Всегда в цене (сборник)

Борис Антонович Руденко

Офицер спецназа Игорь Славич уходит со службы, но… Жизнь не позволяет ему забыть наработанные в армии навыки, ведь ее новые «хозяева» не привыкли считаться с кем бы то ни было, а сам Славич ненавидит тех, кто оторвал его от дома и любимой женщины, кто неуклонно и безнаказанно забирает в стране власть, для кого не существует ни людских, ни Божьих законов, кто угрожает ему и его близким, кто снизил цену человеческой жизни до смехотворной условной величины… В книгу включены произведения одного из лучших мастеров отечественной остросюжетной прозы.

* * *

© Руденко Б. А., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

Всегда в цене

Тапочки без задников не годятся для спуска по лестнице. Они монотонно шлепали по ступенькам, походка Славича была неуклюжей и разлапистой, словно у паралитика. Скособочившись, Славич шел вниз, спрашивая себя: отчего же он не поехал, как нормальный человек, на лифте.

Кроме газеты, в почтовом ящике ничего быть не могло — Славич ни от кого не получал писем, однако он все же заглянул внутрь и провел пальцами по шероховатой металлической поверхности, усмехнувшись стойкости этого рефлекса. Этажом выше хлопнула дверь, по ступенькам простучали каблучки. Славич быстро посмотрел и отвернулся, встретив изучающий взгляд слегка выпуклых карих глаз соседки из двадцать второй квартиры — стройной блондинки лет тридцати с длинными, чуть полноватыми в играх ногами, что Славича в женщинах отчего-то особенно возбуждало. Блондинка ему давно нравилась, и, хотя они ни разу не обменялись даже словом, Славич почувствовал себя сейчас несколько неловко в своих разбитых шлепанцах, старых штанах и с небритой физиономией.

Он подошел к лифту и нажал кнопку вызова. Дожидаясь, пока придет кабина, развернул газету, мельком проглядывая заголовки. Весь этот привычный ритуал был выверен до последнего движения, поскольку причин для изменений не существовало.

Небольшой прямоугольник плотной бумаги вылетел из газеты и упал Славичу под ноги. Помедлив секунду, Славич нагнулся, подобрал листок и шагнул в открывшиеся двери лифта.

«Компания „Бета-бизнес“ предлагает Вам продать квартиру на исключительно выгодных условиях.

МЫ — покупаем Вашу квартиру по цене выше рыночной.

ВЫ — получаете эквивалентную площадь в любом выбранном Вами районе города, плюс доплата.

ВЫ — можете получить и квартиру большой площади. Разница между рыночной и официальной ценой покроет Ваши издержки.

Компания „Бета-бизнес“ берет на себя организацию Вашего переезда.

Мы ждем Вашего звонка В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ. Наши телефоны…»

Славич хмыкнул, повертел бумажку и сунул в карман домашней куртки. Только лишь потому, что не хотел мусорить в лифте.

В квартире верещал телефон. Славич поморщился и снял трубку.

Звонил какой-то старый знакомый, имя которого Славич вспомнил с немалым трудом. Предлагал встретиться. Славич с тусклым удивлением подумал: зачем, собственно? — но вслух ничего говорить не стал, отделавшись неопределенным обещанием позвонить в конце недели. К счастью, тот не стремился затягивать разговор. Распрощавшись, Славич положил трубку, а затем, подумав, выдернул вилку из розетки.

Он подошел к окну и выглянул на улицу. За стеклом проходила жизнь, которая Славичу была неинтересна. Он подумал, что надо бы сходить за хлебом, но обнаружил в хлебнице слегка зачерствевший кусок и решил, что на сегодня вполне хватит. Это очень обрадовало Славича: мысль о том, что необходимо куда-то идти, как обычно, вызывала у него отвращение. Так жить нельзя, равнодушно подумал Славич и негромко произнес эту фразу, но не поверил ей. «Я болен, — продолжал он бормотать себе под нос, — я немного болен, но это пройдет рано или поздно, обязательно пройдет, просто надо чем-то заняться… Вот именно, надо приготовить завтрак, я сейчас приготовлю завтрак…»

Он встретил свой собственный диковатый взгляд из зеркальца над раковиной и осекся. Крыша совсем поехала, усмехнулся он, отворачиваясь.

Он почистил несколько картофелин и с минуту размышлял: отварить или поджарить? Склонившись в пользу жареного, полез в холодильник и выругался: кончилось масло. Он понял, что выходить из дома придется именно сегодня и вряд ли стоит оттягивать неизбежное.

Перед подъездом стоял фургон для перевозки мебели. Крепкие мужички в одинаковых аккуратных темно-красных комбинезонах укладывали внутрь какие-то вещи и свертки, обмениваясь по ходу дела производственными терминами: «Давай ее, блям-блям, этим концом, блям, в тот угол». Хозяева вещей — пожилая пара с четвертого этажа — наблюдали поодаль. Славич знал их ровно настолько, чтобы здороваться при встречах, хотя к этому не стремился. Едва заметив их, Славич с тоской понял, что общения избежать не удастся. В глазах женщины плескалось желание говорить, ее рот уже округлился для первой фразы, и Славич вынужден был изобразить улыбку и выдавить какое-то приветствие.

— Вот, переезжаем, — со странной нервной радостью сообщила она, будто Славич был настолько туп, что сам не мог догадаться о происходящем.

Он кивнул с неопределенным мычанием и собрался идти своей дорогой, но именно в этот момент матерящиеся грузчики напрочь перегородили вход в подъезд широченной тахтой. Славич покорно остановился.

— Поздравляю, — напрягая остатки сил, он продолжал вымученно улыбаться. — Далеко?

Женщина растерянно кивнула.

— Решили подальше от центра… Там спокойнее.

— Да вроде и здесь не шумно, — пожал плечами Славич.

— Вам, молодым, свое, а нам — свое, — вмешался вдруг ее муж не к месту решительным, почти агрессивным тоном.

Как будто Славич собирался спорить.

— Это верно, — торопливо согласился Славич, ожидая, когда же наконец освободится вход в подъезд.

— Нет, серьезно, — срывающимся голосом сказала женщина. — Центр насквозь пропах выхлопными газами. Просто невозможно стало дышать…

Отчего они так волнуются, подумал Славич с вялым любопытством, но грузчики наконец пропихнули кушетку на улицу.

— Желаю удачи, — произнес он, полностью исчерпав тем самым сегодняшний лимит вежливости. Более он был не способен даже на имитацию участия. Слава богу, никакие встречи ему уже сегодня не грозили.

Лифт был надолго занят перевозкой мебели, и Славич пошел пешком. На третьем этаже, на двери двадцать первой квартиры, он увидел наклеенную на обе створки полоску бумаги с печатью и неразборчивыми подписями. В этой квартире жил самый отвратительный сосед Славича во всем подъезде. Этот сосед — Жора или Юра — был абсолютно спившийся алкаш, регулярно засыпающий на ступеньках, справляющий малую нужду в лифте и ворующий лампочки с лестничных площадок. Много раз у Славича возникало желание подстеречь его и разбить морду, но привести задуманное в исполнение он не успевал, желание уходило, сменяясь обычной апатией. Опечатанная дверь свидетельствовала, что алкаша за что-то надолго забрали. Эго пробудило в душе Славича нечто похожее на чувство глубокого удовлетворения.

Он захлопнул за собой дверь и с облегчением вздохнул.

Свою однокомнатную квартирку Славич получил незадолго до увольнения из органов. До этого дня с самого рождения он жил в огромной московской коммуналке, и лишь последние три года испробовал комфорт отдельного от соседей жилья в квартире своей жены Ларисы. Правда, комфорт оказался условным, жили они вместе с ее родителями. Это были сложные три года, только многочисленные длительные командировки Славича прерывали состояние тихого перманентного скандала с тещей и тестем. Казалось, они возненавидели зятя с первого взгляда — во всяком случае, Славич очень скоро пришел к такому выводу. Им не нравилась его работа и его зарплата, им не нравилось, что он живет в их квартире, да еще к тому же имеет наглость спать с их дочерью. Они страдали от бессильного гнева, когда он пользовался ванной или лез в единственный в квартире холодильник, их раздражал любой разговор со Славичем и смертельно оскорбляло его молчание…

Славичу понадобилось немного времени, чтобы понять, что добра из всего этого не получится, но, несмотря на его уговоры перебираться в коммуналку, Лариса отказывалась наотрез. Надо признать, она долго пыталась наладить отношения, находясь как бы между мужем и родителями, она приложила немало сил, доказывая им, что Славич вовсе не наглый тупой ублюдок, желающий сжить их всех со света. Но такая позиция была обречена на провал, в конце концов сама Лариса это поняла и после очередной визгливой безобразной стычки окончательно определилась. К сожалению, не в пользу Славича. Тогда он, не говоря более худого, собрал вещи и вернулся в свою комнату в коммуналке. Как раз к моменту развода и подоспел ордер на квартиру.

Теперь, после всего, что произошло, его квартира стала единственным убежищем от всего в мире. Даже от снов. В своей квартире Славич научился просыпаться среди ночи без оглушительного сердцебиения. Тот сон больше не заставлял его вскакивать с криком, обливаясь холодным потом. Правда, он снился по-прежнему, с неизменным постоянством, но Славич теперь всегда знал, что это только сон, что нужно просто поскорее проснуться и сразу же заснуть вновь…

За это Славич был благодарен своей квартире и в ответ старался сделать ей приятное. На выходное пособие он устелил полы дешевыми, но достаточно симпатичными ковриками, своими руками наклеил вечные моющиеся обои и налепил голубой кафель в соответствующих местах. Еще он купил видеомагнитофон — чтобы никогда больше не толкаться в кинотеатрах, и установил железную дверь. И это все, что было ему необходимо. Даже женщин, изредка появлявшихся в его доме, Славич очень скоро начинал воспринимать как некий чужеродный и нарушающий интерьер элемент, источник постоянного раздражения.

Можно сказать, что в этот дом на Красноуральской улице Славич попал чудом. Дом был замечательный — постройки тридцатых годов, с полуметровыми кирпичными стенами и высоченными потолками. Когда-то в нем жила огромная уйма народа, он задумывался как светлая коммуна для совместного проживания строителей социализма с песнями вокруг общего самовара, в одном коридоре с общей ванной и кухней. Строители тут так и жили полвека, лишь немногие из них, выбиваясь в прорабы и начальники великой социалистической стройки, переезжали в квартиры, подобающие их рангу. За пятьдесят лет тут родилось и выросло два поколения, сгнили междуэтажные перекрытия и сплошь прохудились магистрали. Дом поставили на капитальный ремонт, выломав все нутро и оставив лишь внешние стены.

Через год дом преобразился. Теперь на его пяти этажах в двух подъездах было тридцать отдельных квартир, в которые мгновенно вселились отлично понимающие в качестве жилья чиновники среднего ранга или члены их семей. Но не во все. Соблюдая принцип социального равенства, в дом были допущены и строители. Им надлежало занять первый и последний этажи. Одна из квартир на пятом этаже и досталась Славичу, как рядовому строителю. Он не роптал. Крыша не текла, к тому же никто и никогда не будил его топтанием по потолку.

Заперев за собой замки, Славич внезапно решил повременить с едой. Он разделся до плавок и целый час изнурял себя силовой гимнастикой. Единственное, пожалуй, что осталось от прежней жизни Славича, это потребность в физической нагрузке. Это было хорошо, поскольку изгоняло из головы абсолютно все мысли. Затем он забрался в ванную и долго лежал в горячей воде, расслабив приятно уставшие мышцы. Кажется, он даже слегка задремал: звонок в дверь заставил его вздрогнуть.

Он не был намерен торопиться и немедленно выскакивать из ванной, поскольку никого не ждал. Никто из его немногочисленных знакомых не должен был пытаться искать Славича именно в этот час и именно дома, а на всех прочих ему было плевать. Славич терпеть не мог нежданных гостей. Но звонок гремел не переставая. Тот, кто стоял за дверью, был беспредельно нагл и к тому же точно осведомлен о присутствии хозяина в квартире.

Ругнувшись вполголоса, Славич наскоро вытерся, накинул халат и заглянул в глазок. На площадке стоял молодой парень с кейсом, в светлом летнем костюмчике без единой морщинки — будто только что из магазина. Славич его не знал. Густые русые волосы были подстрижены и уложены волосок к волоску. Парень улыбнулся в глазок, показав ровный ряд белых зубов. Симпатичный был паренек, портила его только правая щека, изрытая то ли оспинами, то ли частыми шрамами.

— Кто? — рыкнул Славич.

— Мне нужен Игорь Николаевич Славич, — вежливо ответил незнакомец.

Некоторое время Славич колебался. Ему было любопытно, откуда тому известно его имя. С другой стороны, сама перспектива общения с кем-либо внушала Славичу сильную неприязнь. В конце концов любопытство пересилило, и он открыл дверь.

— Я вас слушаю, — мрачно сказал Славич.

— Здравствуйте. — Незнакомец старательно изображал на лице радость от встречи. — Я представляю фирму «Бета-бизнес». — Он вытащил из нагрудного кармашка визитную карточку и протянул Славичу. — Вы позволите войти?

Он притворялся обаятельным деловым человеком. Вероятно, в свое время он потратил немало сил, чтобы вызубрить модную книгу Карнеги о том, как и с кем надо себя вести наилучшим образом, но Карнеги писал свою книгу для соотечественников-американцев, а на Красноуральской улице это не проходило. Славич принял карточку из его руки и, не заглянув в нее, отрицательно помотал головой.

— Ваши предложения мне не интересны. Я не собираюсь никуда переезжать.

Ответ прозвучал грубовато, но Славич не считал необходимым любезничать с человеком, настолько бесцеремонно вытащившим его из ванной.

— Но вы не знаете, какие у нас предложения. — Теперь лицо парня изображало крайнюю степень изумления. — Я бы хотел рассказать вам очень подробно…

— Не стоит, — перебил Славич. Теперь он разглядел, что пришелец был совсем не так юн, как показалось вначале. Пожалуй, ему было немного за тридцать. — Подробностей не надо. Они меня утомляют.

— Уверяю вас, вы обязательно заинтересуетесь после того, как узнаете, что именно я хочу вам показать.

— Не заинтересуюсь, — отрезал Славич. — Потому, что не узнаю. Будь здоров.

— Я могу зайти в другое время, — прокричал незнакомец в закрывающуюся дверь.

Он ушел не сразу и некоторое время стоял на площадке, словно ожидая, что Славич вот-вот передумает и кинется его догонять. Лишь через минуту Славич услышал его удаляющиеся шаги.

«AО „Бета-бизнес“. Хандорин Вениамин Павлович, эксперт», — прочитал Славич на визитке.

Развелось экспертов, туда их мать, со внезапным раздражением подумал он.

Он вошел в комнату и включил телевизор. Очередной кандидат в депутаты учил Славича, как нужно жить. Послушав минуту, Славич скрипнул зубами и надавил выключатель. Голос смолк, экран омертвело посерел; дико озираясь, Славич стоял посреди тишины и одиночества. Торопясь, схватил телефонную трубку и тут же вспомнил, что утром отключил аппарат. «Черт! Черт! Черт!» — шипел он, не попадая в клеммы розетки. Наконец аппарат отозвался долгим гудком. Славич несколько раз глубоко вздохнул, затем набрал номер.

— Светик? Рад тебя слышать… Конечно… Да это ты меня забыла… Не забыла, да? Тогда приехала бы, что ли… Конечно, приглашаю… Встречу на высшем уровне. По полной программе…

* * *

Утром женщине нужно было на работу. Славич проводил ее до метро, а сам, вернувшись, снова завалился в постель, пытаясь во сне укрыться от пакостного осадка, который всегда наполнял его после свиданий, без которых он хотел бы, но не мог обойтись. Окончательно проснулся лишь к полудню. В комнате воняло окурками, на журнальном столике сохла недоеденная пища. Он вышвырнул все в мусорное ведро и открыл настежь окна. Проделал несколько энергичных упражнений, затем надел спортивный костюм, кроссовки и выбежал во двор. Несколько кругов по бульвару должны были окончательно привести его в норму.

У порога продуктового магазина, необычно рано закрывающегося на обед, два немытых алкаша препирались с продавщицей, пытаясь пролезть в дверь. Продавщица была мощного сложения, с огромным бюстом, одолеть ее алкаши не могли даже вдвоем, но и дверь закрыть окончательно не давали. Из любопытства Славич даже приостановился.

— Отвали! — басом говорила работница торговли. — Закрыто!

— Ну ты, пусти, мы ж мигом, — уверяли алкаши.

— Отвали! — отвечала продавщица.

— У тебя сердца нет, — сменили тональность алкаши. — Мы же дружка поминаем. У нас дружок помер. Безвременно скончался.

— Вы каждый день кого-нибудь поминаете, — не поверила продавщица.

— Да честно же, мля! — рвали рубахи алкаши. — Жорка помер, да ты ж его знаешь! Под машину угодил — и насмерть.

— Жорка? — прищурилась продавщица. — Правда, что помер?

— Я тебе клянусь! В морге, значит, лежит. Хоронить-то некому.

— Так бы и сказали, — молвила она тоном ниже. — Надо же, Жорка. Он из вас самый тихий был… Отойди от двери-то, как же я открою!

Но едва обрадованные алкаши сделали шаг назад, она с силой захлопнула дверь и накинула засов. Алкаши были настолько потрясены таким коварством, что сумели найти подходящие нецензурные слова, лишь когда широкий, подрагивающий при каждом шаге зад обидчицы скрылся в глубине магазина.

— Эй, мужики! — окликнул их Славич. — Это какой Жорка, из двадцать четвертого дома?

— Ну, — согласились алкаши.

— Как это его угораздило?

— А тебе что?

— Да я в том же доме живу. Соседи мы с ним.

— Темная история, — таинственно сказал алкаш постарше, с седой бородой а-ля аятолла Хомейни. — В тот день он трезвый был, клянусь. Ни грамма. Мужики его звали, а он — нет, дела есть. К врачу вроде собирался. Вот тебе и дела.

— Чего же темного? — удивился Славич. — Со всяким может случиться.

— Давай помянем Жорку, друг, — задушевно предложил второй алкаш. Из-под его рубахи выглядывала донельзя замусоленная тельняшка.

— Да подожди ты, — отмахнулся Славич.

— А в том темная, что Жорка свою квартиру продать хотел, — сказал «аятолла».

— Продал?

— Никто не знает.

— Помянуть надо Жорку. Не по-христиански получается, — тянул свое алкаш в тельняшке.

— Христиане с утра не пьют, — осуждающе сказал Славич. — Ладно, мне пора. Счастливо.

Алкаши не ответили. Они уже забыли про Славича и решали проблему: ждать окончания обеденного перерыва в магазине или немедленно купить выпивку в одной из коммерческих палаток, но гораздо дороже.

Славич любил готовить себе пищу сам, особенно когда возвращался домой издалека. Питаться бутербродами и яичницей он терпеть не мог, считая недостойной мужчины неспособность организовать себе полноценное питание. Как ни странно, его кулинарные наклонности ничуть не помогли в семейной жизни. Частое мельтешение Славича на кухне Лариса воспринимала как его тактическое отступление, а теща — как покушение на принадлежащую ей территорию.

Он почистил картошку, нарезал ее длинными тонкими дольками и ссыпал в сковородку, в шипящее подсолнечное масло. Теперь нужно было равномерно и аккуратно переворачивать дольки до готовности, а потом добавить приправу, залить яйцом и сверху посыпать сыром… Телефонный звонок прервал его занятие. Славич с досадой отставил сковороду с огня и снял трубку.

— Я прошу извинить меня за беспокойство, — прозвучал в трубке отдаленно знакомый голос, — но мне обязательно нужно с вами поговорить.

— Кто это? — спросил Славич.

— Вчера я заходил к вам, Игорь Николаевич. Моя фамилия Хандорин. Дело в том, что…

— Слушай, — сказал Славич скорее удивленно, чем с раздражением. — Ты откуда узнал мой телефон?

— У нас вполне солидная фирма, Игорь Николаевич. Мы умеем вести дела, — с мягким нажимом сообщил собеседник.

— Чего тебе от меня надо? — осведомился Славич. — Я уже объяснил, что услуги вашей фирмы в гробу видал. Ты, знаешь, мне не звони больше. И в почтовый ящик свои афишки не суй. Я тебя второй раз всего слышу, а уже устал. Ты мне не нужен, я понятно объясняю?

— Я прошу только одного, Игорь Николаевич, — быстро перебил Хандорин. В голосе его и намека на обиду не было. — Выслушать и оценить наши предложения…

— Пошел вон, — сказал Славич и бросил трубку.

За время разговора сковородка успела остыть. Славич передвинул ее на огонь и вновь принялся равномерно помешивать широкой лопаткой. Телефон затрезвонил вновь. Не отрываясь от своего занятия, Славич протянул руку и привычным жестом выдернул шнур из розетки.

* * *

Кошелев приперся, как обычно, без предупреждения, и все-таки вначале Славич был ему почти рад. Он подсознательно скучал по работе, которой отдал большую часть своей жизни, а еще больше — по людям, с которыми эту работу делал. Он пытался забыть обо всем, выбросить всех и все из памяти, но вряд ли это было возможно. По крайней мере так скоро. Поэтому Славич часто тосковал, не желая признаваться в этом даже самому себе.

Кошелев принес с собой бутылку водки. Будучи осведомлен о холостом образе жизни Славича, он захватил с собой на всякий случай и закуску — багровые рыночные помидоры, малосольные огурчики, светящиеся изнутри, и огромный ломоть ветчины. Славичу оставалось только выставить посуду да нарезать хлеб.

Пить Славич не стал. Он вообще пил редко, а после вчерашнего вечера тем более не хотелось. Вероятно, только равнодушное отношение к алкоголю спасло его от гибели, когда он бросил работу. Многим, слишком многим в такой ситуации спастись не удавалось…

Из вежливости Славич солидарно пригубил рюмку и отставил в сторону.

От прилива крови загорелое лицо Кошелева потемнело еще больше. На лбу и на коротком широком носу серебрились бисеринки пота. Сердито сжатые огромные кулаки лежали на столе, словно Кошелев намеревался вот-вот броситься в драку.

— Ты мне не нравишься, Игорек, — заявил он, раздавив в пепельнице пальцем дымящийся сигаретный окурок. — Если так будешь сидеть — совсем свихнешься. К тому же водки не пьешь.

— Жарко же, — возразил Славич.

— Жарко не жарко… — Кошелев плеснул себе в рюмку, проглотил, закусил помидором. — От жары она ни крепче не делается, ни противнее… Хочешь, я тебя в охранное агентство устрою? Там наших ребят много и бабки платят побольше, чем мы с тобой получали.

— Чего же сам не идешь?

— Мне до полной выслуги еще четыре года. Надо дотягивать. Вот получу пенсион, тогда поглядим. Ну что, пойдешь в охрану? Давай соглашайся. Тебя там возьмут не глядя, гарантирую.

— Как дела в управлении? — спросил Славич, желая увести разговор в сторону.

— Хреново, — отмахнулся Кошелев. — Не пойму: куда мы катимся!.. Стариков почти не осталось, разбежались кто куда. Ходит какой-то народ по коридорам, рожи все незнакомые и не наши какие-то… Смотрю я на него и думаю: где же ты меня, голубь, продашь и за сколько. Сейчас, Игорек, не берут, кажется, только те, у кого руки отрублены. Да и в этом уверенности полной нет.

— Ты-то не берешь.

— Вот на меня как на дурака и смотрят.

— Ну, ты скажешь… — Именно в это мгновение Славич вновь, как всегда рано или поздно случалось, внезапно почувствовал, что устал. Опустошающее равнодушие навалилось на него разом, будто жаркий пуховый матрац, и с этого момента он с огромным трудом имитировал участие в беседе и мечтал лишь о том, чтобы Кошелев наконец допил свою водку и поскорее убрался.

— Я когда вспоминаю тот случай… — начал Кошелев, и Славич, немедленно догадавшись, о чем он собирается говорить, поспешно вскинул руку.

— Не надо!

— Чего не надо? — ожесточенно воскликнул Кошелев. — На твоем месте любой мог… Ну скажи, кто мог догадаться, что там его баба! Это же… Это!..

Не подыскав подходящих слов, Кошелев крепко ругнулся и взмахнул в воздухе растопыренной пятерней.

— Кончай, Петр, все это мы уже проехали, — устало сказал Славич.

— Тебя выгнали, а кто остался?.. — тянул свое Кошелев.

— Меня не выгнали. Я на пенсии по выслуге лет.

— Да ладно тебе, — Кошелев снова налил и тут же, задрав подбородок, выплеснул водку единым движением себе в горло. — И водку перестал пить…

Некоторое время они сидели, погруженные каждый в свои мысли.

— Я вот даже иногда боюсь, — пробормотал Кошелев, — придешь к тебе, а ты уже это…

— Да брось ты, — отмахнулся Славич. — Не застрелюсь, не бойся. Ты меня совсем уж за дурака держишь. Нормально я живу, Кошелев. Нормально. Сам разве не видишь — чисто, прибрано. Бутылок пустых нет. Так ведь?

— Так, — согласился Кошелев, подозрительно зыркнул на Славича и снова выпил.

Они говорили еще несколько минут о несущественном. Затем Кошелев поднялся.

— Я пойду.

Славич тоже поспешно вскочил, сделал попытку выразить сожаление скорым уходом — получилось не очень похоже, но Кошелев не обратил внимания.

— Ты заходи, — только и сказал Славич.

— Насчет охраны решай, не тяни. Свято место пусто не бывает, сам знаешь.

— Обязательно, — с готовностью кивнул Славич. — Только немного попозже. Мне тут с делами своими нужно немного разобраться.

Кошелев взглянул на него с сожалением и грустью.

— Вижу я, какие у тебя дела. Кончай, Игорь, думать об этом. Башку сломаешь, точно тебе говорю!..

Славич закрыл за ним дверь и вернулся в комнату. Глянул на бутылку с остатками водки, после короткого раздумья налил полную рюмку, медленно поднес ко рту, но пить не стал, осторожно отнес на кухню и вылил в раковину. Славич точно знал, что пить ему сейчас нельзя ни в коем случае.

* * *

На следующий день погода испортилась. Вместо неба над крышами домов повисла серая муть. Тягучий холодный дождь полился с монотонностью отчета о проделанной работе. Отзываясь на ненастье, заныла сломанная пять лет назад ключица. Славич угрюмо думал, что это первый признак постепенно приближающейся старости: год назад, кажется, еще не болело… Или болело, черт его знает.

Ключицу ему в двух местах разломал жакан, выпущенный почти в упор совершенно обезумевшим от водки и страха бандитом, которого они после двухдневной погони обложили в охотничьей избушке где-то в верховьях холодной сибирской реки Чулым. Бронежилет спас тогда Славича, его только швырнуло оземь, в горячке он сперва ничего не почувствовал и, вскочив, успел снести с ног противника до того, как тот перезарядил одностволку. Набежавшие коллеги Славича довершили дело, а минут через пять боль скрутила так, что Славич смог сдвинуться с места лишь после мощной водочной анестезии. Поддерживаемый сержантом, он ковылял восемь верст до просеки, где их ожидал вездеход, испытывая далеко не лучшие ощущения.

Кости, впрочем, срослись удачно, спустя месяц врачи выковырнули Славича из гипсового кокона и отправили к теплому морю в санаторий имени какого-то по счету партсъезда. В качестве напоминания осталась только эта ноющая ломота к перемене погоды.

Потирая плечо, Славич ходил по комнате, тупо смотрел в замкнутое пространство двора и даже пытался читать книгу, наугад вытащенную с полки. Он чувствовал приближение приступа черной меланхолии; верно, дождь тоже был тому виной. Нужно было обязательно что-то сделать, непременно нужно было чем-то заняться сейчас…

С утра у подъезда опять торчал мебельный фургон — кто-то из жильцов вновь переезжал, и Славича немного удивила разом охватившая его соседей тяга к перемене мест. Фургон уехал, даже звук его мотора показался Славичу насквозь отсыревшим. Двор сделался совсем пустым.

Переваливаясь, по дорожке прошла толстая баба. Одной рукой она держала над головой кусок полиэтилена, другой прижимала к бесформенной груди пакеты с молоком. Славичу тоже вдруг захотелось молока, и он был рад даже такому прозаическому желанию. Сбегать за молоком — тоже дело. Он накинул старую куртку с капюшоном и выскочил на улицу.

На углу дома двое в одинаковых темных ветровках молча и сосредоточенно ждали чего-то под промокшими зонтами. Пробегая мимо, Славич механически отметил странную схожесть их лиц, поз и даже одежды, которая возникает у людей, либо давно знающих друг друга, либо долго занимающихся одним и тем же делом.

Но молоко в магазине уже раскупили. Тогда Славич взял пару пакетов вчерашней простокваши, просто чтобы не было обидно за напрасную пробежку в дождь.

Пока он бегал, мужики с зонтами уже ушли. Славич вбежал в подъезд, достал ключ от почтового ящика и сунул в замочную скважину. Он услышал шаги за спиной, но не стал оборачиваться: это были мужские шаги, для Славича ничего интересного тут быть не могло.

Шаги приблизились вплотную, Славича схватили за плечи, грубо крутанули и притиснули к почтовым ящикам. Пакеты с простоквашей вырвались из руки и шлепнулись на кафель. Те самые двое мужиков крепко держали Славича за предплечья и запястья. Третий, появившийся невесть откуда, отвратительно бесцветный, тощий и вихляющий суставами, с поганой блатной ухмылкой на безволосом лице, заглядывал ему в глаза.

— К нему как к человеку приходят. Вежливо. А он даже разговаривать не желает. Ты что, Герой Советского Союза? Летчик-полярник?

Славич не испытывал страха. Он был слегка ошеломлен неожиданностью случившегося и этим идиотским текстом.

— Ты если не хочешь как человек нормально разговаривать, можно и по-другому, — вещал безволосый блатной. — Ты меня по жизни слушать должен, понял?! Слушать и молчать!

— Вы кто? — буркнул Славич. — Что надо?

— Я тебе расскажу, что надо, — услышав голос Славича, безволосый, казалось, обрадовался и начал совсем по-хулигански распалять себя, нагоняя злость. — Когда к тебе приходят приличные люди, ты их должен выслушать, козел!

Он сжал кулак и не ударил, а просто оскорбительно надавил Славичу костяшками на губы.

— Я тебе по-человечески сейчас объясню, спокойно, — уже почти орал блатной.

Вероятно, таким образом он старался напугать Славича посильнее, но эффект получил обратный. Славич почувствовал, как холодная ярость охватывает его, и удовлетворенно улыбнулся.

— Улыбается! — поразился блатной. — Улыба…

Закончить он не сумел. Славич точно и жестоко врезал ему коленом в пах. Потом легко оторвал руки от стены, одновременными круговыми движениями вырвал их из захватов слегка растерявшихся парней. Не останавливаясь ни на мгновение, схватил их за головы, ударил друг о друга и отшвырнул к двери.

Безволосый молча корчился на грязном полу. Двое других оказались покрепче, они не упали, но и не делали никаких попыток напасть, находясь, по-видимому, в состоянии нокдауна.

Славич подобрал свои пакеты и молча пошел наверх, ждать лифт не стоило, противники могли прийти в себя и начать драку всерьез. Схватываться с ними в одиночку в тесном и темноватом пространстве подъезда Славич не желал. Не было никакой уверенности, что у одного из троих не окажется в кармане по меньшей мере ножа.

На площадке своего этажа Славича ждал сюрприз. Перед дверью его квартиры стоял вчерашний эксперт Хандорин и приветливо улыбался. Сегодня по погоде он был одет в курточку из тонкой мягкой кожи.

— Здравствуйте, Игорь Николаевич. Извините мне мою настойчивость, но фирма требует от меня точного выполнения заданий. Я вновь убедительно прошу меня выслушать. Вы позволите войти?

— Да, — без выражения произнес Славич. — Входи.

Эксперт Хандорин и в мыслях не держал, что встреча внизу закончится отнюдь не с тем результатом, который был запланирован. Славич решил его пока не разочаровывать. Едва Хандорин переступил порог, Славич тщательно запер дверь, потом провел гостя в комнату и показал на кресло.

— Ну, давай, рассказывай, чего там у тебя, — сказал он почти благожелательно и увидел, что Хандорин немного удивился. В его представлении тон и настроение Славича должны были выглядеть иначе.

— Прежде всего о том, чего я не хочу, Игорь Николаевич, — сказал эксперт, справившись с заминкой. — Мне не хотелось бы, чтобы вы воспринимали меня как угрозу, как попытку давления, что ли.

— Тебя? — изумился Славич. — Да бог с тобой!

— Вы сейчас сами поймете. — Хандорин открыл дипломат и вытащил несколько скрепленных листков. — Как вы уже знаете, наша фирма предлагает вам широчайший выбор квартир. В любом районе. С доплатой или расширением площади… И так далее. Вот список вариантов, пожалуйста! Посмотрите внимательно, необязательно сейчас, сегодня… Это единственное, о чем я прошу.

— Я посмотрю, — сказал Славич. — Ну и что дальше?

— Все, — удивленно ответил Хандорин. — Вы посмотрите и сами решите. Больше ничего.

— Точно ничего?

— Конечно. — Вечный мальчик в кожаной курточке немного помедлил, а потом добавил: — Но я совершенно уверен, что вы сделаете свой выбор. Тут такие прекрасные варианты. Если хотите, я могу подробно рассказать…

— Не надо, — остановил его Славич. — Я посмотрю. А если не сделаю?

— Что? — не понял Хандорин.

— Выбор.

— Этого не может быть, — лицо Хандорина неуловимо изменилось. Теперь он смотрел на Славича с презрительным сожалением. — Вы посмотрите, посмотрите. Ну, я, пожалуй, пойду.

Он поднялся и совершил нечто вроде полупоклона. И этот абсолютно неуместный жест так развеселил Славича, что едва не заставил отказаться от задуманного.

— Всего хорошего, — задушевно сказал Славич и протянул для рукопожатия ладонь.

Эксперт тоже протянул руку, которую Славич тут же закрутил ему за спину и зафиксировал захват, подтянув голову Хандорина за его аккуратную прическу.

— Ты что?! Отпусти! — потрясенно прохрипел эксперт.

— Обожди немного, — пробормотал Славич. — Ты говорил, теперь я скажу. Там, внизу, ты своих дружков найдешь. Подбери их, если они до сих пор валяются. И если я тебя хоть раз поблизости увижу, извини, искалечу. Вот так сделаю, — он потянул предплечье Хандорина слегка в сторону, от чего тот пронзительно вскрикнул, — и все. Не будет руки. Даже Склифосовский не поможет. Ты меня понял? Отвечай, чего молчишь?

— Понял… понял… Пусти, гад!.. Я понял! — стонал эксперт.

Славич резко выпустил его, толкнул вперед и врезал по заднице подъемом стопы. Пинок получился не очень сильный, без подготовки, но Хандорин потерял равновесие и растянулся перед дверью. Кейс его раскрылся, листочки разлетелись по полу. Он не пытался их собирать. В ожидании очередных ударов он скорчился, прикрыв руками голову.

— Вставай, вонючка, не бойся, — презрительно произнес Славич. — Пока будет достаточно.

Эксперт обладал чутьем не раз битого жизнью уличного кобеля. Он понял, что словам Славича следует верить, лупить его сегодня не станут, и необычайно быстро пришел в себя, продемонстрировав удивленному хозяину потрясающую эластичность самолюбия. Из квартиры он выходил независимой походкой, слегка помахивая кейсом. Спустившись на пару ступенек, Хандорин обернулся.

— Напрасно ты так, — сказал он совершенно без злости или обиды. — Все равно по-твоему не получится. А этим ты себе жизнь серьезно осложнил. Это я тебе точно говорю…

Славич глядел на него без выражения, но, видимо, эксперт все же уловил в его взгляде нечто для себя тревожное, потому что, будто поперхнувшись, прервал свою речь и быстро сбежал вниз по лестнице. Тогда Славич замкнул дверь, вернулся в комнату и опустился в любимое кресло. Оставленные мальчиком листки лежали на подлокотнике. Славич взял, взглянул на первую страницу и отшвырнул в угол. С приятным изумлением он отметил, что в душе нет и следа темной тоски, не покидавшей его на протяжении последних шести месяцев.

Обручи, стискивавшие его мозг и душу все это время — нет, еще не лопнули! — но ослабли. Он испытывал забытое ощущение прилива энергии. В его жизнь внезапно вторглось Событие, и сейчас даже было неважно, какого оно знака. Впервые за полгода обстоятельства побуждали его к действию. Покушение на его дом, на его единственное убежище, словно пробудило его от многомесячной спячки. С изумлением и радостью Славич ощутил, что действительно проснулся. Фальшиво напевая какой-то мотивчик, он минут десять мерил шагами комнату, с удовольствием прислушиваясь и примериваясь — к прежнему! — самому себе, и внезапно остановился. Это ж не шутки, пронеслась мысль, это ж совсем не шутки.

Он перетащил с кухни в комнату телефонный аппарат и набрал номер бывшей жены.

— Алло, Лариса? — довольно бодро произнес он. — Как поживаешь?

Она ответила после короткой паузы.

— Нормально, а ты как? — в голосе ее слышалась некоторая растерянность. В последний раз они разговаривали по телефону довольно давно.

— В общем, тоже… Тут, правда, случилась со мной одна забавная штука.

— Вот как, — сказала она, явно выдавая свою неготовность выслушивать от бывшего мужа, звонящего раз в полгода, о происходящих с ним всяких забавных штуках.

— Слушай, Лариса, ты извини, что я тебя беспокою… Насколько я знаю, твой муж сейчас в коммерции крутится?

— Он не крутится, — поправила она сухо, но без раздражения. — Работает.

— Ну да, конечно… А где конкретно?

— Зачем это тебе?

— Дело в том… Мне нужен совет, что ли… вроде консультации.

— Ты тоже в бизнесе? — ее тон выражал удивление и легкую усмешку. Бизнес и Славич в ее представлении были явлениями несовместимыми. Он тоже хмыкнул в ответ.

— Да нет, дело в другом… Ты понимаешь, на меня наезжает какая-то странная фирма «Бета-бизнес». Думаю, не только на меня… Этой фирме отчего-то приглянулась моя квартира…

И он вкратце пересказал ей происшедшие события, существенно смягчив детали.

— Я просто не могу понять, как ты ухитрился вляпаться в это?! — такой была ее первая ответная фраза, и, несмотря на то, что Лариса обычным, но непостижимым для него порядком заключила, что во всех своих бедах виноват один только Славич, он почувствовал признательность. Лариса, несомненно, беспокоилась за него. В общем-то, она была славная, добрая баба. Если бы не родители, черт его знает, как бы все у них сложилось…

Поэтому Славич пропустил ее замечание мимо ушей.

— Сейчас мне важнее разобраться, что, собственно, происходит. Откуда ноги растут. Что это за фирма такая, — примирительно сказал он. — Так твой супруг сможет что-нибудь подсказать, как ты считаешь?

— Ты где сейчас, Игорь?

— Дома, естественно.

— Я тебе скоро перезвоню, — сказала она. И после паузы строго добавила: — Не занимай, пожалуйста, телефон!

Он услышал короткие гудки отбоя и положил трубку. Ждать действительно долго не пришлось. Минут через двадцать раздался ее звонок.

— Ты меня слушаешь? Запиши телефон. У Евгения есть один консультант по подобным вопросам, он согласился с тобой поговорить.

— Что за консультант?

— Я не знаю. Свяжись с ним и перезвони мне потом обязательно.

— Спасибо, Лариса. — Славич был по-настоящему растроган ее участием. В конце концов они прожили вместе достаточно долго. — Ему деньги платить надо за консультацию?.. Нет?.. Ну, это совсем хорошо, а то, ты понимаешь, у меня сейчас…

«Консультант» действительно был готов к встрече и без долгих разговоров назначил ее через два часа в каком-то офисе на Пушкинской улице. Это время следовало чем-то занять. Славич решил, что теперь ему нужно немного вооружиться сообразно с текущими обстоятельствами.

Он полез в кладовку и, покопавшись в ящике с инструментами, вытащил обломок арматурного прута длиной сантиметров тридцать, который подобрал когда-то в намерении изготовить шлямбур. Он аккуратно, виток к витку, обмотал прут изолентой, соорудив из нее же подобие рукояти, и прикрепил веревочную петлю. Проделал для пробы несколько выпадов и остался вполне доволен. Дубинка получилась увесистая, но не слишком тяжелая. Подумав еще немного, Славич нашел старую спортивную сумку и нашил внутрь пару широких петель из плотной ткани. Дубинка улеглась туда, как в ножны. При необходимости ее легко и быстро можно было выхватить, потянув за веревку.

Прежде чем покинуть квартиру, Славич внимательно оглядел из окна двор.

Возле соседнего подъезда стояла машина для перевозки мебели. Грузчики споро таскали вещи.

* * *

Консультантом оказался седенький сухощавый старичок с быстрыми прищуренными глазками. Звали его Натан Семеныч. В офисе, заполненном сотрудниками довольно плотно, он занимал отдельный кабинет. Он сидел за совершенно пустым, если не считать телефонного аппарата и настольного ежедневника, столом, но отнюдь не выглядел скучающим бездельником. Это действительно был консультант, готовый консультировать по надобности в любой момент кого угодно. Словно старый профессор, он говорил «ну-с» и «нуте-с» и потирал сухие ладошки. Он так и сказал Славичу:

— Ну-с, рассказывайте, дружок.

Славич рассказал, отбросив подробности стычки в подъезде.

Натан Семеныч слушал с абсолютно непроницаемым лицом, а когда Славич закончил, то снова потер ладошки, но как-то уж чересчур вяло.

— Поскольку я обещал помочь, я помогу. Но вы сами понимаете, Игорь, помощь может быть разного характера…

— Я понимаю, — сказал Славич, хотя это было не так.

— Информация — тоже помощь, верно?

Славич согласился.

— Бизнес с недвижимостью — это очень серьезный бизнес, друг мой. Может быть, самый серьезный на сегодня. Все прочее, прости господи, в нашей стране уже успешно разворовали. Я вам объясню, что в настоящий момент происходит. Каждая крупная фирма по торговле недвижимостью имеет «крышу». Вы знаете, что такое «крыша», молодой человек?

Славич нетерпеливо кивнул, но Натан Семеныч пожелал развить мысль до конца.

— Не думайте, это не продажные чиновники в городской администрации. Сейчас они называются «лапа». «Крыша» — чисто силовое прикрытие. Фирма «икс», к примеру (я не буду называть имена), платит какую-то сумму солнцевской банде, или, как теперь принято говорить, организованной преступной группировке. За это она имеет оттуда охранников, боевиков на случай мелкой разборки и даже авторитетов, если разборка получается серьезная. Фирма «игрек» опирается на помощь группы какого-нибудь Мефодия, а фирма «зет» — Ираклия. Примерно так. Вот боевики «крыши» и прессуют тех, кто не согласен. Как в вашем случае. Прошу вас извинить меня за некоторые… м… жаргонные выражения, но — увы! — из нынешней песни трудно выбрасывать слова.

— Что такое «Бета-бизнес»? — спросил Славич.

— Ну-с, тут не все так просто. Лично я про эту фирму только слышал, но ничего конкретного пока не знаю, хотя, конечно, справки наведу. Пока все, дружок.

Натан Семеныч с непонятной радостью потер ладошки.

— Вы мне непременно позвоните завтра, я обязательно что-нибудь узнаю. Не хочу напрасно обнадеживать, но, думаю, помочь вам можно. Можно, дружок!

Он встал и торжественно протянул через стол тонкую воробьиную ручку. Славич осторожно пожал ее и в ответном пожатии вдруг почувствовал, что сил у старикашки еще очень много. Он пристальней заглянул в живые, искрящиеся глазки Натана Семеныча и снова усомнился: старикашки ли?

От Пушкинской он пошел пешком в центр, обнаружив с удивлением, что не был здесь очень долго. Многое было ему здесь незнакомо. Славич с глухим раздражением читал странные наименования давно знакомых забегаловок. Там, где год назад продавали бутерброды с фальшивым кофе и куда Славич с коллегами изредка забегали распить под бутерброды бутылку водки, теперь был «Супермаркет». Этот супермаркет располагался на общей площади двадцать пять квадратных метров. Тут и вправду было все, от мужских носков до тайваньского телевизора, но в единственном числе. Места в супермаркете для товаров не хватало. Даже лишняя пара носков неизбежно вытеснила бы телевизор с прилавка.

Прогулкой Славич остался недоволен, изменившийся город ему не понравился. Он вдруг испытал странное ощущение, что и люди, с которыми он всю жизнь прожил в одном городе, теперь ему незнакомы непривычной настороженностью лиц и беспричинным отчуждением. Многие из них смотрели на Славича как на потенциального врага, и от досады и смущения Славич перестал смотреть в глаза прохожим.

Когда он входил в метро, уже стемнело. Час пик закончился, люди молча стояли на платформе, ожидая поезда. Славич взглянул на световое табло и вдруг увидел шагах в десяти соседку с третьего этажа. Некоторое время он раздумывал, стоит ли подойти, но решил этого не делать. Метро — не самое подходящее место для начала знакомства, лучше было подождать, пока они доберутся до своей станции.

Поток воздуха из тоннеля закачал люстры под потолком. К перрону с вытаращенными фарами вырвался поезд. Двери открылись, выплевывая пассажиров, словно отработанный материал. Вслед за чьими-то спинами Славич протолкнулся в вагон и довольно удобно пристроился в уголке. Он хорошо видел отсюда аккуратную светлую головку соседки, стоявшей в другом конце вагона. Славичу очень нравились у женщин короткие мальчишеские стрижки, хотя один его знакомый психолог усмотрел в этом подсознательное проявление гомосексуальных наклонностей. Психолога Славич послал подальше. И сейчас он с удовольствием смотрел на соседку, обстоятельно продумывая, как именно станет с ней знакомиться. Так он ехал одну или две остановки, пока внимание его не привлекло иное.

Два парня в кожанках стояли прямо перед Славичем, лицом друг к другу, словно в беседе, но заняты были другим. Тот, что пониже, через плечо своего визави впился взглядом во что-то или в кого-то в конце вагона. Взгляд высокого, не менее напряженный, был устремлен в никуда. Высокий старательно служил прикрытием. Парни кого-то пасли и делали это довольно неумело. Они не были профессионалами. Славич попытался было определить объект их внимания, но в тесноте это было невозможно, и он на какое-то время потерял интерес к происходящему. В конце концов ему не было до них дела.

Состав причалил к платформе. Славич выбрался из вагона в последних рядах, соседка в это время уже ступила на эскалатор. Те двое тоже сошли с поезда, их спины Славич видел в пяти шагах впереди себя. Сейчас подойти к соседке, вероятно, было удобнее всего, но какое-то плохо осознанное, смутное беспокойство заставило Славича остаться на месте. Теперь он внимательно следил за парнями.

На асфальтовой площадке перед метро толпились торговцы, предлагающие каждому прохожему все, что угодно душе — от букета цветов до бутылки водки. Несколько парней в коротких кожаных куртках молча пили из бутылок пиво. Пара полупьяных бомжей хищно выслеживала пустую стеклянную тару. Кучка кавказцев, безразличная к окружающим, гортанно и громко обсуждала какие-то свои проблемы. В этой толкучке Славич замешкался и едва не потерял соседку из виду. Лишь в последний момент заметил, как она свернула за киоск на пустынную вечернюю улицу. Двое в кожанках направились за ней. Это обеспокоило Славича уже всерьез.

Он быстро перебежал улицу и зашагал по другой стороне, поглядывая поверх невысоких кустов сирени на преследуемую и преследователей. Вскоре женщина тоже перешла через дорогу. Парни остались на той стороне. Светлое пятно ее платья, маячившее впереди, вдруг исчезло: женщина свернула во двор. Те двое на секунду остановились и бегом бросились через дорогу. Славич тоже ускорил шаги, а когда парни скрылись за углом, побежал, бесшумно ступая на носки.

Он осторожно выглянул из-за угла и тут же отпрянул. Укрывшись за толстым стволом тополя, всего в пяти шагах от Славича, двое в кожанках следили, как женщина подходит к подъезду. В вечерней тишине звонко хлопнула дверь. В ту же секунду оба преследователя бросились вперед. Дверь открылась и закрылась еще раз. Теперь настала очередь Славича.

Он вырвал из сумки свою дубинку и помчался к подъезду. Перед самой дверью он затормозил, заложил руку с дубинкой за спину и спокойно вошел, сосредоточенно глядя себе под ноги. Трое, замершие в неподвижных позах у стены, его, казалось, нисколько не интересовали. Он сосредоточенно откашливался и похлопывал себя свободной рукой по карману, как бы нащупывая ключи. Три лица смотрели на него: одно — побелевшее от ужаса, два — ухмыляющихся, уверенных в своем превосходстве и безнаказанности, но Славич ничего этого не замечал. Женщина, прижатая к стене, будто бы попыталась что-то произнести, но тут же смолкла. Славич и к этому остался равнодушен. Не поднимая головы, он поравнялся с ними и лишь тогда, в стремительном мощном развороте обрушил тяжелую дубинку на ключицу ближайшего бандита. Он услышал громкий хруст, бандит крикнул коротко и пронзительно, Славич тут же ударил второго. Удар пришелся в руку, вскинутую для защиты, Славич ударил еще раз, и тот упал. Раскрытый нож со звоном стукнулся о кафель, Славич быстро нагнулся и подобрал его. Упавший тяжело шевелился на полу, не делая попыток подняться.

— Пойдемте, — негромко сказал Славич, увлекая женщину к лестнице.

Он не сводил взгляда с первого противника, но это было лишним. Придерживая здоровой рукой плечо, тот прыгнул к выходу и мгновенно исчез.

Женщина силилась что-то произнести и не могла. Руки ее тряслись, Славичу пришлось взять у нее ключи и самому отпереть квартиру. Она вбежала в прихожую и бессильно прислонилась к стене.

Славич немного помялся на пороге.

— До свидания, — неуверенно сказал он.

— Зайдите, — быстро проговорила она. — Зайдите, пожалуйста. Закройте дверь.

Славич видел, что ей было невыносимо сейчас оставаться одной. Он переступил порог и остановился в ожидании. Женщина бросилась к двери, захлопнула и заперла, кажется, на все замки.

— Нужно позвонить в милицию, — сказала она с вопросительной интонацией.

— Вот этого не надо, — помотал головой Славич. — Во-первых, пока милиция приедет, они уже убегут. А если не убегут, может тоже нехорошо получиться. Дело в том, что одного из них я покалечил довольно серьезно. Еще неизвестно, кого из нас заберут. Кто были эти люди? Вы их знаете?

— Нет. Никогда не встречала.

— Что им было от вас нужно?

— Я… я не знаю, все произошло слишком быстро. Один — тот, что с ножом, — успел только произнести какую-то фразу, а потом в подъезд вошли вы.

— Игорь, — представился он, но она, все еще переживавшая случившееся, не поняла.

— Что?

— Меня зовут Игорь. А вас?

— Зоя. Зоя, — отчего-то дважды сказала она.

Краска постепенно возвращалась на ее лицо. Выражение беззащитности и испуга, как ни странно, очень ей шло. Славич подумал, что она ему действительно нравится.

Зоя прошла на кухню и села на мягкий стул в узком проеме между холодильником и столиком, покрытым пленкой с веселым солнечным рисунком. Славич догадался, что это ее любимое место. Он устроился напротив, на гостевой табуретке.

— Они следили за вами.

— Откуда вы знаете?

— Совершенно случайно. Мы с вами ехали в одном вагоне метро с «Площади Свердлова»…

— Сейчас эта станция называется «Театральная».

— Да? Может быть. Я увидел вас на платформе, собрался подойти, но что-то меня остановило. Эти двое тоже вошли в вагон, я заметил, как пристально они смотрят на вас. Потом они шли за вами по пятам до самого подъезда.

— Ужасно, — сказала она.

— Это связано с обменом вашей квартиры? — спросил Славич, и Зоя вздрогнула.

— Я… не знаю. Почему вы так думаете?

— «Бета-бизнес». Вам предлагали поменять квартиру, но вы отказались?

— Конечно, — пожала она плечами, — я не собираюсь никуда переезжать. Этот молодой человек был необычайно настойчив, мне едва удалось от него избавиться.

— Теперь они решили доказать, что вы поступили опрометчиво. Примерно то же самое пытались сделать со мной. Они добиваются, чтобы мы отсюда уехали.

— Но это же бред какой-то. — Она засмеялась коротким, нервным смехом. — Никто не может заставить… Есть же власть, милиция… Они не могут делать все, что пожелают.

— Вы знаете, а в милицию, пожалуй, стоит все же сходить, — задумчиво сказал Славич. — Это не лишнее. Прямо завтра с утра. Должны же они знать, что происходит на их территории. Только подробности сегодняшнего вечера рассказывать не стоит. То есть не все подробности. Давайте так и сделаем.

— Хорошо, — согласилась она.

— Черт! — воскликнул он, пораженный внезапной мыслью. — Надо же! Как это я не подумал раньше?

— Что такое?

— Да… Только сейчас подумал. Один наш сосед, Жора, попал под машину. Он жил этажом выше, безнадежный пьяница, знаете?

— Еще бы! — подтвердила она с гримаской брезгливости.

— Его насмерть сбила машина. К нему тоже приходили представители «Бета-бизнес».

Широко открыв глаза, Зоя слушала Славича.

— Что же нам теперь делать? — голос ее звучал беспомощно.

— Прежде всего не расстраиваться больше, чем это заслуживает, — неловко успокоил Славич. — С пьяницей может быть просто совпадение. Да бросьте, мура все это. Не может мир перевернуться в одночасье. Пока еще не бандиты заказывают бал.

— Вы уверены? — печально усмехнулась она.

— Я уверен, — подтвердил он. И тут же поправился: — Я хочу быть уверен.

— Да, — рассеянно отозвалась Зоя. — Вы хотите кофе?

Славич хотел кофе. Ему было здесь уютно, ему здесь нравилось. Он чувствовал, что при некотором старании, возможно, нетрудно будет остаться здесь гораздо дольше, чем на чашку кофе. Именно это ощущение вдруг заставило его внутренне замкнуться. Слишком много похожего на то, что было совсем недавно. Славич не желал повторения пройденного даже в мелких деталях.

— Мне должны звонить сегодня, — сказал он. — Всякие мелкие дела… Я бы очень хотел. Если можно, завтра?

В лице Зои он увидел вежливое сожаление, не более.

— До завтра, — согласилась она, имея в виду совместный поход в милицию, но Славичу отчего-то было приятно, как она это сказала.

* * *

Наутро тучи рассеялись, как не были. Солнце выжаривало влагу из земли и мокрого асфальта, и уже к одиннадцати часам над городом повисла парная духота.

В дежурной части отделения милиции толпился какой-то народ, и на Славича с Зоей никто не обращал внимания. Протолкнувшись к окошечку дежурного — плотного лейтенанта со взмокшим лицом, Славич довольно долго ждал, пока тот закончит кричать по телефону. Положив трубку, дежурный откашлялся, покрутил головой, порылся в ящике стола и только после этого поднял глаза на Славича.

— Вы что хотели?

— Поговорить с кем-нибудь. Какая-то фирма пытается силой выселить нас из дома.

Некоторое время дежурный смотрел на него широко открытыми глазами, в которых Славич не разглядел ни одной мысли. Наконец будто щелкнуло. Дежурный отыскал наиболее подходящее к ситуации стандартное клише.

— По какому адресу проживаете? — спросил дежурный.

Славич назвал.

— Квартира ваша?

— Разумеется, моя.

— Вы там прописаны?

— Ну конечно.

— К участковому, — определил дежурный, вытирая тыльной стороной руки потный лоб. — Четвертая комната.

— Здесь не для участкового, — мягко сказал Славич. — Ты зарегистрируй, пожалуйста, наше заявление. Где у вас тут зам по розыску сидит?

— К участковому, — едва не по слогам повторил дежурный. — К нему несите заявление. Это по его части. С шестнадцати до двадцати.

Два постовых втащили в дежурку здоровенного пьяного мужика и толкнули его к окошку дежурного. Барьерчик задрожал от удара, Славич понял, что продолжать разговор уже не стоит. Он взял Зою за локоть и вывел в коридор.

— Что? — спросила она, не поняв, кажется, ничего из происшедшего.

— Все в порядке. — Славич разглядывал сейчас доску-указатель. «Начальник отделения. Комната 24», — прочитал он и потянул Зою к лестнице на второй этаж.

Секретарша начальника держала на хорошенькой курносой рожице строгое выражение. Она была молоденькая и неопытная, совсем еще вчерашняя школьница, Славич вошел в секретарский крохотный предбанничек первым, устало кивнул на дерматиновую дверь и спросил:

— У себя?

Секретарша растерянно кивнула. Славич тут же распахнул дверь и вошел вместе с Зоей. Начальник сидел за совершенно чистым столом, отвернувшись к окну.

— Разрешите? — спросил Славич вежливости ради.

Начальник окинул их быстрым взглядом.

— Проходите.

Китель начальника с майорскими погонами висел на спинке стула. Начальник был слегка полноват, его редкие волосы аккуратным зачесом прикрывали вполне зрелую лысину.

— Я вас слушаю.

Славич рассказывал не торопясь, подробно, и начальник действительно слушал очень внимательно, ни разу не перебив. Только изредка постукивал короткими пальцами по толстому листу плекса, покрывавшего стол. Когда Славич закончил, начальник еще какое-то время продолжал сохранять ту же позу участия, будто ожидая продолжения. В комнате повисла непонятная пауза, и Славич уже собрался ее нарушить, как вдруг начальник отделения пошевелился и скучным голосом произнес:

— Ну и чего же вы хотите?

Славич замер с открытым ртом.

— В чем вы обвиняете? И кого?

— Меня и эту девушку выгоняют из квартиры, — медленно произнес Славич. — Разве это не ясно?

— Мне неясно, — сказал начальник. — Вас избили? Вам угрожали? У вас что-то украли?

— Нападение, — объяснил Славич, обретая прежнее хладнокровие. — На меня и на нее. В нашем подъезде. Этого мало?

Начальник согласно кивнул головой.

— Оставьте заявление. Будем разбираться. Но… что мы, собственно, предъявим нападавшим, когда их задержим?

— Вы сначала задержите, — сказал Славич.

— Слушайте, — вмешалась, не выдержав, Зоя, — вы что, в самом деле? Бандиты выгоняют нас из дома, а вы спокойно здесь сидите. Это милиция или что?

— Вы не волнуйтесь, — спокойно, почти ласково сказал начальник. — Милиция, конечно. Давайте вместе разберемся. Как именно вас выгоняют? Почему вы так считаете?

— Мне очень четко дали понять, что, если я не послушаюсь, меня ждут неприятности.

— Прямо этими словами?

— Нет, слова были другие, но… разве в этом дело?

— Конечно, в этом, — развел начальник руками. — Вы же взрослый человек, должны понимать. Есть Уголовный кодекс, законы… Мы действуем в соответствии с ними. Какой закон нарушен? Конкретно?

— Я не знаю… я не юрист, — начала Зоя.

— Ни-ка-кой! — начальник поднял палец, посмотрел на него, а потом медленно перевел взгляд на Зою. — Что мы можем сделать?

— Что же, нам приходить, когда нас убьют, что ли? — Славич постепенно начинал терять терпение.

— Не надо шутить, — пожал начальник плечами. — У нас и без ваших шуток забот по горло. Обратитесь к участковому, он примет меры.

— Мой сосед по подъезду, я не знаю, как его фамилия, из двадцатой квартиры, погиб при странных обстоятельствах, — внезапно вспомнил Славич. — Я полагаю, его смерть тоже каким-то образом связана с продажей квартиры.

Начальник кисло усмехнулся.

— Все вокруг пытаются лезть в следователи. Ну что вы выдумываете! Хучкин, алкоголик, попал в пьяном виде под машину. Нам это известно, обстоятельства расследуются, но вы-то тут при чем? Что же, теперь нам каждого умершего алкаша, каждый несчастный случай рассматривать как результат международного заговора?

— Слушай, майор, — сказал Славич. — Ты что говоришь-то? Я же вчера еще был такой же, как ты. Не надо мне лапшу на уши вешать. Мне что, с письменными признаниями этих сволочей надо было приходить?

Начальник посмотрел на него холодным, ничего не выражающим взглядом.

— Обращайтесь к участковому, — сухо сказал он, вытащил из стола какую-то папку и углубился в изучение ее содержимого, показывая, что Славичу и Зое тут больше делать нечего.

Когда посетители вышли, начальник подождал, пока смолкли их шаги по коридору, потом спрятал папку, не спеша поднялся, закрыл дверь и лишь после этого потянулся за телефонной трубкой.

— Митрич? Это Макаров, узнал? Что-то вы там расшустрились. Ты смотри, как бы худого не вышло… Я просто предупреждаю. Тут у меня только что были двое… заявители… Да я знаю, что вы все по букве закона, но учти, есть еще дух… — Он коротко хохотнул. — Ну смотри, смотри. Мое дело предупредить… Твои уши там торчать не должны… А как же, Митрич! Разве я тебя когда подводил?.. Ну, будь здоров.

Начальник положил трубку, крутанул головой и усмехнулся своим мыслям.

* * *

— Крыса! — процедил сквозь зубы Славич. — Я таких повидал…

— Вы что, раньше в милиции работали? — спросила Зоя.

— Вроде того, — неопределенно ответил Славич. — Да это неважно.

— Ну и что теперь?

Они стояли на бульваре напротив отделения. Рядом отчаянно верещала стайка маленьких пацанов, их голоса не заглушал даже грохот проходящих трамваев. «А он ему — ий-я-а!.. А этот этому — бум!..» Пацаны обсуждали какой-то фильм про каратистов.

— Сам себе не поможешь, никто тебе не поможет. — Славич передернул плечами и невесело усмехнулся. — Пойдемте домой. Будем разбираться своими силами.

— Какими же своими? — поинтересовалась Зоя.

— Ну, как минимум нас уже двое…

— Да. Действительно, большая сила. — Зоя произнесла это без улыбки, но Славичу не понравилось.

— Для начала обойдем квартиры в нашем подъезде, — сказал он. — Поговорим с соседями. Или так сделаем: пригласим их ко мне. Моя квартира — двадцать восемь, вы знаете. Ваши этажи нижние, мои верхние.

Зоя смотрела все еще скептически, но уже покорялась его твердой и деятельной уверенности.

* * *

Где-то случилась автомобильная пробка, вся проезжая часть между газоном бульвара и тротуаром была сплошь забита машинами, запах бензинового угара прочно заполнил улицу и постепенно вползал в соседние дворы.

Кроме Зои в квартире Славича находилось еще трое. Молодой темноволосый парень с настороженным взглядом исподлобья по имени Сергей, занимавший с женой и ребенком квартиру как раз под Славичем, Дмитрий Иванович — пожилой сосед из квартиры двадцать два, пенсионного возраста, с гладко зачесанными назад седыми волосами и орденской планкой на стареньком, когда-то добротном пиджаке, и похожая на школьную учительницу математики Ирина — худенькая и чопорная, в огромных очках, вступающая или уже вступившая в ту пору, когда точный возраст определить невозможно. Впрочем, Славич скоро узнал, что Ирина действительно преподавала в школе, только не математику, а географию.

— Чаю хотите? — предложил Славич. — Только надо чайник разогреть.

Он приподнялся со своего любимого кресла, но Зоя уже направилась в кухню, там зашумел водопровод, Славич услышал, как она чиркнула спичкой. Ему вдруг почудилось, что его квартира обрела очень важное и давно утерянное, без чего вообще не бывает никакого дома. Это было лишь мимолетное ощущение, но то, что Зоя добровольно взяла на себя роль хозяйки, показалось Славичу необычайно приятным.

— Насколько я понимаю, к каждому из нас приходили те, кто желает отнять у нас наши квартиры, — сказал Славич. — То, что вы здесь, меня радует.

— А меня огорчает, — неожиданно звучным и сильным голосом произнес Дмитрий Иванович. — Из пятнадцати квартир подъезда собралось всего пять представителей. Мы в меньшинстве, дорогой мой.

— В пяти квартирах у нас уже никто не живет, — мягко поправила Зоя, вернувшаяся из кухни.

— Никто у меня ничего не отнимет, — сквозь зубы, но очень внятно проговорил Сергей. — Лажа и брехня. Я пришел, чтобы послушать. Давайте по делу, если можно.

— Действительно, где же остальные? — спросила Ирина.

— Они отказались, — объяснил Славич. — Без объяснения причин. Просто не пожелали.

— Что же тогда получается?

— Получается, что остальные уже решили вопрос с переездом. Так я понимаю, — пожал плечами Дмитрий Иванович.

— Это их дело, — пробурчал Сергей.

Славич посмотрел на него внимательнее. Сергей был одет в домашние, но явно дорогие и новые вещи — мягкие вельветовые брюки, голубую хлопковую рубашку и фирменные кроссовки, в которых одинаково удобно бегать и по спортивной площадке, и по собственной квартире. Сейчас здесь он старался выглядеть тем, кто не бросает слов на ветер. Может, оно так и было на самом деле…

— Работали они с нами примерно одинаково, — продолжил Славич. — Вначале рекламка в почте, потом визит этого паренька — эксперта или как его там…

— Ко мне приходила женщина, — тихо поправила Ирина. — Довольно симпатичная. Мне даже неудобно было сказать ей «нет».

— Вы сказали «да»? — заинтересовался Дмитрий Иванович.

— Я ничего не сказала. Просто обещала подумать. Но я никуда не собираюсь переезжать.

— Получив отказ, «Бета-бизнес» начинает давление, — вновь заговорил Славич. — Меня и Зою пытались немножко припугнуть в подъезде. Правда, с нами у них не вполне получилось…

— К моей жене подошел здоровенный мордоворот. На улице, когда она возвращалась из магазина, — задумчиво произнес Дмитрий Иванович. — Он сказал ей: «Бабка, тут жить становится опасно, если не уберешься из этого района, тебя скоро прирежут». Или пришьют. Что-то в этом роде.

— А вы? — повернулся Славич к Сергею.

— Они на меня хотели наехать. Подвалили два каких-то лоха, я послушал немного, потом достал кое-что и сказал, что, если еще замечу на горизонте, продырявлю башку.

— Ну, если у вас есть оружие… — вздохнул Дмитрий Иванович.

— У меня никакого оружия нет, — медленно и раздельно сказал Сергей. — Вы это запомните. Мне оно не положено.

Дмитрий Иванович поглядел на него и молча почесал подбородок.

— Вы думаете, на этом все кончится? — с сомнением спросил Славич. — Кстати, у вас, кажется, семья есть?

— У меня все есть, — в тоне Сергея все время звучал какой-то вызов, словно Славич вместе с другими как раз и были теми, кто угрожал его спокойствию. — Не бойся, я обо всем вовремя подумал. Не вчера родился.

Славич перевел взгляд на учительницу Ирину, и все остальные вслед за ним тоже посмотрели на нее.

— Вы единственная из нас, кто еще не сказал окончательного «нет». Вам предстоит это сделать, если вы не передумаете.

— Я… я не собираюсь, — тихонько, словно оправдываясь, сказала она.

— Тогда следующее предупреждение они сделают именно вам.

В глазах Ирины плеснулся страх.

— Что же мне делать?

— Мы и собрались для того, чтобы понять: что нам делать.

— Понимай не понимай, — зло усмехнулся Сергей, — завтра они разок нажмут, и все вы разбежитесь.

Дмитрий Иванович обиженно поджал губы.

— Вы ошибаетесь, молодой человек, — сухо сказал он.

— Но что же в самом деле делать? — повторила Ирина погромче.

Славич понял, что должен взять инициативу на себя.

— Во-первых, Ирина, вы не должны давать ответа. Вообще никакого. Было бы лучше, если бы на пару недель вы переехали куда-нибудь. У вас есть тут родственники или близкие друзья?

— Есть, — ответила она отчего-то не очень уверенно. — Конечно, есть.

— А мы должны будем держать оборону. — Славич улыбнулся несколько принужденно и обвел присутствующих взглядом. — Мы должны быть постоянно настороже, чтобы в случае чего прийти друг другу на помощь.

— Это все? — презрительно поинтересовался Сергей.

— Не все, — нахмурился Славич. Тон Сергея начинал его понемногу раздражать. — Мы должны выяснить, кто за всем этим стоит. Что такое «Бета-бизнес». Кстати, кое-что в этом смысле я уже пытаюсь сделать. Ты со мной согласен?

— Нет, — отрезал Сергей.

— Собственно, почему? — заинтересовался Дмитрий Иванович.

— Потому что все это хренота, — он поднялся со стула. — Ладно, я пошел. Делайте, что хотите, а у меня свои дела.

— Честно говоря, я на тебя рассчитывал, — сказал Славич. — Тут же, видишь, женщины…

— Нет проблем, — с досадой отмахнулся он. — Если они на кого наедут, только свистни. Только я сомневаюсь, что кто-то тут будет свистеть. Ты меня понял?

— Вы нам не верите? — решил уточнить Дмитрий Иванович.

— Я людей знаю, — отрезал Сергей. — Языком чесать все горазды, а чуть надави — и все, поплыли. Видел я всяких… В общем, счастливо. Если что — зови.

Он вышел, хлопнув дверью. С минуту оставшиеся подавленно молчали.

— В основном я с вами согласен, — нарушил тишину Дмитрий Иванович. — Только вы зря недооцениваете возможность получения официальной защиты, Игорь. Пожалуй, я этим займусь, если вы не возражаете. Существует прокуратура, власти и… все прочее.

— Попробуйте, — кивнул Славич. — Чем черт не шутит…

Зоя выходила из квартиры последней. Славич захватил дубинку и пошел ее провожать. На пороге своей квартиры Зоя протянула ему руку. Славич задержал ее ладонь в своей немного дольше, чем было необходимо, и с радостью понял, что это не вызвало у нее неудовольствия.

* * *

Славич вышел из подъезда и поставил чемодан на асфальт. Двор был пуст, по раннему утреннему часу отсутствовали даже дворники. Всего десять минут назад открылось метро. Помахивая чемоданом, Славич не спеша пошел к трамваю. У коммерческого киоска уже знакомый Славичу сизый алкаш в тельняшке гулко глотал из бутылки пиво. На улице, кроме него, никого не было.

Подъехал трамвай, заполненный наполовину рабочими утренней смены. Славич сел около двери и, обернувшись, смотрел на пустую улицу. Определенно, за ним никто не следил, но на всякий случай Славич проехал мимо метро и вышел на следующей остановке, решив возвратиться пешком. Иринин чемодан был непонятно тяжел — будто она собралась из дома на год, Славичу приходилось то и дело менять руки.

Ирина стояла перед входом на станцию, на виду у всего квартала, и Славич сквозь зубы выругался — они условились встретиться внизу, на платформе. Впрочем, никаких подозрительных рож поблизости Славич не усмотрел. Единственный автомобиль на улице — «москвич»-универсал, стоял напротив метро, кажется, еще со вчерашнего вечера. В салоне машины никого не было.

Ирина ехала в Медведково к подруге. В отместку за нарушение инструкций Славич заставил ее тащить чемодан самостоятельно и шел позади, метрах в пятидесяти, страхуя от слежки. Все было, кажется, спокойно. Они благополучно добрались до кирпичной шестнадцатиэтажки, в которой жила подруга Ирины.

Возвращался домой он часов в десять, обдумывая по пути повод зайти к Зое. Не придумав ничего существенного, он попросту оставил это занятие. В конце концов причина побеспокоиться о самочувствии друг друга теперь существовала в любое время суток.

Она, видимо, ждала его возвращения, потому что открыла почти немедленно, и, поняв это, Славич обрадовался. Самый сложный для него момент был преодолен совершенно естественно: не спрашивая ни о чем, Зоя отступила от двери, приглашая его войти в квартиру, а потом повела на кухню. Тонкий домашний халатик обтягивал ее тело. Зоя перехватила его взгляд, и Славич поспешно отвел глаза в сторону.

— Ну как, проводили? — спросила Зоя. — Кофе будете?

— Да, спасибо, — с готовностью ответил он. — Все в порядке.

— Все в порядке, — повторила она, но с иной интонацией. — Спрятались. Две недели у меня есть от прошлого отпуска, а дальше что? Не сидеть же всю жизнь, как в осаде.

— Все решится гораздо быстрее, — сказал он.

— Почему?

— Потому, что мы не можем жить всю жизнь, как в осаде. — Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Выражение ее лица изменилось. Вероятно, уверенность Славича передалась ей, а он в этот момент с досадой подумал, что его разговор с женщиной, которая, безусловно, ему нравится, проходит будто с соратником по борьбе.

— Вы где работаете? — спросил Славич.

— Я — врач. Представитель вымирающей профессии.

— В каком смысле?

— Вымрут все врачи скоро. От голода, — невесело улыбнулась она. — Или убегут в массажные кабинеты. Одной ногой я уже убежала.

— Ну, вы уж скажете, — проворчал он. — От голода!..

— Да нет, шучу. На хлеб хватит. С маслом уже тяжело, — она встряхнула головой. — А вы кто?

Он ответил не сразу. Тщательно размешал сахар в кофейной чашке и отложил в сторону ложечку.

— Пока — никто. Или уже никто. Я бывший военный. Пенсионер.

— Для пенсионера вы достаточно молодо выглядите. Сколько вам лет?

— Тридцать шесть.

— Как вам только удалось, — позавидовала Зоя то ли его моложавости, то ли ранней пенсии.

Она поднялась, быстрым движением поправила салфетку и осталась стоять рядом, глядя на него сверху вниз. Сейчас она смотрела на него по-другому, совсем по-другому, не так, как прежде. Она стояла совсем близко, опустив руки вдоль бедер, и Славич мог бы коснуться ее, если бы захотел, он испытывал острое желание прикосновения и видел, чувствовал, что Зоя ждет, но темный осадок в душе, непонятный страх сковывал его. Славич боялся показаться неловким и смешным, он боялся ее жалости. Почему? Он не мог себе этого объяснить и просто рассердился сам на себя.

— Повезло, — буркнул он и встал. — Пожалуй, я пойду. Если что-то произойдет, немедленно звоните…

Она недоуменно, даже обиженно взглянула на него, но не произнесла ни слова. Повернулась и пошла открывать дверь.

— Заходите, — сказала Зоя на прощание естественно и просто, и Славич с облегчением почувствовал, что возникшая невесть откуда напряженность между ними истаяла сама собой.

Он вышел на площадку и услышал внизу шорох. Выхватил дубинку и замер. Шорох повторился. Ступая на носках, заглянул в лестничный пролет и перевел дух. Незнакомый рыжий котенок играл на площадке со скомканной газетой…

О своей прежней работе Славич не любил говорить, а еще больше вспоминать. Сразу после срочной службы на южной границе, где было достаточно жарко и в прямом, и в переносном смысле, он сдуру подался в военное училище и, к своему удивлению, не только легко поступил, но и неплохо закончил. Увлечение рукопашным боем и зарубежными детективами привели его прямиком в батальон спецназа. Двенадцать лет Славич мотался по стране, не особо задумываясь над тем, что станет делать, если жизнь, к которой он привык, вдруг изменится. До перемен было очень далеко. Но это случалось намного раньше, чем он себе представлял, и намного страшнее…

* * *

Дожидаясь назначенного Натаном Семенычем часа, Славич вел наблюдение за своим двором. Он сидел чуть в стороне от окна с биноклем в руках, тщательно разглядывая каждого прохожего, казавшегося ему подозрительным. Славич давно научился ждать вот так — часами, почти в полной неподвижности. Но ничего необычного или тревожного не происходило. Черт его знает, подумал в какой-то момент Славич, может, они отступились?

Манера разговаривать по телефону у консультанта Натана Семеныча была странная. Он снимал трубку и молча ждал, пока собеседник подаст голос. Впрочем, Славича он узнал по первой же фразе.

— Ситуация необычная, мой друг, — задумчиво сообщил он. — Я навел справки и в результате ничего не понял. Такое впечатление, что этот «Бета-бизнес» создан специально, чтобы прибрать к рукам именно ваш дом.

— Кто хозяин этой фирмы? — спросил Славич.

— Хозяин? — вяло повторил Натан Семеныч. — Хозяин, дружок, это пустяки, хозяин там подставной. Но адрес у фирмы есть. Будете записывать?..

— Что вы посоветуете?

В трубке прозвучал короткий сухой смешок Натана Семеныча. Словно кашлянул.

— Совет — самая мелкая из монет, имеющихся в обращении, — ответил он. — Так говорил один замечательный американский писатель. Но это не важно. Вот что я бы посоветовал: вам это надо?

— Что? — не понял Славич.

— Ну, все это, все эти хлопоты. Плюньте, дружок. Соглашайтесь, переезжайте. Выберите себе вариант по вкусу и успокойте душу. Ну зачем, спрашивается, создавать проблемы там, где вполне можно обойтись без них? Вы со мной согласны?

— Трудно сказать, — настороженно произнес Славич. — Смотря какие проблемы.

— Не согласны, я вижу, — вздохнул Натан Семеныч. — В чем-то я вас понимаю. Но сейчас очень сложное время. Такое сложное время… Вы мне симпатичны, Игорь, мне очень не хотелось бы, чтобы вы попали в беду.

— Я никуда не собираюсь попадать, — сказал Славич, наполняясь тяжелым, мрачным раздражением. — Я живу себе тихо и никого не трогаю, Натан Семеныч, примус починяю. А если кто мне мешает, я тут ни при чем… Не надо никогда мешать жить людям. Делай что хочешь, только другому не мешай. Жалко, не все это понимают, а это так важно. Я разве неправильно говорю?

Видимо, что-то в тоне собеседника заставило Натана Семеныча слушать внимательнее, он ответил после некоторой паузы, и в голосе его уже отсутствовала изрядно надоевшая Славичу назидательность.

— Может быть, — тихо проговорил он. — Вам виднее, молод… Игорь. Возможно, вы даже правы. Только вы должны знать… знаете, кто прав в конечном счете?

— Догадываюсь, — усмехнулся Славич.

— Окончательно прав тот, кто сильнее. Да-а… Так всегда было, всегда, сколько я себя помню, и много-много раньше. В сущности, ведь ничего не изменилось. Да и не может измениться, мой дорогой. Таков человек… Вы должны это учитывать.

— Согласен, Натан Семеныч.

— Ну что ж… Желаю вам успеха, — со вздохом сказал консультант, прежде чем повесить трубку и навсегда уйти из жизни Славича.

Когда начало темнеть, к дому подъехал мебельный фургон. Переезжала семья с первого этажа, Славич совсем не был с ними знаком и вряд ли узнал бы, встретившись на улице. Погрузка закончилась уже в полной темноте. На первом этаже теперь все квартиры были темны и пусты.

* * *

На следующее утро его разбудил телефонным звонком Дмитрий Иванович, обратившийся с несколько неожиданным предложением оценить имеющиеся в их распоряжении пищевые ресурсы. Нужно быть готовым к возможной блокаде, смущенно сказал Дмитрий Иванович. Славич вначале усмехнулся, а потом подумал, что Дмитрий Иванович прав. Всем им, а особенно старикам и женщинам, в ближайшее время действительно следовало выходить пореже из дома. Осадное положение, со злостью констатировал Славич.

Досадуя и немного посмеиваясь над собой, Славич и в самом деле осмотрел свои запасы. В кухонном шкафчике у него было два килограмма муки, килограмма три макарон да четыре банки свиной тушенки. Под раковиной еще сетка картошки килограммов на пять. Хватит на пару недель. Он взял карандаш и принялся было от нечего делать прикидывать примерный рацион в условиях тотальной осады, но окончательно разозлился и порвал бумажку в клочья.

«Я вам покажу осаду!» — пообещал он в пространство, как вдруг в дверь отчаянно зазвонили. Звонки звучали один за другим без перерыва, потом раздался стук. В глазок Славич увидел заплаканное лицо Ирины и торопливо распахнул дверь.

— Господи, что же это такое, — с рыданиями выкрикивала она. — Игорь, что же это делается!

— Что случилось? Успокойтесь… В чем дело?

— Там… — задыхаясь, она показала рукой вниз по лестнице. — Мне позвонили с работы… Боже мой!

Схватив дубинку, Славич кинулся вниз. На третьем этаже у распахнутой двери квартиры Ирины уже стояла Зоя и с застывшим лицом заглядывала внутрь.

Квартиры больше не существовало. Паркет был полностью содран. Разбросанные повсюду планки мешались с обрывками обоев, кусками электропроводки и осколками искрошенной сантехники. Мебель, однако, выглядела совершенно нетронутой. Тот, кто учинил здесь это жуткий разгром, трудился методично и целенаправленно. Он отодвигал шкафы, диван, столы и стулья, и вновь аккуратно ставил их на место после завершения обработки пола и стен, словно бы тщательно следя за тем, чтобы в процессе уничтожения жилья ни в коем случае не повредить личную собственность жильца.

Из сбивчивых объяснений Ирины следовало, что кто-то позвонил ей на работу и настойчиво попросил передать, чтобы она немедленно приехала домой в связи с серьезным бедствием в квартире. Славич хмуро слушал ее, понимая, что их вчерашние утренние маневры выглядели просто смешно. Бандиты отлично знали о каждом жильце подъезда все, что необходимо: кто где работает, имеет ли родственников и так далее. Им совершенно не было нужды вести за каждым постоянную слежку.

Погромщики, вероятно, пришли нынешней ночью, убедившись, что хозяйка квартиры скоро не вернется. Судя по размерам разрушений, для завершения работы им потребовался не один час. Странно, отчего никто не слышал происходящего здесь? Впрочем, при желании можно обойтись и без особого шума.

Слабо задребезжал телефон, и Славич удивился тому, что он остался невредим. Однако тут же сообразил, что это произошло отнюдь не по забывчивости ночных гостей, а в силу иных соображений. Да и сам аппарат будто специально был поставлен на самое видное место — в центр совершенно пустого и чистого стола.

Славич подошел и снял трубку.

— Да?

— Ирину Викторовну, — потребовал уже знакомый Славичу дрянной блатной тенорок. Говорил тот самый бандит с безволосым бабьим лицом.

— Ее нет, — после короткого раздумья сказал Славич.

— Да ладно тебе, — нагло сказали на том конце телефонной линии. — Там она, не впаривай мне.

— Она не может подойти, — сдержанно ответил Славич.

— А ты кто?

— Я — сосед.

— Сосед? — весело удивился голос. — Значит, еще с тобой будем отдельно разговаривать. Но это потом. Раз ты сосед, тогда скажи ей, пусть не переживает. Новая квартирка для нее уже готова. Хоть сегодня может переезжать. Пусть не огорчается, вещички ее все целы. Пока целы. И пусть больше не тянет. Я долго ждать не буду. Понял, сосед? Да ты и сам башкой пошевели как следует… Сосед. Стой! — голос вдруг изменился. — Ты из какой квартиры?

— Тебе какое дело?

— Из двадцать восьмой? — Славич не ответил, и голос утвердительно произнес: — Точно: из двадцать восьмой. С тобой, гнида, разговор будет особый. Очень сложный. Ты уже сильно задолжал. Готовься, козел!

Трубка грохнулась на рычаг, зазвучали гудки отбоя.

— Я милицию вызвала, — подавленно сказала Зоя.

Из своей квартиры напротив вышел Дмитрий Иванович, а за ним осторожно его жена — пожилая женщина с добрым и испуганным лицом.

Она заглянула за дверь и тут же отпрянула.

— Боже ты мой!

— Вы ничего не слышали ночью? — спросил Славич.

— Абсолютно, — сказал Дмитрий Иванович. Он сильно побледнел и потирал изредка рукой левую сторону груди. — Просто не представляю, как это возможно.

— Были бы силы да время, — махнул рукой Славич. — Всю ночь, как видно, трудились, гады.

— О-о Господи! — стонала Ирина.

Обняв ее за плечи, Зоя попыталась увести к себе, но та с раздражением вырвалась, оттолкнула ее.

— Куда же я уйду?! — выкрикнула она. — Здесь же мои вещи! Я что, должна все здесь бросить?!

Снизу по лестнице уже поднимались два милиционера с дубинками и рациями.

— В чем дело? — спросил старший.

Славич молча показал ему в квартиру. Милиционер заглянул и потрясенно свистнул.

— Как это произошло?

— Если бы знать! — сказал Славич.

— Кто хозяин?

— Я хозяйка, — плачущим голосом сказала Ирина. — Я приехала сегодня утром взять вещи и… и… — говорить дальше она не смогла.

— У вас что-нибудь пропало? — деловито спросил второй милиционер. — Что у вас пропало?

— Я не знаю, — сказала она.

— Скорее всего, ничего не пропало, — вмешался Славич. — Тут дело в другом. Те, кто это сделал, хотят, чтобы мы отсюда уехали. Не только она, а вообще мы все.

— Кто это такие? Кто хочет? — с деловым служебным любопытством спросил милиционер.

— Есть такая фирма. Называется «Бета-бизнес»…

Но в этот момент у милиционера зашумела рация. Приложив ее к уху, он некоторое время слушал неразборчивое бормотание, потом закричал в ответ:

— Проникновение в квартиру. Дверь взломана… нет, не кража… Ничего не пропало… Хозяйка говорит, что ничего не пропало… Так, понял… понял. Есть.

Он опустил рацию.

— Вызывайте сотрудников из местного отделения, — сказал он. — Они тут будут разбираться.

— Как это? — поразился Славич. — А вы?

— А мы — патруль. Если кража — вызовем оперативную группу. Нет кражи — значит, хулиганство там или что еще… Может, это бывший муж начудил.

— Господи, какой еще муж? — простонала Ирина.

— Я и говорю, — продолжал милиционер. — Тут отделение и должно выяснять. Вызывайте из отделения, придет участковый…

Он повернулся к напарнику.

— Пошли!

Стуча по ступенькам сапогами, словно солдатский взвод, они удалились. Дверь подъезда хлопнула, и наступила странная пауза, в течение которой все смотрели друг на друга в немом недоумении.

— Что же это за законы у нас такие! — воскликнула жена Дмитрия Ивановича.

— Законов сейчас нет, — мрачно откомментировал тот. — По крайней мере для таких, как мы.

Тем временем Славич внимательно осматривал дверь разоренной квартиры. Запереть ее было все же можно. Разрушители тщательно рассчитывали свои шаги. На этом этапе нанесение ущерба имуществу, как видно, не планировалось. Вдвоем с Дмитрием Ивановичем они кое-как восстановили запор и поднялись к Зое, куда она после нескольких минут уговоров все же увела плачущую Ирину.

* * *

Разговор с участковым, который появился через пару часов, облегчения не принес. Невысокий и худощавый младший лейтенант поскреб коротко стриженный белобрысый затылок и сдержанно поахал в знак сочувствия. Он внимательно выслушал их общий рассказ. «Кто-нибудь видел, как это произошло?» — спросил он и, услышав отрицательный ответ, вновь озабоченно почесал затылок. «Трудно», — сказал он, скорее всего, самому себе. «Но ведь мы знаем, кто за этим стоит», — доказывал Славич. «Это вы говорите, — отвечал участковый. — А они скажут — мы ничего не знаем». — «Так возьмите отпечатки пальцев, сделайте то, что полагается в таких случаях», — настаивал Славич, на что участковый лишь безнадежно махнул рукой: сейчас на настоящие-то квартирные кражи эксперт не всегда выезжает. Не хватает людей… А тут и статья такая… Умышленное повреждение личного имущества в лучшем случае. Ничего ж не пропало. В общем, будем работать.

На этой минорной ноте он и ушел.

Ирина уже не плакала. Глядя прямо перед собой, она сосредоточенно курила, то и дело постукивая сигаретой о край пепельницы.

— Надо пригласить журналистов, — сказала Зоя. — Вокруг этого нужно создать как можно больше шума. Чем больше людей узнает о том, что происходит сегодня в городе, тем лучше.

— Нет уж, шумите теперь без меня, — Ирина решительно вдавила окурок в пепельницу. — Я уже отшумелась.

— Вы решили… сдаться? — спросил Славич.

Она вскинула красные от слез глаза.

— Сдаться? — иронически переспросила она. — Терминология у вас какая-то… Армейская. Но ведь у меня армии нет. У меня вообще ничего нет! Что же мне остается делать? Вы знаете, сколько будет стоить ремонт? Этих денег я не заработаю за десять лет. Даже если не буду ничего есть. О, Господи!..

— С ремонтом я могу вам помочь, — нерешительно предложил Славич, но она усмехнулась и отрицательно мотнула головой.

— Не в моем положении продолжать эти… эксперименты. Спасибо, но с меня хватит. Пусть. Они победили, пусть, но я хочу жить спокойно. Вот вы мужчина, полны сил, молоды — вы и продолжайте бороться. А я… у меня другая весовая категория, как вы понимаете.

— В вашей новой квартире может случиться то же самое.

— Нет! — она снова помотала головой. — Первое, что я сделаю, — установлю стальную дверь. Разорюсь, черт с ним, в конце концов. Это мне наука. Единственная из всего подъезда денег пожалела, дура такая…

Она поднялась, взглядом поискала свою сумочку.

— Все. Счастливо оставаться!

Зоя закрыла за ней и вернулась в комнату.

— Что же делать, Игорь? Невозможно же в конце концов всю жизнь сидеть, как в осаде, не показывая наружу носа.

— Они точно знали, что Ирины не будет дома всю ночь, — промолвил Славич. — Возможно, за нами следили, когда я ее провожал, а я слежки не заметил, но это маловероятно. Скорее всего, у них где-то здесь постоянный пост. Следить необязательно, нужно просто знать, кто выходит из дома и кто возвращается.

— Может быть, Ирина права? — в голосе Зои звучало откровенное отчаяние.

— Что? — в изумлении произнес Славич. — Права? Да ты что? Впрочем… Каждый из нас волен поступать, как ему вздумается, — тщательно выговаривая слова, сказал он. — Лично я никуда уезжать не намерен. Подохну, а не сдамся. Пусть убьют сначала, если им моя квартира так нужна. Только это ведь тоже не просто…

— А что ты хочешь делать? Что мы сможем?

Они незаметно друг для друга перешли на «ты», совершенно не придав этому значения. Славич повернулся и посмотрел ей прямо в зрачки.

— Все, — сказал он. — Теперь все, что угодно.

Он положил руки ей на плечи, но она отвела их мягким, необидным движением.

— Ты приходи, — с детской беззащитностью сказала она. — Ты не бросай меня теперь надолго… А сейчас — иди, Игорь. Я должна… мне надо подумать немного. Обо всем этом…

* * *

Вернувшись к себе, Славич вновь достал мощный морской бинокль. Из глубины комнаты он принялся тщательно осматривать окна дома напротив, одно за другим, подолгу фиксируя взгляд на каждом. Примерно через час он нашел то, что искал. Те, кто следил за его подъездом, устроились на первом этаже, в принадлежащем жэку помещении, где когда-то располагался то ли агитпункт, то ли красный уголок. Окно было завешено нечистой тряпицей, но сильное увеличение позволило разглядеть сквозь оставленные щелки замершую у подоконника фигуру дежурившего соглядатая. Славич смотрел не отрываясь и вскоре увидел, как у окошка ненадолго появилась еще одна фигура и снова исчезла из поля зрения. Значит, там их было по меньшей мере двое…

Он спрятал бинокль, вышел из квартиры и спустился на этаж вниз, в двадцать пятую квартиру.

Сергей не спешил открывать дверь на его звонок, хотя Славич нарочно встал посреди площадки, чтобы было хорошо видно в глазок. Славич чувствовал, что его пристально и долго разглядывают, потом тот, кто был за дверью, куда-то ушел и спустя минуту вернулся. Наконец замок щелкнул, Сергей стоял на пороге мрачный и взъерошенный.

— Заходи, — пригласил он, кажется, без особой охоты.

Его квартира, набитая дорогими, скорее всего, недавно купленными и часто необязательными вещами, штабелями каких-то коробок и свертков, была не прибрана и выглядела не слишком уютно. Славич давно уже догадался, что сосед его трудится на популярной ниве «купи-продай», и видел теперь воочию, что не ошибся.

— Ну что? — хмуро спросил Сергей.

— Они квартиру Ирины распотрошили, — сообщил Славич. — Места живого не оставили.

— Да я видел. Выглянул, когда она вопила.

— А ты что собираешься делать?

— В каком смысле?

— Мне так показалось, что у тебя есть свои соображения, — сказал Славич. — Может, поделишься?

— Нет у меня ни хрена, — ответил Сергей. Он немного помолчал, потом махнул рукой и продолжал: — Я думал, без вас отмазку найду. Дружков-то много всяких. Только все пустой номер.

— Чего же дружки не помогли? — осторожно спросил Славич.

— Жидковаты оказались. Подергались немного и свалили. На наш дом положил глаз какой-то очень крутой деятель.

— «Бета-бизнес»…

— «Бета-бизнес» тут ни при чем, — раздраженно перебил его Сергей. — Эта контора для прикрытия. Она только бумажки оформляет и все такое. А командует совсем другой человек.

— Кто?

— Не знаю, — вяло сказал Сергей. — Да если б и знал — толку что! Говорю же: очень серьезный человек. Нам его не достать. Он нас придавит и разотрет, если потребуется.

— Откуда такая уверенность?

Сергей озлился.

— Да потому, что я знаю! Мне сказали: не суйся, мужик. Сказали такие люди, которые тебя бы… — Он сдержался с немалым трудом и продолжав уже тоном ниже: — Я этим людям доверяю, они знают, что говорят.

— Ну и что, послушаешься совета?

— Чего? — не понял Сергей, занятый своими мыслями.

— Ну, насчет «не суйся»?

Сергей посмотрел на Славича так, будто увидел его впервые в жизни: с интересом и удивлением. Он уже был готов сказать какую-то резкость, потом глаза его потухли, он помрачнел, рухнул на диван и сцепил руки на затылке.

— Не знаю, — признался он. — Вот сижу, думаю.

Вся его крутая уверенность вытекла из него, как помои из дырявого ведра. Славич лишь на секунду почувствовал к нему жалость, которая, впрочем, тут же сменилась некоторой брезгливостью.

— Значит, ты надеялся на «крышу», а «крыша» оказалась гнилая, — констатировал он. — Ну а сам, без «крыши»?

— Чего без «крыши»? — не понял Сергей.

— Того, — нетерпеливо передразнил Славич. — Без «крыши» ты хоть что-нибудь можешь? Так и будешь теперь сидеть, как крыса в норе, пока не выкурят?

— Ну, ты!.. — дернулся было Сергей, но, встретив холодную, жесткую усмешку Славича, снова сник и неуверенно закончил: — Вали отсюда.

Славич не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Кто за всем этим стоит, твоя шпана может узнать?

— Какая шпана… ничего они не могут. Ладно, давай завязывай, иди, у меня дела еще есть.

Даже Сергей сейчас понимал, что выглядит полным дерьмом, и поэтому испытывал совершенно не свойственное ему чувство смущения. Славича это изрядно забавляло.

— Ладно, я пошел. Делай свои дела. Только не обделайся совсем-то.

Сергей невнятно и вяло огрызнулся в ответ, но вдруг вскочил с дивана.

— Слушай, а что, собственно, страшного произошло? Ну, поторгуемся немного, отвалят они нам хаты почище этой. Им же дом зачем-то нужен, пусть берут. А мы попросим… Я своих корешков попрошу словечко замолвить. В этом уж не откажут, это точно…

— Со мной ничего не получится, — со вздохом сказал Славич. — Не сработает словечко. Я их уже два раза сильно обидеть успел.

— Как это?

— Да так. Двоим просто вывеску подправил, а третьему серьезней — руку, кажется, сломал.

— Когда же ты это успел? — растерялся Сергей.

— Да вот успел.

— Тогда… да, — только и проговорил Сергей.

— Но ты хоть закладывать-то меня не будешь? — поинтересовался Славич. — Стучать им, если попросят. Могу я надеяться?

— Да ты чего?! — вновь начал обижаться хозяин квартиры, и Славич подумал, что перегибать палку все же не стоит. Союзник из Сергея хреновый, да ладно, что не враг.

— Не обижайся, шучу. — Не прощаясь, Славич вышел из квартиры, захлопнул за собой дверь и, постояв несколько мгновений, отправился к Зое.

Она собралась куда-то уходить и стояла уже с сумочкой в руках. Сквозь шелковую белую блузку угадывались очертания лифчика, серая юбка туго обтягивала бедра. Славич вновь был вынужден сделать над собой усилие, чтобы спустя несколько секунд отвести глаза в сторону.

— Мне нужна твоя помощь, — заявил он без предисловий.

— Но я… — несколько растерянно начала Зоя, однако Славич не дал ей продолжить.

— Это надо сделать, пока светло. Возвращаться домой в темноте сейчас, сама понимаешь… Я их достану, мерзавцев.

Его убежденный тон подействовал на Зою, она покорно села на диван и отложила сумочку в сторону.

— Первым из дома выйду я. Они за мной увяжутся, я для них теперь самый интересный. Ты выходи через пятнадцать минут после меня. Встречаемся ровно через час…

Зоя смотрела на него не отрываясь. Непонятно было, слышала ли она его, слушала ли? Славич нерешительно протянул руку и положил ладонь на ее плечо, охваченный безнадежным тоскливым страхом, что она отстранит его, оттолкнет и все кончится, не начавшись. Он видел, как расширились ее зрачки, несколько мгновений Зоя оставалась совершенно неподвижной, а потом качнулась к нему навстречу, и сама решительно обняла его за шею. Его руки скользнули от плеч к талии, задержавшись там всего на миг. Задыхаясь, с восторгом, он ощутил под ладонью упругую округлость ее бедер. Потом принялся торопливо расстегивать блузку. Зоя помогала, их пальцы то и дело встречались, мешая друг другу…

Они лежали, охваченные сладкой дремотной усталостью, Славич бездумно улыбался, ощущение внезапного и неожиданного счастья вытеснило все мысли, Славич специально старался ни о чем не думать, боясь его утерять.

— Почему ты такой молодой, а уже пенсионер? — вдруг спросила Зоя.

— У нас год за полтора шел, — ответил Славич, возвращаясь из грез.

— Больше не захотел работать?

— Не смог, — сказал Славич. — И не захотел…

Она ждала продолжения, и Славич решился. Он даже обрадовался, ему обязательно нужно было рассказать ей это.

— Мы брали Мамедова, — начал он чуть хрипловатым голосом, — это бандит, убийца. Он скрывался в своей селе, в горах. Кто-то успел его предупредить, когда мы приехали, он уже ушел в горы. Но недалеко, скоро мы его обложили и загнали в какие-то развалины. У меня в группе был один паренек, и фамилия такая ласковая — Мирошечкин… Очень славный был парень, знаешь — из настоящих. Все его любили. Он сгоряча выскочил на поляну и получил очередь прямо в грудь. А еще двоих Мамедов ранил… И я… в общем, когда узнал, что Мирошечкина убили, решил Мамедова в плен не брать. Пока мои ребята отвлекали его перестрелкой, подполз с другой стороны и бросил две гранаты. А когда поглядел на стенку… Ты понимаешь, оказалось, что в горы Мамедов пошел с женой и старшим сыном — ему лет четырнадцать было, кажется… Там они и лежали…

— Ты не виноват, — сказала Зоя дрогнувшим голосом и повторила громче, с нотками отчаяния: — Ты не виноват!

— Я должен был знать, — произнес он. — В деревне мог узнать, да слишком торопился. Дело раздувать не стали, но, когда предложили уволиться по-тихому, я не упирался.

— Ты жалеешь об этом? — спросила Зоя и тут же торопливо поправилась, поняв двусмысленность вопроса. — Ты жалеешь, что больше не работаешь?

— Нет, — покачал головой Славич. — Работать, как раньше, я бы все равно не смог. Такая вот история…

Она повернулась к нему, теплая, пахнущая свежестью, и теперь в ее объятии была печаль и утешение, материнская нежность и прощение, вечное отпущение грехов…

* * *

Славич вытащил обувь из стенного шкафа, поднял лежавшую на полу фанерку и, выворотив ножом две паркетины, достал пистолет. Время игрушек миновало. Это был «вальтер», плоский и удобный, с не оттертой еще до конца заводской смазкой. Славич припрятал пистолет два года назад, когда его команда ликвидировала базу торговцев оружием под Калининградом. Это был не внезапный приступ клептомании. Славич уже давно собирался обзавестись собственным — не табельным — оружием и методично искал подходящего случая. Как раз такого, как тогда, под Калининградом. Точного количества стволов задержанные хозяева называть не желали ни под каким видом, поскольку незадолго до того часть партии отправили обычным маршрутом, кажется, на Кавказ. Славича это вполне устраивало.

Наплечную кобуру из мягкой кожи он надел под рубашку прямо на голое тело. Может быть, так было и не вполне удобно, зато надежно. Сверху Славич накинул легкую светлую куртку, совершенно скрывшую очертания оружия. Порывшись немного в столе, рассовал по карманам фонарик-карандаш и связку тонких титановых пластинок и стерженьков.

Он вышел из подъезда и не спеша зашагал через двор на улицу. Сейчас он чувствовал себя прежним Славичем, с глазами на затылке, настороженным и чутким, словно утративший остатки веры в людей уличный кот, вечно готовый на всякий случай к самому худшему. Ему не понадобилось оглядываться больше одного раза, чтобы угадать слежку: следившие были неопытны, они шли за ним парой в пятидесяти метрах, неумело пытаясь прикрываться спинами прохожих. Сделав несколько поворотов, Славич обнаружил, что кроме этих двоих за ним следует еще и автомобиль. Серый «ниссан» уже дважды проехал мимо, скрываясь в переулках. Славича знали и побаивались, на него тратили сил побольше, чем на остальных жильцов. Это порадовало Славича, скорее всего, от дома удалось увести всех, и Зоя пойдет без сопровождения. Одновременно он невесело усмехнулся злобному упорству своего врага, не жалеющего немалых, наверное, средств для достижения цели.

Набитый пассажирами под завязку троллейбус обогнал его и остановился в ста метрах. Славич незаметно замедлил шага. На остановке закрутился маленький людской водоворот — каждую минуту таких в городе тысячи. Те, кто желал сойти, — выбирались наружу, кто хотел ехать — прорывался внутрь. Славич дождался, когда у двери троллейбуса осталось всего двое-трое не успевших войти, и бросился вперед, набрав с первых шагов максимальную скорость. Он рассчитал все правильно. Двери машины закрылись, едва он вскочил на площадку. Троллейбус тронулся, сквозь заднее стекло Славич видел, как те двое, не поспев, отчаянно машут руками, подзывая свой «ниссан». На троллейбусе, естественно, от легковушки не убежать, да Славич и не пытался это сделать. План его был иным.

«Ниссан» не спеша следовал позади, не слишком близко, но сохраняя дистанцию, достаточную, чтобы можно было разглядеть сходящих. Долго ехать Славич не собирался. Через две остановки он пробрался к выходу, обеспечив себе возможность выскочить первым. Едва двери раскрылись, он с подножки буквально перепрыгнул тротуар и скрылся в узком проходе между домами. Жаркий воздух асфальтовой коробки двора ударил в лицо, Славич вбежал в проходной подъезд, выскочил на параллельный переулок, ворвался в следующий двор, перепрыгнул через невысокое ограждение газона и по дорожке между корпусам выбежал на гудящую машинами магистраль. Теперь все зависело от того, насколько быстро удастся поймать такси или какого частного извозчика.

Ему повезло. Желтый «жигуленок» затормозил на взмах рукой, Славич ввалился в кабину и, слегка задыхаясь, добродушно скомандовал:

— Вперед!

— Куда? — пожелал уточнить хозяин — довольно противный мужичонка с подозрительным выражением на остром, будто сплюснутом с двух сторон лице.

— К Даниловскому.

— Сколько?

— Сколько скажешь, — удивился Славич. — Поехали, друг, поскорее, меня телка ждет.

«Жигуленок» сорвался с места, ввинчиваясь в транспортный поток. Ехали совсем недолго, едва миновали площадь, Славич схватил водителя за плечо.

— Стой! Сигареты чудь не забыл… Вон у киоска, на минуту!

Водитель ошеломленно затормозил, Славич выскочил из кабины, почти не снижая скорости пробежал сквозь толпу и скрылся в метро. Жетон был приготовлен заранее, и спустя секунду Славич уже несся вниз по эскалатору. Впрочем, это было уже ни к чему. От хвоста он давно оторвался. Хотя на всякий случай Славич все же устроил пару контрольных проверок, пересаживаясь из вагона в вагон…

* * *

Второй день у Дмитрия Ивановича с мучительной нудностью болела простреленная нога. Он пытался каждые пять минут менять позу, ходил, прихрамывая, по комнате, принимался массировать, но все это не помогало. Видимо, вновь надвигалась смена погоды.

Услышав телефонный звонок, Дмитрий Иванович приглушил звук телевизора и снял трубку.

— Это из жэка, — прозвучал в трубке равнодушный молодой голос. — Вам продовольственный заказ по линии комитета ветеранов. К Дню города. Выдавать будут сегодня и завтра в жэке с пяти до восьми. Паспорт не забудьте.

— Спасибо, — растерянно сказал Дмитрий Иванович. — А в какую сумму?

— Наборы бесплатные. Строго по ветеранскому списку, — объяснил голос.

— Я тут… приболел немного, — сказал Дмитрий Иванович. — А можно, жена придет?

— Только лично в руки, — безжалостно объявил голос. — Такое указание получили. Чтобы, значит, не было мертвых душ.

— Души у всех давно уже мертвые, — раздраженно произнес Дмитрий Иванович. — Что за указание такое? Что за ерунда?

— Указание из мэрии. Лично в руки под расписку. — Голос в трубке малость смягчился: — Сами же знаете, как сейчас воруют.

— Но я не могу прийти!

— Да вы не переживайте, — утешил собеседник. — Не можете — еще лучше. Значит, прямо на квартиру принесут. У вас дом двадцать четыре?

— Да.

— Ну вот, считайте, что повезло. Сейчас туда как раз идти собираются. Погодите, не вешайте трубку, я скажу, чтобы вас в список внесли.

Дмитрий Иванович услышал отдаленный разговор нескольких человек, затем собеседник появился вновь.

— Ну вот, все в порядке. Они через двадцатый дом сначала пойдут, значит, через часок у вас будут. Да… вы Большакова не знаете из пятнадцатой квартиры? А то у него чего-то телефон не отвечает. Может, на даче? Нет? Ну, извините…

Настроение у Дмитрия Ивановича улучшилось. Даже боль в ноге слегка отступила. Было приятно, что о нем еще не забыли. Все-таки еще что-то делают, со смешанным чувством удовольствия и удивления подумал Дмитрий Иванович. Набор так набор. Дрянь какая-нибудь, наверное, да ведь дареному коню под хвост не смотрят.

— Валя! — усмехнувшись, крикнул он жене. — Счастье нам привалило, сейчас продуктовый набор принесут к праздничку.

Дмитрий Иванович снял с полки мемуары авиаконструктора Яковлева и принялся неторопливо перелистывать. Он любил эту книгу вовсе не за художественные достоинства, она напоминала ему о юности. За шесть месяцев до окончания войны восемнадцатилетним выпускником летного училища он попал на фронт. Летать долго не пришлось, его Як был сбит в одном из вылетов, конец войны он встретил в госпитале…

Дмитрий Иванович перечитывал любимые места, в который раз внимательно рассматривал фотографии и с сожалением оторвался, когда в дверь позвонили.

— Валя, заказ принесли, наверное, — окликнул он жену. — Не открывай сразу, сначала спроси.

Это и в самом деле были посланцы жэка, Дмитрий Иванович услышал голоса в прихожей, а потом внезапно все стихло.

— Валя! — позвал Дмитрий Иванович и не получил ответа.

Сердце трудно заколотилось о ребра, мгновенное ощущение беды охватило Дмитрия Ивановича, он отбросил плед, стиснув зубы, сел на диване да так и застыл в этой позе. Мягко ступая по ковру, в комнату вошел плотный малый с блеклыми, равнодушными глазами убийцы.

— Спокойно, дед. Не дергайся!

— Где… моя жена? — слова с трудом прорывались сквозь стиснутое спазмом горло. — Что вы с ней сделали?

— Ничего пока не сделали, не бойся. Там она.

— Валя! — отчаянно крикнул Дмитрий Иванович, и к его огромному облегчению, жена отозвалась.

— Дима… — услышал он прерывающийся от рыданий голос.

— Убирайтесь отсюда! — сказал Дмитрий Иванович, чувствуя, что дышать становится нечем.

Он сделал попытку подняться, но не сумел и грузно осел обратно на диван.

— Не ори, дед, — промямлил убийца.

В комнату вошел второй — маленький, с непропорционально огромными плечами и длинным лицом дегенерата, открыл письменный стол и принялся неторопливо рыться в ящиках.

— Где документы на квартиру, дед? — спросил первый. — Раз у тебя времени нет, мы тебе сами все оформим.

Онемевшие легкие Дмитрия Ивановича с трудом захватывали воздух. Тупая боль растекалась от левой ключицы до пояса.

— Что молчишь, пень старый? — весело заорал маленький. — Не найдем бумажки — задушим и тебя, и старуху твою. Лучше сам отдай!

Дмитрий Иванович вновь рванулся, но в глазах сгустилась мгла, он будто услышал тонкий певучий звук, который нарастал все больше и больше, захватывая все его естество, и вдруг оборвался разом, будто лопнула небесная струна.

— Эй, дед, кончай косить, — человек со взглядом убийцы подошел ближе и заглянул в открытые глаза Дмитрия Ивановича.

— Дед, — сказал он с тупым удивлением, — ты что, всерьез?

Маленький прекратил обыск и стал рядом, тоже внимательно поглядел в лицо старика, поднял и опустил безвольную мягкую руку.

— Линяем, — выдохнул маленький. — Он коньки отбросил.

— Да ты чего? — не поверил первый. — Он нервный, что ли?

— Линяем, быстро!

— А старуха?

— Что старуха? Покричит и успокоится. Его пальцем никто не тронул. Нас здесь не было, понял?

Через минуту они выскочили из подъезда. Поджидавшая их иномарка, взвизгнув резиной, рванулась со двора и слилась с уличным потоком машин. Здесь было шумно, и крика жены Дмитрия Ивановича над телом мертвого мужа никто не услышал.

* * *

Славич поднялся из метро на углу Манежной возле приемной Верховного Совета и сразу же увидел на другой стороне, на ступенях Библиотеки имени Ленина, Зою. Глаза их встретились, она замерла в секундном напряжении, потом вполне естественно отвела взгляд и не спеша пошла по тротуару в сторону Нового Арбата. Этот отрезок улицы, весь в строительных лесах и без единого магазина, был бесполезен горожанам и приезжим, и даже белым днем народу здесь было немного. Никто из прохожих, следующих за Зоей, не вызвал сейчас у Славича подозрения, и он уже был готов вздохнуть с облегчением, как вдруг из-за колонны библиотеки возник приземистый парень с короткой и толстой шеей борца. Раскачивающейся походкой он зашагал за Зоей, уставившись ей в спину. Еще несколько секунд Славич медлил, но преследователь явно был один: видимо, их враги не ждали от Зои неожиданностей. Тогда Славич двинулся в том же направлении параллельным курсом.

Образуя видимый лишь Славичу треугольник, они шли так метров двести. «Пора», — шепнул Славич, и Зоя будто услышала. Она остановилась, раскрыла сумочку и принялась там что-то искать. Парень тоже остановился. Повернувшись к стене, он старательно изучал обрывки какого-то прошлогоднего объявления. Славич злобно усмехнулся: теперь последние сомнения отпали.

Зоя застегнула наконец сумочку и пошла дальше. Парень немедленно потерял к объявлению интерес, но Славичу это уже было неважно, быстрым шагом он миновал закрытый на ремонт Военторг и остановился на углу. Зоя в этот момент спускалась по ступенькам подземного перехода. Уверенный в том, что все идет как надо, преследователь не торопился. Переваливаясь, он затопал вниз, когда Зоя уже показалась на другой стороне. Славич быстро осмотрелся — поблизости никого — и быстро сбежал по ступенькам. Полутемный переход был пуст. Поглощенный охотой, парень, как и все дилетанты, не замечал ничего вокруг, кроме объекта слежки. Бежавшего навстречу Славича он вначале окинул безразличным взглядом, а когда взглянул еще раз и во внезапной вспышке озарения все понял, было уже поздно. Многократно усиленный инерцией движения удар обрушился ему точно на переносицу. Противник Славича был чрезвычайно массивен, несмотря на свой невысокий рост, и весил не менее девяноста килограммов, голова его вначале лишь слегка дернулась назад. Но удар был вовсе не предназначен для того, чтобы сбить с ног. Славич холодно проследил, как парень медленно опустился на колени, а потом, словно тряпичный манекен, повалился лицом вперед…

Зою он догнал в переулке, подхватил под руку, потащил за собой.

— Скорее! — выдохнул он.

Они сделали поворот, добежали до следующего перекрестка и свернули за угол, забежали в маленький скверик, укрытый с улицы густыми кустами сирени. Задыхаясь скорее от перенесенного волнения, чем от бега, Зоя рухнула на скамейку.

— Что-что? — спросила она.

— Все в порядке, — мрачно ответил Славич.

Она требовательно смотрела на него.

— Надеюсь, я его не убил, — он отвернулся с жесткой усмешкой. — Хотя плакать бы не стал.

— Убил? — непонимающе повторила она.

Славича внезапно охватит приступ ярости.

— Если хочешь, пойди посмотри! — выкрикнул он. — Ты что, до сих пор не поняла, с кем мы имеем дело? Это нелюди, бандиты. Забыла, как тогда… в подъезде? Все, кончились игрушки. Это война, моя дорогая!

Он пойман ее взгляд и запнулся. В глазах Зои плескался страх, изумление, жалость. Жалость к нему, Славичу. Он прочитал все это и обмяк. Медленно опустился на скамейку рядом с ней.

— Вот… так, — осевшим голосом произнес он.

Девочка лет четырех, совсем кроха, прижимая к груди пластмассовое страшилище — то ли зайца, то ли слона, — вошла в скверик со стороны двора. Выпустила из рук игрушку, да так и осталась стоять, глядя на них внимательными глазками-пуговичками.

Славич поднялся. Он избегал смотреть на Зою.

— Пойдем. У нас не так много времени.

* * *

«Бета-бизнес» располагался на одной из узких улочек центра, заставленной автомашинами, владельцы которых абсолютно игнорировали запрещающие стоянку знаки. Бороться с ними было бессмысленно, работники ГАИ давно поняли это и сшибали деньги там, где попроще.

Фирма занимала аккуратный трёхэтажный домик, недавно и неплохо отремонтированный, с тяжелой дубовой дверью и вывеской, отчеканенной на листе блестящего нержавеющего металла. Вокруг пахло успехом и достатком. Дверь была снабжена специальными механизмами для удобства открывания и закрывания; открывалась она легко, а закрывалась медленно: пока Зоя входила, Славич успел разглядеть в щель стоявшего наготове охранника в форме-«афганке».

* * *

— Какая неожиданность! — услышала Зоя за спиной звенящий от возбуждения голос и почувствовала, как цепкие пальцы ухватили ее за локоть. — Я рад! Честное слово, я рад!

Эксперт Хандорин обволакивал ее томным взглядом, который по замыслу должен был немедленно потрясти Зою от макушки до туфелек. Тонкий светло-серый костюм, рубашка потрясающей белизны и шелковый темно-красный галстук делали эксперта похожим на действующее лицо рекламного ролика, о чем он, несомненно, догадывался. Он даже, кажется, слегка похрустывал от тотальной новизны и то и дело косился вправо, на свое отражение в лестничном зеркале.

— А я уже начал всерьез беспокоиться, Зоечка, что мне не удалось вас уговорить. Мне было бы очень жаль…

— Я вам не Зоечка. — Она выдернула локоть из его руки, от растерянности пытаясь разозлиться.

— Виноват, виноват, — с легкостью согласился Хандорин. — Собственно, вы ведь здесь по делу? Я с удовольствием вам помогу…

— Спасибо, не надо. Я еще не решила окончательно.

— Да? — Хандорин удивленно поднял брови. — А что вам мешает?

— Многое, — не скрывая раздражения, сказала Зоя. — Очень жарко сегодня.

— Вот как! — Он ухмыльнулся, не выказав ни малейшего огорчения. — Верно, жарко. Но здесь у нас кондиционеры. Слушайте, давайте я вас угощу кофе. Честное слово, мне приятно вас встретить.

— Я не хочу.

— Чашечка кофе, — убеждал он, показывая близко сдвинутые пальцы, — вот такая маленькая.

Зоя отрицательно помотала головой.

— Извините, мне пора.

— Жаль, — произнес Хандорин. — Надеюсь скоро вас увидеть. Даже не надеюсь — уверен.

Он еще раз окинул ее взглядом с ног до головы и уже повернулся уходить, когда Зоя вдруг решила попытаться извлечь какую-нибудь пользу из этой встречи.

— В общем, несколько минут у меня есть, — торопливо и непоследовательно сказала она. — Кофе… Если не очень долго…

Слегка удивленный происшедшей переменой, Хандорин на миг застыл в неподвижности, но тут же немедленно воодушевился. Внезапную перемену в Зое он не колеблясь приписал своему обаянию.

— О чем разговор! — едва не замурлыкал он, подхватил ее под руку и ввел в свой кабинет, мгновенно вытащил из шкафа и включил кофеварку. — Я только занесу документы. Буквально две минуты…

Комната была небольшой, но довольно уютной. Черная офисная мебель, компьютер на столе, два кресла и встроенный шкаф с фирменными деловыми папками на полках. Зоя заинтересованно читала надписи на корешках: «Строит., 4», «Окружн., 23». Слева, с самого края, стояла папка с ярлычком: «Красноуральская, 24». Это был ее дом. После короткого раздумья Зоя подошла к двери и опустила защелку замка. Язычок со звонким щелчком вошел в гнездо. Она вернулась к шкафу и вытащила папку.

На каждой страничке были собраны сведения о владельцах квартир. Имя, фамилия, место работы, ближайшие родственники. Квартира за квартирой — с первой до последней. До своей квартиры Зоя добраться не успела. Дверь толкнули снаружи, и в замке заскрежетал, поворачиваясь, ключ.

Когда Хандорин вошел, Зоя разглядывала в окно каменный пейзаж московского центра.

— Зачем вы меня заперли? — спросила она, поворачиваясь.

— Видимо, просто соскочила защелка. — Он недоуменно пожал плечами, потом вытащил початую бутылку коньяка «Белый аист» и две узкие рюмки.

— Ну, как вам у нас — нравится? — поинтересовался он, когда они расположились в креслах.

— Скажите, зачем вам понадобился именно наш дом? — сказала Зоя.

Его лицо поскучнело. Он отпил маленький глоток коньяка и поставил рюмку на стол.

— Это банальный бизнес, Зоечка. Давайте лучше о чем-нибудь приятном.

— Для меня самое приятное как раз то, что меня выселяют из собственной квартиры, — упрямо сказала Зоя, и Хандорин слегка поморщился.

— Не нужно так это воспринимать.

— А как?

— Но вы же получаете квартиру ничуть не хуже. Даже лучше, не сомневайтесь, теперь я лично за этим прослежу. В неплохом районе, никаких хлопот с переездом…

— Но мне нужна именно моя квартира!

Его гладкие плоские пальцы нервно обхватили рюмку, он поднял ее и вновь отставил.

— Эдем дас зайне, — внезапно произнес он, встал и сделал несколько шагов по комнате. — Вы знаете, что это значит? «Каждому свое». Говорят, эта фраза была написана над воротами какого-то концлагеря, но я понимаю ее по-своему. Для меня это выражение означает, что каждый вправе рассчитывать на тот кусок, который в состоянии проглотить.

— Вполне откровенно, — заметила Зоя.

— Я не договорил. Тут нет ничего обидного для вас. Сейчас вокруг полно кусков любого размера — для каждого. Время такое. Кому-то приглянулся ваш дом. Он в состоянии его слопать. Ну и что? Отнеситесь к этому спокойно. Он и с вами поделится кусочком поменьше. Он готов оплатить ваше беспокойство.

— И с вами поделится?

— Естественно. Я же посредник. Моя фирма — посредник. Нужно правильно оценить ситуацию, отнестись к ней философски и заодно выжать все, что можно. Все будут довольны.

— А если кто-то все же не сумеет?

— Что? — не понял Хандорин.

— Понять правильно, отнестись философски…

Глаза Хандорина холодно блеснули.

— Тогда его слопают вместе с этим куском. У вас, кстати, есть один сосед — с последнего этажа, — вы его не знаете, случайно?

Зоя пожала плечами.

— Я мало с кем знакома в доме.

— Вот он не принял этой несложной философии. Попытался доказать, что тоже что-то значит. На самом деле это не так. Абсолютный нуль. Даже менее того. И даже я не в состоянии ему помочь. И вообще никто ему не поможет.

— Почему?

— А зачем? Бывший вояка, уволили его, кажется, за пьянку. Таких много вокруг. Кому он нужен?

— У вас на всех имеются сведения? — Зоя кивнула на полку с папками.

Хандорин равнодушно проследил направление ее взгляда.

— Мы серьезная фирма, — проговорил он. — Да ладно, хватит об этом. Давайте поговорим о вас. Или о нас — как вам больше нравится. Во всяком случае, для меня это приятнее. Например, я уверен, что у вас все будет просто отлично. Особенно теперь, после нашего знакомства.

Он присел на подлокотник ее кресла, и Зоя отпрянула: обтянутые тканью брюк ягодицы Хандорина оказались почти на одном уровне с ее лицом.

— Может, перейдем на «ты»? — предложил Хандорин.

— Что у вас со щекой? — внезапно спросила Зоя, и Хандорин слегка вздрогнул, рука его дернулась вверх и нежно опустилась на щеку.

— Детские игры, — сказал он, поглаживая рубцы. — Взрывали там чего-то. Спасибо, глаза не пострадали.

— Повезло, — сказала Зоя и решительно поднялась с кресла. — Мне пора. Спасибо за кофе.

Хандорин откровенно удивился.

— Может быть, мы вечером…

— Может быть, — торопливо сказала Зоя. — Но не сегодня.

И быстро вышла из комнаты. Хандорин выскочил вслед за ней.

— Зоя! Минуту, пожалуйста!

Она остановилась, плотно сжав бедра, слегка выставила сумку перед собой.

— Мне не очень понравилась наша беседа, — произнес он. — Мне показалось, что мы так и не нашли общего языка.

Зоя безмятежно улыбнулась, протянула руку и легко коснулась рукава его пиджака.

— Последний вопрос. Кто этот человек, который так желает нас съесть?

Хандорин тоже улыбнулся в ответ почти зеркальной по смыслу улыбкой.

— Я вам скажу, конечно, Зоечка. Но не сейчас. Через некоторое время. Пока все это — коммерческая тайна. Так когда мы увидимся?

— В следующий раз, — сказала Зоя и пошла к лестнице.

— Очень хорошо, — услышала она за спиной. — Но вы подумайте над тем, что я вам сказал. Не ошибитесь, Зоечка… я вам позвоню…

* * *

Славич не стал болтаться поблизости и перешел на другую сторону улицы. Он ждал Зою, наблюдая за тем, кто и как часто входит в эту дверь. За двадцать минут ожидания вошли четверо, вышли трое, люди были разные по возрасту и одетые, к счастью, по-разному — кто в костюм с галстуком, а кто и просто в рубашку с короткими рукавами. Это было хорошо для Славича: если он сейчас туда войдет, то среди прочих посетителей своей летней курточкой выделяться не будет.

Наконец Зоя вышла, и он помахал ей рукой, чтобы заметила. Спустя несколько минут они стояли в душном кафетерии на соседней улочке.

— Кабинет президента фирмы на втором этаже, — торопливо рассказывала Зоя. — Картотека, кажется, там же, в конце коридора. Там большая комната с компьютерами, а стеллажи сплошь заставлены папками. Но наша папка, настоящее досье на наш дом, на каждую квартиру — в другом кабинете. У Хандорина.

Славич удивленно поднял брови.

— Я встретила его там, — продолжала Зоя. — О тебе он говорил не очень приятные вещи. Я боюсь за тебя.

Она смотрела на него почти с нежностью. Славич испытал странное замешательство и, чтобы скрыть его, принужденно усмехнулся.

— Охрана? — отрывисто спросил он.

— Насколько я поняла — двое на входе и еще один в холле, где принимают посетителей.

— Посетителей много?

— Одновременно со мной было три человека. Мне показалось, все фирмачи. Я постояла немного, взяла проспекты, бланки — вот, в сумочке…

— А что на третьем этаже?

— Там еще идет ремонт. Грязь сплошная, доски, побелка. Вход на лестницу перекрыт веревкой, но я все-таки заглянула.

— Ты молодец, — немного удивился Славич. — Ладно, теперь я пойду. Значит, если я не появляюсь через пятнадцать минут, спокойно иди домой и жди. А если не появляюсь до утра, то уж тогда…

— Прекрати, — сказала Зоя.

Славич внимательно посмотрел на нее, потом протянул руку и легонько провел пальцами по щеке. Она не отстранилась.

— Я вернусь гораздо раньше, — пообещал он.

Он выходил из кафе первым, но на пороге резко остановился и шагнул назад, потянув за собой Зою. Мимо кафе шел, помахивая кейсом, Хандорин, красивый, как картинка. Он небрежно бросил кейс на сиденье белой «восьмерки», включил двигатель и едва ли не с третьей передачи рванул машину вперед. Трогаться с места с визгом проскальзывающей по асфальту резины, как в голливудских вестернах, нынче было в моде среди скоробогатеньких крутых парней.

— Уехал, ты смотри, — пробормотал Славич. — Видишь, как мне везет. А ты боишься…

Подходя к двери, Славич сотворил на лице выражение немного рассеянной озабоченности множеством дел. К такому лицу подошел бы туго набитый бумагами «дипломат», но, с другой стороны, на третьем этаже, который сейчас Славича интересовал больше всего, он был определенно не к месту.

Охранники окинули его дежурно-внимательными взглядами, особого внимания он у них не вызвал. В просторном холле-приемной действительно стоял еще один, в строгом костюме. Славич взял со столика несколько бланков заявлений на покупку-продажу жилой и нежилой площади, пристроился рядом, почеркав для виду шариковой ручкой, потом не спеша просмотрел написанное и направился к лестнице на второй этаж. Навстречу спускались двое посетителей или сотрудников фирмы, оживленно беседующих на ходу. С площадки Славич коротко глянул вниз, убеждаясь, что охранника он не заинтересовал.

Чтобы попасть на следующую лестницу, нужно было пройти весь коридор. Славич открывал по пути каждую дверь, имитируя поиски неизвестно чего, но очень важного. Зоя была права. Картотека или архив действительно размещалась рядом с лестницей, сидевшие там две хорошенькие девицы даже не подняли голов от компьютеров, когда Славич к ним заглянул.

На третьем этаже стучали мастерки, пахло сырой штукатуркой и краской. Славич быстро прошел по коридору. Первые два помещения были одинаково грязны и пусты. Укрыться здесь было негде. В третьей комнате, светлой и высокой, Славич увидел в углу грубо сколоченный короб, в каких обычно хранят на стройках цемент или песок. Он подошел, поднял крышку. Короб был пуст. На дне его валялись лишь разорванные бумажные мешки из-под цемента. Поморщившись, Славич после короткого колебания скользнул внутрь и улегся на дне, накрыв себя мешками.

* * *

Тело затекло на жестких досках, время от времени Славич, оставаясь в полной неподвижности, напрягал и расслаблял мышцы, усиливая кровоток. Рабочие давно завершили свою работу и ушли, бросив в короб охапку резаных обоев и какого-то мусора. Славич предусмотрительно дышал через платок, фильтрующий поднявшуюся в коробе пыль. Напрягая слух, он ловил звуки окончания рабочего дня: почти одновременно захлопали двери кабинетов, затем каблуки мужских ботинок и женских туфелек, удаляясь, простучали по лестнице. Славич терпеливо ждал.

Прошло еще около часа. Наконец он услышал неторопливые шаги охранников, осматривавших помещения. Один из них зашел в комнату, где находился Славич, приоткрыл крышку короба и, едва глянув, захлопнул, подняв новое облако пыли. Через несколько минут осмотр закончился, охранники спустились на первый этаж, но Славич выжидал еще с полчаса, прежде чем решил, что настала пора действовать.

Он осторожно пошевелился. В замкнутом пространстве бумага шуршала, как играющая на ветру кровельная жесть. Славич сел, приподнял крышку и некоторое время прислушивался. Одним плавным движением перемахнул через край ящика и бесшумно поставил крышку на место. Уже стемнело, но в комнате все было отлично видно: уличный фонарь светил прямо в окно. Куртка и брюки Славича были испачканы белой пылью. Он тщательно отряхнулся, достал из кармана платок, протер обувь — верх и подошвы — и лишь после этого направился к двери. Она отворилась без скрипа. Коридор был пуст и темен, лишь на лестнице горели дежурные лампы.

Славич спустился на второй этаж и подошел к двери архива. Достал фонарик, осмотрел в тонком луче света замок. Открыть его представлялось делом несложным. Он еще раз внимательно, сантиметр за сантиметром, осмотрел стену вокруг дверного проема и только теперь разглядел тоненькую проволочку, уходящую под плинтус. Дверь была заблокирована охранной сигнализацией. Ее пульт наверняка находился на первом этаже, рядом с охранниками. Отключить ее отсюда было невозможно.

Конец ознакомительного фрагмента.