Не дружи со мной

Ася Лавринович, 2022

«Не дружи со мной» – первая книга дилогии. Романтичная, милая, смешная история, действие которой происходит на море. Существует ли дружба между мужчиной и женщиной? Полина Ковалева знает, что это невозможно. Она давно влюблена в своего лучшего друга, но Паша Долгих не догадывается о ее чувствах. Его угораздило влюбиться в Ульяну Шацкую, главную красавицу и отличницу универа. Чтобы покорить сердце Ульяны, он просит подругу ему помочь. Но Полина решает насолить сопернице и доказать парню своей мечты, кто ему нужен на самом деле. Вот только она не подозревает, чем обернется ее рискованный план. Ася Лавринович – один из самых популярных молодежных авторов. Суммарный тираж ее книг составляет более 160 000 экземпляров.

Глава вторая

— Ну-ка? — затаив дыхание, проговорила я. Что, интересно, он мне может предложить? Научную работу, которую я задолжала со второго курса? Было бы неплохо!

— Буравчик! — торжественно произнес Паша.

— Что? — Мое лицо вытянулось от разочарования.

— Герман Буравин, — начал объяснять мне Паша, — мой кореш по команде. Ты же от него была без ума.

— Ну так уж и без ума, — вяло откликнулась я, — скажешь тоже.

— Ты поможешь мне с Ульяной, а я сосватаю тебя Буравчику.

— Сваха нашлась, — проворчала я. Не нравился мне никогда никакой Буравчик. Глупости! Он же совсем… тук-тук! Сиди, я сам открою.

— А что? — довольным голосом продолжал Пашка. — Будем парочками гулять.

Парочками? От такого предложения хотелось улететь на Луну.

— Герман — парень неплохой. Добрый, веселый. И я помню, как ты говорила, что Буравин тебе очень нравится. — Пашка внезапно накрыл мою руку своей ладонью. И как это обычно бывает — пульс где-то затерялся на мгновение от счастья. Друг заглянул мне в глаза и проговорил: — Пора действовать. Ты заслуживаешь счастья, Поля.

Губы мои уже дрогнули, чтобы сознаться во всем. Хотя это так сложно. Сказать ему: «Ты прав, Паша. Пора! Я… тебя… лю…» Только подумла об этом — во рту пересохло. А вдруг оттолкнет? Боюсь. Ай, к черту все… Но Пашка убрал свою руку и беспечно произнес:

— И я заслуживаю счастья. Уля такая холодная, неприступная… И это так заводит. Моя Белоснежка.

— Господи, избавь меня! — воскликнула я, поморщившись.

— Шацкая и Буравчик — наша судьба, — заключил Пашка.

От ужаса я готова была заползти под стол и никогда оттуда не вылезать. И в самом страшном кошмаре такое не могло присниться.

Вспомнила тот день, когда впервые хотела признаться Паше в своих чувствах. Это было в прошлом году, летом после второго курса. Я накатала длинное письмо, в котором подробно расписала, что чувствую к лучшему другу. А еще купила в книжном красивый конверт-открытку с яркими красными сердцами. Черным жирным маркером подписала: «От Полины Ковалевой», чтобы Паша сразу понял серьезность моих намерений. Сказать обо всем в лоб сложно, а вот оставить послание…

Пашка в то время вместе с приятелями готовился к предстоящим соревнованиям по серфингу. Я пробралась в небольшое помещение, где находилась раздевалка, чтобы оставить свое письмо в сумке Долгих. Из-за обилия разбросанных по комнате вещей и рюкзаков совсем растерялась. А когда из открытого окна сквозь шелест волн донеслись мужские голоса и смех, совсем в панику ударилась. В первую попавшуюся сумку признание в любви не всунешь (вдруг не тому подброшу?), а быть застуканной в раздевалке ребят — та еще перспектива.

Я не нашла ничего разумнее, чем вылезть в окно — слава богу, первый этаж. Вторую ногу над подоконником занесла как раз под скрип двери. Хохот парней резко стих, а за моей спиной раздался растерянный Пашкин голос:

— Ковалева?

Я, не оборачиваясь, сиганула вниз, взмахнув на прощание собранным на макушке высоким хвостом. Приземлилась на песок и со скоростью света понеслась по пустому утреннему пляжу.

— Полина! — кричал вслед Пашка, который выпрыгнул вслед за мной из окна.

Бежать дальше было бессмысленно, все равно Долгих догонит в два счета. Я притормозила и резко обернулась.

— Ну чего тебе? — раздраженно воскликнула я, будто Пашка отвлекал меня от чего-то важного, например от позорного побега из мужской раздевалки.

Я уставилась на друга. На Пашке был черный гидрокостюм, который подчеркивал его идеальную фигуру, влажные волосы взъерошены, капли морской воды стекают по загорелым скулам. Долгих смотрел на меня, щурясь от утренних лучей.

— Ты чего у нас шныряла? — задал вопрос Пашка, сверкнув белоснежной улыбкой.

— Я не шныряла! — Позабыв о конверте, я сложила руки на груди.

— Что там у тебя? — тут же заметил послание Паша.

— Ничего! — от охватившего меня ужаса заверещала я, спрятала конверт за спину и отскочила назад.

— Ай, да ладно! — захохотал Пашка, протянув ко мне руки. — Полианна, покажи? Сердечки какие-то…

Я продолжала скакать по пляжу, пряча конверт. Паша поймал меня и зачем-то повалил на песок. Наверное, для того чтобы дезориентировать.

— Ну покажи! Покажи! — Пашка хрипло смеялся над ухом, а сердце мое стучало так громко, что я даже не слышала шума волн. — Чего ты так испугалась?

— Отпусти меня! — жалобно просила я, смущаясь от прикосновений Паши, который прижимался ко мне всем телом. В воздухе вдруг стало меньше кислорода.

— Расскажи, что делала в нашей раздевалке?

Я осмелилась поднять на друга глаза. Пашка сиял, радуясь непонятно чему. А я тут же сурово сдвинула брови к переносице:

— Хорошо-хорошо! Там любовное послание. Доволен?

— Я так и понял, — продолжал улыбаться Паша. — А для кого?

Я молчала. И в этой напряженной тишине волны загрохотали еще громче. Каждый новый всплеск ударял по нервам. Паша внимательно смотрел на меня, и улыбка сползала с его лица. А зеленые глаза вдруг стали совсем темными, словно тенистые тропические джунгли.

— Полина! — почему-то шепотом позвал Долгих.

Выражение его лица мне совсем не понравилось, поэтому я негромко и сбивчиво начала:

— Есть у вас в команде такой парень… — Почему-то в голову в тот момент пришел именно Герман Буравин, который в нашем городке пользовался успехом у девчонок, но был тупой как пробка. — Светленький, голубоглазый…

— Буравчик, что ли? — с облегчением выдохнул Пашка, а затем рассмеялся: — Я мог сразу догадаться, он многим нравится. Но, если честно, не думал, что и ты на его смазливую морду клюнешь.

— Как видишь, — виновато улыбнулась я, — может, теперь ты с меня слезешь?

Пашка быстро вскочил на ноги и протянул мне руку. Помог подняться с песка.

— Давай сюда свое письмо, — сказал Пашка. — Я передам.

— Кому? Буравчику вашему? — перепугалась я. Уже и не рада была, что все это затеяла.

— Ну а кому еще?

— Нетушки! — замотала я головой. — Забудь. Я передумала! Это было плохой идеей.

Паша, глядя на меня, не переставал улыбаться.

— Ты такая забавная, — проговорил со смехом он. — Так смущаешься…

Знал бы он, почему я смущаюсь. Щеки от нашей внезапной близости до сих пор горели.

— Если скажешь своему приятелю, что я к нему чувствую, тебе не жить, — серьезно предупредила я. — Сделаем вид, что ничего не было.

Мы молча направились вдоль берега. Пашка положил мне руку на плечо. Торопливые волны с шумом подкатывали к ногам. Я, осмелившись, обняла друга за талию. Долгих посмотрел на меня сверху вниз и усмехнулся.

— Признаться, ты меня напугала, — тихо сказал он.

— О чем ты? — тут же насторожилась я.

— Если честно, сначала решил, что это письмо предназначалось мне.

Я пару секунд молчала, не зная, что ответить.

— И… если бы это было на самом деле так? — не поднимая головы, спросила я, глядя на белую пену, которая оставалась на мокром темном песке.

— Глупости, — негромко и даже как-то нервно рассмеялся Пашка, — я подумал в ту минуту: «Неужели она готова все испортить?»

— Испортить? — напряглась я.

— Конечно! И я рад, что героем твоего романа оказался Буравин.

— Вот как… — глухо отозвалась я.

— Ага, — Пашка крепче прижал меня к себе. — Ты очень дорога мне в качестве друга. Стань мы парой, еще неизвестно, к чему бы это привело. Ты слышишь меня, Полина?

Я с отсутствующим видом уставилась на рыжее утреннее солнце, которое выглядывало из-за горизонта…

— Ау, Поля! Ты меня слышишь? — снова донесся голос Пашки.

Я вздрогнула и взглянула на друга. Долгих уже дожевывал мой круассан.

— Кофейку еще хлебну? — спросил он.

— Да, конечно, — растерянно проговорила я. — На чем мы остановились?

— Шацкая и Буравчик — наша судьба.

Будто слева между ребер мне воткнули тонкую острую спицу.

— Ах, ну да.

Я внимательно смотрела на Пашу. Что ж, последняя попытка образумить этого человека.

— Слышала, что Ульяна — занятая девушка! — выпалила я.

— Разве? — удивился Пашка.

— Да! — Я сделала невозмутимое лицо. — В последний приезд домой мама что-то рассказывала о Шацкой и ее бойфренде. Вроде там все серьезно. Дело до помолвки дошло.

— Вот как? — озадаченно спросил Паша.

— Угу, — кивнула я, — и жених у нее еще какой-то чемпион Европы… или мира по кикбоксингу. Страшный человек! — решила я припугнуть друга.

— А может, он завоевал титул «Мистер Вселенная»? — к моему удивлению, ничуть не испугался Пашка. Наоборот, только развеселился. — Ты такая болтушка, Ковалева. Нет у Ульяны никого. Я у подруг ее в клубе спрашивал. Так что ни о какой помолвке и речи нет.

— Ого! Поссорились, что ли? — не слишком искренне удивилась я. — А такая любовь была…

Я осуждающе покачала головой. Пашка гипнотизировал меня взглядом. Я невозмутимо отпила кофе, при этом громко причмокнув.

— Короче, Ковалева! — рассердился Паша. — Отвечай: будешь помогать мне или нет?

«Пфф, конечно нет!» — закричал мой внутренний голос.

— Буду! — неожиданно для самой себя ответила я.

Внутренний голос тяжело вздохнул и сделал ручкой. Адьес!

— Отлично, — обрадовался Паша. — Я в тебе не сомневался. Твоя йога… Ты не опоздаешь?

Я вскочила на ноги, не допив кофе. О чем речь? Конечно же, я опоздаю.

— Вечером спишемся или созвонимся! — выкрикнула я Пашке, направляясь к выходу.

После грозы свежий запах озона совсем вскружил голову. «Или на тебя так крепкий кофе без сливок подействовал? Что ты творишь?» — спросил вернувшийся внутренний голос. Долго он на меня дуться не умеет. Я вместо ответа, щурясь от выглянувшего из-за сизых туч солнца, сделала глубокий вдох. Вы-ы-ыдох. Спокойнее, Полина… Дыши! Дыши! В моей голове уже зрел план. И, как мне тогда казалось, был он просто гениальным.

Я помогу тебе, Пашенька. Так помогу, что мало не покажется. Это же такая возможность убить сразу двух зайцев. Подставлю выскочку Шацкую и докажу Пашке, что никто ему не подходит больше, чем я. Долгих прав. Пора действовать. И счастье — оно так близко. Паша даже не представляет насколько… В студенческом кафе за одним столом можно было вытянуть руку и потрогать свое счастье за нос. От одной мысли, что у меня все непременно получится, я повеселела и быстрым шагом направилась вдоль мокрой тополиной аллеи. Дерзай, Ковалева!

* * *

Спустя пару дней мой энтузиазм потихоньку сдулся, как воздушный шар. Вечером после йоги единственное, чего мне хотелось, — устало сползти по стеночке на пол. Я отнесла сумку с формой в комнату и зашла в просторную кухню. Обычно в пятницу никого из Смирновых не бывает дома. Сразу после работы они отправляются на дачу и остаются там на выходные. Если честно, я так ждала весны и начала дачного сезона, чтобы побыть в квартире одной.

Смирновы — мои соседи, которые занимают две комнаты из трех. Обычная семья: муж, жена и их двенадцатилетний сын Гоша. Последний — сущее наказание. Не знаю, почему так получилось, но мы сразу невзлюбили друг друга. Хотя, казалось бы, что делить подростку и великовозрастной девице? Но этот сопляк постоянно строил мне козни. То зубную пасту водой зальет, то сумку спрячет, то все йогурты в холодильнике сожрет. «Возраст у него такой. Трудный!» — вздыхала Елена Петровна, Гошкина мама. Лично мне на его возраст плевать. У меня он тоже не из легких. Однако я морские узлы на шнурках чужих кед не завязываю.

Характер у меня, что ли, такой скверный — врагов себе наживать? Не то что лапочка Шацкая. У той много подруг и приятелей, Шацкую все любят.

Я открыла холодильник и тяжело вздохнула. Моя полка была пустой. Даже последнее яблоко этот гад Гошка слопал. Еще и Ульяну так некстати вспомнила. Паша своей увлеченностью Шацкой настроение на несколько дней испортил.

Ульяна — она же такая… изящная, воздушная. С темно-каштановыми волосами и светлой кожей с еле заметными веснушками. Верно ее Паша Белоснежкой назвал. А ее глаза? Голубые и чистые, как горное озеро. На такую грех не залюбоваться. Ну а я что? Худая как щепка, смуглая, глаза карие — таких пруд пруди, никакой индивидуальности.

Я поставила чайник и стянула из вазочки Смирновых парочку пряников, потом возмещу ущерб. Оставлю, например, шоколадку. Знаю, что Елена Петровна любит молочный.

Налила чай и уселась за стол. На улице уже стемнело. Тишина… Я гипнотизировала свое задумчивое жующее отражение в окне. Вечер пятницы, а мне даже податься некуда. Как обычно, ужинаю в одиночку. И чем? Ворованными пряниками.

Конечно, можно было навязаться в компанию Пашки и его приятелей, подруг-то у меня нет. С девчонками у меня никогда отношения не складывались, но почему-то это мало волновало.

Скорее бы расквитаться со всеми экзаменами и рвануть в родной город. Туда, где море, белье на веревках в тенистых дворах, белая штукатурка на домах, наш любимый пирс… Это так естественно и привычно: выбираться каждое утро на дикий пляж и купаться, бросив вещи под кустами. Гулять по тихим светлым переулкам, а вечерами провожать солнце за горизонт.

Мои мысли прервал телефонный звонок. Я потянулась за смартфоном.

— Да, Паштет!

— Привет, Полином! — бодро отозвался Пашка. — Ты дома?

— Угу. Недавно вернулась.

— Я тут недалеко от тебя. Сейчас забегу.

— Беги, — растерялась я. Что, интересно, ему нужно на ночь глядя?

Друг зашел спустя десять минут.

— Смирновы дома? — спросил Пашка.

— Не-а, на даче. Только завтра вечером вернутся. Проходи!

Долгих сразу перешел к делу:

— А пожрать есть?

Я только горько вздохнула:

— Пиццу можем заказать.

— Сойдет, — деловито кивнул Пашка, разуваясь.

Зайдя в комнату, друг тут же развалился на моем диване. Я осторожно присела на краешек стула и вопросительно кивнула:

— Чего притащился-то?

— Очень ты гостеприимный, Аполлинарий, — укоризненно покачал головой Паша. — Дело к тебе есть. Вернее, к твоему соседу.

Пашка уткнулся в телефон, заказывая пиццу.

— К Олегу Владимировичу? — растерялась я.

— К Георгию Олеговичу, — хмыкнул Пашка.

— Какие с этой мелюзгой дела могут быть? — удивилась я.

— Тебе, как обычно, сырную?

— Ага.

Паша лежал на моем диване, в одной руке держа телефон, а вторую руку закинув за голову. Пока он продолжал пялиться в экран, я привычно разглядывала его. Красивый, с взъерошенными темными волосами, зелеными глазами и самой очаровательной на свете улыбкой. Высокий, сильный, добрый, обаятельный, такой дурной, родной, мой… Вернее, моим будет.

— А где Поля-младшая? — нарушил тишину Пашка.

— Ползает где-то, — поморщилась я.

— Ищи скорее мою любимицу, — потребовал друг.

Я встала на четвереньки и начала исследовать свою небольшую комнату. Поля-младшая — моя сухопутная черепаха. Вообще-то на самом деле ее зовут Изабелла (ага, в честь распитого в день покупки черепахи вина). Животинку мы приобрели с Пашей у сухонькой старушки возле перехода. Возвращались рано утром из клуба, где отмечали окончание первого курса. Тогда бабуля дрожащей рукой протянула нам коробку с черепахой.

— Будет вам лучшим другом, детишки, — сказала она. Пашка, как самая главная высокорослая «детишка», первым посмотрел, кто в коробке.

— Думал, там щенок, — разочарованно произнес друг. Будто бы ему в съемной квартире разрешили бы завести собаку. Вообще-то и моя хозяйка запретила заселяться с домашними животными, но это же…

— Черепашка? — заглянула и я внутрь.

— Будет другом, — негромко повторила пожилая женщина. Я посмотрела на Долгих.

— Был бы щенок, — снова произнес Пашка, равнодушно пожав плечами. Дался ему этот щенок! — А от черепахи какой толк?

Это у Пашки друзей много. А мне разве новый приятель лишним будет?

— Паш, у меня деньги закончились, — тихо сказала я. В ту ночь я славно спустила все карманные. — С собой больше нет.

— Хочешь черепаху? — удивился друг.

Закивала:

— Я тебе верну!

— Да ладно, не надо возвращать, — проговорил Паша, доставая из заднего кармана джинсов бумажник. — Дарю.

Долгих протянул старушке крупную купюру.

— А мельче нет? — расстроилась пожилая женщина. — Где же я с самого утра разменяю?

— Держите-держите, — Пашка вложил купюру ей в руку. Взял коробку с черепахой и протянул мне. Я тут же прижала презент к груди. Уже дома долго не могла дозвониться до Паши, чтобы еще раз его поблагодарить. Оказалось, что Долгих за черепаху отдал последние деньги и, проводив меня до подъезда, к своему дому тащился пешком в соседний район. А телефон разрядился по дороге.

С тех пор Изабелла проживала со мной в одной комнате. Мы с ней действительно сдружились. Может, потому, что это подарок Пашки, но к черепахе я прикипела. И перед сном обязательно рассказывала ей, как прошел мой день. Со стороны это глупо выглядит, наверное. Но наши беседы (точнее, мои монологи) вошли в привычку. Ну а Полей-младшей черепаху Паша назвал, потому что я такая же медленная, по его мнению, и опаздываю везде.

Я достала из-под стола черепаху и протянула Пашке. Изабелла тут же втянула в панцирь голову и все свои конечности.

— Так для чего тебе мелкий понадобился? — спросила я, вспомнив, что до этого мы говорили о Гошке.

— Мы тут на днях твоего Буравчика обсуждали… — начал Паша.

Я только вздохнула:

— Моего! Как же.

— Да не переживай ты, — расценил по-своему мои охи-вздохи Паша, отпуская черепаху обратно на пол. — Скоро будет твоим.

Нужно ли мне такое счастье?

— Я и не переживаю, — промямлила я.

— Вспомнил, как ты хотела Буравину письмо оставить. Знаешь, а это неплохая идея была. Можно отправить Уле цветы и записку. Как думаешь, Полин? От поклонника…

Пашка уставился в потолок и заулыбался. Неужели себя рядом с Улей представляет? Поклонник, куда деваться.

— А Гошка зачем? — не врубалась я.

— Служба доставки — это скучно, — поморщился Пашка. — А твой сосед — вылитый белокурый ангелочек. Может, какой трогательный стишок расскажет. Девчонки ведь любят детей?

Искренне пожала плечами. Не знаю, что там и как другие девчонки, а я из Гошки всю душу вытрясти готова.

— У тебя, кстати, как с ним отношения?

Кажется, пару раз я жаловалась Паше на своего несносного соседа, но он не придал моим словам особого значения.

— Мы с Гошей большие друзья, — без энтузиазма отозвалась я.

Наверное, мелюзгу можно использовать в своих коварных целях. Лягушку, что ли, Шацкой подбросить в коробке от поклонника? Придется наладить с Гошей отношения. А как? Еще одна проблема. Мороженого ему купить?

— Отлично! — обрадовался Паша. — Значит, тебе первое задание — узнать, какие цветы любит Ульяна.

— Стоп-стоп-стоп! — закричала я. — Как я это узнаю?

— Поболтаешь с ней, — ответил Пашка. — То да се… Ваши мамки ведь дружат?

— Они вместе работают, — поправила я. — А вот я с твоей Шацкой ненаглядной даже ни разу не общалась толком.

Наши рычания у расписания — не в счет.

— Ну подружишься, вот проблема-то. — Ответ Паши меня обескуражил. — У вас, девчонок, все просто: обсудите, кто губы накачал, кто родить успел…

Я фыркнула:

— Ты прямо знаток женщин. Проблем у него нет, чтобы подружиться.

Я продолжила бы возмущаться, но в этот момент в дверь позвонили. Приняв от курьера две коробки с горячими пиццами, мы перебрались на кухню. Распахнули настежь окно. Чтобы в квартиру не летела мошкара, погасили основной свет и зажгли небольшой светильник над кухонным столом. Я принесла из своей комнаты пару свечей, Пашка полез в карман за зажигалкой. Ну чем не романтический вечер? Потянулась за своей любимой сырной пиццей и в этот момент почувствовала такое спокойствие и счастье… А потом Пашка произнес:

— Я тут разузнал побольше об Ульяне. Она, конечно, невероятная девушка.

— Конечно, — с самым кислым видом согласилась я.

— Тебе не нравится пицца? — заметив мое недовольное выражение лица, спросил Паша.

— Пицца просто замечательная, — сказала я, зажевав активнее. Захотелось брезгливо добавить: «Мне не нравится твоя Ульяна!»

— В воскресенье к нам присоединится Буравчик, — продолжил Пашка.

— Что? Как? Уже? — почему-то запаниковала я. — Он в городе?

— Конечно, в городе, — удивился моей реакции Пашка. — Он учится здесь в политехе. Что ты так всполошилась? Ты точно ему понравишься. Стройные брюнетки в его вкусе.

Ага, да как же!

— Все вместе запишемся в секцию, которую посещает Ульяна.

Час от часу не легче! Насколько мне не изменяет память, Шацкая у нас балерина недоделанная. Мы запишемся на балет? Представив себе Пашку и Буравчика в пачках и белых колготках, я негромко засмеялась.

— Ты чего? — озадаченно спросил Пашка.

— Ой! — хрюкнула я от смеха. — Представила себе просто… Смешно!

— Что смешного в боксе?

— В боксе? — тут же озадачилась я. — Уля занимается еще и боксом? Я думала, балетом.

— Она и балетом занимается, — кивнул Паша. Конечно, наш пострел везде поспел. И швец, и жнец, и на дуде игрец… С этой Шацкой все пословицы и поговорки переберешь.

Действительно, почему бы Ульяне и на ринг после сцены не выйти?

— Не пойдем же мы с Буравиным на танцы, — продолжил рассуждать Долгих.

— Но я не хочу боксировать, — запротестовала я. Воображение тут же нарисовало мой портрет с подбитым глазом. — Я вообще против драк.

— Мы придем на одно пробное занятие, чтобы подружиться с Улей, — успокоил меня Пашка. — Сейчас лекций практически нет, одни консультации. Где ты прикажешь мне ее вылавливать?

Сказала бы я где… А серьезно Пашка за дело взялся. Значит, сильно его Шацкая зацепила.

— Слушай, Ковалева, а есть что-нибудь холодненькое попить? — спросил Паша.

Конкретно у меня ничего подходящего не было. Но я, занятая своими мрачными мыслями, словно робот, поднялась из-за стола и направилась к холодильнику.

— Газированный квас, — протянула я пластиковую бутылку парню.

— То что нужно, — обрадовался Пашка. А затем озадаченно произнес: — Правда, тут записка: «Не трогать! Мое! Убью! Не шучу!»

— А! — я махнула рукой. — Да это Гошки-говеш… Георгия Олеговича то есть. У нас с ним такие классные отношения, он поймет, простит и не будет сердиться.

Как я «простила» его за съеденное яблоко…

Пашка жадно пил квас прямо из горлышка, поглядывая при этом на меня. Я тоже не отводила от друга внимательного взгляда. Танцующее пламя свечи озаряло красивое лицо Долгих. И время снова замерло. Но счастье в моем случае — штука мимолетная и хрупкая. Одно упоминание о сопернице — и… дзынь! А сейчас мне нравилось сидеть напротив и просто молчать.

Утолив жажду, Паша поставил бутылку на стол и, подперев голову, еще пару секунд смотрел на меня. А потом негромко сказал:

— Спасибо тебе, Поля.

— За что? За квас? — тихо спросила я.

— За то, что согласилась помочь.

— А для чего еще нужны друзья? — улыбнулась я.