240. Примерно двести сорок с чем-то рассказов. Часть 1

А. Гасанов

В книге собраны наиболее интересные истории из более десятка сборников рассказов. Неплохое чтиво в пути, в поезде или дома. Спасибо.

Кем быть?

Было это давно.

Нет, динозавров уже не было, точно помню. А ходил я в детский садик. И нам в садике воспитательница как-то говорит:

— А теперь, дети, давайте помечтаем? Садитесь сейчас все за столики, и внимательно меня послушайте. Хорошо?

…Мы расселись и уставились на неё.

— Давайте сейчас представим, что вы все уже выросли, и стали дядями и тётями, и теперь обязательно будете кем-нибудь работать. Правильно ведь? Представьте. И вот пускай каждый из вас возьмёт сейчас в ручку карандаш, и нарисует себя уже взрослым. Ладно? Только чтобы по рисунку сразу было понятно — кто вы по профессии? Кем работаете? Хорошо? Всем понятно? Рисуйте. Несколько дурацких вопросиков, типа «а как рисовать ухи?», и вот закипела уже работа. Карандаши слюнявим, у друг-друга «списываем». Кто-то советуется втихоря, кто-то повторяет за кем-то, а кто-то ладошкой прикрывает, не показывает.

И я тоже взялся за дело…

…А вечером мама забирала меня. Обычно самым последним. Не знаю почему, но в группе оставалось всегда нас двое-трое последних, а ещё чаще я самый последний один. В углу, как правило.

И вот воспитательница в дверях стоит, и с мамой моей беседует о чём-то. А я с сандалиями вожусь.

— Алик!.., — мама аккуратно так мне мой рисунок подсовывает, и с опаской спрашивает, — а ты кем быть-то хочешь, сынок?.. Когда вырастишь…

И воспитательница деликатно помалкивает, руки за спину спрятала. Стоят вдвоём бледные.

Я бегло оглядел свой шедевр:

— Трубочистом… Не видишь, что ли?

Женщины прыскают смехом, облегчённо смеются, качая головами…

— Ох, ты ж боже мой…, — воспитательница отдувается облегчённо. Только дошло до неё, видитилити,.. — А я у него и спрашивать при всех побоялась… Вас ждала, представляете?

Дети, говорит, рисовали космонавтов и милиционеров, а я вот отгрохал шикарного трубочиста, полностью чёрного и весёлого, измазанного сажей. Трубочист сидел на крыше дома, и улыбался. Красный рот до ушей.

— А это чего же у него тогда?.., — мама хохочет в голос, закатывая глаза к потолку.

— «Чего-чего»?, — меня их смех очень раздражает почему-то, — щётка такая. Не понятно, что ли?.. Чем же ему трубу чистить?..

Они ещё посмеялись, и мы ушли.

И потом выяснилось, что воспитательница весь день считала, что Гасанов Алик когда вырастит, мечтает стать чёртом с хвостом…

…Лет десять эту историю моя мама рассказывала за каждым застольем, при каждом удобном случае. И меня опять это раздражало почему-то немного.

Непонятливые люди…

****