Как убить свою семью

Белла Маки, 2021

Бестселлер SUNDAY TIMES № 1. Одна из лучших книг по версии Amazon в 2022 году. Говорят, семью нельзя выбрать. Но ее можно убить… Вот вам практическое руководство, как убить своих родных и не попасться. Меня зовут Грейс Бернар. Мне 28 лет, и я – серийная убийца. Когда я думаю о том, что сделала, мне становится немного грустно. Грустно, что никто никогда не узнает, какой хитроумный план я провернула. Конечно, мир содрогнулся бы в ужасе! Им не понять, как юная девушка может спокойно убить нескольких членов своей семьи… а потом счастливо прожить остаток дней, ни о чем не сожалея. У меня это получилось. Ну, почти. По иронии судьбы я сижу в тюрьме за убийство, которого не совершала. Полный бред! А все началось с моего отца. Он бросил нас с мамой, когда я еще не родилась. Испугался за свою репутацию начинающего бизнесмена. Это можно было бы простить. Но когда он позволил моей матери умереть – Саймон Артемис подписал себе смертный приговор. И всей своей семейке заодно. В моем списке было семь имен. Шесть из них я уже вычеркнула. Осталось только одно. Моя заветная цель. Папочка, дорогой, я иду за тобой. Возмутительно смешной и мрачный триллер о хитрой и расчетливой психопатке, одержимой жаждой мести. «Я обожаю эту книгу». – Ричард Осман, автор бестселлера «Клуб убийств по четвергам» «Антигероиня, способная вмиг обыграть главных злодеев-мужчин, таких как Патрик Бейтман». – Observer «Пугающе, но в то же время смешно до слез. Еще один потрясающий дебют». – Sunday Telegraph «Я изо всех сил старалась вернуться к чтению после долгой паузы. Это оказалось тем, что мне нужно. Забавная, крутая, циничная и извращенная, Грейс – героиня, за которую я болела, хоть она совершала самые жуткие поступки». – Джоджо Мойес, автор бестселлеров Amazon «Веселый и мрачный». – ELLE «Смешно, яростно и странно воодушевляюще. Грейс – жесткая и соблазнительная антигероиня с острым взглядом на социальные проблемы, – даже в самых ужасных ее поступках вы не перестанете болеть за нее». – Пандора Сайкс, британская журналистка и писательница «Восхитительно затягивает… блестяще написано». – i Paper «Забавное, затягивающее чтение о семейных проблемах и одержимости СМИ убийствами». – Sunday Times Style

Глава вторая

Охранники стучат в наши камеры в восемь утра, прежде чем отдать завтрак на подносе и уйти. Разумеется, это не яйца пашот и свежий кофе. Нам дают чай в пакетиках, молоко и два ломтика дешевого белого хлеба. Я даже отложила кусочек в прошлом месяце, просто чтобы посмотреть, что с ним будет. Как оказалось — ничего. Он слегка сморщился по краям, но в остальном не изменился, и это пугало. Это напомнило мне историю, которую нам рассказывали в школе: беднякам в девятнадцатом веке продавали хлеб, приготовленный из мела и других напиханных туда несъедобных ингредиентов. Тюрьмы сейчас управляются частными компаниями со смешными вымышленными названиями, которые по задумке должны звучать угрожающе. Вот кто был бы в восторге от мелового хлеба и проклял бы день, когда ввели стандарты питания. Так уж получилось, здесь мне не особо хочется есть. Тюремную диету можно продать тем самовлюбленным инста-дивам, которые рекламируют средства для cнижения аппетита и витамины сомнительного качества. Просто ешьте тесто три раза в день, а остатки обменивайте на сигареты, и ваш спортивный костюм скоро будет с вас сваливаться.

Келли спрашивает, не хочу ли я о чем-нибудь поговорить. Она склоняет голову в сочувствующем жесте, или мне кажется? Моя последняя апелляция должна быть подана со дня на день, она об этом знает. Похоже, ее групповая терапия убедила ее в том, что у нее блестящее будущее в области психологии. Мне приходится подавить желание объяснить ей, что даже лучший терапевт с Харли-стрит^[17] не поможет, так что «достучаться до моего внутреннего ребенка» и «исправить все, что со мной не так» у нее не выйдет. Во-первых, Келли идиотка. Во-вторых, я считаю разговоры по душам переоцененной практикой. Как говорила моя мама: «Не ной, не поясняй». Однако она умерла слишком рано и оставила меня мстить за причиненное ей зло. И вот я здесь. В целом немного пожаловаться было бы не так уж и плохо.

Келли понимает мой намек и уходит тренироваться на ком-то другом, а я устраиваюсь на койке, чтобы начать записывать свою историю. У меня не так много времени, если я хочу рассказать ее целиком — исход моей апелляции будет известен в ближайшее время, по словам моего адвоката с вытянутым лицом. Он постоянно приходит в шикарных костюмах, сшитых на заказ, но все впечатление портится кричащими лоферами. Наверняка он считает это изюминкой, но мне его обувь шлет сигнал — у него нет вкуса. Возможно, молоденькая вторая жена купила их в надежде сделать из мужа хипстера. Зря она. Нелепое самолюбие — не та черта, которую я хотела бы видеть в адвокате, пытающемся отмазать меня от пожизненного срока. Особенно если мои весомые гонорары побудят его покупать больше безвкусных вещей.

Я родилась двадцать восемь лет назад в больнице Уиттингтона. Единственная дочь Мари Бернар, молодой француженки, которая жила в Лондоне в течение трех лет, прежде чем забеременела. После родов в одиночестве она отвезла меня в свою квартирку в Холлоуэе, где я маялась от скуки, впервые испытала приступ клаустрофобии и ощутила все незначительные радости туалета в спальне. Студия — это такое вводящее в заблуждение слово, вызывающее образы просторной комнаты для творческих личностей, любящих устраивать шикарные приемы, где красивые люди облокачиваются на балкон с сигаретой в зубах. Наша квартирка находилась на пятом этаже, а на первом располагался куриный ларек. Возможно, домовладелец устроил по три квартиры на каждом этаже ради социального эксперимента — посмотреть, сколько человек он сможет разместить в старом викторианском здании, рассчитанном на четверых. Мы с мамой жили в одной комнате с маленьким чердачным окном, которое не открывалось (то ли из-за внушительного скопления голубиного помета, то ли потому, что упомянутый домовладелец решил нас спасти и не искушать возможностью орать на прохожих; мы так и не узнали почему). Звучит по-диккенсовски, да? Это не так. Не забывайте про куриный ларек. Моя мама спала на раскладном диване, а у меня была односпальная кровать. Я все еще испытываю чувство вины, когда думаю о том, как усердно она работала, как уставала и все же всегда настаивала, что ей нравится бугристый диван. Будучи эгоистичным ребенком, я и не думала предложить ей постель. Уже взрослой я потратилась на кровать королевского размера с матрасом с эффектом памяти, но всякий раз перед сном вспоминала маму на том диване. Это портило всю экстравагантность, честно говоря.

Мари сказали, что она хорошенькая и может стать моделью, поэтому и приехала в Англию. Моя мама была поразительно красива, с оливковой кожей и пышными каштановыми волосами, которые она собирала в пучок, независимо от того, сколько раз я умоляла ее их распустить. У нее был образ непринужденной француженки — его сейчас копирует каждый фешен-блогер с переменным успехом. Без бюстгальтера, всегда. Широкие брюки и длинная золотая цепочка с миниатюрным портретом старика, личность которого затерялась во времени. До моего появления она приняла участие в нескольких небольших проектах, работая моделью для магазинов. «Кукай», настаивала она, был самым крутым бутиком своего времени, и у нее был свернутый плакат с ее фотографией, который висел в их витринах для осенней коллекции. На нем Мари сидит на корточках на земле, коричневый кардиган, накинутый на колени, прикрывает короткое платье, и кроссовки на платформе — сейчас такие снова в моде.

Моя мать не вышла ростом для подиума, поэтому карьера не могла соответствовать ее мечтам. Когда она приехала в Лондон, ей пришлось делить квартиру с двумя другими европейскими девушками, стремящимися к успеху. Но какое-то время определенно было весело. Ночная жизнь Лондона в начале девяностых была, по словам Мари, золотым веком. Вечера в «Бродяге», клубе с эксклюзивным членством, открывшемся в 1969 году, были почти такими же гламурными, как во времена, когда его посещала Лайза Миннелли^[18]. Если я не могла заснуть, мама ложилась рядом на мою маленькую кровать и рассказывала о шампанском, которое подавали с бенгальскими огнями, и кожаных банкетках в ресторане, где она обедала с актерами и звездами спорта и танцевала до рассвета. «Внутри можно курить», — говорила она мне, а богатейшие женщины бесстыдно носили меха. Ее жизнь до моего появления казалась водоворотом вечеринок и кастингов. Я всегда думала, что девушке, наделенной такой врожденной красотой, не нужно особенно стараться, и Мари никогда не беспокоилась о деньгах или будущем. Кто-то всегда будет присматривать за француженкой, которая не носит лифчик и хочет повеселиться. Кто-то всегда будет рядом с девушкой, не знающей себе цену.

Кроме того, моя мать уже отдала свое сердце мужчине. Мужчине, который впоследствии станет моим отцом. Мужчине, который пообещает ей весь мир. Мужчине, которого я поклялась убить, когда вырасту.

Примечания

17

Харли-стрит — улица в Лондоне, известная множеством обосновавшихся там специалистов различных областей медицины.

18

Лайза Миннелли (род. 1946 г.) — американская актриса и певица. Лауреат премий «Оскар», «Грэмми», двух «Золотых глобусов» и «Тони».