По следам утопленниц

А Калина (2024)

Таинственный мир окутал эти места. Утопленники и призраки гуляют под покровом ночи, пугая загулявшихся людей. Кто же управляет этой нежитью и не дает давно усопшим найти и после смерти покой?

Глава 6

6. Просьба мертвых.

Прошло семь дней, прежде чем Марфа снова встретила Ольгу Терёхину. Ехали они с Никитой из соседнего села после ярмарки. В этот день все так же стояла жара, пот скатывался по лицу и спине, постоянно приходилось бороться с жаждой. А тут по дороге из Соболевской идет девчушка в том же цветастом сарафане, да в том же платке. Марфа, привстала в телеге, и поздоровалась с ней, когда они уже поравнялись:

— Здравствуй, Ольга!

Девушка нехотя повернула к ней голову, а потом, не отрывая своего взгляда от Никиты, ответила:

— Доброго денечка. Удачно наторговали?

— Удачно. Все раскупили. Городских полно. Как с ума сошли, все раскупали, — отвечала ей Марфа.

Никита недовольно фыркнул, а сам глаз не отрывает от Ольги, все рассматривает её. Девушка вдруг засмущалась, отвернулась и пошла дальше:

— Некогда мне, пойду. Обещала Степановым с их дитем посидеть.

— Это, каким Степановым? — спросил вдруг Никита её, — Не из Сомова ли?

— Из Сомова… — подтвердила Ольга, украдкой снова взглянув на парня.

— Ну, так это по пути. Садись, довезу до развилки то!

Ольга замешкалась, но все-таки забралась на телегу и села возле Марфы.

— А что это, Степановская баба уже и с дитем своим посидеть не может? — не поворачиваясь, спросил Никита Ольгу.

— На сносях она, что-то плоха стала. Степан Силуяныч попросил меня, боится за женку.

— Ишь чего, боязливый какой. Не хрустальная, чай, баба.

— А тебе чего? — возмутилась вдруг Ольга — Баб не жалко? Тебя-то не в капусте же нашли?

Никита фыркнул:

— Тебя еще не спрашивали…

— Твоя мать тоже в муках рожала…

— Мать мою не трогай, не доросла! — грозно прикрикнул Никита.

Ольга неожиданно прямо на ходу встала и спрыгнула с телеги.

— Ты чего, безумная! — закричал ошеломленный Никита, привстав и оглядываясь назад.

— Больно умный извозчик попался! Езжай, давай, сама дойду! — отряхивая подол сарафана, в ответ прокричала Ольга.

— Дурында! Ведь убиться могла!

— Езжай, давай! — махнула она ему вслед и, свернув с дороги, пошла в Сомово через поле.

Весь остаток дороги они ехали в неловком молчании. Марфа даже заподозрила, что парень впервые получив отпор, был ошеломлен странной девушкой."Уж не влюбился ли он в неё?": подумала она про себя и ухмыльнулась.

Из дум её вырвал голос Николая Феофановича:

— Лошадь загнали, ироды… Никитка! Чего лошадь такая замученная?

Вздрогнув, парень опустил глаза, и хотел было только оправдаться, как голос деда его прервал:

— По такой жаре лошадь гонишь! Совсем совесть потерял, животину мучить? Куда спешил так? Эээй… — он махнул на него рукой и, взяв со скамейки молоток и гвозди, продолжив чинить рейки на воротах.

Никита поднял глаза и посмотрел ему в спину.

— Лошадь, лошадь… Мы весь товар продали, а ему и дела нет…, — тихо прошипел он.

Уже вечером на исходе дня, Марфа, уставшая от домашних забот, вышла на скамейку в палисадник. Подставив лицо вечерней прохладе, она слушала очаровательную песнь соловья. Нежный ветер игрался в зеленых кустах сирени за забором, как будто шепчась о великой тайне с невидимым другом.

Внезапно в тех самых кустах послышался шорох и Марфа, подумав что, это, скорее всего курицы, копошащиеся в поисках насекомых, и решила не отвлекаться, продолжив о чем-то мечтать. Но через мгновение снова донесся отчетливый шорох, и зашелестела листва на сирени. Марфа резко открыла глаза и внимательно посмотрела в ту сторону, откуда доносились звуки. Снова шуршание и между ветвями неожиданно мелькнул женский силуэт. Марфа резко встала со скамейки и быстрым шагом направилась к забору, но подойдя, уже ничего не увидела. Тогда она решила выйти из палисадника и проверить кусты лично. Нагнувшись, Марфа нырнула под ветки сирени и, убедившись, что тут никого нет, решила, было уже уйти, как краем глаза заметила, что-то на земле. Присмотревшись, она различила в этом предмете женский гребень с причудливым вырезанным узором на нём. Протянув руку, Марфа подобрала гребень и поднесла поближе к глазам, чтобы подробнее его рассмотреть. Он оказался необычной красоты и был изготовлен из кости, а вырезанные фигуры были никем иным, как головы двух коней и загадочный женский профиль посередине. Марфа была им очарована, но никак не могла понять, кто мог его тут обронить. Выйдя из кустов с гребнем в руках, она посмотрела по обе стороны дороги, но повсюду не было ни души. Осторожно сжав его в руке, она прошла в баню и положила его на верхнюю полку под тряпицу в предбаннике, чтобы никто не нашел.

Всю ночь Марфа ворочалась, думала о гребне. Никак не могла она понять, как он там оказался и был ли кто-то там, в кустах или же ей просто показалось. Сон так и не шел к ней, поэтому повалявшись еще немного, Марфа тихонько встала с постели и, одев чуни, осторожно вышла в сени, предварительно убедившись, не проснулся ли кто-то в избе. Закрыв за собой дверь в избу, она вдохнула пряный аромат сушенных полевых трав и лесной ягоды, и только после этого смело вышла во двор. На улице все вокруг ярко освещал желтоватый свет луны на небе. На какое-то мгновение Марфе представилось, как над её головой пролетает ведьма на своей метле и злорадно ей хохочет. Отойдя от видения, Марфа стала гнать эти мысли прочь и быстро пошла в сторону бани.

Отворив осторожно дверь в предбанник, она внимательно огляделась вокруг, нет ли за ней наблюдающих, и только после этого вошла во внутрь. Подойдя к полочке, Марфа протянула руку и, нащупав ту самую тряпицу, ухватила её и, прижав к груди, вышла из бани. Под ярким светом луны, она развернула тряпицу и, подняв перед собой гребень, стала с восхищением его рассматривать. И возможно она бы так стояла долго, пока за углом бани не услышала шорох, а потом и тихое женское хихиканье. Марфа сразу же прижала к себе гребень и посмотрела в ту сторону.

— Кто тут? — тихо спросила она, и, вглядываясь в темноту, пыталась разглядеть хоть какой-нибудь силуэт.

Сердце у Марфы быстро забилось от страха в груди, но оторвать взгляда она не могла, тем более, снова послушался отчетливый шепот из-за угла бани.

— Что за шутки? Выходи! — не выдержала Марфа, прижав еще сильнее к себе гребень.

Из-за угла медленно стала проясняться женская фигура, а когда лунный свет озарил её, то Марфа смогла рассмотреть молодую девушку в длинной белой сорочке с длинными рукавами, а на голове у девушки был венок из полевых цветов. Она загадочно улыбалась, медленно подходя, протянула руку вперед, как будто что-то прося.

— Кто ты? — не унималась Марфа, отступив на шаг назад от незнакомки.

Девушка по-прежнему улыбалась и тянула к ней руку. По приближению можно было заметить, что подол у сорочки был весь мокрый и грязный от ила, как и её русые длинные волосы под венком.

— Отдай мне. Это моё…, — еле шевеля губами, произнесла незнакомка.

Марфа сделала еще шаг назад и крепче сжала в руке гребень.

— Отдай. Это моё…, — повторила девушка.

— Я тебя не знаю! Уходи! — прикрикнула Марфа, снова делая шаг назад к дому.

— Знаешь, Марфа, знаешь…, — девушка остановилась.

Марфа присмотрелась, внимательно изучала её лицо, но не могла понять кто перед ней, да и было ли это человеком вовсе.

— Не узнаю! Уходи! — повторила Марфа, делая еще шаг назад.

— Отдай мне мой гребень, — ласково произнесла незнакомка, — И я помогу тебе избавиться от твоего проклятия. Ты ведь этого всем сердцем желаешь, не правда ли?

Марфа застыла на месте, все так же разглядывая в озаренное лунным светом лицо девушки, и чем дольше она её разглядывала, тем больше понимала, что перед ней строговская утопленница. Кровь в жилах от страха застыла, Марфу как будто всю сковало:

— Тебя нет… ты мертвая… — тихо проговорила Марфа.

— Марфа, вот стою перед тобой. Кровь во мне уже не течет, среди живых не числюсь, а маюсь на земле. Отдай гребень, мой он. Материн он был. Единственное, что от неё осталось.

— Так это ты его подбросила? Зачем?

— Много нас. Маемся мы, уйти не можем. Мучаемся. Помоги нам, Марфа.

Утопленница стояла уже на расстояние вытянутой руки и смотрела прямо в глаза Марфы. Глаза девушки совсем не моргали и были блеклые, словно рыбьи. Она тихонько дотронулась до руки Марфы, и без труда разжав её пальцы, забрала себе гребень. Утопленница довольно улыбнулась и произнесла:

— Приходи завтра в полночь на болото, мы будем тебя ждать.

С этими словами она резко обернулась назад, как будто кто-то незримый позвал её и, не попрощавшись, быстро побежала за баню, а там и огородами в сторону леса, оставив Марфу одну.

Марфа еще с минуту стояла, как вкопанная на месте, не смея шевельнуться от страха. Немного придя в себя, она посмотрела наверх, на луну и только после этого медленно побрела в дом. Вернувшись, Марфа заметила, что никто так и не просыпался и, тихонько нырнув под одеяло, она быстро заснула, проспав так до самого утра.

Утром её разбудила Евдоксия, которая, потормошив ту за плечо, шепотом попросила натаскать воды. С трудом встав с постели, накинув на себя одежду, она вышла из дома. Уже, подходя к бане, Марфа с ужасом поняла, что забыла ночью её запереть. Как же хорошо, что никто из домашних не успел этого заметить! Быстро взяв коромысло и ведра, Марфа быстро пошла к колодцу, размышляя, как ей быть: ходить ночью на болото или нет. Не видя ничего перед собой, она думала об этом, не заметив, что у колодца стоит Степан Силантьев. Заметив её, он, пряча руки в карманах брюк, улыбался ей:

— Здравствуй, Марфа. Раненько ты встала…

Марфа подняла на него свои глаза и остановилась:

— Здравствуй, Степан. Дела не ждут, пока я высплюсь.

Степан помог снять с её плеч коромысло и, сняв с него ведра, произнес:

— Дай-ка помогу тебе.

Марфа одобрительно кивнула и, скрестив руки на груди, стала наблюдать, как мужчина набирает воды из колодца.

— Эх, соскучился я на фронте по простым вещам…, — весело произнес Степан, ставя полное ведро на землю у колодца, — Вот утром встал, руки-ноги размял и живым себя чувствуешь. А главное — никакой пальбы и грохота.

Марфа внимательно посмотрела на мужчину:

— Слышала, не ладное в городе твориться. Правду говорят или брешут?

— Ох, Марфуша, ждут нас перемены. Вот увидишь, жить будем по-новому.

— Как это, по-новому? Не понимаю я…

— Время придет — узнаешь. Люди такие есть, что за простой народ редеют. Жизнь нашу лучше сделать хотят.

— Не понимаю я…

— Царя уже скинули, осталось дело за малым — свое правительство назначить.

— Ох, неужто правда то была молва про царя? — Марфа прикрыла рот ладошкой от удивления.

— Правда. Еще в марте месяце. И временное правительство скинем и заживем, как люди. Вот увидишь. А ты, Марфа, приходи как-нибудь к нам, к Силантьевым. Матушка моя рада будет. Как-никак, а Спиридон мне родственником приходился. Героем погиб.

Марфа немного покраснела и отвела глаза в сторону:

— Дел много. Пойду я, Степан. Матушка заждалась.

Мужчина помог ей накинуть на плечи коромысло с двумя полными ведрами:

— Ты, Марфа, баба хорошая, тебе о будущем думать надо. Вот придут к власти наши люди, и такие, как ты жить станут, как барыни…

— Ох, Степан, не нужна мне жизнь барыни, просто по-человечьи жить хочется.

Оставив позади Степана, Марфа не поднимая глаз, шла к дому, где уже на крыльце ждала её недовольная Евдоксия, скрестив руки на груди:

— Голова бедовая, ты чего с мужиками зубы чешешь?

Подняв на свекровь глаза, Марфа покраснела:

— Что же мне молчать, когда спрашивают?

— И молчала бы! Вдовая ты, а не невеста на выданье! — зло ответила Евдоксия и резко развернувшись, вошла в дом.

Марфа отчаянно вздохнула:"Без вины — виноватая", подумала она и вошла в дом следом за свекровью.

День набирал свои обороты, все начинало бурлить в доме, каждый был занят своим делом. Фотя и Фиса сегодня работали на огороде, Николай Феофанович ремонтировал крыльцо, менял на нем прогнившую доску на новую, нежно им обструганную. Никита колол дрова во дворе, привезенные еще с две недели назад из леса, а Евдоксия с Марфой хлопотали по дому, редко разговаривая друг с другом. У шестилетнего Феди тоже была своя обязанность — пасти цыплят и следить, чтобы ни один коршун или рыжая хитрая лиса не унесли птицу.

Все шло своим чередом. Все было, как обычно. День быстро сменился прохладным вечером и после ужина, зевая, все домашние стали готовиться ко сну. Марфу била мелкая дрожь от волнения и даже лежа в постели, она не могла сомкнуть глаз, все думала, как ей поступить: идти на болото или нет. Вот уже громко захрапел за занавеской Николай Феофанович, тихо засвистела во сне Евдоксия, заворочался сын под боком. Марфа пыталась закрыть глаза, но они сами собой открывались, и она упиралась взглядом в бревенчатую стену и все смотрела на неё, как будто там можно было что-то рассмотреть. Поняв окончательно, что заснуть ей не удастся, Марфа осторожно встала с постели, накинула на себя сарафан и, одев чуни, вышла из дома.

На улице её встретил прохладный ласковый ветер и ночное стрекотание сверчков, а на небе так ярко горели звезды, что Марфа опрокинув голову, с восторгом рассматривала каждую звездочку. Глубоко вдохнув ночной воздух, она все-таки отвела взгляд от неба и быстро пошла в сторону того самого болота, где когда то Строгов утопил свою жену и дочерей. Постоянно оглядываясь и делая попытки остановиться и вернуться назад, Марфа все-таки дошла до дороги, которая вела к поляне, где недавно они собирали ягоду. Еще раз вздохнув, и набравшись смелости, она ступила на эту дорогу, и смело пошла по ней.

Подходя уже к поляне, где то по близости послышалось зевающее тявканье лисы, которая заметив человека, была удивленна этим и шмыгнула обратно в траву. От неожиданности по коже Марфы пробежали мурашки, и, остановившись, она снова огляделась по сторонам. Никого, не заметив, она свернула на поляну и шла уже в сторону леса, где за узкими стволами не высоких деревьев скрывалось то самое болото.

Чем ближе она подходила к лесу, тем больше её накрывал страх, но как под воздействием неведомых сил, её ноги шли вперед, не останавливаясь. Прямо у первых деревьев Марфа вдруг заметила чью то фигуру, а приглядевшись, она смогла различить знакомую уже ей девушку-утопленницу, которая, не моргая, смотрела прямо на неё. Она выглядела так же, как и в прошлый раз, только что венка на голове в этот раз не было.

— Ты все-таки пришла… — почти не шевеля губами, произнесла девушка, когда Марфа оказалась возле неё, — Пошли за мной…

Девушка ласково взяла её за руку, как вдруг Марфа дернулась назад:

— Стой! — крикнула ей Марфа — Уж не утопить ли ты меня задумала?

Утопленница посмотрела ей прямо в глаза своим неживым взглядом:

— Нет времени, Марфа. Пошли за мной…

Отпустив её руку, утопленница развернулась и пошла вдоль деревьев в сторону болота. Марфа, не отрывая взгляда от её спины, нерешительно шла за ней, прислушиваясь к загадочным и страшным ночным звукам. Впереди вдруг отчетливо послышался девичий шепот и песня, от которой навевало грустью и печалью. Когда деревья стали редеть и отступать перед болотом, Марфа заметила несколько женских фигур, освещенные лунным светом и кружащих на берегу в каком-то мистическом танце.

Утопленница, которая привела её сюда, остановилась и обратилась к ним:

— Сестры, я привела её к нам. Она здесь!

Все женские фигуры разом остановились и уставились своими неживыми рыбьими глазами на Марфу.

— Сестры, она здесь, — повторила утопленница и указала рукой на гостью.

Одна из женских фигур вышла вперед и пошла в сторону Марфы, а дойдя на расстояние вытянутой руки, склонив голову на бок, спросила:

— Ты боишься?

Марфа дрожала, как осиновый лист на осеннем ветру:

— Да, — тихо ответила она.

— Зря, ты нужна нам живая. Голуба, ты, наша, не дрожи. Мы не причиним тебе зла.

Перед Марфой стояла утопленница старше возрастом, чем та, которая её привела. Одетая в такую же длинную сорочку, её волосы на голове были заплетены в тугую косу ниже пояса, в которой застряла трава и ил. Она протянула свою бледную руку и провела ласково по щеке Марфы:

— Устали мы, голуба, освободи ты нас от этого бремени. Помоги нам.

— Но чем я могу вам помочь? — не понимая, чего хотят от неё утопленницы, спросила Марфа.

— Прокляты мы, как и эти болота. Разрушь эту цепочку бед.

— Ершиха по делам этим, а я простая деревенская баба…

— Ты, голуба, послушай. Не отпускает нас болото, не можем мы этот мир покинуть. Души наши маются. Давно эти места уже прокляты, до нас, а мы стали его заложниками и ты тоже. Найди ты идола, найди и принеси ему кровь ведьмы, что прокляла всех нас! Она это сделала! Она нас всех утопила! Она души не отпускает!

— Да кто же эта ведьма? Где найду я её?

— Найдешь! Ты найдешь! А мы подойти к её логову не можем, заколдовала те места она. На другую сторону болота, где Ершиха живет, иди. Там она! И идол где то там же! Спрятан он ото всех, а ты найди его, найди, голуба! Освободи и себя и нас.

— Да за что, меня прокляли?

— За то, что не такая как все, голуба. Ты поверь нам, много нас и нет покоя в этом мире. Освободи ты нас от этого бремени. Возьми это, — она протянула сжатую в кулак руку и вложила что-то прохладное в ладонь Марфы. — Одевай, как из дома выйдешь, это сбережет тебя.

Марфа опустила взгляд на предмет в своей ладони и увидела серебряный перстень с гранатом. Удивленная, она рассматривала перстень, а утопленница продолжила:

— Ты его никому не показывай, Марфа. Он спасет тебя. А теперь иди и ничего не бойся. Одень перстень, а как дома будешь — сними и спрячь.

Марфа подняла на неё глаза:

— Как вас зовут?

— Ефросинья Строгова.

— Значит, это правда…

— Не думай об этом, ступай домой, отдохни.

Утопленница вдруг вытащила из косы, какой-то неведомой красоты белый цветок и протянула его Марфе:

— Иди, голуба, иди…

Марфа взяла из её рук цветок и, надев на палец перстень, попрощалась с утопленницами и пошла прочь, той же дорогой. Как шла, она уже не помнит и казалось, что она и на поляну не успела выйти, как память покинула её. Не приходя окончательно в себя, она почувствовала, как кто-то её грубо тормошит за плечо.

–… Да что ты заспалась-то! — грозно прозвенел над ухом голос Евдоксии — Не добудишься! Марфа, бесстыдница, просыпайся!

С большим трудом Марфа разлепила свои сонные глаза и непонимающе повернулась к свекрови.

— Еще смотрит на меня бесстыжими глазами! Все утро проспала! — все еще ругалась Евдоксия на неё.

Пристав на локтях, Марфа повернула голову, чтобы посмотреть спит ли её сын, но с ужасом поняла, что его рядом нет, а это значит, что он уже встал. Быстро вскочив с постели, краем глаза заметила, как на пол что-то упало. Накидывая на себя одежду, она быстро наклонилась и подобрала загадочный предмет — это оказалось белый неведомой красоты цветок. Удивившись, Марфа быстро спрятала его под подушку, где там же нащупала и кольцо."Значит все это, не приснилось!": поняла Марфа, пряча кольцо тщательнее в наволочку подушки. Голос Евдоксии поторопил её и убедившись, что ничего не найдут, побежала на скотный двор, убраться у скотины в хлеву. В её голове все еще крутились слова утопленницы и её просьба найти ведьму. Но кто эта ведьма? Как её зовут? Все считали ведьмой именно Ершиху, но утопленницы говорили о другой, о той, что живет за болотом. Там за болотом в лесу попадались редкие пустые дома староверов, но живет ли кто-то там еще — никому было неведомо. Местные редко ходили в те места, считалось, что там, где то располагалось старое разоренное кладбище, а местные в этом плане уж больно были суеверные.

Сгребая навоз в кучу, Марфа задумалась, не обратиться ли ей за помощью к Ершихе. Хоть и не любит она её и боится, но помочь в просьбе утопленниц ей вряд ли кто-то мог еще."Да, на днях надо сходить к ней. Испечь пирог и пойти к ней с этой непростой просьбой": окончательно решила Марфа для себя и, передохнув, продолжила сгребать навоз из загона.