Шофёр. Назад в СССР

Артём Март, 2023

Решил я в старости вернуться на родную Кубань. Пенсия, домик, пасека. Ехал-ехал, и не доехал. Автокатастрофа, смерть и… 1980 год? Я снова молодой шофер в колхозе? Вокруг поля, станицы, хутора, а на носу уборка урожая. Союз во всей красе! Сказка! А главное, в моей семье еще не случилась беда, и я смогу ее предотвратить. Но сначала дотяну до гаража свой сломанный "Газон". Эй! Товарищ! Возьми на буксир! Э?! Ты куда прешь?! А ну стой!

Глава 4

— Мда… Развалился подшипник, — Вздохнул завгар Федотыч.

— Налицо некачественная сборка детали, — суховато сказал я, — Шар выскочил из обоймы. Застрял между шестернями вала и второй передачи. Выбил я заразу, — я показал слизанный шарик, лежавший на моей грязной ладони. Все с интересом склонились над рукой, — главное — зубья сильно не покаршились. Чуть напильником рихтануть и сцепятся.

— Эх! Тьфу ты! — Махнул рукой завгар и поднялся от коробки.

Разборку коробки пришлось проводить прямо тут же, на месте. Все ремонтные боксы с ямами и верстаками были заняты сломанными машинами. Еще с прошлой моей жизни я помнил, как сложно было туда попасть. В большой семье клювом не щелкают. Кто первый поломался того и яма.

Вот я и взялся за КПП прямо у правого колеса ГАЗа. Работать было неудобно, но привычно. На удивление привычно. Казалось, не было тех сорока лет, что пролетели между той и этой жизнью.

Я радовался, когда сливал черное пряное масло из агрегата, обделав им все руки и даже рубашку. Радовался, когда срывал тугие винты с крышки. Радовался даже выпресовывая молотом вал.

Все просто горело в руках, и времени я не замечал.

Когда я позвал завгара к машине, вместе с ним уцепились и оба механика. Механик по ремонту Степаныч, с нашей ссоры был темный, как вырытая ночью могила. Он свел суровые брови, а нос его от нахмуренности стал казаться еще больше.

Механика по выпуску Никиту Олеговича Федотова я помнил еще из прошлой жизни. Это был очень крупный мужик под пятьдесят. Высокий рост и крупное тело его создавали такое впечатление, будто смотрит механик на всех с надменностью и холодом. На самом деле это было не так. На широком лице с крупными лошадиными чертами горели очень добрые глаза. Был Никита Олегович добрым, спокойным и немного меланхоличным человеком.

Когда я привел завгара и механиков к своему рабочему месту, все окружили коробку, как котелок с кашей. Принялись заглядывать внутрь. Брали и критически осматривали детали, старательно разложенные мной на сером куске материи.

— Запчасти сыпятся, как песочные, — сказал очень низким голосом Никита, — Женя Лыков подшипник и шестерни менял в КПП. Так и месяца не отъездил. Подшипник также развалился и зубья все послизал.

— Они там что? — Гневно засопел завгар, поднявшись на ноги и топча недокуренную папиросу от злости, — ногами детали, на своем заводе делают?! Не дело это все! Не дело! Надо срочно менять поставщика, а не экономить! Бо все перевозки колхозные встануть! И что тогда?

— А тогда все, — низко протянул Никита, поднимаясь с корточек — тогда накатаемся.

— Степаныч, — я встал, посмотрел на механика по ремонту, — ну что? Пойдем за запчастями?

Степаныч хмуро посмотрел на меня снизу вверх. Недовольно искривил тонкие губы. Потом взял с холщины смятый подшипник вала. Встал, покрутил деталь в грязных руках.

— Да что ты его нянчишь, как родного? — Нервно выпалил ему завгар, — выдай парню запчасть, не вредничай. Видишь же в чем дело?

Степаныч что-то недовольно пробухтел себе под нос.

— Уговор помнишь? — Спросил я с усмешкой.

— Да помню-помню, — сказал он хмуро, — пойдем до склада. Выдам.

Когда механик по ремонту побрел прочь от машины, я уже было хотел пойти следом, но завгар меня остановил.

— Молодец Игорь, — сказал он с улыбкой, — шустро работаешь. Дела не боишься. Молодой, а толковый. Честно, не ожидал.

— Да ладно, дядь Миш, — махнул я рукой, — изголодался я по этому железному делу, — показал я ему вымазанные маслом руки, — ой как изголодался.

— Изголодался? — с ленцой улыбнулся Никита Олегович и посмотрел свысока покровительственным взглядом, — ты ж только недавно из армии вернулся. Водителем был. Там тебе, что ли, машин не хватило?

— Не хватило, — хохотнул я, — ой как не хватало.

Олегович не ответил, а только одобрительно хмыкнул, а потом попрощался и пошел к диспетчерской.

— Ты как решил? — спросил завгар, — домой, или тут, в гараже еще походишь?

— Соберу коробку, пока руки горят, — улыбнулся я, — а там глянем. Может и поставить смогу.

— Так, — он глянул на часы, — в пять мужики в гараж возвращаться начнут. Попросишь кого-нить тебе подсобить с установкой. Если, конечно, собрать к этому времени успеешь.

— Глянем, — кивнул я, — ладно. Пойду за подшипником, — я улыбнулся, — а то Степаныч, видать, заждался уже.

— Игорь, — остановил меня вдруг завгар.

— Ммм? — я обернулся.

— Весь день наблюдаю, как вы с Серым цапаетесь. Знаю, что ты сейчас и дядьку его, Степаныча, теребить начнешь. Выспрашивать. Просьба у меня такая есть к тебе.

— Это какая же? — Я вопросительно изогнул бровь.

— Ну не расспрашивай пока его ни о чем. Не надо свое личное в гараж. То, что промеж вашими семьями, пусть за воротами будет. Бо придется мне собрать товарищеский суд. Если уж сами, по-человечески порешать не сможете, порешает за вас коллектив.

Признаться, я и правда думал спросить Степаныча, что же происходит. Но вот эти слова завгара: “То, что промеж вашими семьями, пусть за воротами будет.” Вселили в мою душу беспокойство. Что же промеж нашими семьями? Не уж то там что-то непростое? Приду домой — выспрошу. А сейчас послушаю завгара, раз уж ему это так важно.

— Хорошо, дядь Миш, — согласился я, — я правда хотел его расспросить. Но разу уж ты просишь, не буду.

— Спасибо, Игорь, — заглянул завгар мне в глаза, — у нас на носу уборка. Тут не о том думать надо. Тебе, например, о том, чтобы в поликлинику сходить. Боевой мне рассказал и про солнечный удар, и про потерю памяти. Много забыл?

— Так, — отмахнулся я, — чуть-чуть. Не проблема это.

— Ну, коль считаешь, что не проблема, то хорошо, — завгар сжал губы, — добро-добро, — вздохнул он.

Не ответив, я кивнул, и мы разошлись.

Склад запчастей представлял из себя небольшой продолговатый сарай с серой от времени шиферной крышей. Расположился он за диспетчерской. Когда я приблизился, увидел, что одна его высокая деревянная воротина, выкрашенная синей краской, откинута. Внутри горел тусклый свет.

Когда я вошел, в нос ударил приятный запах свежего моторного масла и консервационной смазки. Всюду, у стен, стояли тяжелые железные стеллажи. На полках лежали новые и не очень детали. Я обратил внимание, что большинство полок пустовали.

Степаныч, пыхтя, взобрался на деревянный стул без спинки и шарил руками на верхней полке стеллажа.

— На, вот, — сказал он, когда слез со стула и подошел, — бери подшипник. Но, так и знай. Была б моя воля, не ведать тебя его было бы за колхозный счет.

— Я пообещал Федотычу, — сказал я, заглядывая в хмурые глаза механика, — что все, что промеж наших семей произошло, будет только за воротами гаража. Там дуйся на меня сколько влезет. Хоть не разговаривай. Молчи как рыба. А тут, ты — механик, я — шофер. Работаем мы. Колхозу мы и руки, и ноги. Так что тут, между нами, ничего личного быть не должно.

Старый механик засопел. Потом мелко закивал.

— Хорошо. Но вне колхозной жизни дружбы между нами не будет.

— Глянем, — бросил я через плечо, выходя из сарая.

Не скрою, что коробка эта попила у меня крови по самое горлышко. Собирать ее, запрессовать вал обратно, было сплошным мученьем. И все же, к вечеру я справился с этой железякой. Когда принялся затягивать последние болты на крышке, подходило пять вечера.

Самосвалы, молоковозки, автобусы по одному, по два, стягивались в гараж. То и дело слышал я рык двигателя и хруст асфальта под колесами очередной возвращающейся машины. Вернулась пара новеньких КАМАЗов, которые колхоз приобрел совсем недавно. Многострадальная Колхида притянула свой прицеп, зеленый после силоса.

К вечеру гараж наполнился людьми. Шоферы, уставшие, но радующиеся окончанию рабочего дня, выпрыгивали из кабин. Столпились у конторы, спеша черкануть в книге за машину и отправиться домой.

— Игорь! Ну че ты там? — Крикнул мне кто-то снаружи.

В этот момент я как раз копошился под машиной, стараясь затянуть туда коробку так, чтобы не слизать ее железный корпус об асфальт.

— Бросай давай эту железку! Поехали домой!

Моложавый голос звонко разнесся по округе, перекричал низкий гул двигателей тяжелых машин. Я высунулся из-под днища.

Это был Саня Плюхин. Сосед мой. Невысокий, но кряжистый светловолосый парень сидел на краснобокой новой Яве. Мотоцикл блестел хромированными трубами в лучах вечернего солнца. Ее двухтактный двигатель звонко трещал вхолостую.

— Поедешь домой? Или пешком? — Перекричал Саня свой мотор.

Саню я знал давно. Старше меня на три года, он был сыном простых колхозников, и потому как пришел из армии, тут же подался шофером. Саня был толковым, быстро попал в комсомол. К двадцати трем годам ездил на одном из самых новых самосвалов в гараже. И даже купил себе новенький мотоцикл.

— Да не, — я выбрался из-под машины, — мне б доделать.

— Да брось ты ее, — рассмеялся Плюхин, — брось коробку. Или до ночи решил с ней воловодиться?

— Да не, — повторил я, — я быстро.

А потом запрыгнул в кабину.

Саня удивленно уставился на меня. Заглушил двигатель мотоцикла и поставил его на подножку.

— Ты че это удумал? — залез он на ступеньку.

— Поставить ее хочу, — сказал я, утирая кепкой лоб, — чтобы не бросать дело на полпути.

— Я понял, — он вздохнул, — хочешь ты и сам тут до ночи сидеть, и меня с собой увлечь. А в буфете нынче пиво! Отрадненское! Машка обещала, что привезут три бочки.

— Да не держу я тебя, Саш, — взялся я за рычаг, — езжай домой. А я сам хочу.

— Как это, сам? — Расширил глаза Саша, — ты, чай, не пьяный?

И действительно, я хотел сам. Сам ее поставить. Весь сегодняшний день я наслаждался каждым движением своего молодого тела. Разница со старостью была так велика, и в то же время неуловима, что ощутить ее можно было только сделать вот такой быстрый скачок из одного возраста в другой.

Я просто не мог остановиться. Радость оттого, что в движениях больше нет напряги, что ничего не болит, а одышка ушла в прошлое, захлестывала так, что хотелось испытать себя перед все новыми и новыми преградами.

Кроме того, я умел ставить КПП газона сам. В одиночку. Выучил это, не побоюсь слова, искусство еще в прошлой жизни. Когда общался с тем самым Федором Ильичом, тренером по тяжелой атлетике, которого занесло в шоферы.

У нас он пока не работал. Придет только году в восемьдесят втором. Но мужик был мировой. Высокий, почти как Никита Олегович и такой же крепкий. Ох и удивился же я, когда он один, в две руки, установил КПП на место. Да еще и с первого раза. Ну и сразу напросился научить.

“Ох, долгое это дело, — вспоминал я слова Федора Ильича, — тут нужен острый глаз, сила, сноровка, а главное, выносливость!”

Вот и хотел я проверить свою силу и выносливость. Казалось, не верил до конца, что очутился в молодом теле и все хотел сам себя убедить тяжелой работой. А Федор Ильич меня, все же, научил. Хоть и не один год на то ушел.

— Не, Саня, не пьяный, — посмотрел я в светло-голубые глаза Плюхина, — и да. Хочу сам.

— Да не глупи-то! Спину попортишь!

— А че у вас там такое творится? — Послышались и другие голоса снаружи кабины.

— Домой не торопитесь?

— Санек, че ли заночевать решил в ГАЗу?

— Как Боевой? Тогда ему в Колхиду! Там сидушка удобней!

— Ага! И вентиляция что надо! Дует даже оттуда, где щелей нету!

— Не душно будет спать!

Грянул дружный мужской смех.

— Да не! Боевой сегодня ночует в конторе. Его завгар туда пустил!

— Да ну вас, — обиделся Саша, — я тут Игорька пытаюсь из кабины выковырнуть. А он ни в какую. Коробку на ночь глядя ставить собрался! Да еще один!

Саня выбрался из кабины и спрыгнул. Сел на Яву, скрестив руки. Тогда и я выглянул наружу, чтобы посмотреть, кто там собрался.

Несколько молодых мужчин с интересом наблюдали за происходящим. Кажется, их привлекли слова Саши о том, что я решил ставить КПП один. Так бы никто и не обратил внимания на шофера, суетящегося вокруг машины. Привычное это было зрелище. Ни то, что коробку в две руки устанавливать.

— Ну че вы Саньку обижаете? — Ухмыльнулся я, — да, собираюсь. Не хочу дело бросать на полпути.

— Так мож тебе помочь? — Обеспокоенно посмотрел на меня высокий, но худой Шофер с чумазым от масла лицом, — как же ты один-то?

— Тут бывает вдвоем, втроем, — подхватил другой, толстый, но молодой мужичок с реденькими усами, — а ты один?

— А лучше брось это дело, — начал третий худой и низкорослый парень с плоским лицом и маленьким носом, — завтра домучишь.

— Не переживайте вы, — сказал я ровным тоном, — я недолго. Сейчас щелк! И КПП на месте.

Все, в том числе и Плюхин переглянулись.

— Да ну, че врешь-то? — Нахмурился толстяк, — кончай нас дурить. Или рисуешься, что новенький? Хочешь себя показать? Знай, выскочек у нас не любят.

— Давайте домой, мужики, — простодушно улыбнулся я, — нечего мне рисоваться. А до ночи я провожусь скорее, если с вами болтать буду, чем возиться с коробкой.

Все переглянулись еще раз.

— Ты не шутишь че ли? — Сказал шофер с плоским лицом, — правда, ставить один будешь?

— Не шучу.

— А можно посмотреть? — Подхватил толстяк.

— Только если молча, — хохотнул я.

— Мы все тут, — раскинул руки Саша Плюхин, — как могилы!

Не ответив, я пожал плечами. Не успел оглянуться, а к групке шоферов стянулись и другие. Среди них был даже завгар, да и механики тоже.

Я выбрался из кабины и снова залез под машину. Ловя на вечерний свет обзор, заглянул в отверстие, в которое предстояло вставить вал. Нужно было посмотреть, как застыли на месте прорези диска сцепления.

— Вроде правильно, — прошептал я, вращая вал, чтобы примерно подогнать борозды вала под зубцы сцепления. Когда закончил, вернулся в кабину.

Ну что ж. Как там учил Ильич? Рычаг держать под носом, и следить за левой верхней направляющей. Когда сравняется с петлей, то вставлять. Теперь только на выносливость надежда.

Я поудобнее расположился в пустой кабине и поплевал на грязные ладони. Растер. Мужики, что понаглее, запрыгнули на ступеньки, заглядывали в ветровое стекло.

— Ну, — недовольно сказал я, — воздуху дайте. Или вы решили всем гаражом в моей машине поместиться?

Всюду послышались хохотки, и часть людей поспрыгивали. Стали следить за происходящим снаружи.

Я взялся за рычаг покрепче. Сжал пальцы так, что аж кожа побелела. Вставив спину на манер штангиста, стал давить в железный пол ногами изо всех сил. Почувствовал, как нагружаются руки, а коробка отрывается от земли.

Через небольшое отверстие в полу кабины коробку было очень тяжело позиционировать. Ее опущенный, неправильный центр тяжести усугублял задачу.

Я напрягся и подтянул железный короб выше. С трудом соотнес с направляющими.

— Ну что он там?

— Стоит!

— Да хватит уже, Игорь! Ты так не попадешь!

Все эти голоса понеслись снаружи. Однако, хотя я их и слышал, но совершенно никак не реагировал. Только искал подходящий момент и прислушивался к собственным рукам. Силы уходили, и я не мог тянуть время. Нужно было скорее вставить ведущий вал в двигатель. Причем так, чтобы его пазы ювелирно соотносились с вырезами в сердцевине диска сцепления.

— Да тихо вы все! — Закричал вдруг завгар, — не понимаете, что мешаетесь Игорю?!

Конечно, это, со стороны Федотыча было лишним, но я все равно мысленно поблагодарил его за внимательность.

Руки стремительно уставали, и коробка начинала дрожать в них. Пришлось торопиться. Иначе вот-вот рычаг начнет скользить во вспотевших ладонях, и ничего не получится. Если же я устану, то и правда не смогу поставить КПП сегодня.

Тогда дружеского подтрунивания от шоферов всего гаража не избежать. Ну ладно это. Мне станет стыдно перед самим собой. Это ж выходит, я сам на себя взвалили непосильную задачу и не справился? А как же мне тогда сохранить благополучие моей семьи раз уж я даже коробку поставить неспособен? Нет. Не бывать этому. Все у меня получится.

Стиснув зубы, я из последних сил повел плечами. Толкнул железный короб вправо, а вал — в объятия диска сцепления. Грюкнуло. Зашелестел металл. Окружающие шоферы ахнули.