Шофёр. Назад в СССР

Артём Март, 2023

Решил я в старости вернуться на родную Кубань. Пенсия, домик, пасека. Ехал-ехал, и не доехал. Автокатастрофа, смерть и… 1980 год? Я снова молодой шофер в колхозе? Вокруг поля, станицы, хутора, а на носу уборка урожая. Союз во всей красе! Сказка! А главное, в моей семье еще не случилась беда, и я смогу ее предотвратить. Но сначала дотяну до гаража свой сломанный "Газон". Эй! Товарищ! Возьми на буксир! Э?! Ты куда прешь?! А ну стой!

Глава 3

Однако, шел Серый не один. Бок о бок с ним шагал другой мужик, которого я не знал. Высокий, но слегка сутулый, он носил грязноватые брюки и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Черные с сильной проседью волосы выбивались из-под серой фуражки. На суровом лице синела щетина. Взгляд жестких глаз упал на меня.

— Опять поломался, — с ходу, без приветствия, ответил синещекий, — чего случилось-то?

Серый же стал рядом с синещеким, скрестил руки на груди, но говорить не спешил. Я заметил, как Серый бросил на Кашевого злобный взгляд.

— Коробка, — пожал я плечами, — завыла, как потерпевшая. Передачи включаться перестали. А потом и вовсе клина поймала. Думаю, подшипник развалился.

— Подшипник? — Поджал губы синещекий мужик, — так я тебе выдавал подшипник только три дня тому.

Выдавал подшипник, значит. А. Этот мужик, видать, механик по ремонту. Складом заведует. Выдает запчасти для машин. Только странный он. Я совсем его не помню. Может, просто позабыл? А, может, и вовсе не было его в моем прошлом. Как Серого и Кашевого, например.

— Ну что поделать, — пожал я плечами, — видать, снова из строя вышел. Выдайте мне новый, я отремонтирую.

— Новый? — Синещекий нахмурился, — Новый тебе подавай? Тот, что я тебе выдал три дня назад, был новый! А теперь все! А может, и не в подшипнике дело вовсе? Может, — он с неприязнью посмотрел на меня, — передачи втыкаешь так, что коробки и ломаются?

— В каком это смысле? — нахмурился я

— А в таком, что непонятно, где вас только таких учат! Как что-нибудь в руки попадет, так что дай, что выбрось! Ты, наверно, одним местом в прошлый раз коробку чинил, вот и поломалась! А теперь хочешь новые казенные запчасти получить?! Шиш тебе! Вот вычтут из зарплаты стоимость запчастей, тогда и выдам!

Вычтут? Это с какой это стати? Что там сломалось, нужно еще посмотреть, а если это новая запчасть, так и тут нет ничего удивительного, что она вышла из строя. Может быть, брак. А в своих силах я уверен. Я еще в армии неплохо научился с машинами работать, а позже, в гараже, мои навыки только улучшились. Уж кто-кто, а я к машинам подход знаю. И если чинил коробку тот, другой я, молодой, еще до переселения, так и в нем я уверен. Потому слова механика меня просто разозлили.

— А ты кто, мужик? — я хмыкнул, — Что ты раскричался, как баба на базаре? Или забыл, как по-людски разговаривать надо?

Серый, под взглядом которого, Кашевой совсем поник, встрепенулся и удивленно посмотрел на меня.

— Кто? Я? — Растерялся механик. Видимо не ожидал он такого отворота от молоденького паренька, — да я щас…

— Либо говори спокойно, — продолжил я, — либо иди по своим делам. Без тебя запчасти достану, если уж нужно будет. И все равно мне, кто ты тут есть, хоть механик, хоть папа римский.

Механик злобно уставился на меня, но глаз я не отвел. Несколько мгновений продолжался наш зрительный контакт, но синещекий не выдержал и спрятал глаза.

— Тоже мне, — забубнил Механик себе под нос.

— А ты что такой смелый? — Вклинился вдруг Серый, — Рожа что-то больно интеллигентская. Я в прошлый раз тебе сказал, что ты гараж с обсерваторией перепутал и от своих слов не откажусь. А дядьку моего не трогая. Ни то с подбитым глазом уйдешь!

— С подбитым глазом, говоришь? — Сказал я ледяным тоном, да так, что Серый аж в лице переменился, — ну, давай. Попробуй. Я тебя быстренько в поликлинику отправлю. А за рожей, ты, лучше, за своей присматривай. А то, глядишь, всех девок в колхозе распугаешь.

Серый тоже уставился злобно и даже сжал кулаки, но шагнуть ко мне не решился.

— А ну! Отставить! — Рыкнул кто-то, и этот голос был знакомым.

Потасовка тут же закончилась. К моему удивлению, я увидел, как и механик и Серый вытянулись почти по струнке.

Со стороны приземистого здания диспетчерской к нам шел низенький полноватый мужичок. Его пушистые брови строго свелись к переносице, а пышные усы спрятали верхнюю губу искривленного в недовольстве рта. Активно работая толстыми крепкими руками, он быстро топал к нам. Когда приблизился, сложил руки на груди.

— Серый, Землицин, — начал он, — снова вы тут свою шарманку завели? Я вам сказал: личные конфликты, давайте-ка решать за пределами гаража, и не кулаками, а по-человечески! А если нет, так я поставлю дисциплинарный вопрос!

Этого мужика я вспомнил сразу. Михаил Федотыч Штанько, завгар наш. Хороший мужик. А вот что у нас с Серым за личный конфликт, было неясно. Так и чесался у меня язык, спросить это у Пашки. Если бы не его спесивое поведение, я б на Серого и не посмотрел бы. Ну теперь все. Проблему нужно решать.

А тут еще и механик ни с того ни с сего на меня напал. Мне казалось, что они оба и Серый и механик, дуются на меня по одной и той же причине. Тем более, они родственники. Все, хватит гадать. Разузнаю в чем тут дело прямо сегодня. И пресеку на корню весь этот конфликт.

— Да поломал машину, — надувшись и скрестив руки на груди, — сказал механик, — и требует запчасти! А я ему, мол, сначала разбери коробку, глянь, может, так справишься, без замены деталей, — механик перевел взгляд на завгара, — ты ж знаешь, Федотыч, у нас щас с запчастями туго. Вот-вот начнем старые машины потрошить.

— Врешь, значит? — Спросил я у механика ухмыльнувшись, — Вместо того, чтобы у тебя машины исправно ходили, запчасти, не пойми про что, бережешь? Не сваришь с тобой каши, хоть и старым опытным мужиком ты кажешься, — заявил я, — ой не сваришь.

Механик удивленно округлил глаза. В глазах его блеснул страх. Испугался, видимо, что молодой парень не боится целого механика. Спустя мгновение, он злобно нахмурился, открыл было рот, но завгар опередил его:

— Егор Степаныч, ты что-то сам не свой в последнее время. Может, случилось чего?

Механик, которого звали Егором Степановичем, загадочно переглянулся с Пашкой Серым, поджал обветренные губы. Повременив пару мгновений, заговорил:

— Что у меня случилось? Нервничаю! Запчастей не хватает, партии задерживают, да и списки я видел. На новые коробки расходников вообще с гулькин нос нам поставить смогли. Что у них там твориться?

— Мда, — вздохнул Федотыч, — я уже не раз в правление писал, чтоб поставили вопрос поменять поставщика. А они все с этим тянут, да тянут!

— А у нас уборка на подходе! — Не унимался Степаныч, — вон стоят машины, все как одна, не на ходу! А еще сколько нуждаются в обслуживании? На честном слове держаться, а тут новенький, — посмотрел он на меня с укором, — только машину получил, и давай ее ломать! Лучше б баранку так усердно крутил!

— Ты лишнего не болтай, Степаныч, — хмыкнул я, — я сказал, разобрать и глянуть надо. Там, наверняка, развалился подшипник. Брак. Раз уж я недавно только менял его, деталь могла попасться некачественная.

— Неправильно ремонт провел! — Не унимался Степаныч.

— Да что там можно было неправильно провести? — Посмотрел я на него со снисходительной ухмылкой, — ездила ж? Ездила. Значит, подкачала деталь.

Механик Степаныч нахмурился. В его глазах заблестело злобное сияние. Было видно, что гордость мужика задета.

— Так. Ладно, — вздохнул Федотыч, — машину на стоянку, а ты, Игорь, домой иди. Завтра утром придешь, будешь ковыряться с ней. Сегодня, дотемна, снять и разобрать ты все равно не успеешь. А в помощь мне дать тебе некого.

— Да я могу, — вклинился Боевой, закуривая белую сигаретку. Рейс у нас все равно сорвался.

— Ничего не сорвалось, — завгар посмотрел на старика, — запчасти надо забрать сегодня. Колхоз не должен платить лишнего за хранение партии на городском складе.

— Так, а ехать то не на чем, — пожал плечами Боевой.

— Так, — Федотыч на пару мгновений поднял к небу задумчивые глаза, — Серый, починился?

Пашка Серый, видимо, сразу понял, что к чему и стал хмурым, как полено.

— Починился, — понуро протянул он, — помпа сдохла. Только новую поставил.

— Ну вот и отлично, — Кивнул завгар, — в Новороссийск ты сегодня не поехал, завтра Вадика Сиренко отправлю. А ты, давай, сегодня за запчастями, в Армавир.

— Что? — Удивился Серый, — так там же, до Новороссийска, за дальнюю поездку… надбавка!

— Ну надбавка, — кивнул завгар, — ну и что? Я тебе еще, когда говорил: “проверь помпу!” А ты мне что? “Нормаль-нормально! Вода такая! Тосолу лучше дайте!” Вот и доездился! А теперь надбавку Серенко получит.

— Ладно, — засопел недовольно Серый, — нам еще полчаса нужно.

— Как это полчаса? — Недоуменно поднял брови завгар, — ты ж сказал, что машина готова?

— Почти готова, — буркнул он.

— Ну тогда давай! Живее! Ать-два! — Захлопал в ладоши Федотыч, подгоняя шофера.

Недовольный Серый направился к своей машине. Подозвал мужичка, что капался до этого в его машине, а теперь крутился где-то неподалеку.

— А ты, Игорь, иди домой. Только отметиться в журнале, — вздохнул Федотыч, — что машину вернул. Щас, перед уборкой, у нас строго. Проверки постоянные.

— В журнале отмечусь. Но в гараже мне надо остаться, — ответил я.

— Нечего тут, по гаражу, без дела шастать.

— А я не без дела, — хмыкнул я, — есть у меня еще работа.

— Это какая же?

На самом деле я просто хотел задержаться в гараже, чтобы успеть поговорить с Серым. Ненавижу незакрытые вопросы и недомолвки. Все это у меня на душе так свербит, что зубы сводит. Потому должен я с ним поговорить и расставить все точки над ё. Вот только повод найду.

— А я попробую коробку снять. Гляну, что там да как. Уверен я, что подшипник рассыпался.

— Мда, — он вздохнул, — запчасти щас, не запчасть, а дерьмо коровье! Что они там, на своем Волгодонском заводе, только гайки точить научились, что ли? А с коробкой ты это брось, Игорь. В одиночку с ней запаришься возиться.

— Не запарюсь, — улыбнулся я, — сам сниму и установлю на место.

— Да не плети ты. Чего рисуешься? — Недоверчиво начал завгар, — я понимаю, снять одному. Но ставить, ее, это ж и вдвоем мука адская. Мужики, иной раз, целый день могут мучатся.

— Давай так, — я улыбнулся, — разберу ее до трех часов дня, а ты, дядь Миш, за это заставишь Степаныча выписать мне запчастей.

Завгар задумался.

— Вообще, мне б твой самосвал завтра, на мехтоку пригодился. Не хватает там машин. Ну давай, Игорь, попробуй, — пожал он плечами, — только в две руки ты все равно не справишься. Но если дома не сидится, то копайся в коробке сколько влезет.

- — Открывая Олимпийские игры в Москве, — Серый завел какой-то анекдот, — Брежнев сказал: — 1980! О! О! О! Референт ему ответил: — Леонид Ильич! Это же олимпийские кольца, текст ниже.

Серый, Кашевой, механик и тот молодой парень, что копался в ГАЗе Серого, рассмеялись. Один Боевой, потягивая сигаретку, остался молчать и только криво усмехнулся. Когда компания увидела, как к ним приближаюсь я, то поменялась в лицах. Все нахмурились.

— Завгар велел выдать запчасти, — приблизился я, — если успею разобрать коробку сегодня.

— Знаю, — хмыкнул механик Степаныч, — говорил он мне. Но смотри, если получится, что ты сам виноват в поломке, выдам только за твой счет. Из зарплаты вычтут. Вот только как ты ее в одиночку то?..

— Без сопливых, — ответил я холодно, — а теперь мне надо с Серым, с глазу на глаз переговорить, — сказал я, заглянув в лицо Пашке.

Все переглянулись.

— Драться хочешь? — Нахмурился Серый.

— Успеем еще, если напросишься, — ответил я, и все напряглись, — но сейчас, просто поговорю.

Некоторое время Серый смотрел мне в глаза, потом отвел взгляд, щелчком выбросил окурок и сплюнул. Проговорил, потирая висок грязным пальцем:

— Ладно. Покурили. Давай, Микитка, — глянул он на парнишку, — заливай воду в систему и проверим, как работает охлаждение.

Молодой худощавый парень со светлым, но чумазым лицом и большими наивными глазами кивнул и тут же умчался куда-то за машину. Остальные с пониманием разошлись. Только механик Степаныч шепнул что-то Серому на ухо и направился к диспетчерской.

Вместе мы зашли за кузов, так, чтобы Микитка не слышал разговора. Мне-то, в общем, было все равно. Но Серый явно сторонился чужих ушей.

— Что у нас за ссора? — Начал я тут же, — забыл я. Солнечный удар поймал. Забыл и все тут. Но хочу разобраться на месте. Чтоб не таить злобу друг на друга.

— Забыл? — Недоверчиво приподнял брови Серый, — что-то мне не верится. Землицын, что ты задумал-то?

— Не люблю я дважды повторять, Серый, — ответил я, — ясно ж сказал, что хочу решить все здесь и сейчас.

Он поджал губы. Посмотрел на меня прищурившись, явно ища подвоха. Знаю я этот взгляд. Взгляд хитрого и изворотливого человека. Взгляд такого, кто очень уж не любит прямых и открытых действий. Того, кто не привык к прямолинейности. А прямолинейность, по моему опыту, против таких — первое оружие.

— А ты у сеструхи своей спроси. У Светки, — сказал вдруг Серый.

Я нахмурился.

— А причем тут Света?

Серый было открыл рот, но со стороны диспетчерской раздался крик завгара:

— Серый! Езжай давай! Время уже! Я ж говорил вам! Все личные дела за пределами гаража!

— И как тут с начальством спорить? — Хитро улыбнулся Серый.

— Ну в таком случае, — начал я, — завтра вечером у пивнушки. А не придешь, я приду, но уже к тебе домой.

Серый поджал губы и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Правда, быстро отвел глаза, зашагал прочь, к кабине.

Когда я направился к своей машине, увидел, как Боевой устало залазил в самосвал к Серому. Двигатель зарычал, и ГАЗ сдвинулся с места. Уже спустя полминуты он грохотал за пределами ворот.

Что ж. Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться к своей моему грузовику. Мне предстояла сложная и тяжелая работа. Завгар совершенно верно заметил, что в одиночку снять разобрать и установить коробку газона — задача не из легких. И ладно бы снять. Разборка и установка — самое сложное. Без кувалды и такой-то матери тут не обойтись.

К тому же первичный вал упрямого агрегата отказывался становиться на свое место, в диск сцепления. Не хотел присоединяться к двигателю.

Если проходишь мимо газона и слышишь, как один мужик копошится в салоне, а другой сидит под машиной, и при этом оба пыхтят и страшно матерятся, можешь быть уверен — они ставят коробку передач.

А ее ремонт — дело частое. Нередко ломался диск сцепления, и чтобы до него добраться, приходилось снимать КПП. Частой замены требовали и внутренние детали коробки. Особенно хрупкий подшипник первичного вала.

Тем не менее, я был рад приступить к такому ручному труду. За долгие годы работы юристом я устал вечно перебирать бумажки. Руки просто чесались по замысловатой работе с узлами машины.

Когда я вскочил на подножку и принялся демонтировать сидения газона, то почувствовал невероятный азарт. Спустя пять минут сидения уже покоились на улице. Туда же отправился и линолеум, что укрывал пол. Потом пришел черед и железного полика, скрывавшего коробку. Открутив и аккуратно сняв его с рычага переключения передач, я положил полик в салоне так, чтобы не мешал работать. Под ним и покоился большой железный короб — коробка передач.

Все шло гладко и быстро, однако, я знал, что самое сложное еще впереди. Я начал снимать барабан ручника. Отсоединил датчик спидометра и вилку сцепления.

Пришел черед гаек, что крепили коробку со стороны двигателя. Когда я открутил и их, то забрался в кабину.

— Ну что, — поплевал я на руки, — давай родимая, выходи!

Схватившись за рычаг переключения передач, я напрягся и изо всех сил потянул влево. Я никогда не интересовался тем, сколько же висела коробка передач от ГАЗа, но по ощущениям, килограмм сто!

По рукам пошло напряжение, я почувствовал, как задрожали мышцы на ногах и спине. А потом, с металлическим шуршанием, коробка сошла с направляющих и повисла на одном только первичном валу.

— Руки помнят, — утер я пот со лба, — ну ладно. Это только треть дела.

Напрягшись еще сильнее, я извлек первичный вал из паза и медленно, оберегая спину, опустил коробку вниз, на голый асфальт. Действовать пришлось совсем так же, как кладут штангу атлеты-штангисты.

“Вставляй спину и жопу оттопыривай! — Вспомнил я научения Федора Ильича, в прошлом тренера по тяжелой атлетике, которого жизнь забросила в шоферы, — тогда не сорвешь мышцы-то!”

С таким же трудом я вытащил тяжеленный агрегат из-под машины. Разместил коробку рядом с передним колесом, на асфальте. Я взмок, а руки все еще гудели от напряжения. Тем не менее глядя на промежуточный результат своей работы, я почувствовал, как улыбаюсь.

Диспетчерская представляла из себя небольшое здание с неровными белеными известью стенами и деревянными полами, окрашенными в красный цвет. Было здесь два кабинета, да коридорчик.

Один из кабинетов чинно занимала уважаемая всеми диспетчер по имени Лидия Петровна. В другом же ютились завгар и оба механика.

В небольшом коридорчике, что вел в кабинеты, стояла пустая ученическая парта. На стене висел большой плакат. На нем улыбающийся мужчина-шофер держал руль грузового автомобиля. Надпись на плакате складывалась в незамысловатое четверостишье:

Горжусь профессией моей,

Люблю ее размах.

Умело мощь стальных коней

Держу в своих руках!

“Я так хочу, чтобы лето не кончалось!” — Приглушенно звучала из кабинета товарища диспетчера песня Пугачевой. Должно быть, там стоял радиоприемник. А может быть даже магнитофон.

Застыв на мгновение в коридоре, я заслушался. Забавно. Эту песню. “Звездное лето” я мог послушать в любой момент и в прошлой жизни. Однако здесь, сейчас, она звучала как-то совсем по-иному. По-новому.

Повременив еще немного, послушав мелодичные “ла-ла”, я постучался и вошел в кабинет завгара.

— Ну что, — сказал я с порога, — снял коробку, разобрал. Милости просим. Гляните, — посмотрел я на механика по ремонту Степаныча, — что там, с ней, произошло.

Степаныч, видя мое веселое лицо, нахмурился и вжал голову в плечи. Завгар Федотыч глянул на наручные часы, приподнял брови.

— Ого. Шустрый ты, Игорь. Лихо справился.

— Это только половина работы, — сказал я весело, отчего механик посмурнел еще сильнее, — самое тяжелое впереди. Вот только чтобы собрать коробку, мне нужны запчасти.

— Погодим еще, — начал механик Степаныч, — посмотрим сначала, за чей счет будет ремонт: за колхозный, или за твой личный, Землицын.

Было видно, как ему не нравится, мое выражение лица. Кажется, Степаныч решил, что я улыбаюсь, чтобы позлить его. Конечно же, это было не так. Я просто испытывал невероятное удовольствие от проделанной работы. Мне казалось, что еще никогда я так не радовался результату своего труда.

— А что там с коробкой то случилось? — Посмотрел на меня завгар вопросительно.