Инка из Перусалима

Бернард Шоу, 1915

Шесть актеров (2 женские и 4 мужские роли). Драматург определенно неравнодушен к волевым, если не сказать, властным женщинам. И главная героиня, Эрминтруда, с легкостью строит всех, отца, который архидиакон, принцессу, официанта, управляющего отелем и даже самого… то ли Инку Перусалима, то ли императора Вильгельма. Замечательная комедия.

George Bernard Shaw

The Inca of Perusalem / 1915

Перевел с английского Виктор Вебер

* * *

Почти историческая одноактная комедия^[1]

Действующие лица:

АРХИДИАКОН

ЭРМИНТРУДА — его дочь.

ПРИНЦЕССА.

УПРАВЛЯЮЩИЙ.

ОФИЦИАНТ.

ИНКА.

Пролог

(Занавес еще не поднят. Английский архидиакон выходит на авансцену, по всему видно, он сильно раздражен. Разговаривает с кем-то, кого пока скрывает занавес).

АРХИДИАКОН. Эрминтруда, говорю тебе раз и навсегда: сейчас я не могу позволить себе такую расточительность. (Он подходит к лестнице, ведущей в партер, и присаживается на верхнюю ступеньку, имея вид самый безутешный. Стильно одетая дама выходит из-за занавеса и сверлит его терпеливым и упорным взглядом. Он продолжает ворчать). Для респектабельной и комфортной жизни дочери английского священника с головой хватит 150 фунтов в год. И ведь даже их совсем непросто оторвать от семейного бюджета!

ЭРМИНТРУДА. Да, но ты же какой-то там священник, ты архидиакон.

АРХИДИАКОН (сердито). Да, может, я и получаю чуть больше среднего, но все-таки не настолько, чтобы содержать дочь, расточительность которой опозорила бы королевскую семью. (Вскакивает на ноги и кричит). Это вам понятно, мисс?

ЭРМИНТРУДА. Ах, подумать только! Мисс! Разве так подобает разговаривать с вдовой?

АРХИДИАКОН. А разве так подобает разговаривать с отцом? Твой брак оказался в высшей степени пагубной неосторожностью. У тебя появилась привычка жить не по средствам, во всяком случае, не по моим. Вот чего бы тебе стоило выйти за Мэтьюза, лучшего викария, которого я только знал!?

ЭРМИНТРУДА. Если что, я хотела, но ты сам мне и не позволил. Это ведь ты настоял на том, чтобы я вышла за Рузенхонкерса-Пипштейна.

АРХИДИАКОН. Дитя мое, у меня не было выбора, я должен был обеспечить твое будущее. Рузенхонкерс-Пипштейн, он ведь был миллионером.

ЭРМИНТРУДА. И с чего же ты взял, что он миллионер?

АРХИДИАКОН. Так он же приехал из Америки. Само собой, с миллионами. И потом, он представил моим адвокатом доказательства, что у него на счетах лежит пятнадцать миллионов долларов.

ЭРМИНТРУДА. Если верить адвокатам, у него и на момент смерти оставалось шестнадцать миллионов. Парень был миллионером до последнего!

АРХИДИАКОН. Ох уж эта маммона, проклятая маммона! Я поклонился ей и был наказан. Неужели совсем ничего у вас не осталось? Все были уверены, что пятьдесят тысяч в год уж во всяком случае тебе гарантированы. Ведь только половина ценных бумаг оказались мусором, разве не так? И еще были другие, с позолоченной каймой. Что с ними?

ЭРМИНТРУДА. Все оказалось шлаком, полнейшим отстоем. Это оперетка провалилось целиком и полностью.

АРХИДИАКОН. Эрминтруда, ну что за выражения!

ЭРМИНТРУДА. Ах черт меня побери! Я бы послушала, как ты заговорил бы после такого облома. В общем, жить по твоим убогим стандартам я не могу и не желаю!

АРХИДИАКОН. Убогим!

ЭРМИНТРУДА. Да, я привыкла к комфорту.

АРХИДИАКОН. Комфорту!!

ЭРМИНТРУДА. Можешь называть это изысканностью, можешь — роскошью, как угодно. Дела это не меняет. Дом, содержание которого обходится меньше, чем в сто тысяч долларов в год, для меня неприемлем.

АРХИДИАКОН. Тогда, милая моя, тебе уж лучше стать камеристкой принцессы, пока ты не выйдешь за какого-нибудь другого миллионера.

ЭРМИНТРУДА. А вот это уже идея! Осталось только его найти. (Она исчезает за занавесом).

АРХИДИАКОН. Что?! А ну вернись! Сию секунду! (Свет плавно гаснет). Ну и хорошо, я и так сказал все, что следовало. (Он спускается по ступенькам в партер и направляется к выходу, не переставая ворчать). Безумная, бессмысленная расточительность! (Рявкает). Ничтожество! (Бормочет). Все, хватит! Платья, шляпы, меха, перчатки, поездки на автомобиле! Один счет валится за другим, деньги утекают как вода. Где умеренность, самоконтроль, порядочность, наконец? (Пронзительно кричит). Где порядочность, я вас спрашиваю?! (Снова бормочет). Все, приехали! Вот тебе и современные нравы! Хороши, нечего сказать! Я умываю руки, не дам больше ни пенни. Я не собираюсь гнить в долговой тюрьме из-за непочтительной, никчемной мотовки, даже если это моя родная дочь. Чем скорее она это поймет, тем лучше для всех. (Последние слова уже еле слышны, так как он выходит из зрительного зала).

Примечания

1

Возможно, следует назвать пьесу «Сюзерен Герландии», поскольку сходство главного героя с императором Вильгельмом сомнений не вызывает.