Биотехнология и общество. Сборник материалов форума «Биотехнология и Общество», ассоциированное мероприятие II международного конгресса «ЕвразияБио». 12 апреля 2010 г., Москва

Коллектив авторов, 2010

Биотехнология – одно из самых важных направлений инновационного развития в XXI веке. Сегодня Россия отодвинута с лидирующих позиций в 70–80-е годы в седьмой десяток по уровню развития биоиндустрии, имея высший в мире потенциал развития. Вопреки директивным документам руководства страны о стратегической роли биотехнологии, государство практически отстранилось от развития этой сферы высоких технологий. Разрушена крупнотоннажная индустрия биотехнологий. Функции координации и планирования инициативно взяли на себя общественные организации, а разработки – малый и средний бизнес. Без активного включения государства в процессы развития биотехнологий у России нет шансов стать одним из мировых лидеров. В этих условиях особую роль приобретает разработка социогуманитарных технологий обеспечения процессов консолидации общества, государства и бизнеса, обеспечения гармонии между пользой и угрозами от внедрения биотехнологий, поиском локомотивов их развития. В сборнике материалов форума «Биотехнология и Общество» отражен широкий спектр социогуманитарных проблем ориентированных на инновационное развитие сферы биотехнологий в России. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Homo biotechnology: прогностический вектор биоэтики^[2]

Е. Г. Гребенщикова

(Курский государственный медицинский университет, г. Курск)

Интенсивное развитие биотехнологий во второй половине прошлого века, открыв перспективы трансформации человека, обозначило новый горизонт моральной аналитики. Прогностический вектор проблематизировал в теории морали принципиально новые вопросы, связанные с трудно предсказуемыми последствиями возможного влияния некоторых биомедицинских инновации. Как пишет Ф. Фукуяма: «…самые трудные задачи, поднимаемые биотехнологией, — это не те, что сейчас уже показались на горизонте, а те, что могут возникнуть лет через десять или тридцать» [1, с. 32]. Американский футуролог выдвигает три сценария последствий био технологической революции. Первый связан с успехами фармации и прогрессом нейрофармакологии, второй — с прогнозируемым увеличением продолжительности жизни, «в третьем сценарии богатые стандартным образом проверяют эмбрионы до имплантации и таким образом заводят себе оптимальных детей» [2, с. 21]. Каждый из предложенных Фукуямой вариантов будущего описывает одну из возможных тенденции, таким образом, предполагая поле этических, политических и социальных дискуссий. Однако, в условиях множественности факторов, влияющих на реализацию моделируемых сценариев, предсказать какой или какие станут реальностью невозможно. «Ретроспективно, глядя назад, на уже свершившуюся историю, можно указать причины, почему реализовался тот или иной сценарий развития и раскрыть логику этого развития. Но, глядя вперед и делая прогнозы, мы принципиально можем обозначить лишь веер возможностей и в лучшем случае определить, какие из них более, а какие менее вероятны» [3]. Следуя этой установке и не претендуя на выведение точных прогнозов, можно обозначить несколько существенных для понимания вероятностных тенденций этических аспектов.

Основным объектом прогностических сценариев в биоэтических дискуссиях является, в некотором смысле архаичная для философского дискурса, тема природы человека. В Homo Futurus опредметилась культуртрегерская функция предвидения, а сам объект биоэтических дискуссий распался между конкурирующими представлениями и сценариями в пространстве научной фантастики и кинематографа. Таким образом, воссоединились некогда разорванные научная и культурная составляющие в единой теме будущего человека и человечества, породив в середине прошлого века довольно смелые пророчества.

В системе современных этических координат в проблеме «природы человека» выражен едва ли не основной парадокс новоевропейской биоэтики — «хранить естество» и «быть творцом». Индустрия здоровья, постепенно утверждая в массовом сознании идеи преодоления всех страданий и скорого излечения от болезней, имплицитно смещает культурные константы между возможным и невозможным. В том же русле движется и индустрия развлечений, в первую очередь кинематограф, разворачивая в ирреальных сюжетах будущего ранее непредставимые способы самоидентификации личности, вплоть до различных практик перерождения. Профетизм будущего человеческой природы имеет особый характер, он не вызывает чувства удивления. Скорее наоборот, вопрошает о возможности столь быстрых трансформаций в такой прагматической области знания как биомедицина.

Футурологические запросы антропологических штудий, связанных с предсказаниями дальнейшего вмешательства в «естество» человеческого организма, возможностей трансформации сознания и перехода к людям-киборгам, тематизируются в пространстве биоэтических дискуссий в двух подходах, крайнее выражение которых можно связать с этикой предосторожности и идеологией трансгуманизма.

Актуализация перспектив, связанных с негативным воздействием различных факторов на человека и окружающую среду инициирует поиск стратегий, а также средств управления и измерения вероятности прогнозируемой ситуацией. Согласно подходу, введенному первоначально в сферу экономики Ф. Найтом, вероятность наступления какого-либо события, которую возможно измерить является риском, а неизмеримую вероятность он относит к неопределенности [4]. Выводя на первый план анализа социальных явлений категорию риска, Ульрих Бек, указывает на неустранимость риска в условиях модернизации обществ. Он утверждает ряд ключевых для понимания концепции «общества риска» положений: 1. Универсализация риска; 2. Глобализация риска; 3. Институционализация риска.

Рассматривая развитие технологий и фиксируя, что медицина «изменила мир», У. Бек акцентирует внимание на структуре «действия (медицинского) «прогресса» как стандарта преобразования условий жизни общества, осуществляемого без одобрения» [5, с. 310]. По сути, в сфере медицины действует политика «свершившихся фактов», втихомолку свершающая социальную и культурную революцию. Дисбаланс между внешними дискуссиями и внутренней властью медицинской практики предстает в первую очередь, как проблема этическая и в этих категориях обсуждается общественным мнением. Именно поэтому исчисление рисков, посредством которого, как считает У. Бек, происходит «управление будущим» должно включать этические константы. В первую очередь это относится к категории ответственности.

Ответственность, возведенная в принцип, убежден Ганс Йонас, должна стать своеобразным залогом нравственного благоразумия и основой этики технологической цивилизации. Новый вариант теории морали мыслится немецким философом как «этика, ориентированная на будущее», что предполагает ряд условий как то, «дальновидность прогнозов, широта взятой ответственности (перед всем будущим человечеством) и глубина замыслов (вся будущая сущность человека), и… серьезное овладение властью техники…». Внимание к проблеме ответственности явным образом обозначило стремительное перераспределение соотношения physis и techne в бытии человека. Достигая практически безграничной власти над природой, человек, исходя из этической модели Йонаса, должен встать на путь ответственности едва ли не вселенского масштаба. Последнее положение оказывается за пределами традиционной этической парадигмы не в силу радикальности нравственных требований, а в силу постулируемой сверхзадачи — ответственности за существование окружающей среды, ее целостность и неизменность человеческой природы.

Второй принцип, к которому обычно апеллируют в этических дискуссиях, — «принцип предосторожности» или «принцип опережающего предупреждения». В частности, п. 15 Декларации ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г) указывает на необходимость применения принципа принятия мер предосторожности в целях защиты окружающей среды. Согласно этому подходу ответственность за доказательство безопасности технологии лежит на изобретателе/производителе, который должен провести соответствующие научные исследования, прежде чем она будет реализована. Однако, ограниченность применения принципа, которая неоднократно дискутировалась привела к утверждению более конкретного «правила воздержания», определяемого с помощью трех критериев: нулевой риск ущерба экологии; необходимость избежать худшей ситуации; необходимость облегчить бремя доказательства во время процедур урегулирования. Тем не менее, оппоненты правила справедливо подчеркивают, что трудно себе представить ситуацию, где будет существовать нулевой ущерб и нулевой риск для экологии. Развивая рассуждения в том же русле можно предположить, что выбор в двух сложных ситуациях техногенного риска всегда будет вест к разногласиям.

В рамках противоположной перспективы биотехнологии оцениваются с позиции «имманентной логики развития науки», а нравственные константы определяются сквозь призму «изначальной предзаданности изменять человеческую природу». Идеологам и последователям трансгуманистического движения будущее цивилизации, видится как последовательное усовершенствование способностей человека, преодоление ограничений старости и в идеале — достижение бессмертия. Выйдя на авансцену этической мысли, благодаря биомедицинским технологиям, тема смерти в новом ключе актуализировала проблемы трагизма человеческого существования. Технологизация представлений о смерти в трансгуманизме разрывает культурные и технологические составляющие социально-приемлемых форм преодоления абсурдности смерти. В попытке превзойти смерть выражено нечто большее, чем просто желание не умирать. Бессмертие — основополагающий экзистенциал, в который имплицитно встроена ключевая мысль всей новоевропейской науки — господство над миром и выход из режима «естественной данности».

Стоит ли человечество на пороге постчеловеческой эры или у него еще остается достаточно времени, чтобы оценить все возможности, открываемые инновационным развитием биотехнологий, очевидна необходимость взвешенных и конструктивных подходов к прогнозируемым трансформациям.

Литература

1 Фукуяма Ф. Будущее человеческой природы. М., 2008.

2 Там же.

3 Степин В. С. Эпоха перемен и сценарии будущего. http://www.philosophy.ru/library/stepin/epoch.html.

4 Найт Ф. Х. Риск, неопределенность и прибыль. М., 2003.

5 Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000.

Примечания

2

Материал подготовлен при поддержке гранта РГНФ № 09-03-00205а.