Салага

Борис Омский

Олег Петров попадает в темную историю, связанную с нелегальным оборотом золота, и по счастливой случайности избегает ликвидации. Узнав, что он жив, хозяева золота пытаются исправить допущенную оплошность. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 4

Кит появился около четырех часов дня. Первыми во двор вкатились два черных джипа, за ними вполз КАМАЗ-фургон. Перед складом, уступая дорогу грузовику, джипы вильнули в сторону надраенной до блеска «Латвии». Громоздкая фура, похожая на морскую черепаху, тяжело развернулась и вогнала свой широкий зад в створ внутренних ворот. К ней подбежали подручные Монаха. Лязгнули запоры. Вновь ожил мотор, и КАМАЗ с распахнутыми дверьми фургона одолел последние метры до складского крыльца.

Волейбольную площадку заполнили люди из джипов. Пятеро пассажиров головной машины в элегантных дорогих костюмах резко контрастировали с камуфляжным одеянием парней с короткоствольными «Калашниковыми», — очевидно, охраной фуры, — высыпавших из второго джипа.

Среди обладателей шикарных костюмов, несмотря на расстояние, Столяр в два счета распознал Кита. Остальные слишком смахивали на горилл в одежде, чтобы потянуть на нечто большее, чем телохранители. Развитые грудные клетки, тяжелые плечи и манера держаться сразу выдавали их истинную принадлежность.

Рядом с Китом, как из-под земли, вырос Монах. Его пышные кудри теперь были собраны в хвост и перехвачены резинкой. С холопским подобострастием он пожал небрежно протянутую руку хозяина и быстро-быстро задвигал губами. Майор готов был поклясться, что Монах, не жалея красок, расписывает, с каким рвением он блюдет интересы босса в удаленном от казино и ресторанов краю.

Кит выслушал его, снисходительно потрепал по плечу, сказал что-то и двинулся к складу.

Двор опустел. Почти все скрылись в здании. Снаружи остались двое часовых и водитель КАМАЗ. Часовые прохаживались вдоль внутренней ограды, а водитель, уткнув нос в купленную перед рейсом на турбазу бульварную газетенку, не покидал насиженного места в кабине.

Однако затишье во дворе не затянулось. Из склада выехала электрокара с первой партией крепко сбитых ящиков.

Лаяли овчарки в клетке, шаркали подошвы о бетон крыльца, басом стонал железный пол фуры, когда на него не очень бережно опускали тяжелый ящик. Смешиваясь с кряхтением, возгласами и ругательствами людей, все это формировало единый звуковой фон кипящей работы.

Погрузка продолжалась три четверти часа. За это время в фургон со склада перекочевало ровно сорок ящиков. Столяр прикинул, что при условии равномерного распределения по ним золота, на каждый приходится где-то по двадцать пять килограммов контрабандного драгметалла. Кроме золота ящики для отвода глаз набили гвоздями, и, судя по кряхтению грузчиков, набили под завязку. Сама тара тоже кое-что весила.

Борис Васильевич утруждал себя подсчетами не из пустого любопытства. Разгружать машину предстояло его группе, поэтому майор заранее желал знать, какие усилия от нее потребуются.

«Ничего, — ободрил он себя, косясь на Сибиряка, — парни у меня крепкие, справятся».

Могуче и протяжно взвыл КАМАЗ. Участники погрузки закрыли двери фургона. Из внутренних помещений склада плотной толпой повалили братки в камуфляже и широкогрудые телохранители в пиджаках. Последними вышли Кит и Монах с кипой бумаг в руке. Монах сунул бумаги одному из своих братков и указал на КАМАЗ. Добежав до фуры, посыльный передал их шоферу. По-видимому, это были сопроводительные документы на товар.

Столяр взял гранатомет и откинул приклад. Уперев ГМ прикладом в пол, майор, удерживая его одной рукой в вертикальном положении, другой подал условный знак Сибиряку. Поправив маску на лице, боец тихо, как привидение, спустился с чердака и занял позицию у выхода из котельной.

Волейбольная площадка снова заполнилась народом. На ней собрались все, кроме водителя КАМАЗ. Никто не чувствовал близкой опасности. Кит улыбался. По всей вероятности, Монаху удалось показать вверенный ему объект с лучшей стороны.

Последнее рукопожатие, и верзила-телохранитель бережно прикрыл за боссом дверцу джипа.

Бандиты на площадке начали рассасываться по машинам. Пятеро складских стояли обособленной кучкой, наблюдая за сборами остальных. Благодаря красной бейсболке, взгляд Столяра чаще других приковывала к себе тощая фигура Багра. Взгляд Монаха, очевидно, тоже, потому что как раз Багру было велено открыть ворота. За Багром, объезжая тарахтевшую на холостои ходу фуру тронулся джип Кита,

Столяр включил рацию.

— Выдвигайтесь на исходную позицию, — приказал он, как только Коготь подтвердил, что слышит его. — Первым идет джип Кита, вторым фургон. Они ваши.

Отослав Багра, Монах затеял разговор с парнем в камуфляже. То был его свояк. Постоянно находясь рядом с Китом, Монах не смог раньше выкроить время для общения с ним. Беседа родственников задержала на волейбольной площадке джип с автоматчиками и «Латвию», куда под вновь врубленную кассету с песнями Михаила Круга успели залезть «гвардейцы» длинноволосого, приехавшие с ним утром.

Багор одним рывком открыл увесистый засов въездных ворот. Кайф от кокаина еще продолжал наполнять тело необычной легкостью, радостью и силой. Опьяненному иллюзорным чувством счастья наркоману казалось, что он может свернуть горы. Он с подъемом навалился на ворота. Щель между створками раздалась вширь. Багор увидел пустынную дорогу, кусочек леса за ней и зеленые вершины ближних сопок.

Вдруг эту мирную картину заслонила большая темная фигура. Похожий на продолговатый осколок зеркала предмет сверкнул в воздухе перед самым носом не готового к встрече с опасностью наркомана…

Экономя время, Коготь ногой оттолкнул назад пронзенного ножом Багра и отскочил в сторону, освобождая место перед приоткрытыми воротами вооруженному гранатометом Матросу.

«Не очко меня сгубило, а к одиннадцати туз…", — неслась над турбазой рвущая душу песня Круга.

Черный глаз гранатомета вперился в лобовое стекло лакированного красавца. Матрос нажал на спуск. Граната и рванувший следом за ней бензин моментально превратили уютную кабину джипа в раскаленное пекло.

Уничтожение головного автомобиля послужило сигналом для Столяра слиться со своим гранатометом в единую боевую машину. Его первый выстрел в мгновение ока сделал из джипа с автоматчиками горячую братскую могилу. Перезаряжая ГМ, майор подал цевье вперед. Ствол гранатомета сориентировался в направлении «Латвии». Раздался второй выстрел, и на волейбольной площадке запылал новый костер.

Когда Столяр, не давая уцелевшим бандитам опомниться, обрушивал на их головы последнюю гранату, связка Матрос — Коготь, обогнув с двух сторон охваченный огнем джип Кита, очутилась перед фурой. Дверца ее кабины была открыта. Увидев, как расстреливают босса, водитель подумал, что следующей мишенью станет его КАМАЗ. Не желая изжариться заживо, он выскочил из машины и хотел бежать к складу. Но у склада один за другим загремели новые взрывы. Бедолага потерял голову. Кружа на месте, он никак не мог сообразить, куда спрятаться. Конец его замешательству положило появление Когтя. Очередь из «Кипариса» покрыла джинсовую курточку водителя кровавыми неряшливыми пятнами.

Уложив шофера, Коготь перевел взгляд на напарника. Матрос жестом показал, что с его стороны возле машины все чисто, и пошел на сближение.

— Присмотри за фурой, — на правах старшего велел ему Коготь и наравился к складу.

После ураганного обстрела волейбольной площадки уцелели только Монах, его свояк и Граба. Заметив, как в темноту чердачного окна котельной ускользает ствол отстрелявшегося гранатомета, безоружный Монах толкнул свояка в плечо и заорал:

— Санек, он в котельной на чердаке! Шмальни в него! Шмальни, пока этот волчара нас не угробил!

Санек вскинул автомат, но «Кипарис» Сибиряка скосил обоих. Поняв, что следующим будет он, Граба с диким воем заячьими зигзагами понесся к складу. Сибиряк послал ему вдогонку очередь от бедра. Беглец споткнулся, сбился с темпа, захромал, но упорно продолжал бежать, не замечая, что от фуры ему наперерез движется вторая «черная маска». Коготь коснулся спускового крючка, и нашпигованный пулями Граба упал ничком у ограды.

На пороге котельной появился Столяр. На одном его плече висел рюкзак, на другом «Кипарис», в руках ГМ. Проходя мимо «Латвии», он остановился и, наблюдая, как порывисто взлетают над ней языки пламени, вдруг почувствовал себя снова молодым сержантом-десантником, выполняющим свой интернациональный долг в Афганистане. Отгоняя это чувство, майор тряхнул головой. Не до ностальгии, надо скорее сматывать удочки.

Гранатомет с израсходованным боекомплектом полетел в распахнутую дверь горящего микроавтобуса. Коль заказчиком за все уплачено, зачем таскать на себе лишнюю тяжесть?

— Командир! — услыхал майор за спиной возбужденно-радостный голос Сибиряка. — Противник уничтожен. Потерь нет.

Столяр обернулся и увидел двух своих бойцов.

— А где Матрос? — спросил он у Когтя.

— Охраняет КАМАЗ.

— Уходим. — Борис Васильевич легко хлопнул Сибиряка ладонью по груди. — Дуй к реке за нашими «Жигулями». — Он повернулся к Когтю. — Осмотри на всякий случай склад, а я проверю груз.

Стоило «черным маскам» покинуть волейбольную площадку, как Монах осторожно шевельнул окровавленной головой и приоткрыл глаза. Его осмысленный взгляд не походил на взгляд умирающего. Всего одна пуля зацепила длинноволосого. Распоров щеку и оторвав кончик уха, она улетела в дальний угол двора. Остальные принял на себя свояк. Он стоял на шаг ближе к котельной и стал для Монаха живым заслоном от очереди Сибиряка. Пустяковая, но сильно кровоточащая, рана в голову послужила отличной маскировкой: никто из «масок» не заподозрил, что он так легко отделался.

Столяр раньше всех добрался до своей цели. У фуры его встретил Матрос.

— Открой пошире. — Майор указал на приоткрытые Багром ворота, — и садись за руль. Как только Сибиряк пригонит наши «Жигули», трогаемся. И вот что, — он снял с плеча рюкзак, — зашвырни по пути в кабину.

Исподтишка наблюдая за «черными масками», Монах все больше наливался гневом. Какие-то козлы вчетвером перестреляли их всех, как зайцев, и захватили золото, не получив при этой ни единой царапины. Тут он заметил залитого кровью свояка и заскрипел зубами.

А это уже личное!

Монах дотянулся до ремешка автомата свояка и волоком подтащил оружие к себе. Понимая, что люди в масках профессионалы и кинуться на них, очертя голову, — глупость и верная смерть, он первым делом решил подыскать надежное укрытие для наблюдения, а не лежать посреди открытой всем взорам волейбольной площадки, где из боязни быть замеченным даже носом пошевелить страшно.

Напротив ворот внутренней ограды торчал большой пень. От него к солнцу тянулось множество тонких молодых побегов, образуя довольно густой куст, пригодный для укрытия. Один из нападавших только что скрылся за дверями склада, второй в фургоне, от третьего у внешних ворот Монаха загораживали фура и догорающий джип.

Низко пригибаясь к земле, бандит сделал перебежку и залег за пнем.

В фургоне Столяр набросился на первый попавшийся ящик — очень тяжелый, с четырьмя ручками для переноски, перетянутый в двух местах металлической лентой. Ножом с пилкой на тыльной стороне клинка майор вспорол перетяжки и отжал крышку от боковины. Орудуя руками и ножом, принялся разгребать гвозди. Он страшно торопился. Часто пересыпаясь через край, гвозди катились по крышкам соседних ящиков, звонкой струей били в пол и по носам грубых армейских ботинок. Майор упорно разгребал гвозди, пока не докопался до маленького брезентового мешочка.

Какой тяжелый!

Из развязанной горловины на подставленную ладонь посыпались желтые блестящие крупинки. Золото! Металл, который правит миром.

Столяр вернул мешочек на место и заровнял вырытую в гвоздях воронку. Вылезая из фургона, он увидел «Жигули» и сделал шаг им навстречу.

— Карета подана, командир, — отрапортовал Сибиряк из кабины.

— Я поеду с Матросом. А ты забирай со склада Когтя и пристраивайся на своей карете за нами.

Услыхав длинный нетерпеливый сигнал «Жигулей», на высокое бетонное крыльцо вышел Коготь.

— Спускайся, уходим, — крикнул снизу Сибиряк.

Коготь с досадой хлопнул себя по бедру:

— Еще бы пару минут! Я пять бочек с бензином нашел. Думал, спалю сейчас это бандитское гнездо к ядреной бабушке.

— Хрен с ним! Слышишь, наши уже завелись?

— Поехали, — сдался Коготь и махнул на прощание осипшим от лая собакам. — Пока, милашки. Желаю в будущем обзавестись более порядочными хозяевами.

Монах напрягся. Развитие событий предписывало ему только один вариант поведения…

Свинцовый смерч обрушился на «Жигули», когда Матрос готовился сорвать фуру с места. Звук автоматной очереди заставил его руку дрогнуть, и вместо рукоятки переключения скорости она хватанула пустоту. Взгляд бойца самопроизвольно обратился к гранатомету.

Столяр первым положил на ГМ свою холеную пятерню.

— Я сам! — властно произнес командир. — А ты уводи машину за ворота.

— Но…

— Уводи, я приказываю! — выпрыгивая из кабины, прогремел майор таким голосом, что колебаниям бойца сразу наступил конец.

КАМАЗ тронулся, но все еще загораживал от Столяра участок двора перед складом. Майор метнулся в хвост фуры и увидел длинноволосого. Тот, ловя на прицел один из задних скатов фургона, бежал ему навстречу вдоль внутренней ограды. Маниакальное желание, во что бы то ни стало не дать машине с золотом уйти, сконцентрировало все внимание Монаха на колесе. Это решило его судьбу: фугасная граната разорвалась у самых ног бандита, прежде чем он среагировал на появление «черной маски». Асфальт, земля и человеческая плоть взвились в воздух.

Майор подошел к «шестерке». Его взору открылась печальная картина. Разбитые стекла, изрешеченный пулями салон, язычок темного вязкого масла, медленно, как бы нехотя, выползавший из-под днища «Жигулей», мертвые тела с кроваво-черными дырами в головах…

Откинув крышку багажника, Столяр взял сумку с двумя дистанционными минами, рассовал по карманам пару электрических фонариков и очки ночного видения. Все, здесь больше нечего ловить. Мертвым не поможешь, а металлолом пусть сдают другие. Оставалось замести следы — это святое.

Майор попятился назад и, вскинув ГМ к плечу, одним нажатием пальца решил проблему. Последний взгляд на окутанные плотным коконом огня «Жигули» — и прощай турбаза!

Фура стояла «под парами», развернув свой тупой нос в сторону трассы.

Первое, что увидел Столяр, залезая в ее сотрясаемую мелкой вибрацией кабину, — глаза Матроса, а в них понятный без слов вопрос.

— Трогай, — коротко скомандовал майор, наклоняясь к рюкзаку, чтобы переложить в него прихваченные из «Жигулей» вещи.

— Как же так? — пробормотал потрясенный Матрос, без всяких объяснений догадавшись по виду командира, что случилось самое худшее.

— Как? как?.. — передразнил Столяр сердито. — Ты же в Чечне воевал. Забыл, как такое случается? Прохлопали одного недобитого, он и вставил по первое число. Да трогай ты, мать твою, в конце-то концов! С минуты на минуту сюда слетятся бандиты и менты со всей округи.

Ступни Матроса уперлись в педали управления, и колеса фуры подмяли под себя первые метры дороги.

Турбаза отступила назад. Навстречу уже не шел, а мчался, лес. О лобовое стекло, оставляя мазки бесцветной холодной крови, разбивались в лепешку летучие насекомые. Но Столяру не переставало казаться, что фура едет слишком медленно. «Давай! Давай, жми!» — подстегивал он Матроса, тревожно всматриваясь вперед.

КАМАЗ с ревом подлетел к перекрестку. Напугав прочих участников движения бешеной ездой, он нагло вломился в пределы оживленной автотрассы. Через километр Борис Васильевич заметил первый названный связным ориентир — высоковольтную линию электропередач. ЛЭП пересекала дорогу под прямым углом. Рядом с нею должен быть съезд. Так и есть, слева.

— Сворачивай, — велел он Матросу.

Боец затормозил. Разогнавшийся тяжеловоз повиновался неохотно и поравнялся со съездом, сохраняя весьма опасную для предстоящего маневра скорость.

Рискуя опрокинуться, Матрос вывернул руль влево.

Панически заверещал сигнал встречной легковушки, взвизгнули тормоза, в адрес Матроса полетели мат и проклятия.

КАМАЗ пересек встречную полосу. На съезде его колесо угодило в яму, и Столяра подбросило, чуть ли не до потолка.

— Тише ты, крутой Уокер… — Фуру вторично тряхнуло, и до конца не высказанное предостережение застряло у майора на языке.

Взбрыкивая на колдобинах, большегруз преодолел открытый участок и нырнул в лес. Дорога стала еще хуже. Вдобавок мешали деревья. Они цепляли фургон за бока, скребли по крыше. Щадя машину, Матрос снизил скорость. Столяр не протестовал, потому что сейчас успех операции в большей степени зависел от прочности фуры, чем от способности его и Матроса защитить ее от угрозы извне. Майор развернул карту. Вот-вот должна была появиться деревушка, а за нею шоссе. Но «вот-вот» растянулось на добрые полчаса.

Прогромыхав по безлюдным деревенским улицам до противоположной околицы, КАМАЗ выполз на шоссе. Новая дорога по сравнению с той, по которой они только что ехали, показалась настоящим немецким автобаном. Наслаждение легкой, спокойной ездой длилось километров тридцать. Затем майор начал попеременно поглядывать то на карту, то на пейзаж за окном, и Матрос сделал вывод, что лафа скоро кончится. Действительно, они снова нудно и долго волочились по проселку. Вторая деревня. Серые некрашеные заборы, дышащие бедностью дома, ребятишки, пожирающие глазами фуру, будто не машину увидели, а африканского слона.

В центре деревни КАМАЗ догнал старика в стоптанных сапогах с подвернутыми голенищами. Он гнал с пастбища рыжую корову.

— Скажи, отец, это Клюевка? — окликнул его майор.

Старик утвердительно закивал:

— Клюевка, Клюевка.

— Порядок, — это уже Матросу, — мы в соседней области.

Под колесами опять мягко зашуршал асфальт. Он уходил к горизонту и там врезался в цепочку пятиэтажек окраинного микрорайона небольшого заштатного городка. Перед указателем с его названием автозаправка, где Матрос доверху залил баки фуры горючим. В городке отыскали торговый центр, отоварились продуктами и со звериным аппетитом набросились на них, ведь с утра маковой росинки во рту не держали. Перекусив, снова в путь.

На выезде из населенного пункта стекла кабины покрыли мелкие штришки влаги. Столяр недовольно посмотрел на неприветливое серое небо, целый день балансировавшее на грани дождя.

— Не мог подождать хотя бы еще несколько часов, — проворчал он. — Закон подлости, блин!

— Не скажите, командир, — возразил Матрос. — Полей дождь с утра или когда мы по проселкам скакали, было бы куда подлее.

— Не спорю, в этом ты прав. Но учти, нам еще предстоит обратная дорога.

— На турбазу?

— Точнее в район, где она находится.

— А смысл? Там же хозяева золота рыщут во всех направлениях по наши души.

— Смысл в том, чтобы сбить их с толку. К какому выводу они придут, узнав, что мы до сих пор не избавились от фуры? Только к одному: мы спрятали золото или перегрузили его на другую машину где-то поблизости, и пред тем, как бросить засвеченный КАМАЗ, хотим отогнать его от этой точки. Таким макаром мы наведем их на ложный след.

Матрос хмыкнул.

— Получается, самые интересные приключения у нас впереди.

— Разочарован? — В голосе майора звучала ирония. — Думал, вывалим золото и домой?

— Думать ваше дело, командир, — уклонился от прямого ответа Матрос. — Одно меня смущает: как вдвоем фуру разгружать будем? Не пух же везем.

Не пух.

Матрос своевременно поднял вопрос о разгрузке. Разгрузить машину вчетвером, куда ни шло, а вдвоем, даже для очень крепких мужиков, нереально. И посторонних привлекать нельзя. Хотя, если потом… Главное, чтобы их быстро не хватились, а лучше бы вообще не заметили исчезновения. Но где быстро найти подходящие кандидатуры?

Поглощенный своими мыслями майор не замечал дороги, встречных автомобилей, трусливо моросящего дождя и того, что проносилось мимо за обеими обочинами. И все же в нужный момент что-то заставило Столяра осмысленно посмотреть в окно на сросшуюся в один длинный кирпичный блок вереницу кооперативных гаражей. За гаражным кооперативом поднимался земляной вал мусорной свалки с колесным вагончиком и шлагбаумом на въезде. Дальше, уже за городской чертой, начиналось чахлое редколесье. Среди деревьев был различим пригорок. На его вершине горел костер.

Стоп! Костер, позднее время, близость городской свалки… Заключение, какого рода любители природы могут сейчас тусоваться у огня, напрашивалось само собой.

— Останови, — приказал майор Матросу, когда КАМАЗ поравнялся с пригорком.

— Хорошая мысль. Самое время отлить, — встрепенулся боец, по-своему истолковав просьбу командира.

В кювет спустились оба. Став вплотную к насыпи, Матрос потерял Столяра из виду и, только сделав дело, обнаружил, что остался один.

«Видать, у командира проблема сложнее моей, вот и двинул в лесок», — рассудил он.

Столяр между тем подходил к костру. Чутье не обмануло его. У шалаша из веток на полусгнившем стволе поваленного дерева сидели трое бомжей. В закопченном котелке над костром булькало какое-то варево. У входа в шалаш лежала груда набитых барахлом полиэтиленовых пакетов и матерчатых сумок.

Столяр кашлянул. Бомжи обернулись, на немытых щетинистых лицах появилось выражение враждебности. Майор присмотрелся к ним внимательнее. Хлипковаты. Зато никто не хватится, если исчезнут. И, что тоже немаловажно, трезвые вроде.

— Привет, мужики.

— Ты кто? Мент? — вместо ответного приветствия спросил один из бомжей, пристально разглядывая неизвестного в камуфляже.

Столяр указал на дорогу.

— Глянь туда. Видишь, моя фура стоит, разве на таких машинах менты ездят? Экспедитор я. Мы с шофером груз везем, да припозднились чуток. Сейчас приедем на точку, а разгружать некому. Подсобите, а?

Пучеглазый бомж в низко надвинутой на лоб вязаной шапочке, изначальный цвет коей установить не представлялось возможным, испустил противный трескучий смешок и отказал за всех:

— Твой груз — твоя забота, начальник. А у нас в расписании сегодняшнего вечера ничего, кроме ужина и здорового сна.

— Правильно, Пупок, — поддержал его приятель, помешивающий варево в котелке, — От работы кони дохнут.

— Вы не въехали, мужики. Я вам бабки хорошие заплачу, — внес ясность майор, — По штуке каждому.

Бомжи вскочили.

— По штуке?!

— Не врешь?

— Не кинешь?

Столяр достал из бумажника три пятисотрублевые купюры и помахал ими в воздухе.

— Если по рукам, аванс получите прямо сейчас.

— При таких условиях нет базара, — всех разом подписал на шабашку пучеглазый Пупок. — Муха, Дрын, собирайте манатки.

— Да оставьте вы их. Мы после разгрузки вас назад подкинем, — попробовал отговорить их майор.

Но бомжи не прекратили сборы.

— В окрестностях свалки тьма всяких шакалов шастает, — объяснил Муха, подбирая с земли сумки и пакеты, — без нас все сопрут.

— Эх, супец жалко! — с болью произнес Дрын, выплескивая варево из котелка.

— Хорошо, — поняв, что спорить бесполезно, сдался работодатель, — только собирайтесь живее.

— Собрались уж, не дергайся, — застегивая разукрашенный причудливыми сальными разводами пиджак, успокоил его Пупок.

Ну и шантрапа! В обычных условиях он бы к таким на пушечный выстрел не подошел. Но сегодня, чтобы не выбиться из графика операции, готов на любые жертвы. Борис Васильевич тихонько вздохнул и пошел догонять ушедших вперед бомжей.