В мире животных

А. Кустарник, 2020

История борьбы видов, уходящая глубокими корнями в начало начал земной жизни. Неизвестная история мира открывается герою, меняя его судьбу и его самого до неузнаваемости.

У меня своя фирма. До этого несколько, так…ни шатко, ни валко. Больше нервов. По деньгам… хорошо если в ноль. Открывал, закрывал, опять… Не сдавался. Я не сдаюсь, иначе кранты. Зовут меня Чи́вин Чири́н. Мой отец, вероятно, любил пошутить. Я с ним редко виделся. В целом жёсткий, но справедливый, всегда занятой. Мать, как она сама вспоминала, холодно промолчав, согласилась на Чивина. Но звала меня Лёша. Во дворе друзья сокращали «Чива». Вот я с друзьями из детства и поднимал все свои бизнесы, и с каждым новым проваленным делом куда-то девался один друг. Так один за другим. Но не будем… Я не люблю негатив. Меня манят огни хорошей жизни. Как любого нормального человека. И статусность, конечно, это важно. Поэтому я кручусь, выкручиваюсь. Мой новый рывок к хорошей жизни я строю через небольшое, пока мало известное розыскное бюро домашних животных. Именно так, да, животных, для поиска людей кишка тонка. Ищем собак, кошек, остальных тварей, раз в год, может, ящерка сбежит какая. Но это однозначно висяк. Контора, мы с коллегами так её называем, контора находится на Савушкина, недалеко от Лахта-центра, в простенькой такой панельке, в однушке. Относительно недорогая аренда, но уже тянутся должочки, потому что грешу порой, сую мохнатую лапу в сейф на правах директора и затем позволяю себе излишки. При этом я всё ещё не верю, что мы лопнем. Я продолжаю ждать толстосумов с их жёнушками, чья Муся потерялась, ай-ой, заплатим, только найдите! Жду их, этих богатых и нуждающихся. Сотрудники мои ждут, когда я им подниму зарплату или хотя бы перестану её задерживать. Кто из нас больший фантазёр, трудно сказать. Главный бухгалтер Толя, с седыми ресницами и длинным моложавым лицом, имеет привычку говорить со мной немножечко снисходительно, вечно оставляя глаза полуоткрытыми и загадочно улыбаясь. Костя, секретарь, напротив, полуоткрытым оставляет рот, глаза же округляет до риска выпадения оных из орбит. У Кости такие привычки я наблюдаю, когда он отвечает на звонки. Вот Косте не плевать на контору, он болеет за неё, он глаза пучит. А Толик — паразит, делает одолжение, мол, жмёт на кнопки калькулятора здесь, а не на заводе детских сосок. Там, видите ли, криминал, там мафия, значит там и деньги, и перспективы. Я лично не знаю, так ли опасны детские соски, увозят из-за них в лес или нет, но Толик уже второй год гундит об уходе, а на кнопки продолжает давить в моём бюро. Ещё у нас Наташа и Света, молодая и не очень соответственно. Одна в помощь главбуху, вторая старшой у телефониста. Ну а я — сыщик, и да, по совместительству директор этой конторки. А кто, если не я, ну не Костик же. С Наташей у меня ничего, отталкивают некоторые несовершенства в её внешности, тем более давно являюсь обладателем девушки-модели, прямо-таки сошедшей ко мне в объятья с подиума во время показа, такой я красавец. Веришь не веришь, а пассия и впрямь есть, дома сидит, как положено. Иногда выгуливаю, как положено, но всё реже, из сейфа в последнее время брать почти нечего. Она меня любит, моя моделька, она мне так сказала… Боюсь проверять. Судорожно навожу суету с рекламой, подключил айтишника-фрилансера, плачу из последних, форси, дружок, форси этот грёбаный виртуальный мир, зазывай, хватай, тащи оттуда в наш реальный, что на Савушкина загибается в тесной однухе. И что вы думаете? Получилось. В понедельник с открытием конторы в неё вошли новые лица. Эта была женщина лет 60, отглаженная на 50. Она мне показалась по-идиотски одетой, чуточку позже я узнал, что всё это было дорогим. Широкополая шляпа, перчатки в сеточку, громоздкое, странное платье, какой-то пиджачок сверху цвета «кровь из глаз», всё в резких контрастах, мейкап — испытание огнём. Я не модельер, но это кричащий чересчур. Была с ней то ли дочка, то ли внучка, бесшумная и прозрачная. Женщина громко, с напором и с явной мольбой между строк объясняла, что их Принцесска очень умная, потрясающе воспитанная, породистая чудо-собачка не убежала! Не дай бог. Её похитили какието нелюди для выкупа.

— Это случилось вчера вечером. Эля гуляла с Принцессой во дворе. Вдруг появились двое, по фигурам мужчины, оружия она не увидела, темно было, но, скорее всего, они были вооружены, несомненно были вооружены.

Я подумал: «Наверняка вооружены автоматами и противотанковой гранатой». В общем, девочка ошалела и замерла, наблюдая за дерзким ограблением собственной псины, но, разумеется, ничего полезного не запомнила. Всё пока понятно, кроме главного, что зааа… бред — похищать собак для выкупа или для чего бы то ни было ещё. Нарядная дама, что не представилась до сих пор, достала из сумочки веер, замахала им и замолчала. Я попросил ещё раз описать всё на бумаге, более подробно. Веер застыл в воздухе, глаза женщины блеснули кинжалом.

— Уважаемый, всё, что случилось, я только что предметно описала при помощи речи, если у вас барахлит слуховой аппарат, мы легко обратимся в другое агентство, благо выбор имеет место быть. Вы меня услышали?

Я покорно кивнул, тихо сказав «услышал». Таким же речевым способом она обрисовала отличительные черты собаки, адрес происшествия, в котором часу, и так далее, и так далее. В конце она положила на стол визитку и конверт.

— Аванс. Найдёте — получите остальное. Не найдёте — аванс придется вернуть. С процентами.

После чего удалилась со своей не то внучкой, не то дочкой.

Выходные прошли ослепительно, под моргание стробоскопов ночного клуба, в компании с моей моделькой, разумеется. В понедельник ужасное состояние, но, пересилив дурноту, к обеду я явился в контору.

— Вижу, погуляли хорошо, Чивин Сергеевич, — не отрываясь от монитора, отметил Толя.

— Жить буду, — я присосался к бутылочке с водой.

— А в этом месяце премия ожидается? Начислять?

— Начисляй, начисляй.

Я сидел за рабочим столом мятый как бумажка. Только приходил в себя — и тут же уходил, хлопнув дверью по мозгам. Надо было что-то решать с этой болонкой Принцесской, и побыстрее, а то конвертик опустеет полностью, я себя знаю, а там проценты, долги, невыплаты, крах. Я собрался. Решил съездить на место преступления, заодно проветриться.

Это была заставленная машинами детская площадка с одинокой красно-жёлтой горкой, неожиданно торчащей в самом центре парковки. Где тут гулять с собачкой, не было ясно, но подумалось мне, что для похищения неплохо было бы засесть в одной из бесчисленных машин, ближе к выезду, неожиданно выпрыгнуть из неё, схватить болонку и эффектно умчаться. Вариант не столь убедительный, сколь единственный созревший в больной голове. Я приметил пёструю курточку под размер потеряшки, она валялась под одной из машин. Курточку я у машинки изъял, произвёл зрительный анализ, поместил на хранение в надёжное место — за пазуху. А двор — ну просто сковородка. Марево нещадное. Солнце звенит в зените.

Голова трещит. От соседних джипов с седанами исходит натуральный жар. Я облизнул губную корку, поспешил пробраться к выходу, но автолабиринт не выпускал. Я то и дело заходил в тупик из нескольких застывших в миллиметре от поцелуя иномарок. Куда ни ткнись, везде тупик. Внутри закипело немедленное желание выбраться отсюда. Я полез уже по раскалённому бамперу, как вдруг услышал отчётливый мужской голос, вещающий что-то невнятное по рации. Где-то очень рядом. Я слез с бампера, огляделся. Голос то прекращал вещать, то снова. Разобрать слов не удавалась. Я повернулся, впритык ко мне стояла белая машина, в салоне две фигуры. Окна и двери машины закрыты, а рация шумит прямо под ухом. На углу бампера машины установлена длинная антенна, я прислушался — звук исходил оттуда, из антенны. Как это понимать… У меня закололо сердце. Я вгляделся в ветровое стекло, в салоне два бородача в чёрных очках. Пройдя чуть назад, к багажнику, посмотрел в окошко и не поверил глазам. Там сидела Принцесска, собственной персоной, в родном ошейнике, описанном ранее хозяйкой. Рация молчала. Люди в машине сидели не двигаясь, как манекены. Принцесска сидела на задних лапах, также не двигаясь.

Я постучал в окно, ноль реакции, открыл заднюю дверь и влез в салон, протянув руку к болонке. Я ухватил её за холку, она тихонько взвизгнула, краем глаза я увидел возле своего лица какой-то предмет, я не спешил повернуть к нему голову. Раздался голос:

— Отпусти руку.

Я разжал кулак.

— Садись в машину, — голос звучал веско.

Я целиком влез, зачем-то захлопнув за собой дверь.

Наконец разглядел и пистолет, и ребят, заросших не на шутку чернющими бородами.

Оба в лохмотьях каких-то. В салоне пахло чрезвычайно невыносимо. Я зажмурил нос. Господа в лохмотьях синхронно гоготнули.

— Скоро привыкнешь, — сказал один из них и добавил: — Дыши как обычно, скоро привыкнешь.

Я разжал ноздри, было ужасно первые секунды, но потом вонь пропала. Опять ожила рация, теперь я мог разобрать слова, мужской голос неспешно вещал: «Готов к диалогу. Мотивация ослаблена. Пульс повышен. Неадекватное восприятие. Ожидание. Передача внутренних показателей. Процессы подгружаются. Ожидание».

— Ты слышишь… Он о тебе говорит, — сказал бородатый в зеркало заднего вида.

— А кто он?

— Тот, кто послал тебя сюда.

— Меня сюда направила госпожа Саломакина, это её собачка.

— А это её человек.

— То есть Саломакина установила за мной слежку…

— Получается, так. Но собачка нужна нам, так что извини.

— А вы здесь чтобы сказать мне об этом?

— Неее, — он рассмеялся. — Ты нам тоже нужен.

Я проглотил редкую слюну:

— Зачем?

–Ну как это зачем, — бородатый повернулся ко мне и снял очки, глаза его были пронзительно карими. — Пазл сошёлся на тебе, значит, ты в игре.

Голос из рации прокомментировал: «Объект вступил во взаимодействие».

Неожиданно второй бородач завыл как волк на луну, один в один, не отличить. А мне что-то стало так хорошо, спокойно, бывшая вонь теперь казалась райским ароматом, мягким, чуть сладковатым, наталкивающим на тёплые воспоминания и желание спать. Я хотел было задать кучу вопросов, но на удивление для самого себя откинулся на спинку сидения, сполз чуть вниз, скрестил руки на груди, протяжно зевнул и закрыл глаза. Голос из рации снова стал говорить невнятно. Сквозь сон мне показалось, мы тронулись, но я продолжил спать.

Это был странный сон. Я видел всю ту же парковку, как мы с Принцесской и двумя неизвестными пересаживаемся из нашей белой машины, застрявшей в центре огромной хаотичной парковки, в точно такую же, находившуюся у выезда со двора. Причём на этот раз протиснуться между машин удалось очень легко, а пройдя весь путь, Принцесска вскочила на бампер и стала грациозно отплясывать на двух задних лапах канкан. Мы с ребятами одарили её бурными аплодисментами, она поклонилась, и мы с прекрасным настроением дружно погрузились в новую тачку, точную копию старой. И всё. Так же сели, никуда не поехали, слушали рацию.

Потом я проснулся. Мы проезжали городскую свалку, окна были опущены, я удивился, что жуткий запах свалки куда-то пропал. Бывало, я проезжал в этих краях, и надо было успеть перекрыть вентиляцию, дабы не потерять управление, зрение, разум. Теперь же мои волосы обдувал ветер, и я наблюдал, как чайки парят над высокой горой нечистот. Оба бородача молчали, жужжали радиопомехи. Очень хотелось пить. Мы объехали добрую часть свалки, остановились возле странного вида строения, напоминающего гигантскую собачью конуру. Оно было сделано из чего попало, я разглядел и доски, и коробки, и паллеты, и плотно спрессованные стопки газет и журналов. Здесь явно кто-то проживает, и, скорее всего, ему не приходят коммунальные платёжки. Мы вышли из машины. Принцесска послушно была рядом со мной, этого я тоже не ожидал.

Бородач, что выл как волк, издал некую нечленораздельность, на сей раз напоминающую гавканье. Погавкал пару раз, из конуры показалась фигура, я ахнул. «Йети!« — вырвалось у меня.

— Ёптить, — басом отозвался снежный человек. — Вы кого привели?

— Пришлось импровизировать, капитан, — ответил бородатый.

— Капитан? — я невольно повторил.

— Это капитан Артур.

Я смотрел на абсолютно голого неандертальца, чей торс хоть и покрывала густая чаща, но всё же было бы лучше, если бы он попробовал носить трусы.

— Чивин, — резко представился я, протянув йети руку.

— Оставь это для своих братишек-оккупантов, — отрезал он и отвернулся.

Бородач опять загавкал, йети загавкал в ответ, мне было трудно сдержать смех, но они не обращали внимания, гавкали о чём-то своём. Затем йети подобрал Принцесску и унёс к себе в конуру. Я как-то вяло отреагировал на это, по идее, мне надо было забрать Принцесску и направиться с ней к клиенту. Я забеспокоился за судьбу болонки, бородатый заверил меня, что ничего плохого не случится, капитан только поговорит.

— Поговорит с собакой?

— Ты не слышал, он говорил по-собачьи с Рви?

— С кем?

— Его зовут Рви Кусай, — он кивнул головой на товарища.

— А это прозвище, или он по паспорту такой?

— У нас нет паспорта. Рви имя, Кусай фамилия.

— А отчество, наверное, Лаевич?

— Олегович.

— Класс. У кого-то тоже папка был с юмором человек. А тебя как величать?

— Догер. Зови меня так. Без подробностей.

— Замётано. Слушай, Догер, долго твой друг будет разговаривать с эээ…

— Как пойдет. У неё мозги промытые, человеки умеют враньё внушать.

— Хорошо, я подожду в машине.

— А пить ты не хочешь? Тут есть вода, можешь отдохнуть на диване, поспать…

— Да, я хочу пить, я и сам забыл…

Догер повёл меня в сторону от машины и конуры, за угол мусорной горы. Там были такие же строения и немало народу. Мне на миг показалось, что я попал в индейскую деревню доколумбовой эры. Или даже к пещерным людям. Хотя местные жители были заняты весьма трендовым делом: сбором и сортировкой мусора. «Ах, вот кто всё это делает, — подумал я. — Бедные люди, сколько же им платят…» Но кроме того, что я определил для себя как сортировка, они ещё и что-то строили, что-то большое и сложное, я не разобрал, что именно. Меня заметили, с интересом проводили взглядами. Мы вошли в одно из строений. Там было темно, прохладно, немного места, но как будто бы даже уютно. Догер зажёг несколько мелких свечей, что располагались на деревянных полках вдоль каждой стены, в тусклом свете я разглядел матрас с одеялами, низкий прикроватный столик, табуретку и два стула, что служили также столиками для посуды. Ещё был погреб, Догер достал оттуда пятилитровую бутыль и налил мне в чашку прохладной воды. Я жадно выпил, он налил ещё.

— Пей сколько хочешь, — поставил бутыль у лежанки. — Скоро вернусь, ты пока приляг, отдохни.

Я брезгливо осмотрел лежанку, но действительно устал и, плюнув на всё, смело лёг на этот подозрительный матрас. Догер вышел, я лежал в прохладной тишине, понемногу привыкая и чувствуя расслабление. Незаметно для себя завернулся в один из стареньких пледов, что были под боком. Было спокойно, сонливо, совершенно не хотелось переживать о том, что я вообще здесь делаю. Люк подвала приоткрылся, я встрепенулся. Распахнув люк, из подвала выросла фигура, чёрная, как тень, словно без лица, по крайней мере я видел только чёрный силуэт, стоящий ко мне боком. Фигура в одной руке держала что-то размером с мячик для регби, повернула ко мне безликую голову и швырнула мячиком. Я принял пас всем лицом, больно ударившись о нечто шерстистое. Полежав, зажмурившись, переждав пик боли, я открыл глаза, фигура скрылась из виду, вежливо закрыв за собой люк. Я, кряхтя, еле поднялся и тут же подпрыгнул бодрее бодрого. На матрасе сидела огромная крыса. Это был тот самый мячик для регби. Крыса прыгнула на меня, я отскочил к выходу, выбежал как ошпаренный из этой берлоги. Мне всё казалось, она гонится за мной, поэтому, не останавливаясь, я добежал до машины. Возле неё крутились Капитан Артур и Рви Кусай, делали какую-то гимнастику, так мне показалось. Тачка была не заперта, я влетел внутрь, закрылся и стал высматривать бешеную крысу в окрестностях. Артур постучал в окно, спросил:

— Можно?

Я кивнул, он открыл дверь, сел на переднее.

— Ты как, отец?

— Дело в том… — я даже не мог начать, настолько диким всё казалось. — Мне надо в город. И мне нужна Принцесска. Я сыщик, у меня задание вернуть её хозяину.

— Я в курсе, — он задумчиво смотрел на меня. — Я не против. За одним исключением, Принцесска останется здесь, пока я веду с ней профилактическую работу. А ты поезжай. Мы вернем её.

— Когда?

— На днях.

— А я могу знать, кто вы?

— Можешь. Щас прикинем, как тебя вернуть домой, скорее всего, тебя тормознут на трассе, домой вряд ли заявятся, многовато свидетелей. И ты понял насчёт наружки?

— Нет, я ничего не понимаю в последнее время

— За тобой закреплена Мышка Наружка, шпион-крыса. Так что не болтай, смотри по сторонам. Всё, Гена подъехал, с ним поедешь.

Пока мы шли к самосвалу, подъехавшему высыпать мусор, я спросил Капитана Артура:

— Всё-таки зачем меня сюда привезли?

— Чистая случайность, из чего следует, что ты был обречён на встречу с нами.

У новой горы отходов собралось человек десять, они ходили вокруг этой кучи, задумчиво смотрели на неё, тихо переговариваясь. Иногда брали оттуда что-нибудь одно и, дружно обступив находку, продолжали вполголоса комментировать. Водитель курил в сторонке, с насмешкой глядя на всё это. Артур постоял с остальными возле отходов, затем подошёл к водителю, они что-то обсудили, и Капитан махнул мне рукой. Было решено отвезти меня в город, хорошенько замаскировав под часть самосвала, конкретно под чёрное основание, на которое опускают кузов. Мне эта идея не понравилась, но слушать меня никто не стал. Тут же объявилась бочка с чёрной краской, и Догер с Рви Кусаем кисточками покрасили всего меня вместе с верхней одеждой. Я опять поймал себя на мысли, что не чувствую запаха краски, точнее сказать, чувствую, но мне он не кажется резким или противным. Артур указал мне место, куда ложиться, я лёг на облепленную грязью железную раму, зажатую между топливных баков, Догер обсыпал меня сверху землёй, водитель стал опускать кузов.

— Чуть-чуть, пару сантиметров! — прокричал Артур, пальцем показывая вниз. Кузов придавил меня. — Для надёжности, чтобы не выпал, андерстенд? — подмигивая, спросил Артур.

— Окей, ноу проблем, — хрипло выдавил я. Когда самосвал завёлся, я подумал — и минуты не продержусь, но машина тронулась, я, поймав с ней в одну амплитуду, отправился в город. Доехали без остановок, глаза я раскрыл лишь по прибытии, всю дорогу мне в лицо летели мелкие камешки, грязь, песок и так далее. Всё ждал хорошей лужи, думал, разом смоет, но дорога была, к несчастью, сухой. Минут через сорок мы остановились. Гена приподнял кузов, я продолжал лежать, весь сотрясаясь. Гена еле достал меня, отряхнул, потом принёс бутылку с водой, тряпку и обтёр мне лицо. Дрожь не проходила, я, стуча зубами, спросил:

— А можно было поехать в кабине?

— Если б можно было, то поехал бы, логично?

— А там? — я качнул головой в сторону кузова

— На каждом столбе по камере, ты чё. Скройся в кустах, пока я не уехал. Потом идти знаешь куда?

— Неттттт, — я застучал зубами сильнее.

— Ну я тем более, — Гена подвёл меня к высохшему кустарнику, толкнул в него, я послушно повалился, Гена убежал к машине, запрыгнул в кабину и был таков. Я оставался лежать в кустах без каких-либо сил подняться, затем я уснул и видел сон, в котором снова ехал придавленный кузовом, и в лицо мне летели мелкие камушки. Но в этом сне я не закрывал глаза, я видел всё в замедленном режиме и каждый камушек успевал рассмотреть, его приближение, вращение, саму фактуру, а удар о лицо успевал осмыслить и проанализировать. В ходе длительного анализа пришёл к выводу, что краска, которой щедро меня обмазали, защищает лицо от увечий, и мне показалось это невероятно заботливым, таким чутким жестом со стороны жителей свалки, бесконечная благодарность наполнила моё сердце, и слёзы потекли навстречу камням. Я очнулся, было темно. Повертев головой, обнаружил светящуюся башню Лахты в паре километров, а значит, и дом рядом. Встречала меня моя моделька в пижаме в цветочек, с телефоном в руке. Она перепугалась больше от моего появления, нежели отсутствия. Я изобразил, что рухнул спать, сам же полночи не смыкал глаз, обдумывая всё произошедшее и формулируя ответы на её завтрашние вопросы. Завтра наступило стремительно. Пришлось врать, что, пока я собирал улики, налетели пьяные спортсмены из-за того, что я крутился у их машины. Спортсмены отмудохали меня, похитили и выбросили за городом в чёрное озеро химикатов. Отчасти всё так и было. В доказательство я предъявил курточку собачки, что, к моему глубокому удивлению, всё ещё была за пазухой. Она вроде бы поверила, мы зажили как прежде. Днём я отправился в контору, куда-то делась квадратная вывеска у входа, дёрнул за дверную ручку — закрыто. Постучал — тишина. Постучал настойчивее, дверь открылась, из дверной щели высунулись красные щёки неизвестной мне женщины. Она вопросительно молчала.

Конец ознакомительного фрагмента.