Русский XX век на кладбище под Парижем

Борис Носик, 2005

На уникальном русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем упокоились поэты и царедворцы, бывшие министры и красавицы-балерины, великие князья и отставные террористы, фрейлины двора и портнихи, священники и безбожники, герои войны и агенты ГПУ, звезды кино и театральные режиссеры, бывшие закадычные друзья и смертельные враги… Иные из них встретили приход страшного XX века в расцвете своей русской славы, другие тогда еще не родились – судьба свела их вместе на этом островке России в океане Франции, на погосте ушедшего века. Оживляя их имена, мы словно листаем книгу их радостей и горестей, распутываем хитросплетенье судеб… Мы не выбирали соотечественников по профессиям и чинам, все достойны поминовенья. Может, поэтому иные из читателей нашей книги (выходящей ныне вторым, расширенным изданием) утверждают, что наша скромная кладбищенская прогулка вместила больше, чем эмигрантские энциклопедии.

Кн. БАРЯТИНСКИЙ ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ, 20.12.1874 — 7.03.1941

Чем таким интересным можно заняться в Петербурге, если тебе девятнадцать, если ты князь, если род твой идет по прямой линии от Рюрика, брат твоего дедушки был наместником Кавказа, а сам ты только что окончил Петербургский морской кадетский корпус, принят в Гвардейский морской экипаж, и блистательная северная столица лежит у твоих ног?

Ну, конечно же, написать пьесу! Написать комедию из светской жизни, чтоб публика в зале рукоплескала и смеялась до упаду, актрисы обмирали при твоем появлении, рецензенты восхищались и бранились…

Именно так и поступил юный князь Барятинский, и дальше — пошло-поехало… Он писал статьи и рассказы о театре, печатался в самых больших газетах, сотрудничал в «Новом времени», издавал одно время собственную газету. Потом он женился на актрисе Лидии Яворской и открыл свой собственный театр, где поставлено было большинство его сатирических, а также исторических пьес.

Вспоминая клуб «Медный всадник» при театре Л. Б. Яворской и спектакль «На дне», поставленный в 1914 году в пользу землячества с участием нескольких писателей и самой Яворской, один из младших современников вспоминал о княгине:

«Какой шумный успех она имела, несмотря на свой простуженный, осипший голос! И какой ужасный конец ее ждал в подвале Ялтинской чрезвычайки, где ее расстреляли матросы за то, что она была в костюме сестры милосердия».

Князь уехал на Запад еще в начале Первой мировой войны и оказался в эмиграции, где ему пришлось нелегко. Но он работал, много писал, много печатался (хотя тогда, как и нынче, в эмигрантских газетах платили гроши). С 1928 по 1934 год в одних только парижских «Последних новостях» опубликовано было больше ста его рассказов и очерков, а ведь он написал еще и мемуарную книгу, печатался также в «Русской мысли», в «Иллюстрированной России», в «Мире и искусстве», в «Днях». И при этом у него оставались силы и время на развлечения и на общественную работу. В любопытнейшем газетном объявлении о вечере эмигрантского юмора (осень 1930 года) можно наткнуться (среди других известных всей эмиграции имен) и на фамилию неунывающего князя:

«Литературно-юмористический вечер Дон-Аминадо. Программа вечера: пьеса в трех действиях «Суд над русским Парижем» (эти судебные инсценировки были модным развлечением в городах русского рассеяния — в Праге, Берлине, Париже. — Б. Н.). В роли председательствующего — Н. В. Тесленко при членах суда М. А. Алданове и князе В. В. Барятинском, секретаре Н. Берберовой, защитнике Н. Ф. Балиеве, обвинителе Дон-Аминадо и гражданском истце французском адвокате г. Шарле Карабийере. Артист и режиссер Театра драмы и комедии А. А. Павлов исполняет роль судебного пристава».

Как видите, блистательный аристократ не унывал в скудном Париже 1930 года, не жаловался на судьбу, не ныл, не отчаивался и даже не склочничал… Именно эти редчайшие таланты отмечены были после его смерти в некрологе, опубликованном в 1942 году в самом первом номере нового американского журнала («Новый журнал»):

«Он никогда не жаловался, был всегда со всеми ровен и любезен, разговаривал о своих делах и занятиях почти неизменно в веселом тоне: ну что ж, пожил иначе, теперь живу так, не все ли равно?.. Люди, его знавшие, ценили и талантливую натуру, и неизменное безупречное джентльменство этого старого барина».