Стихи

Артур Ктеянц

– Но как поверить мне глазам своим По водам ходишь, значит, ты святая? – Нет. Я всего лишь провожаю стаю, Мы ищем Новый Иерусалим. Отец, Киты, которых ты убил, Мне подставляют порванные спины, И мы плывём сквозь темные глубины. Плывём, отец, к такому Рождеству, Где прозвучит: «Не бойтесь, только верьте». Здесь, постепенно привыкая к смерти, Я начинаю думать, что живу.

***

— Я во сне тебя предал совсем легко,

По хрустальной ключице провел рукой,

Обнаженное сердце твое достал

И отправился в ночь, по таким местам,

Где в открытых тавернах блестят ножи,

Где огромные замки стоят на лжи,

Там…

— Постой, по порядку мне все расскажи,

За какими морями твой сон лежит,

Сколько раз ты входил в ледяной туман

И какие в том мире стоят дома?

— То, что принято сказкой считать у нас,

То, во что не поверит ни слух, ни глаз,

В этом мире живёт посреди людей,

И деревья на мертвой стоят воде.

— Это, будто бы, серия «Ведьмака»,

Я представила: скалы, огонь, река…

Почему у тебя так дрожит рука?

— Я принес твое сердце к большой реке,

По которой Харон перевозит души,

И остался с тобой за пределом суши,

Поцелуем Иуды в холодной щеке.

Ночь укутала лодку чернильным пледом,

Я во сне тебя предал, ты слышишь, предал…

— Ты не все рассказал мне, я там была,

Ты бежал и тебя поглощала мгла,

Все надеялась, что повернешь назад,

Только ты прямиком направлялся в ад,

Но когда ты упал и разбил лицо,

Блудный сын позабытый своим отцом,

И заплакал в высокой траве безвольно,

Непомерную тяжесть устав нести,

Моё сердце спросило: «тебе не больно»?

Мое сердце пыталось тебя спасти.

***

Милая Фиби, а небо опять решето,

Я не писал тебе вечность,

Прости, родная,

Ночь, о которой почти ничего не знаю,

Тихо мне шепчет: «начало письма не то».

Ты говорила, что ночь, как хозяйка лжи,

Может надеяться лишь на эффект плацебо,

Есть только два начала — вода и небо,

Все остальное, Фиби, во тьме лежит.

Все остальное имеет предел и цену.

Я поселился, Фиби, в такой глуши,

Где продают последнее за гроши

И от большого мира возводят стену.

Здесь колдовские озера, леса и граппа,

Люди как-будто явились из книжных страниц,

Я никогда не видел подобных лиц,

Городом правит башмачник Медвежья лапа.

Тело его не берут ни одни ножи,

После семи покушений остался жив,

С камнем на шее в озёрную глубину

Дважды был брошен, на ощупь бродил по дну.

Я безнадежно влюбился в его жену.

Кожа ее пахнет ладаном и санталом.

Подозреваю, что это весьма опасно.

Я безобразен, Фиби,

Она — прекрасна,

Будто начало истории с грустным финалом.

Фиби, а счастье — когда ничего не надо,

День догорает, и так же как год назад,

Я зажигаю лампу, спускаюсь в сад,

И не могу надышаться ночной прохладой.