Исчезающая в бездне

Астрид Шольте, 2020

Остров Полиндромен. До запуска счетчика двадцать восемь часов. Темпеста родилась в мире, который затопило пятьсот лет назад. Теперь руины городов покоятся под водой, а жители Полиндромена регулярно исследуют их в надежде получить вознаграждение. Темпеста погружается каждый день, чтобы однажды, ровно на сутки, оживить свою сестру Элизию. Девушка умерла и унесла с собой страшную тайну о роковом дне, когда их родители погибли. Темпеста знает – именно Элизия была ответственна за их смерть. Счетчик запущен. Осталось 24 часа. Но у Элизии другие планы. Она не желает проводить свой последний день в заточении. Вместе с сестрой они отправляются в опасное путешествие, чтобы узнать правду о смерти родителей. Но смотрители Полиндромена отчаянно пытаются найти их до того, как время Элизии истечет и девушка узнает истинную цену своего воскрешения.

Глава восьмая

Темпеста

Счетчик запущен: осталось 24 часа

Понедельник, полдень

С каждой минутой у меня в ушах нарастал гул, который затем превратился в звук, напоминающий шум океана. Это было последнее, что Элизия слышала перед смертью.

Элизия.

Моя единственная сестра, которая учила меня погружаться на глубину. Сестра, которая пела мне колыбельные, чтобы я могла уснуть, когда стены нашей квартиры сотрясались от грозы. Сестра, наполнившая мою жизнь смыслом после смерти родителей.

Но при этом она скрыла от меня правду, обманула меня. Я должна была увидеться с ней в последний раз и услышать, как она скажет следующие слова:

Это я виновата в смерти мамы и папы.

Я старалась подавить в себе все эмоции. Я сильная и справлюсь с этой задачей. Я сделала все, чтобы это произошло. Провела много дней на дне, ища что-то стоящее в затонувшем городе. Выживала, как могла, одна.

Прочь сомнения, Темпе. Соберись. Вспомни, зачем ты пришла. Вспомни, сколько боли она тебе принесла. Ты заслуживаешь того, чтобы узнать правду.

У меня задрожали ноги, и, чем больше я старалась унять дрожь, тем сильнее они тряслись. Я впилась ногтями в ладони.

Я справлюсь.

Свет лампы сменился с желтого на зеленый.

Моя сестра уже здесь, и она жива.

Я ждала, но ничего не происходило. Затем я услышала щелчок за спиной и обернулась. Часы на стене начали обратный отсчет. А значит…

— Привет, Темпе.

В дверях стояла моя сестра.

Она выглядела точно так, как в тот день, когда утонула. С розовыми губами и румянцем на смуглых щеках, ее блестящие каштановые волосы волнами спускались на спину. Она выглядела не просто живой, у нее был по-настоящему цветущий вид. Невозможно было представить ее иначе, как живой. Казалось, что прошедшие два года были просто кошмарным сном.

— Привет, Элизия! — сказала я дрогнувшим голосом.

— Надеюсь, я тебя не сильно напугала? — спросила она, шагнув мне навстречу.

Воскреснув из мертвых? Да нет, что в этом может быть страшного?

Я сделала несколько глубоких вдохов. Нужно держать себя в руках. Все, что я столько лет планировала, наконец-то сбылось. Я должна подавить в себе эмоции. Это не моя сестра, то есть она не настоящая сестра. Иначе ничего не выйдет.

— Тебе рассказали, что произошло? — спросила я.

На ее лице отразилось недоумение. Она посмотрела на светло-голубую рубашку, которая была на ней, и покрутила больничный браслет.

— Врач сказал, что мой катер потерпел крушение два дня назад, и с тех пор я пребывала в искусственной коме.

— Ты утонула.

Она закашлялась, будто бы вспомнив, как вода наполнила ее легкие. Возможно, так оно и было. У меня сердце сжалось от жалости к ней.

— Почти, — поправила она меня, улыбнувшись.

— Да, — поспешила исправиться я, — ты чуть не утонула.

Она подошла к кровати и взобралась на нее.

— У меня в голове будто туман. — Она нервно постучала пальцами по лбу. — Но врач сказал, что это последствия комы. Не считая этого, я чувствую себя хорошо.

— Отлично.

— А у тебя все в порядке? — Она подтянула колени к груди и натянула рубашку на ноги. — У тебя какой-то странный взгляд.

— Я так испугалась за тебя.

— Еще бы! — Она поднесла руку ко лбу. — Ты, наверное, пришла в ужас, решив, что теперь останешься одна. Прости меня.

— Да, конечно, я была потрясена. — Я знала, что это звучит высокопарно, но не могла с ходу придумать, как вести себя естественно, не выдавая своих намерений.

Уже можно спросить про маму с папой? Быть может, я управлюсь за несколько минут, зачем мне целые сутки? Почему я не могу вымолвить ни слова?

Элизия прикрыла глаза. Так даже лучше. Теперь, когда она на меня не смотрит, мне будет проще врать.

— Жаль, что я ничего не помню, — сказала она вполголоса. — Что со мной произошло?

— Два дня назад ты куда-то поплыла вечером на катере, а затем его нашли перевернутым. — Правду говорить легче всего.

Она резко распахнула зеленые глаза цвета свежей листвы, как у моего растения.

— Что я делала на катере одна?

Это был вопрос на миллион. Я вспомнила слова Нессандры о том, что воспоминания Элизии могут быть отрывочными. Я надеялась, что, кроме этого, она ничего не забыла.

— Как меня нашли? Хранители никогда не ищут пропавшие суда. — В ее глазах мелькнул страх. Она все знает. Нет. Это невозможно.

Я сделала глубокий вдох и начала рассказывать заранее приготовленную историю.

— Рядом проплывал катер с людьми. — Несмотря на то, что по ночам плавать опасно, это не значит, что люди не могли пойти на риск. В конце концов, огненные рыбки светились только при лунном свете, как призраки, спрятавшиеся под толщей воды. Одна крупная рыбина могла накормить десяток людей. А значит, риск был оправдан. Особенно в свете последних проблем на Эквиноксе. — Они-то тебя и нашли.

На самом деле спустя несколько часов ее тело обнаружил спасательный катер с Палиндромены.

— Тебе крупно повезло! — продолжила я с улыбкой. Надеюсь, это выглядело естественно.

— Ох! — Она перестала хмуриться. — Они меня реанимировали?

Я кивнула и отвела глаза, не в силах выдержать ее взгляд. В комнате было жарко, слишком жарко. Я пожалела, что окно ненастоящее и его нельзя открыть. Мне было душно в костюме для погружений, надетом под платье. Тонкие резиновые пластины не пропускали воздух.

— О чем ты задумалась? — в ее голосе послышалось волнение.

Я должна лучше стараться, чтобы убедить ее в том, что она жива и останется живой. Если она что-то заподозрит, я потеряю свое преимущество.

Я виновато улыбнулась.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу больничный запах. А ты вся им пропахла.

Она звонко рассмеялась.

— Иди сюда, малышка Темпе.

Я застонала, услышав это прозвище.

— Я уже не маленькая, — буркнула я и придвинулась к ней. На самом деле последний раз я была ниже Элизии в двенадцать лет. А затем переросла ее на пять сантиметров, этим мы отличались друг от друга. Если присмотреться поближе, можно было заметить и другие различия между нами. Я была похожа на отца, кареглазого, черноволосого, с более длинным носом, а Элизия унаследовала мамины глаза и пухлые щеки.

Я присела к ней на кровать и вытянула руку, пытаясь унять дрожь в пальцах. Прошло два года с тех пор, как я ее видела. Два года с тех пор, как я последний дотрагивалась до нее. Я не знала, чего ожидать.

Когда ее теплые пальцы коснулись моей руки, я судорожно выдохнула.

— Не волнуйся, — сказала она со слезами на глазах, — теперь я всегда буду рядом, в отличие от мамы и папы. — Зря она это сказала.

Ведь она уже меня покинула. И самое страшное, что она даже не знала об этом.

При этом сестра выглядела и пахла так же, как и прежде, и создавалось ощущение, что ничего не изменилось. Мне стало обидно, я бы предпочла, чтобы в ней что-то поменялось, мне было бы проще. Тогда я бы не чувствовала, что мое сердце вот-вот разорвется.

Вспомни, что она тебя обманула. Из-за нее ты осталась совсем одна.

— Скорее бы выйти отсюда, — сказала она со вздохом и пошевелила ногами. — Ты не одна ненавидишь больницы. — Когда я училась погружаться на дно, то частенько оказывалась в больнице на Эквиноксе, а Элизия оставалась там со мной. На Палиндромене здорово постарались, соорудив палату почти точь-в-точь, как на нашем рифе. — Скорее бы вернуться домой! — воскликнула она. — Я хочу пойти сегодня вечером на танцы.

Я не смогла удержаться и представила, как Элизия вернется на Эквинокс и увидит, что жизнь не стоит на месте. Ее лучший друг, Даон, уже нашел другую подружку. Ее комната опустела, а вещи проданы за сущие пустяки. Танцевальный кружок ведет ее помощница, а я… уже не та, что прежде. Не из-за того, что она умерла, а из-за того, что, один раз услышав правду, я уже не смогла ее забыть.

Прошло всего четыре месяца после ее смерти, и Даон поделился со мной секретом, который Элизия хранила до самой смерти. Она вышла в океан в ту ночь, когда погибли родители. И это она виновата в том, что они погибли. После этого я не только по-другому стала воспринимать ее смерть, это бросило тень на все воспоминания о ней. На смену горю пришла ярость, и на протяжении нескольких лет она сжигала меня изнутри, пока там не осталось ничего, кроме пепла.

Когда-то я бы все отдала, чтобы провести еще хоть немного времени с сестрой. А теперь я жаждала лишь одного — узнать правду.

— Где Даон? — спросила она, будто прочтя мои мысли. — Я думала, он тоже здесь.

Я пожала плечами:

— Занят на работе, ты же его знаешь.

Она улыбнулась, и мое сердце дрогнуло. Он был дорог ей, но не в этом смысле. Она никогда не говорила ему о своих чувствах, боясь, что он перестанет с ней дружить.

Мне так хотелось, чтобы она сказала ему все, как есть, но кто я такая, чтобы ей советовать? Я надеялась, что рано или поздно она сама ему признается, но потом она умерла.

Сестра сжала мне руку.

— Спасибо, что навестила меня.

Я с трудом сдерживала смех, понимая всю абсурдность ситуации. Она оказалась здесь только благодаря мне.

Как в такой ситуации себя вели другие люди? Как они могли смотреть на умерших близких, которые внезапно вновь ожили? Как им удавалось двадцать четыре часа притворяться, что они пришли их навестить, а потом придут в другой день, который никогда не наступит?

Они не давали им спать, чтобы не пропустить ни одной секунды? Но ведь тогда пациенты бы все поняли? Или же они смотрели, как их родные спят, надеясь и желая, чтобы каждый упущенный момент каким-то образом продлился в будущем, но этому не суждено было сбыться?

Я поняла, что должна продолжать ее обманывать, чтобы не терять драгоценного времени.

Когда-то Элизия была для меня самым дорогим человеком, и, несмотря на то, что мое сердце очерствело за два года, я не была готова к такому повороту. Я не думала, что мне захочется быть рядом с ней, держать ее за руку, ведь она была прежней. Той самой Элизией, моей старшей сестрой, а в последние несколько лет еще и моим опекуном.

Я взглянула на наши соединенные руки. Моя была темнее, чем ее, после двух дополнительных лет, проведенных в океане. Я тут же отпустила ее руку, а свою спрятала в одеяле, чтобы она ничего не заметила.

— Я чуть не потеряла тебя! — сказала я дрожащим голосом, и здесь мне не пришлось притворяться — я слишком живо помнила тот момент, когда мне сообщили о ее смерти. Ровно две недели я не могла встать с постели. Даон каждый день приносил мне еду, говоря, чтобы я не сдавалась, ведь Элизия хотела, чтобы я была сильной.

— Прости меня, — сказала Элизия печальным голосом. — Не надо было мне выходить в океан, я совсем не помню, что я делала эти два дня. — Мне было жаль, что она ничего не может вспомнить. Оказавшись с ней рядом, я бы хотела узнать, зачем она это сделала. Рискнула отправиться ночью на катере и поплатилась за это жизнью.

— Как мама с папой, — сказала я.

— Что? — Она резко вскинула голову. — Нет, здесь совсем другой случай.

— Как ты можешь так говорить? — Я внимательно изучала ее лицо в поисках ответа. — Ты знаешь, зачем они сели в лодку той ночью, когда погибли? — Я решила остановиться и посмотреть, заглотнет ли она наживку. — А говорила, что не знаешь!

Она отвернулась.

— Я не знаю. — Врунья.

— Ты утверждала, что узнала об их смерти на следующее утро, когда мы проснулись и обнаружили, что их нет, — я перевела дыхание, — но ты меня обманула. Ты была с ними на катере. Не смей это отрицать!

— Что ты такое говоришь? — Ее мягкий нежный голос стал жестким и настороженным. Она походила на маму, когда та сердилась.

— Даон раскрыл мне твой маленький секрет. — Я наклонилась к ней поближе, чтобы высказать ей все, что хотела. — Ты была в ту ночь с ними на катере, а вернулась домой одна.

Обвинение повисло над нами, как сорванная мачта, готовая упасть и убить нас обеих. Меня трясло от гнева, но Элизия оставалась спокойной. И холодной, как смерть.

Я нарушила молчание.

— Это ты виновата в их смерти!

— Нет! — Она решительно покачала головой. — Все было совсем не так.

— Так расскажи мне!

Я думала, что после моих слов она наконец-то даст волю чувствам и поспешит рассказать мне обо всех тайнах, которые она столько лет хранила, чтобы потом забрать их с собой в могилу. Поначалу она не проронила ни слова. А затем в ее глазах появился испуг, и она уставилась прямо на меня. Я поняла, что попалась.

— Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? — спросила она, вскинув брови. — Ведь прошло столько лет.

— Даон все мне рассказал, пока ты была… в коме. Он сообщил, что ты виделась с ними в ту ночь и что они погибли из-за тебя.

Было видно, как напряглись ее плечи и поднялись вверх. Она задышала часто-часто.

— Почему ты решила спросить об этом именно сейчас? — повторила она свой вопрос и начала оглядывать комнату, как будто избегая моего взгляда.

— Потому что, — ответила я тихим голосом, — мне нужно точно знать, что с ними произошло. Почему ты рассказала все Даону, а не мне, своей сестре! Это же и мои родители!

Она посмотрела прямо на меня:

— Какой сегодня день, Темпе?

Я почувствовала, что мы обе затаили дыхание. Между нами повисла тишина. Мы обе понимали, что грядет кульминация. Мы с ней будто оказались на гребне волны, готовые рухнуть вниз. Настал момент истины.

Она поняла, что мертва. А значит, я лишилась всех козырей.