Все зависит от того, где я служил?

— Преобладающее время, преобладающее и последнее время, на Дальнем востоке. На границе с Японией.

— Понятное дело, в Японию.

— Только вот знать бы, где там может быть окно. Далеко не факт, что оно именно там, где он непосредственно проходил службу. Берег длинный.

— Это через всю страну, — протянул Кротов. — У нас нет таких ресурсов, чтобы покрыть всю страну.

— Да, это не беглый олигарх, или мафиози. Все в рабочем порядке. Но, это зависит от масштаба их деятельности.

— Их? — удивился Кротов.

— Да, я, все же, повторюсь, думаю, они должны быть вместе.

— Почему вы так думаете? Ты.

— Скажу, когда дождусь дополнительной информации, — отрезал Шоцкий. — И вот еще что, мне кажется, я что-то упустил. Что-то, но не могу понять, что. Давай, Илья Константинович, я тебя позову, когда буду готов.

— Договорились.

— Да, — говорил Шоцкий по телефону, — пусть он опросит жителей аула, договорились. От ДПС есть что-нибудь? Угу, жду. Это важно. Нет, не гарантирую. Это будут предположения. Доказательств у меня нет. Жду.

До конца дня новостей из южной Республики не поступило.

Всю ночь Шоцкий не мог заснуть. Его будто разрывало на части, жгло изнутри и поливало чем-то раскаленным снаружи. Он полночи провел на балконе, куря одну сигарету за другой. Ему казалось, что он борется сам с собой.

— Не нашли племянника Джабраила, — слушал он на следующий день по телефону. — Исчез. И вот еще что. Местные говорят, что тот как будто бы был у него рабом последние лет пять, а то и больше.

— В каком смысле? — удивленно спросил Шоцкий.

— Да в самом прямом, Иван Владимирович. В тех селениях свои законы. Мы до них не дотягиваемся. Никак, как бы вам сказать…

— Не позволяют вам?

— Обидно, конечно, но вы правы.

— Я не хотел вас обидеть. Я, как и все мы, нахожусь не в лучшем положении. Что по автоинспекции?

— Ну, вот, что запомнили постовые на нескольких дорогах, ведущих к аулу в радиусе тридцати километров.

Шоцкий начал слушать перечень наблюдений постовых.

— Стоп! — чуть не крикнул он в трубку. — Что вы сказали последнее?

— С московскими номерами, поэтому он и обратил внимание, совершенно случайно. Одна за другой. В этом нет ничего особенного, товарищ полковник.

— Нет, описание машин? — спросил Шоцкий.

— Марки он не запомнил. Черный седан, серебристый внедорожник. Всё.

— Спасибо коллега, еще свяжемся. Пока все. Информация по оружию нужна. Понимаю, но, как появится. Пока мне достаточно. До связи.

Шоцкий откинулся на спинку кресла.

— Это какой-то бред, — прошептал он. — Алло, Илья Константинович, меня сегодня не будет. У меня к тебе просьба, можешь более подробную информацию найти о Могиле, о том, с кем бежал Кортнев из колонии? У меня такое ощущение, что пробел где-то здесь. Спасибо. Договорились. Да нет, просто, что-то не очень себя чувствую. Кидай мне на почту, я дома посмотрю. Если что-то срочное, звони.

Шоцкий выбрался на улицу и вдохнул свежий воздух, если, конечно, воздух в центре Москвы можно назвать свежим. Ему очень хотелось дождя. Несмотря на то, что жара спала, сразу же, как началось календарное лето, было ощущение липкости. Нужен был дождь. Иван Владимирович пешком пошел домой. Это было далеко, очень далеко, но в метро он категорически не хотел спускаться. Что-то его влекло вверх. Вверх! От земли, совсем вверх. Ему хотелось чистого свежего воздуха, настоящего, насквозь прошитого морозом.

«Что со мной происходит? — думал он. — Будь ты проклята, ведьма!» Он вспомнил о видении женщины в черном плаще, настигнувшем его, когда он распивал дома водку и целился в свой мундир.

Придя домой, он тут же забрался под холодный душ, и стоял под ним до тех пор, пока зубы его не стали отбивать барабанную дробь.

Выйдя из душа, Шоцкий закутался в халат и сел в кресло, стоящее в углу комнаты. Он закрыл глаза и старался приложить все силы, думая о чем угодно, лишь бы сбросить с себя непонятно откуда напавшее на него необъяснимое чувство. Но ничего не выходило. Тогда он попытался определить, что на него напало. Не смог. Он просидел в кресле два с лишним часа с закрытыми глазами, почти не шевелясь. Вдруг, словно очнувшись или что-то вспомнив, он встал и направился к своему рабочему столу, включил компьютер и проверил почту. Кротов прислал ему запрошенную им информацию. Прочитав, он как обычно откинулся на спинку кресла.

— Почему ты ушел со службы? — вслух проговорил Иван Владимирович.

Он открыл текущие рабочие файлы, нашел личное дело Кортнева и еще раз его внимательно перечитал.

— С таким послужным списком ты мог дойти до генерала. Или не мог? Что тебя спугнуло? Что тебя заставило пойти на гражданскую работу, выполняя функции начальника охранного подразделения? Ты чувствовал, что встретишь там свою любовь? Вот черт! Что за дурь я несу? Довольно.

Шоцкий оделся и вышел на улицу. Он бродил по городу до тех пор, пока не стемнело. Вернувшись домой, он выпил стакан чая и лег спать. Он моментально провалился в сон. И сон был один. Дремучий темный лес, и где-то вдалеке, в гуще зарослей полыхает огонь. И этот огонь притягивает, но направиться к нему, не хватает сил.

Утром, направляясь на службу, он ясно ощущал, что нечто поселило в нем сомнение, и что ему придется приложить немало усилий, чтобы от этого сомнения избавиться. При этом он не мог для себя понять, в чем заключалось само сомнение. После обеда он вызвал к себе Кротова.

— Как здоровье, Иван Владимирович? — спрашивал Кротов.

— Да все в норме, — ответил Шоцкий. — Так, что-то шевельнулось. Давление, может, хотя никогда не замечал никаких сбоев. К смене погоды, вероятно.

Кротов усмехнулся.

— Что-то новое есть, Иван Владимирович?

— Кортнев начинал службу в Северо-Западном пограничном округе. Не исключена вероятность того, что ему известны коридоры в Финляндию или Норвегию. Это предположение, но его не стоит исключать. И это я говорю, лишь принимая во внимание версию побега из страны. Но, что делать за границей? Для этого нужны соответствующие ресурсы, которых, скорее всего, у Кортнева нет. Или у него есть что-то, о чем мы не догадываемся. Только в этом случае такая версия правдоподобна. Оставаясь в стране, он будет находиться в розыске. Но, он не уголовник, он не сможет с этим жить. Так же, как и все остальные. Твое мнение, майор?

— Я полностью с тобой согласен, — отозвался Кротов. — Но, если уж и бежать, то, на мой взгляд, проще это делать на западе. Это и ближе, и, опять же, проще.

— Если у Кортнева остались связи. Он тоже может решить, что мы подумаем именно так, если возьмем в разработку эту версию. Ладно, пока они где-то у нас. Я полагаю…

Раздался звонок. Шоцкий снял трубку.

— Шоцкий. Да, приветствую. Что-то новое? Ага, слушаю. Понятно. Спасибо. — Шоцкий повесил трубку и на минуту задумался.

— Их, думаю, уже шестеро, — проговорил он, рассматривая карту России.

— Кого? — не понял Кротов.

— Наших беглецов.

— Почему ты так думаешь?

— Известие из Карачаево-Черкесии помнишь? — спросил Шоцкий.

— Конечно, — ответил Кротов, — по всем каналам эту бойню обсуждают.

— Это не бойня.

Кротов удивленно взглянул на Шоцкого.

— Это война, — проговорил тот.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Кротов.

— Это они. Накануне перестрелки в сторону аула проследовали один за другим два автомобиля, черный седан и серебристый внедорожник. Это, конечно, пока бездоказательно, но, могу предположить, что это был «BMW» Зорина и «Range Rover» Гордона.

— Я ничего не понимаю, — признался Кротов, — что они там делали и как?..

— Могила, заключенный, с которым Кортнев бежал из колонии принадлежал к банде «Черные псы», слышали что-то о них?

— Честно говоря, нет, в разработке никогда не были.

— Это не совсем обычная банда. Я бы даже назвал ее сектой. Она не попадает в ранг организованной преступности по причине того, что она не организована, либо нам об этом ничего не известно. Очень мало информации у нас о ней. Я сделал вчера запрос в ФСБ. Жду. Банда, или секта, состоит из неизвестного количества ячеек, разбросанных по всей стране, но не связанных между собой. А, может, опять же как-то связанных, но как, не ясно. И само название никак не вяжется с бандой. Вы понимаете, да? Псы? Легавые? А тут они окрестили себя именно псами. Не вяжется. И это, если взять того же Могилу, воры. Хотя, не ясно, кто туда еще вхож. Черный пес является английским фольклором, призраком, связанным с Дьяволом, а встреча с ним считается предзнаменованием смерти.

— Ну, у вас и познания? — воскликнул Кротов.

— Я вчера прочел. Есть ли тут связь? Ладно. Сейчас я веду тебя вот к чему. У «Черных псов» по всей стране разбросаны тайники и явки. В том числе, тайники с оружием. И речь именно об оружии.

— Вы полагаете, что Кортнев обнаружил тайник с оружием?

— Именно.

— Но что он делал в горах? И как это связано с бойней, зачем? При чем тут он и…

— Вот это загадка, отгадать которую нам предстоит, кроме всего прочего.

— И ты сказал, что их теперь шестеро.

— Это предположение. После бойни из дома хозяина, Джабраила, исчез его племянник. Ты же знаешь, кто полег в этой перестрелке.

— Знаю, не очень законопослушные граждане. Поэтому в новостях бойню окрестили бандитской разборкой. Ты же утверждаешь, что это война. Что ты имеешь в виду?

— Пропавший племянник был в рабстве у собственного дяди на протяжении семи лет. Не удивляйся. Мне только что позвонили, и еще раз подтвердили этот факт, опросили жителей, и еще рассказали о том, что с двух автомобилей, на которых приехали гости, были сняты номера. Могу предположить, их использовали Зорин с Гордоном, а может и до сих пор используют. Ислам, так зовут племянника.

— И это он шестой?

— Да. Думаю, да.

— Ничего не понимаю. Каким образом Кортнев…

— Или кто-то из остальных, что совсем невероятно.

— Вот именно, как они могут быть связаны с этим аулом, с этим Исламом. Для чего, совершив ограбление магазина… У меня образовалась пробка в мыслях. — Кротов рассмеялся.

— Зачем Кортнев покинул службу? Я хотел бы начать с этого. Я внимательно изучил его дело и переговорил с его бывшим руководством. Он был безупречен. И вдруг меняет блестящую карьеру на роль охранника, пусть начальника охраны.

— А как вы это привязываете к событиям?

— Понимаешь, Илья, все одно к одному. Все один к одному, и все, как один.

— Не понимаю, — признался Кротов.

— Кортнев, бывший офицер, вступается за девушку, к которой пристает заместитель начальника РОВД. Кортнев встает на защиту ее от того, кто должен ее защищать. Вы не находите, как это иронично выглядит. Он влезает в драку против нескольких человек, принимавших участие в этих приставаниях. Да, он совершает убийство, но, убийство непреднамеренное, а принимая во внимание причины и вовсе, неоднозначное. А он получает пятнадцать лет. Представь, майор, что за то, что ты не дал в обиду свою жену, тебя сажают в тюрьму. И заметь, Кортнев отсидел три года, словно высчитав примерный срок отсидки за непреднамеренное убийство. Тебе это не кажется странным?

Кротов молчал.

— Далее, — продолжал Шоцкий, — сама Мария Данченко, которая уже становится соучастницей происходящих действий. Безобидная девушка из деревни, которую обидели, и, повторюсь, не защитили те, кто этим должен был заниматься.

Кротов молчал.

— Соловьева Оксана. — Полковник сделал паузу. — Двадцать один год. Семья, мягко говоря, неблагополучная, что до второго выхода замуж ее матери, что, тем более, после. Девочка мечтает о театре, кино, но никак не может поступить в институт. Почему? Ей приходится все свое время тратить на заработки, чтобы обеспечивать и себя и семью. А что же в новой семье? Отчим ее домогается! Отчим избивает ее мать, но та боится заявить в полицию, которая, тем не менее, в лице участкового все прекрасно знает, знает, но бездействует. Дочь берет инициативу в свои руки и, защищая свою мать, убивает отчима. Кто в этом виноват? Мы должны были защищать и ее мать и ее саму. Но, у нас не было заявления. Кто виноват?

Кротов молчал.

— Зорин Андрей. Двадцать восемь лет. Ни одного сколь-нибудь отрицательного отзыва о нем с места его бывшей работы. Просто, как кто-то там сказал, хороший парень. Каким-то образом знакомится с Соловьевой и встает на ее защиту. Соловьева защищала мать, которую должны были защищать мы, Зорин защищает Соловьеву, которую, опять же, должны были защищать мы, или, по крайней мере, не допустить того, что в итоге, произошло.

— А налет на отдел? — наконец, вставил майор.

— Не было никакого налета, — бросил Шоцкий. — Из-за отчима, Соловьевой пришлось уйти из дома, и она ночевала на вокзале. Ее наши доблестные служаки выхватили и притащили в отдел, из которого она сбежала, прихватив оружие. А Зорина там и в помине не было. Он помог ей уже после того, как она покинула участок, и укрыл у себя. Я все выяснил. Убийство в Воронежской области. Я разговаривал со следователем. Эти два мальчика были полными отморозками, и принадлежали к какой-то местной полубандитской группировке. Такое ощущение, что девяностые у нас надолго застряли. Они приехали на местный пляж, если его так можно назвать. Даже не так. Смотри, майор. Ты Зорин, обычный человек, инженер. Ты едешь в автомобиле с молоденькой девушкой и вдруг видишь остановившийся внедорожник, из которого выходят два кабана. Какие твои действия? Тебе придет в голову просто взять, остановиться и расстрелять их? На месте убийства были обнаружены следы борьбы, на песке. Я полагаю, эти уроды напали на Соловьеву, уж не знаю, как она там оказалась, а Зорин… Что? Правильно, встал на ее защиту. Снова, мы должны были ее защищать. Но, это уже не важно.

Кротов опустил голову.

— Гордон, — продолжал Шоцкий. — Случай исключительный, никак не вяжущийся с предыдущими. Человек, которого, вероятно, в силу его характера, презирает жена и сын, не уважают на работе. Человек, определенно, оказавшийся на грани срыва. Человек добрейший, насколько я смог понять. Он просто решает бежать ото всего этого, в своем предпенсионном возрасте. Человек мухи в жизни не обидевший. Ну, и если предположить, что Ислам сейчас с ними. Ислам Яганов. Семь лет провел в рабстве. Как так получилось? Двадцать первый век! Мы его не защитили, поэтому произошло то, что произошло. Это пока совсем слабая версия, скорее похожая на фантастику, но выглядит так, будто вся эта веселая компания освободила Ислама из рабства, а заодно уничтожила крупных преступных авторитетов, что должен был сделать кто? Снова мы. Но, повторюсь, это пока лишь фантазия.

Кротов выдохнул.

— Выходит, что все они не виновны, ну, в каком-то смысле? — настороженно спросил Кротов.

— Нет, теперь они виновны, а степень их вины будет определять суд. А это лишь мои наблюдения. Хотел с тобой поделиться. Возможно, это поможет понять их тактику, если она у них, вообще, есть.

— Если это они так четко разнесли аул, то у них она есть, — произнес Кротов.

— Завтра я хочу выехать, — сказал Шоцкий.

— Куда едем?

— В Волгоград. Нужно подготовить распоряжение относительно северо-западной границы, ну, ты меня понимаешь.

— Конечно.

— И будим отрабатывать по обстоятельствам. Точка выбрана, исходя из того, что в Карачаево-Черкесии были именно они.

— Я тебя понял. И полностью согласен.

— Тогда готовься.

— Могу идти?

— Да, майор. Подумай на досуге о том, что я тебе сказал.

— Я уже начал.

— Тогда, за работу.

— Есть.

Кротов вышел из кабинета Шоцкого, постоял с минуту и направился к себе, на ходу прошептав:

— Что-то с тобой не так, полковник.

Шоцкий некоторое время смотрел на закрывшуюся за Кротовым дверь, после чего тихо произнес:

— Ничего ты не понял, майор.

Перед тем, как прибыть на свое рабочее место, Шоцкий посетил следственный изолятор, где провел недолгую беседу с подследственным по кличке Вратарь.

— Какая честь! — воскликнул тот, — вы, господин начальник, разве не передали меня в более низкие слои вашего ведомства?

— Черные псы, — произнес Шоцкий.

Вратарь ухмыльнулся.

— И что дальше? — спросил он.

— Я тебе помогу скостить срок, а ты мне расскажешь о них. Вернее, о себе. Не так ли, Вратарь? Среди изъятых у тебя вещей была тетрадка…

— Стой, полковник, — оборвал Вратарь. — Ты ее открывал?

— Пролистал, не вдаваясь в подробности. Это твой путеводитель?

— Начальник…

— Кто имеет право им обладать?..

— Стой, начальник? Прошу.

— Я тебя слушаю.

— Да, там адреса, места тайников, карты с маршрутами ходок, там много чего, ты это итак уже понял. Бери, если хочешь, я не скажу никому. Но, это все, что я могу.

— Почему ты не можешь рассказать о Черных псах?

— Я лучше отсижу, сколько потребуется, но лечь под перо я пока не готов.

Шоцкий внимательно взглянул в глаза Вратаря и прочел в них испуг. Покинув его, он забрал из камеры хранения вещественных доказательств тетрадь.

Ни о встрече с Вратарем, ни о тетради Шоцкий ничего не сказал Кротову. Почему, он сам не мог объяснить. Что-то его остановило.

Вечером Шоцкого вызвали к руководству.

— Завтра отчаливаешь, Иван Владимирович?

— Так точно.

— Твой отчет я просмотрел. Полностью согласен. Как думаешь, где ты их накроешь? Понимаю, вопрос еще не ко времени.

— Сложно сказать. Я изложил предположение. Но это моя рабочая версия. Другой у меня нет. Однако я отдаю ей девяносто процентов вероятности. Открытым остается вопрос, в какую сторону они направятся и останутся ли вместе.

— Что думаешь?

— Могу предположить, что останутся.

— Есть основания?

— Честно говоря, чутье.

— Твоему чутью стоит доверять. Что ж, тогда желаю успехов. Докладывать ежедневно, а при новых фактах сразу же.

— Есть. Можно идти?

— Ступай, Иван Владимирович. И вот еще что. Меня это несколько удивляет, не мог от тебя такого ожидать. Не стоит вдаваться в философию. Надеюсь, ты меня понимаешь. Есть приказ — выполнять, а размышлять о природе случившегося, не наше с тобой дело, да и вредно это. Добро?

— Я вас понял.

«Моя правая рука еще и чьи-то надежные уши, — думал Шоцкий о майоре. — Что ж, посмотрим, что у нас с ним получится».

Накануне Шоцкий узнал адрес проживания его бывшей жены. Она жила с мужем, сыном от него, и дочерью от первого брака, дочерью Ивана Владимировича.

«Дочке сейчас тринадцать лет, — думал он, подходя к дому, — не узнает меня».

Избавившись от объяснений при помощи домофона, Шоцкий вошел в подъезд с одним из жителей. Поднявшись на нужный этаж и отыскав квартиру, он, немного постояв перед дверью, нажал на кнопку звонка. Через минуту дверь открыла девочка. Иван Владимирович сразу же ее узнал. Он молча смотрел на нее.

— Вам кого? — настороженно спросила девочка.

— Мама дома?

— Да, — ответила она и крикнула: — Мам, тут тебя спрашивают!

— Иду, — послышалось из дальней комнаты.

Девочка продолжала стоять, держась за ручку двери. Шоцкий не сводил с нее глаз. Наконец он улыбнулся и спросил:

— Как дела?

— Все отлично, а у вас?

— Тоже неплохо.

— Боже мой! — послышался возглас его жены, бывшей жены. — Люда, ты убралась, как я тебя просила?

— Иду, иду, — девочка нехотя, не отрывая глаз от Шоцкого, покинула коридор. Тот проводил ее, сохраняя на лице улыбку.

— Здравствуй, — сказал Иван Владимирович.

— Здравствуй, Ваня. Никак не ожидала. Пройдешь? С мужем познакомлю. Дочь ты уже видел. Ты какими судьбами? Я, я помню, что тебе сказала после развода. Я сожалею, но тогда я не могла иначе. Тебя десять лет не было. Ты… — Она была настолько взволнована, что проглатывала слова.

— Все хорошо, Аня. Я не буду заходить. Я на минуту. Хотел узнать, что у вас все хорошо. Но, Люда мне уже об этом сказала. Так что, вопрос отпал. Мне пора.

— Ты только за этим пришел? — удивилась Анна.

Шоцкий кивнул, улыбнулся, склонил голову в знак прощания и тихо произнес:

— Удачи вам. — Он развернулся и направился к лифту.

Анна изумленно смотрела на него. Он нажал на кнопку вызова, двери лифта тут же открылись — лифт не успел покинуть этаж. Шоцкий стоял перед открытыми дверьми, не решаясь сделать шаг. Он развернулся в сторону Анны и произнес:

— Я больше не раб лампы. — И зашел в лифт.