Тайны книжных переплётов. 50 почти детективных историй

Борис Константинович Тебиев

Каждый, кто интересуется историей и культурой нашего Отечества, найдёт в этой книге малоизвестные факты о жизни известных писателей и поэтов, книгоиздательской деятельности, о книжных увлечениях интересных людей прошлого, о цензурной истории публицистических и художественных произведений и о многом другом. Книга адресована массовому читателю, но будет интересна и для исследователей-книговедов, историков. Особая ценность книги в том, что она написана на основе личного книжного собрания автора.

Реконструктор бессмертной

комедии

Незадолго до Первой мировой войны 1914 — 1918 годов Разрядом изящной словесности Императорской академии наук было предпринято издание «Академической библиотеки русских писателей». Книги, печатавшиеся сразу в двух образцовых типо-графиях (в академической и в государственной), выходили в прекрасных с круговыми узорными обрезами серийных издате-льских переплетах, были иллюстрированы портретами, рисунка-ми и факсимиле на отдельных листах. Стоили они при этом относительно недорого и могли быть причислены к разряду изданий общедоступных.

О подобных книгах мечтали несколько поколений отече-ственных литературоведов и, конечно же, образованные читатели, истинные ценители русской классики, гимназическая и студенческая молодежь. Известный философ, критик и публи-цист Василий Васильевич Розанов, приветствуя выход в свет первого выпуска Академической библиотеки, писал в «Новом времени»: «Еще на студенческой скамье для новичков русского склада души, лет 25 назад, чувствовался недостаток в таком издании. „Откуда взять? Где найти? Где и у кого прочесть?“ — спрашивалось о русской особливости, о русском самостоятельном лице в истории. Помню определенно, мы студентами об этом спрашивали и тогда ответа не находили. А „Бокль“ и „Льюис“, можно сказать, на каждом шагу валялись по дороге, хватая за ноги, как проститутки: говорю о дешевизне и обилии изданий и популяризации». Розанов мечтал о том, чтобы «Академическая библиотека» была дополнена народной песней, народной сказкой, былинами, загадками и пословицами, чтобы, не вдаваясь в партийность, наряду с произведениями славяно-филов, были бы опубликованы Чаадаев и Радищев. «Не одни поэты, но и русская дума, глубокая и чистосердечная, — заключал философ, — вот желательный девиз для издания великолепного в своем замысле и начале».

Академическая библиотека открывалась «Полным собранием сочинений А. В. Кольцова» (Выпуск I), увидевшем свет в 1909 году, в канун столетия со дня рождения поэта. Редактором и автором примечаний был молодой, но уже известный в научных кругах историк литературы А. И. Лещенко. За сочинениями Кольцова последовало «Полное собрание сочинений М. Ю. Лермонтова» (Выпуски II — VI). Редактором его и автором примечаний выступил профессор Д. И. Абрамович. Далее следовали «Полное собрание сочинений А. С. Грибоедова» под редакцией и с примечаниями Н. К. Пиксанова и И. А. Шляпкина (Выпуски VII — IX) и «Полное собрание сочинений Е. А. Боратынского» под редакцией и с примечаниями М. Л. Гофмана (Выпуски X, XI). На этом издание Академической библиотеки было прекращено. Обстоятельства этого вполне понятны: война, революции, разруха.

Не умоляя достоинств прочих авторов и подготовивших к изданию их сочинений учёных, признаюсь, что мой интерес к Академической библиотеке был продиктован прежде всего интересом к трёхтомнику А. С. Грибоедова. Его первый том составили все поэтические произведения поэта, кроме «Горя от ума», с необходимыми комментариями, а также биография поэта. Здесь же было помещено специально написанное для дан-ного издания исследование профессора С. К. Булича «А. С. Грибо-едов — музыкант». Во второй том вошло «Горе от ума» в двух редакциях: позднейшей и ранней (так называемый «Музейный автограф»), примечания к пьесе и обзор литературы о Грибо-едове. Третий, заключительный том «Полного собрания сочине-ний А. С. Грибоедова», составили его прозаические произведения и письма разных лет.

Первые два грибоедовских тома достались мне сравнительно легко. Поиск третьего тома растянулся на несколько лет. Осложнялся он временной разницей между выходом томов: их разлучила мировая война. Первый том грибоедовского собрания вышел в свет в 1911 году, второй — в декабре 1913 года, а третий — лишь в марте 1917 года. Можно предположить, что те, кто приобрёл первые тома этого прекрасного академического издания, могли и не дожить до выхода третьей книги «по обстоя-тельствам военного времени». Те же, кто приобрёл третий том, возможно, не всегда находили в книжных магазинах первые два, чтобы обрести полноценный комплект произведений классика.

Я был откровенно счастлив, когда в один прекрасный день все три грибоедовских академических тома чуть увеличенного формата в твёрдых ледериновых переплётах с золотым и чёрным конгревным тиснением на крышках и корешках дружно соедини-лись на моей книжной полке. Время почти не потрепало их, что, на мой взгляд, доказывало — Грибоедова в России всегда любили и ценили, почти так, как Пушкина или Лермонтова, а потому к его книгам в академическом издании относились трепетно и бережно.

Радость от приобретения третьего тома (сегодня он — букинистическая редкость) была двойной. Том оказался с автографом составителя и редактора грибоедовского издания Николая Кирьяковича Пиксанова — дарственной надписью: «Глубокоуважаемому Павлу Григорьевичу Любомирову от редак-тора. 6.I.1921. Н. Пиксанов». Захотелось побольше узнать об этих людях, их судьбах, научном творчестве. Повод вполне резоннный.

Начнём с дарителя. Николай Кирьякович Пиксанов родился 31 марта (12 апреля) 1878 года в селе Дергачи Новоузенского уезда Самарской губернии в семье псаломщика. Село это было основано в начале XIX века крестьянами-переселенцами из местечка Дергачи Харьковской губернии. Это они дали новому селению название прежнего места жительства. Было это, возможно, проявлением ностальгии по родным местам, возможно, намёком на то, что, как и птица дергач (луговая коростель), оказались они людьми «перелётными». Среднее образование Николай Пиксанов получил в Самарской духовной семинарии, высшее — на славяно-русском отделении историко-филологического факультета Юрьевского (Дерптского) универ-ситета, который окончил в 1902 году. Параллельно с филологией юноша всерьёз интересовался юридическими науками и даже опубликовал в 1903 году в «Журнале Министерства юстиции» статью «К вопросу о Боярской Думе». Интерес этот был, видимо, не случайным. В студенческой среде преобладали конститу-ционные настроения, шли активные разговоры о народном представительстве.

В университете проявился не только научный талант Пикса-нова, но и его яркий социальный темперамент. Свидетельством тому стало его избрание председателем «Союзного совета дерпт-ских объединенных землячеств и организаций», объединявшего студенческую молодежь разных политических убеждений. Союзный совет принимал активное участие в забастовочном движении, политических митингах и собраниях, издавал подпо-льную газету «Свободное слово», распространял произведения оппозиционных авторов, в том числе и трактат Л. Н. Толстого «Христианство и патриотизм». Все это не прошло мимо внимания местных стражей порядка. Пиксанов, отбыв пятимесячное тюремное заключение, был выслан на родину под гласный надзор полиции.

В конечном итоге любовь к филологии взяла верх над другими увлечениями. В 1906 году подающий надежды молодой исследователь поселяется в Петербурге, где активно трудится в изданиях, которые редактировал известный литературный критик и историк литературы С. А. Венгеров (1855 — 1920). Одновременно Пиксанов преподавал русскую литературу в ряде учебных заведений столицы. После сдачи в 1912 году магистер-ских экзаменов он был принят на должность приват-доцента Императорского Санкт-Петербургского университета. Впоследст-вии Пиксанов вёл преподавательскую работу во многих вузах страны, трудился в крупных научных центрах. Его перу принад-лежат около 800 научных исследований и статей. В 1931 году Николай Кирьякович Пиксанов был избран членом-корреспон-дентом Академии наук СССР.

Примечателен такой важный штрих к биографии учёного: Пиксанов обладал уникальной библиотекой, которая была передана по его завещанию в Институт русской литературы (Пушкинский дом). Библиотека насчитывала свыше 15 тысяч книг, журналов, справочников, журнальных статей, рукописей. Своё книжное собрание учёный называл не иначе как моя «литературоведческая лаборатория». Подбор книг свидетель-ствует о широте научных интересов Пиксанова. Его влекло творчество М. В. Ломоносова, Н. А. Радищева, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, И. А. Гончарова, И. С. Тургенева, А. Н. Островского, А. М. Горького и некоторых других авторов. Но предметом особого внимания Пиксанова в течение многих лет был Александр Сергеевич Грибоедов.

Свою грибоедовскую коллекцию в составе домашней библиотеки Пиксанов начал собирать будучи ещё семинаристом. Тогда же, к столетию со дня рождения драматурга (1895), он написал первое сочинение под названием «Комедия „Горе от ума“ и её историко-литературное значение». Ученическая тетрадка в 28 страниц, содержащая ростки замыслов будущих грибоедо-ведческих исследований, сохранилась в архиве учёного. Инспектором семинарии сочинение Пиксанова было отмечено как «представляющее вполне самостоятельное изучение пред-мета и читающееся с интересом».

Среди редкостей грибоедовской коллекции Пиксанова руко-писные списки комедии «Горе от ума», которых около 60, свыше 150 печатных изданий комедии, начиная с самых ранних (1833, 1839, 1854). Некоторые из книг содержат рукописные вставки, восполняющие цензурные изъятия.

Изучение творчества автора «Горя от ума» Пиксанов продолжил на студенческой скамье и периодически возвращался к грибоедовской проблематике в различные периоды своей долгой и плодотворной научной деятельности. Будучи студентом, Пиксанов подготовил и опубликовал «Материалы для библиогра-фического указателя произведений А. С. Грибоедова и литера-туры о нём». Этот труд охватывал период с 1808 по 1902 год и служил хорошим дополнением к уже имевшимся указателям.

В перечне наиболее известных работ литературоведа — «Грибоедов и Мольер. Переоценка традиций». М.: Госиздат, 1922; «Творческая история «Горя от ума» (1-е изд. М., 1928; 2-е изд. М.: Наука, 1971); «Грибоедов. Исследования и характеристики». Л.: Изд. писателей, 1934. Некоторые из этих книг есть в моей библиотеке.

Предметом особой заботы учёного являлось восстановление (реконструкция) полноценного авторского текста жемчужины русской сцены. Эта необычайно сложная и скрупулёзная работа была проделана Пиксановым блестяще. То, какие трудности испытал учёный, станет понятным, если мы ненадолго заглянем в историю грибоедовских текстов. Из биографии драматурга известно, что его работа над комедией продолжалась довольно долго. Он неоднократно вносил в текст произведения исправ-ления и дополнения. К тому же при жизни Грибоедова «Горе от ума» не было опубликовано полностью, а выходившие в XIX веке посмертные издания комедии были неполными и неточны-ми, а иногда и фальсифицированными предприимчивыми издателями. При этом каждый издатель комедии ориентировался на свой источник, пытаясь убедить легковерных читателей, что именно он является каноническим.

Все началось в 1821 и 1822 годах, когда сотрудник русской дипломатической миссии в Персии и начинающий литератор Александр Грибоедов, уже известный в определённых кругах своими сочинениями и переводами, переходит на службу в Тифлис под начало правителя Кавказа и командующего русскими войсками генерала А. П. Ермолова. Должность секретаря по дипломатической части была не очень обременительной и оставляла достаточно времени для литературных увлечений. Именно здесь, в Тифлисе, Грибоедов приступает к сочинению своей бессмертной комедии. Планы её создания он вынашивал уже несколько лет. Возможно, на чужбине воспоминания о Москве и московской жизни всплывали особенно ярко. И на бумагу легко ложились сцены и эпизоды драматургического произведения, сделавшего его автора по-настоящему знамени-тым российским писателем.

В Тифлисе были написаны два первых акта «Горя от ума». В 1823 году с рукописью в походном портфеле и планами на то, как дальше развить сюжет, каких героев вывести на сцену, какие мысли вложить в их уста, Грибоедов уезжает в долгосрочный отпуск в Москву. Встреча с первопрестольной, крепкие объятия друзей, шампанское и предложение лучшего друга Степана Бегичева провести лето в его тульском имении в селе Дмитров-ском. Здесь он легко и с вдохновением редактирует уже написан-ные ранее акты и к осени пишет заключительные — третий и четвертый.

Раннюю рукопись комедии, которая вошла в историю как «Музейный автограф», весной 1824 года Грибоедов передаёт Бегичеву, а для себя изготавливает новый беловой список. Переданный Бегичеву вариант комедии уже более ста лет хранится в Государственном историческом музее в Москве. Отсюда и его название.

29 мая того же года Грибоедов специально едет из Москвы в Петербург с желанием поставить комедию на столичной сцене и издать ее типографски. Но случается непредвиденное. В пути драматурга осеняет мысль о том, что комедии нужна новая развязка: сцена разоблачения Молчалина в глазах Софьи. В письме Бегичеву Грибоедов так описывал эту ситуацию: «На дороге пришло мне в голову приделать новую развязку; я её вставил между сценою Чацкого, когда он увидел свою негодяйку со свечою над лестницею, и перед тем, как ему обличить её; живая, быстрая вещь, стихи искрами посыпались в самый день моего приезда».

Живя несколько месяцев в Петербурге, драматург не только шлифует сцену разоблачения прелюбодея Молчалина, но и вносит дополнительные коррективы в ранее написанное. К осени он завершает доработку рукописи. Однако ни издать, ни поставить «Горе от ума» на сцене Грибоедову не удаётся.

Согревало лишь заботливое участие в судьбе комедии близких друзей. Одним из них был начальник департамента морского ведомства, драматург и переводчик Андрей Андреевич Жандр (1789 — 1873). С ним Грибоедова, кроме всего прочего, связывала совместная работа над переводом с французского комедии Н.-Т. Барта «Притворная неверность» (1817). Желая помочь Грибоедову разобраться в «ужасных брульонах» (так, на французский лад, тогда называли черновики), Жандр усаживает сотрудников своей канцелярии за переписку комедии. Отсюда она не только попа-дает в руки автора, но и расходится фактически по всей России. Этот вариант текста «Горя от ума» вошёл в историю как «Жандровская рукопись».

В тот приезд в Петербург, в начале июня, Грибоедов знакоми-тся с Фадеем Булгариным, место и роль которого в истории русской литературы оцениваются неоднозначно. Но как бы там ни было, они подружились. Зная о намерении Булгарина издавать литературно-театральный альманах «Русская Талия», Грибоедов передаёт ему для публикации несколько фрагментов комедии, среди которых седьмое — десятое явления первого действия и целиком действие третье. Фрагменты публикуются в выпуске «Русской Талии» на 1825 год, причём с большими цензурными искажениями. Эта публикация была единственной прижизненной публикацией великого драматического творения.

В 1828 году, перед отъездом полномочным посланником в Персию, Грибоедов подарил Булгарину новый список комедии «Горе от ума» с надписью: «Горе моё поручаю Булгарину. Верный друг Грибоедов. 5 июня 1828 года». Эта рукопись с небольшими пометками автора получила название «Булгаринского списка».

Неоднократно высказывались предположения о том, что окончательный вариант комедии дорабатывался Грибоедовым в Тегеране, в последние месяцы его жизни, и что окончательная рукопись погибла вместе с драматургом. Из этого делался вывод: тождественные подлиннику или близкие к нему копии «Горя от ума» следует искать на Кавказе, в архивах людей, близко знав-ших Грибоедова в последний период его жизни. Среди прочих возможных владельцев близкого к подлиннику варианта называ-ли, например, преемника А. П. Ермолова на Кавказе генерала И. Ф. Паскевича, с которым Грибоедов состоял в дружеской пере-писке и который приходился поэту родственником по линии жены.

Надо отметить, что держатели грибоедовских рукописей: С. Н. Бегичев, А. А. Жандр и Ф. В. Булгарин, следуя просьбам автора, даже после его трагической гибели не спешили знакомить с ними ни издателей, ни литературоведов, ни текстологов. Все сохранив-шиеся авторизированные варианты «Горя от ума» были собраны и проработаны только в начале ХХ века Николаем Кирьяковичем Пиксановым.

Поиски в государственных и частных архивах, библиотеках, музейных фондах позволили Пиксанову выявить около 60 спис-ков комедии, имевших те или иные отличия. Кропотливая много-летняя работа над авторизированными текстами и вновь обнаруженными материалами дала исследователю возможность не только реконструировать текст произведения, которое до на-ших дней издаётся в этой реконструкции, но и опровергнуть досужие домыслы о том, что «посредственный поэт» Грибоедов присвоил произведение какого-то гениального автора, который пожелал остаться неизвестным. Текстологическое открытие «Горя от ума», совершённое Пиксановым, поставило учёного в первый ряд отечественных литературоведов и текстологов.

Наряду с реконструкцией текста комедии важной составной частью своей работы Пиксанов считал составление «Летописи жизни и творчества А. С. Грибоедова» — биографической и лите-ратурной хроники в точных датах, по годам, месяцам и дням. Учёный хорошо сознавал, что без точных хронологических ориентиров полноценное исследование творческого наследия Грибоедова, составление его научной биографии крайне затруд-нительно.

Рукописный вариант «Летописи», плод многолетней кропот-ливой работы исследователя, был готов еще в 1944 году. Но публиковать его Пиксанов не решался, очевидно, признавая наличие в подготовленной хронике недопустимых временных и пространственных лакун. К этому проекту учёный вернулся лишь в последние годы жизни, готовя к изданию сочинения Грибоедова. В это время счастливый случай (через посредни-чество известного текстолога Андрея Леопольдовича Гришунина) свёл Пиксанова с Петром Степановичем Красновым (1903 — 1986), библиофилом, человеком, отдавшим большую часть своей жизни сбору книг и документов, посвящённых Грибоедову.

Встретив в Краснове родственную душу, Пиксанов предложил ему от себя лично и от Гришунина объединить усилия в доработке грибоедовской летописи. 18 сентября 1967 года Н. К. Пиксанов писал П. С. Краснову: «А. Л. Гришунин подробно описал мне Ваше замечательное Грибоедовское собрание, и мне стало досадно на себя, да и на Вас, что мы оба не сумели познакомиться лично и вступить в общение по грибоедоведению. Ведь это такое хоро-шее дело — вникать в жизнь и творчество великого драматурга. Здесь не должно и не может быть зависти, ревности, соперни-чества. А должны быть сотрудничество, общение в размышле-ниях. Вот мне скоро стукнет 90 лет (12-го апреля 1968), я занимаюсь Грибоедовым со студенческих времен, т.е. больше 60-ти лет. И всё ещё нахожу пробелы в своих занятиях и нуждаюсь в общении с такими же грибоедовистами. Не так давно ко мне присоединился Андрей Леопольдович, и это сразу помогло нам обоим. А теперь вот мне мечтается „кружок трёх“, и хочется, чтобы именно Вы вошли в него».

Краснов, экономист по образованию, к тому времени уже пенсионер, с благодарностью принял это предложение и включился в работу. Насколько ценными бывают для науки исследования энтузиастов-любителей, известно давно. На моей книжной полке, например, стоят два аккуратных томика под названием «Сергей Есенин. Литературная хроника», вышедшие в издательстве «Советская Россия» в 1969 — 1970 годах. Как это ни удивительно, на первый взгляд, автором хроники является не литературовед-профессионал, а обыкновенный инженер Владимир Германович Белоусов. Человек, влюблённый в твор-чество Есенина, он в течение многих лет по крупицам собирал материал, раскрывающий день за днём большие и малые событиях в жизни поэта, его творческой биографии.

История с Петром Степановичем Красновым стала ещё одним подтверждением плодотворности объединения усилий учёных-профессионалов и энтузиастов — любителей литературы. После кончины Николая Кирьяковича, последовавшей 10 февраля 1969 года, Краснов проделал огромную работу для того, чтобы выверить по первоисточникам материалы, собранные Пиксано-вым, а также дополнить «Летопись жизни и творчества А. С. Грибоедова» неизвестными ранее документальными свидетельствами. В частности, в Центральном военно-историчес-ком архиве Красновым были найдены документы о пребывании Грибоедова во Владимире, ранее неизвестные науке.

Как исследователь жизни и творчества Грибоедова Пётр Степанович Краснов был не только неутомим, но и необычайно скрупулёзен. Он первым отреагировал на мой рассказ о тульской находке книг из библиотеки С. Н. Бегичева, опубликованный в 1976 году в журнале «В мире книг», написав мне тёплое дружеское письмо. В качестве визитной карточки он приложил к письму свой экслибрис. Впоследствии Краснов презентовал мне свою интереснейшую статью «Путевые письма Грибоедова (от Тифлиса до Тегерана)».

А теперь несколько слов о человеке, которому Пиксанов подарил 6 января 1921 года отредактированный им третий том «Полного собрания сочинений А. С. Грибоедова». Павел Григорь-евич Любимов (1885 — 1935), как и Пиксанов, был довольно известным в своё время ученым-историком. Его жизненный путь, начиная с рождения, во многом схож с биографией дарителя. Любимов родился в селе Матюшкино соседней с Самарской Саратовской губернии. Его отец был сельским учителем, а мать — дочерью церковнослужителя. В 1895 году Любимов окончил церковно-приходскую школу. В 1902 году поступил в Саратовскую духовную семинарию, однако через два года был отчислен из неё за участие в работе местного революционного кружка.

Завершить среднее образование и поступить на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета Любимову стоило больших трудов. Но они не были напрасными. Среди профессоров университета, под руководством которых осваивал курс наук студент Любимов, были настоящие европейские знаменитости: А. С. Лаппо-Данилевский, С. Ф. Пла-тонов, А. Е. Пресняков и другие. Проявив большой интерес к учёбе и научным исследованиям, Любимов после окончания в 1910 году университета был оставлен при нём для подготовки к профессорскому званию. Его научная карьера складывалась удачно, а круг научных интересов составляли социально-экономическая история России и история отечественной общест-венной мысли, в том числе и история церковного раскола.

Судьба свела учёных в Саратове, где Пиксанов участвовал в организации высшего педагогического образования, а Любимов возглавлял кафедру русской истории Саратовского университета. Это были трудные годы гражданской войны, массового голода, с особой свирепостью охватившего их родное Поволжье. Однако научная мысль и педагогическая деятельность учёных даже в тех нечеловеческих условиях не замирали ни на минуту.