Любовь в цепях

Берта Свон, 2019

Далекое будущее. Брат и сестра по воле жестокого случая попадают в рабство. Бывшие свободные люди, они теперь лишь игрушки в руках жестоких хозяев. Вернуться к свободной жизни? Постараться забыть обо всем? Сначала нужно выжить. А если в дело вмешается любовь?..

Глава 2

Как только Хлое исполнилось восемь, мачеха настояла на актерской студии.

— Ты совершенно не умеешь скрывать эмоции, милая, — проговорила она, обнимая сопротивлявшегося этому решению ребенка — притворяться Хлоя не любила. — Поверь мне, в жизни тебе еще не раз пригодится эта наука. Люди — странные существа, родная. Они делают одно, говорят другое, а хотят третьего.

В том, что Марика была права, Хлоя убедилась довольно быстро. И навыки, полученные в детстве, во время постановок в студии, не раз выручали Хлою уже позже: во время учебы и при общении с теми, кого хотелось обойти стороной. Выручили и теперь. Хлое стоило больших усилий не показать своих эмоций и оставаться якобы холодной во время унижения раба и при встрече с матерью. Но она справилась, горделиво прошествовала по лестнице мимо тех, кто жил в неволе, а теперь еще и молча прошла мимо раба, осознавая, что не ошиблась. Перед ней действительно стоял, склонившись, не тот, кого растили рабом с детства, а бывший свободный человек. «Ещё дикий», — вспомнила она слова матери и непроизвольно вздрогнула. Значит, стал рабом совсем недавно. По спине пробежал неприятный холодок. Хлоя живо представила себя на месте мужчины, благо на фантазию пожаловаться не могла. Вот сейчас ты распоряжаешься своей жизнью сам, свободен, не думаешь о принуждении и насилии. А в следующую секунду под кожу уже вживили чип, и ты полностью во власти садистов.

К горлу подкатила тошнота. Голова закружилась. Стало трудно дышать. Отец приказал делать вид, что все в порядке, и ни во что не вмешиваться. Но оставить человека в беде Хлоя не могла. Значит, нужно обдумать, есть ли возможность помочь…

С трудом преодолевая головокружение и тошноту, она повернулась к продолжавшему стоять возле порога рабу.

— Зайди. Закрой дверь.

Живая мебель. Никаких личных действий, чувств, эмоций. Всё подчинено господам, любой приказ выполняется мгновенно, но без приказа раб только дышать может.

Мужчина немедленно повиновался. Хлоя подошла поближе, хоть мир и кружился вокруг. Приказала:

— Подними голову. Посмотри на меня.

Командный тон давался ей нелегко.

«Нашлась госпожа», — горько усмехнулась про себя Хлоя, вспомним, как негодовала по поводу роликов с рабами. А теперь сама распоряжается личным рабом.

Раб поднял голову. Правильные тонкие черты лица. Тонкий нос. Пухлые губы. Высокий подбородок. Впалые щеки. Глаза странного оливкового цвета. Хлоя ни разу не встречала таких глаз. Где-то там, в глубине, притаились дерзость и сила.

— Сколько времени в рабстве?

— Почти три месяца, госпожа.

Хлоя поняла: ещё немного, и её вырвет.

— Где… Здесь… Ванная…

Слова давались с трудом. Но надо было дотерпеть. Объясняться с родственниками не хотелось.

— Эта дверь, госпожа.

Раб говорил ровно, но в глазах появилось что-то… Потом. Она обо все подумает потом…

Хлоя рванула на себя указанную дверь, чуть не оторвав ручку, ворвалась в помещение и с облегчением заперлась там.

Закончив опустошать желудок и умывшись холодной водой, она обессиленно прислонилась к двери, не желая выходить наружу и показываться кому бы то ни было в таком состоянии. «Госпожа, — снова вспомнила она, — какая из меня госпожа. Небо, как я тут вообще выдержу?! Зачем я согласилась на эту поездку?! Демонова планета с ее аристократами! Взорвать к чертям!» Тихая, скромная, домашняя девочка, ругалась Хлоя, даже про себя, чрезвычайно редко. Но интуиция подсказывала ей, что здесь, на Гурине, ее словарный запас пополнится, а умения выражаться улучшатся, причем довольно быстро. Снова вспомнился отец с его наставлениями. И Хлоя впервые за пятнадцать лет задумалась: почему они с Лисандрой развелись? Если отца не устраивало рабство, если причина только в нем, можно было спокойно жить на два дома, и ему, и матери, и детям позволять часто видеться. Нет же, решили рубить по живому, разделили детей, долгое время не общались. Что же тогда, пятнадцать лет назад, могло случиться, из-за чего пострадали потом и Хлоя, и Динар? И почему отец никогда не рассказывал о своей жизни на Гурине, всячески замалчивал эту тему и предпочитал летать куда угодно, но только не к бывшей супруге и собственному сыну? Вопросов было слишком много. Вот только Хлоя сомневалась, что сможет в ближайшее время найти на них ответы. Прикрыв глаза, она ещё несколько секунд постояла без движения, набираясь сил перед тем, что последует дальше, затем решительно повернулась и открыла дверь. Что ж, теперь ей здесь жить…

Вит оторвал глаза от пола, услышав приказ. Девушка напротив него могла обратить на себя внимание в любой толпе. Симпатичная, с синими, как омуты, глазами, копной чёрных волос и алыми губами, она приковывала к себе взгляд.

— Сколько времени ты в рабстве?

Очарование рассеялось. Она — госпожа, он — раб. Между ними пропасть. Вит постарался, чтобы голос прозвучал ровно, — хозяева не любят эмоций у рабов.

— Почти три месяца, госпожа.

Девушка почему-то побледнела — краски отхлынули от лица, сделав госпожу похожей на привидение. Когда она влетела в ванную, Вит позволил себе чуть прикрыть глаза от усталости. Ночь он практически не спал, исполняя сексуальные прихоти одного из гостей — ненасытного извращенца, у которого его собственные рабы менялись часто и жили не больше пары-тройки лет. И сейчас из-за недосыпа кружилась голова. Роскошная деревянная кровать с мягкими перинами, под высоким балдахином — хозяйка любила имитацию под старину — так и манила к себе. Вычурные широкие кресла, стоявшие рядом, на ворсистом ковре, предлагали опуститься в них и поспать хоть несколько минут. Но Вит успел превосходно выучить основное правило выживания на этой планете: любое самостоятельное действие мгновенно карается жестоким, изощренным наказанием. Или унижением. Что ещё хуже.

Госпожи не было долго. По долетавшим звукам Вит догадывался, чем она там занималась Наконец она вышла, бледная, измученная, чуть ли не шатавшаяся от бессилия. Вит опустил глаза. Впрочем, вряд ли она заметила его взгляд.

— Где здесь можно поесть? — голос звучал спокойно, безэмоционально, но глухо.

— Завтрак уже прошёл, госпожа, еду могут принести в комнату, — ответил Вит.

Кнопка для вызова прислуги нашлась быстро — большая, красная, она была вделана сбоку от постели, так, чтобы при желании хозяйка могла не вставать с перины. Протянул руку — отдал приказ. Удобно, конечно.

Прибежавшая на вызов свободная служанка взглядом прошлась по фигуре раба — он чувствовал этот наполненный животной похотью и страстью взгляд.

— Завтрак! — резкий голос хозяйки неожиданно хлестнул хлыстом. Вит вздрогнул против воли и сразу же сжался от страха, боясь наказания за такое поведение.

— Д-да, госпожа, мин-нуту, г-госпожа, — перепуганная служанка начала заикаться. — Ч-чего и-изволи-ите?

Еду принесли через несколько минут. Всё это время Вит вышколено стоял на одном месте, неподалёку от кровати, стараясь не смотреть на неё. Чем была занята его госпожа, он не видел.

Хлоя не понимала странного пристрастия родителей к старине и антиквариату. На этой почве отец и мать в свое время познакомились и быстро сошлись, правда, потом так же быстро разбежались, непонятным образом поделив детей, но любовь к тому, что было раньше, к этим пыльным старым вещам, годным, по мнению Хлои, только для музея или станции переработки, осталась до конца жизни у обоих. Друзья Хлои всегда удивлялись, первый раз появившись в их доме:

— Как вы так живете? Зачем вся эта мебель? Да и одежда…

Хлоя или с досадой молчала, или отшучивалась, мол, вся история в одном доме, удобно, и запомнить предмет легче. Но зато теперь, оказавшись в привычных условиях, быстро справилась с давно устаревшей техникой и электроникой.

Вышла она из ванной раздраженная и злая. Похотливой служанке, посмевшей мысленно поиметь раба прямо здесь, в спальне Хлои, чуть ли не на ее кровати, досталось от всей широкой души Хлои. Зато еду принесли мгновенно. Та же служанка вкатила тележку с подносами и тарелками, оперативно расставила их на небольшом лакированном журнальном столике, помнившем, наверное, еще временя первого появления людей в космосе, угодливо поклонилась и сбежала куда подальше от внезапно оказавшейся не в духе молодой госпожи.

Густой суп из морских гадов, каша фиолетового цвета, тушеное мясо партов, местных животных, похожих на овец, аппетита не вызвали. Вспомнив о рабе, Хлоя повернулась к нему.

— Как тебя зовут?

— Вит, госпожа.

— Ты давно ел?

— Не помню, госпожа.

Хлоя прикусила губу. Сволочи! Даже каторжников полагается кормить дважды в день!

— Садись и ешь.

Он подошел к высокому древнему креслу рядом со столиком, сел осторожно, будто ждал подвоха, так же осторожно, словно нехотя, взял ложку.

«Плавные, спокойные движения, будто и не голодал, — отметила про себя Хлоя, наблюдая за жестами раба. — И тем не менее жует быстро, глотает жадно».

В душе поднялась волна ненависти и к матери, и к брату, и ко всем остальным, забывшим о том, что они — люди, превратившим рабов в нечто среднее между мебелью и животным.

— Ешь, пока не насытишься. Ты понял?

— Да, госпожа.

Пока мужчина ел, Хлоя осматривалась. Примерно так же была обставлена ее спальня. Отец связался с матерью? Или у этих двоих настолько похожие вкусы? Балдахин… На дворе двадцать четвёртый век. Кому, зачем, для чего нужны балдахины, эти громоздкие, непонятные Хлое сооружения?! А ковер, тем более с ворсом? Для чего он тут? Да в нем же и насекомые, и пыль, да что угодно! Откуда это желание выделиться таким нелепым способом?!

Первый раз за время, проведенное в рабстве, Вит действительно наелся и чувствовал себя сытым. Он совершенно не понимал поведения хозяйской дочери, но понимания от него и не требовалось. А вот за возможность сесть и позавтракать он был благодарен. Неважно, что случится через полчаса или час, жизнь на этой планете отучила его планировать что-либо. Главное, что сейчас, в данную минуту, он сыт.

Вит осмелился исподлобья бросить взгляд на хозяйку. Она явно о чем-то думала: лоб нахмурен, губы сжаты. Он мог бы предположить, что жизнь на планете ей не нравилась, но вела она себя на людях так же, как и мать. Или почти так же…

Впрочем, чего ещё ждать от тех, кто с самого рождения привык к полному повиновению и исполнению всех своих прихотей. Его новая хозяйка наверняка меньше всего думает о рабстве и рабах. Да и чего скрывать, он был таким же бездумным всего три месяца назад. А потом внезапно оказалось, что твоя личная свобода — ничто перед извращенными желаниями других людей.

Еда довольно быстро закончилась. Вит аккуратно отложил в сторону столовые приборы, привычно замер в кресле. Спать хотелось все сильней. Глаза слипались, ресницы буквально склеивались. Следующая ночь тоже обещала быть насыщенной и бессонной. А утром он не выдержит такого темпа и наконец-то уснёт. И у хозяйки появится повод наказать его. Хотя здесь наказывали и без повода.

— Чем здесь обычно занимаются? — вынырнула из мыслей хозяйка.

— Кто чем, госпожа.

После еды его разморило, глаза закрывались сами собой.

— Эй, ты в порядке?

— Простите, госпожа…

— Ты спишь? — в голосе хозяйки послышалось удивление. — Вставай, ложись на кровать. Слышишь?

Последнее, что запомнил Вит, была мягкая перина под измученным телом.

Раб засыпал прямо в кресле. С трудом добравшись до кровати, он рухнул на перину и мгновенно уснул.

Хлоя подошла к двери, закрыла её на замок, вернулась к столику, задумчиво посмотрела на пустые тарелки, перевела взгляд на спавшего в ее постели раба. Сколько она уже здесь? Час, вряд ли больше. А кажется — вечность. Настроение, и так не особо веселое, стремительно упало куда-то очень низко.

Какой извращенной сволочью надо быть, чтобы не позволять живому существу есть и спать? Это не уроды, это изверги какие-то. А самое ужасное — в его глазах она выглядела подобной сволочью.

Почему её заботило мнение незнакомого человека, Хлоя не знала, да и не желала искать этому факту объяснение.

Раб спал, ей было скучно — выходить куда-либо не хотелось, объясняй еще матери или брату, почему без раба и чем он в данный момент занят. В углу стояла вместительная кожаная сумка, с которой Хлоя прилетела сюда. В кармашке лежал небольшой галафон — последняя модель, доступ к галанету из любой точки Вселенной, как кричали повсюду рекламщики, стремясь заработать как можно больше.

Хлоя достала аппарат, села в кресло, голосом задала задачу и начала с жадностью читать загруженные данные.

Двести пятьдесят лет назад человечество исполнило свою мечту и наконец-то вышло в космос, начало осваивать безграничное пространство. Разумных форм жизни пока не обнаружили, но и искать их не пытались. А вот планеты, более-менее пригодные для жизни, активно заселяли. Землю, планету-прародитель, разгрузили, избавили от перенаселения — многие мечтали выбиться в люди, причем делали это разными, не всегда законными способами. Большинство переселенцев наивно считало, что там, на далеких, незнакомых планетах, их ждут с распростертыми объятиями. Первые три волны погибли почти полностью, не справившись с тяготами существования в иных, непривычных условиях. Зато выжившие стали называться «старцами», их семьи теперь составляли верхушку аристократии.

Хлоя принадлежала к такой семье. И отец, и мать имели в роду сразу нескольких первооткрывателей. Если бы они сошлись во взглядах на жизнь, то их вновь образованный клан стал бы одним из мощнейших кланов Альянса. Не сошлись. Родили детей, поняли, что далеки друг от друга, разбежались, и каждый зажил своей жизнью. В детстве Хлоя обижалась на родителей, мечтала увидеть брата. Потом переросла, решила, что мачеха практически идеальна в роли матери, забыла о родственниках и зажила своей жизнью. В восемнадцать она встретила своего парня. Отец выбор не одобрил, посчитав Джейка чересчур легкомысленным. Мачеха пожала плечами, отвела Хлою к медикам, которые поставили ей медчип, предохранявший от беременности и гинекологических заболеваний, посоветовала чаще и думать головой, а не задницей, и обстоятельно поговорила с отцом. Тот снял дочери квартиру в престижном районе и в её дела не вмешивался.

С Джейком они жили уже третий год, часто ссорились, пару раз даже хотели расстаться. Хлоя все больше склонялась к мнению отца. Джейк не желал заниматься ничем, не имел цели в жизни. Он жил на деньги родителей, и единственной его страстью было путешествие. Он мечтал когда-нибудь открыть очередную планету, пригодную для жизни, поселиться там, стать одним из правителей того места. В общем, детские мечты, как считала Хлоя. Сама она учила право, изучала юриспруденцию, думала через пару лет начать собственное дело и в свободное время писала за деньги колонки для разных информационных блогов. И вот теперь, сидя в удобном мягком кресле в тысячах световых лет от дома, она постепенно восстанавливала в памяти необходимые статьи Межгалактического кодекса, чтобы понять, почему из свободного дееспособного человека вдруг сделали раба. Информация не радовала. Ни одной статьи, разрешавшей подобное действие, обнаружено не было. А значит, мужчина удерживался в рабстве незаконно. Да и один ли он? Судя по всему, в Альянсе процветала незаконная торговля людьми. А раз так, то покровитель у этой торговли должен быть очень влиятельный, скорее всего, из семьи «старцев». И Хлое законными методами с ним никак не справиться.

Сколько времени прошло, Хлоя не знала. Услышав посторонний звук, она отвлеклась от сборника законов и подняла голову. Раб проснулся и теперь стоял, напряженный, возле кровати, на вытяжку, как провинившийся новобранец в армии.

«Да он боится», — догадалась Хлоя.

Случайно опустив взгляд на пах, она заметила, как напряжен член раба, выпиравший из-за эластичной ткани.

— Где туалет, ты знаешь. Если тебе туда нужно, иди. Сними эти дурацкие трусы, вымойся и надень халат, что возле полотенец, — она старалась говорит ровно и безэмоционально и давать четкие, подробные указания, необходимые для чипа.

Раб низко поклонился и направился в сторону заветной двери. У Хлои создалось впечатление, что он не поверил ее словам и каждую секунду ждал подвоха. Но вот дверь закрылась с другой стороны, и Хлоя облегченно выдохнула. Судя по фигуре, кормили раба из рук вон плохо — торчали все ребра. А вот наказывать любили: на спине и ребрах было заметно несколько шрамов.

В дверь постучали. Хлоя, задумавшись, не сразу сообразила, что стук был не из ванной. Кто-то настойчиво пытался проникнуть в комнату из коридора. Пришлось открывать. На пороге оказался Динар. Вот кто точно ел хорошо: холеное лицо, холеные кисти рук, поджарое, накаченное тело. Самец, а не мужчина. И в этот раз один, без обнаженных рабынь рядом. Видимо, для разнообразия.

— Можно войти? — он, наверное, думал, что улыбнулся обаятельно, но вот Хлоя увидела мерзкую ухмылку уверенного в себе гада.

— Да, конечно, — ответная улыбка вышла чересчур измученной.

Повернувшись, Хлоя зашла в комнату, села в кресло.

— Тебе нравится эта мебель?

Динар удивленно приподнял брови.

— Не особо. А что?

— Да вот понять не могу, откуда в наших родителях такая страсть к старому хламу…

— А отец что, тоже…

— О да…

Хлоя вспомнила свою детскую комнату и недовольно передернула плечами.

— Хорошо хоть в квартире у меня нет ничего подобного…

Помолчали.

— Ты одна? — Динар оглянулся с явным намеком.

— Отправила его мыться. Что?

— Чем ты успела его измазать?

— В смысле? — Хлоя почувствовала, как на щеках появляется румянец, и взорвалась, давая выход скопившимся эмоциям. — Динар, ты издеваешься, да? Он же грязный! Как вы так можете? Не брезгуете? Это же негигиенично, в конце концов!

— Хлоя, он раб, — терпеливо, словно маленькой, присев в кресло напротив, попытался объяснить Динар.

— И что? Где он только не ходит! У вас что, в каждый дом встроены обеззараживающие чипы? И в тротуары тоже? Везде стерильная чистота?! Нет? Вот видишь. Заразиться можно на раз-два. А у меня, между прочим, медстраховка на днях закончится! — искренне негодовала Хлоя. — Подхвачу местный вирус, и привет!

Динар расхохотался, весело, радостно, как ребенок, получивший новую, долгожданную игрушку и довольный жизнью.

— Мама и продлит, через полчаса страховка будет готова.

— В каком смысле, через полчаса? — не поняла Хлоя. — Она неделю делается.

— Ну… — неопределенно пожал плечами Динар. — Кому — неделю, кому — полчаса. Ты ужинать идешь?

Хлоя заставила себя отвлечься от информации о страховке и тоскливо вздохнула.

— А надо?

— Ты ела часа четыре назад, — бросил взгляд на пустые тарелки Динар.

«Шесть-семь как минимум», — подумала Хлоя и честно ответила.

— У меня в семье не было рабства. Мне дико всё это. Вряд ли я смогу ко всему привыкнуть.

— А, так вот в чем проблема, — хмыкнул Динар и грациозно поднялся с кресла. — Придётся привыкать. Не думай о рабах, как о людях. Они — вещи, созданные для развлечений хозяев. Всё, я пошёл, ужин через полчаса. Твой раб тебя проводит.

Закрыв дверь, Хлоя привалилась к ней спиной. В душе поселилось четкое понимание, что ужин обещает быть очень «весёлым», особенно для такой неискушённой девушки, как она.