Пьющая страна

Артем Савенков, 2020

Вы когда-нибудь задумывались, кто бывает среди посетителей старых советских пивнушек? Депутат? Женщина-инвалид? Обычный работяга? Спрогнозировать итоги такой встречи не сложнее, чем понять мотивы, заставившие персонажей посетить данное заведение и открыть душу совершенно незнакомым людям. Содержит нецензурную брань.

[e-mail]

Депутат

— Ну что, Володя, долго нам ещё стоять тут? — сказал Иннокентий Семёнович, переведя глаза со своего планшета на дорогу.

— Шеф, ну сами видите, пробка! Навигатор говорит, ещё час точно простоим… — с деревенским выговором ответил водитель. Он рад был небольшому диалогу, так как по инструкции это был единственный способ хоть как-то себя занять во время нудного ожидания.

Владимир был с окраины города, поэтому было странно слышать его деревенский диалект. Как он сам неоднократно пояснял, это ему передалось по наследству от родителей, которые за почти 30 лет жизни в городе так и не смогли перестроиться на новую для них речь и по старинке разговаривали «на своём, уметском» диалекте. Оттуда они, собственно, и перебрались в надежде на перспективы и хорошую жизнь. Но как оказалось, здесь их никто не ждал и умеют они не так много, чтобы «жить красиво», поэтому отец работал обычным слесарем, а мать не нашла ничего лучше, как пойти воспитателем в детский сад.

Сам Владимир прожил в селе почти до своего пятилетия. Собственно, он и был одной из причин раннего переезда. Пока родители работали изо всех сил, маленький Володя, посмотрев на взрослых дядек, решил научиться курить. Сначала старшие этого не заметили, так как за ним особо не успевали следить. Пользуясь этим, он успевал воровать из отцовской пачки по паре сигарет в день. Он выкуривал по одной трети и «бычковал», чтобы оставить себе удовольствие на следующий раз. Через некоторое время ему стало мало, и мальчик начал «стрелять» папироски у ребят постарше, которых очень веселило такое зрелище — четырехлетний ребенок выкуривал «Приму» и даже не кашлял. Когда аттракцион всем уже надоел, Володя решил пойти на отчаянный шаг, стащил дома деньги, пошёл в магазин и купил сигарет. Казалось бы, кто продаст четырёхлетнему пацану сигареты? Но парню даже не пришлось врать, продавец сразу подумал, что ребёнок пришёл по прихоти отца, и без вопросов продал товар.

Так повторялось несколько раз. Никто бы и не заметил, но растущее чувство наглости из-за безнаказанности привело к тому, что Володя уже не скрывался по подворотням, чтобы полакомиться очередной дозой дыма, а курил у всех на виду. Сначала многие думали, что им показалось, но эта картина повторялась почти ежедневно, и стали ходить слухи. А так как в селе живёт не так много людей, они дошли и до родителей. Они сильно отругали пацана, отец даже заставил сына выкурить целую пачку. Итогом стала только напрасно потраченная пачка сигарет — герою этот урок ничего не внушил, зато авторитет родителей в глазах общественности сильно упал. Несколько мамаш даже хотели обратиться в комитет по опеке, чтобы там оценили такое поведение и сделали что-нибудь для исправления ситуации.

На фоне всего этого родители решили в ускоренном режиме переехать в город, куда они так долго собирались. Теперь приятным дополнением стало ещё то, что сельские пересуды их там не достанут. К слову, Володя так и не бросил курить, оставив эту привычку до настоящего дня.

В городе они жили в «чудесном» районе, где герою часто приходилось вступать в драки. Благодаря веселой жизни он и приобрёл хорошие навыки обращения с ножами, битами и прочими орудиями, был даже опыт общения с пистолетом, однако сам Володя об этом не распространялся. Этот багаж знаний впоследствии понравился будущему работодателю, и теперь Владимир исполняет две функции: водителя и телохранителя.

— Дааааа… Как же я не люблю эти внеплановые совещания, — протяжно сказал Иннокентий Семёнович, уставившись в окно и смотря вдаль через затонированные окна. Он позволил себе лёгкую слабость — в течение пары минут ни о чём не думать, а просто наблюдать.

Володя стал легонько молотить пальцами по рулю. Ему было неловко — час назад, вопреки мнению шефа, он настоял именно на этой дороге, а теперь думал, что подводит его.

— А что, по встречке не вариант? — вернувшись в себя, проговорил пассажир, намекая, что водителю надо бы постараться сократить время пребывания в пробке.

— Тут и на встречке полно машин! Да вы же и сами говорили, что в этом месяце лучше так не делать, был же уже скандал… — медленно проговорил водитель.

Он намекал на случай двухнедельной давности, когда они так же решили объехать пробку по двойной сплошной и наткнулись на полицейских. Всё бы ничего — с помощью «корочек» и вложенных в них бумажек, на которые можно купить множество лакомств, героям удалось отвязаться от представителей закона, но они не учли, что найдётся ненавистник власти, вооружённый телефоном с отличной камерой, и заснимет происходящее. Саму взятку не удалось записать, но вот пересечение сплошной и лояльность полицейских в этом видео возмутили общественность в интернете. Хоть депутат и объяснял, что спешил на важное заседание, критики в его адрес было достаточно.

— Да помню я! Помню! — с некоторой усталостью сказал Иннокентий Семёнович. Он перевёл взгляд на часы Rolex, других он не носил, не хотел выделяться, и парировал: — Видимо, на заседание мы не успеем! — опять протянул он и уставился на происходящее в другом окне, на этот раз справа от него.

Там стоял семейный пикап, в окнах виднелась обычная семья. За рулём отец, бодро наблюдающий за дорогой, на соседнем сиденье мать, с усталым видом и лёгкой задумчивостью, а на заднем сиденье — мальчишка лет пяти с собакой, совсем щенком. Оба детеныша резвились, и их совсем не заботил тот факт, что они стоят в пробке, улыбка не сходила с лица малыша.

«Когда-то и я был таким… — подумал про себя Иннокентий Семёнович, погрузившись в воспоминания о детстве. — Только у меня не было собаки!»

Громкий сигнал. Звук мотора и проезжающего по обочине мотоцикла.

— Едем! — радостно сказал водитель и переключился на первую скорость.

Шеф, вернувшись из воспоминаний, разблокировал планшет и продолжил мониторить новости.

***

— Знаешь, Петрович, что-то всё меня это достало, хочу как следует отдохнуть! — шёпотом проговорил Иннокентий Семёнович соседу, Ромашкину Станиславу Петровичу.

Ромашкин имел славу знатного кутёжника, бабника и игромана. Не раз он попадал в различные сводки новостей, но умел всё элегантно замять. Особенно его любили за то, что он сначала брал вину на себя, а уже потом отмазывался. Своим друзьям объяснял он это тем, что за свою карьеру у власти «накопил» достаточно денег, которые поделены на множество частей и распределены по различным европейским банкам на имена друзей, знакомых и просто подставных лиц, которых он даже и не помнит. В связи с этим отставка ему не особо страшна, чем в последнее время и начали пользоваться некоторые очень богатые, но не шибко умные коллеги. Такое поведение не сильно сочеталось с человеком, представляющим коммунистов, однако идеи партии ему были далеки, находился он здесь только ради карьеры. Хотя если бы ему предложили перейти в другую, он бы, скорее всего, отказался. «Уж больно я привязался к коммунистам», — говорил он.

Друзей у Станислава Петровича по факту-то и не было, по крайней мере, он так считал. Но вот Иннокентий Семёнович — это другое. Как он иногда шутил: «Сколько лет мы с тобой за одной партой! Ни один одноклассник со мной столько не сидел!». Они часто вместе собирались, обсуждали какие-то важные вопросы, да и личное друг от друга не скрывали. Мысль о том, что они могут друг друга предать, проскальзывала, но это не имело большого значения в их отношениях. Хотя у них и была разница в двенадцать лет — Иннокентию Семёновичу 56, Станиславу Петровичу совсем недавно исполнилось 44 — их интересы во многом совпадали. Даже женщины нравились одного типа, что в особенности их сдружило.

— Что это, даже те выходные в Ницце не помогли? — ответил сосед, продолжая делать вид, что внимательно слушает повестку сегодняшнего дня. Одним глазом он смотрел в телефон, где по сети играл с кем-то из присутствующих в дурака.

— От такого отдыха надо бы ещё отдохнуть! — с улыбкой сказал Иннокентий Семёнович, забыв, что находится на заседании. Он вдруг перешёл с шёпота на бас, чем обратил на себя внимание нескольких коллег.

— Ты бы, Иннокентий Семёнович, потише говорил, а то мы опять попадём в тройку самых обсуждаемых персон собрания! — не отвлекаясь от экрана, сказал сосед.

— Да, забылся… — покаялся депутат.

— И что, говоришь, прям так надоело, что хочешь обломать меня с поездкой в гольф-клуб? — слегка сердитым голосом сказал Станислав Петрович, но не из-за огорчения другом, а из-за игры в карты.

— Ой, какой там гольф-клуб? Баня, проститутки и бухло? Ты бы хоть для приличия клюшку с шариком купил, а то, наверное, не знаешь, как они выглядят, — пошутил Иннокентий Семёнович, изображая серьёзное лицо и нажимая на кнопку для голосования.

— А вот тебе и шестёрки на погоны! — еле слышно ответил сосед и повернулся к кому-то, представлявшему другую партию, и показал пальцами, что тот ему должен денег.

Они обычно играли на пять тысяч долларов. Станислав Петрович редко кому проигрывал, если, конечно, не делал этого специально, чтобы заманить оппонента на более крупные ставки.

— Ромашкин, Фетисов, опять в карты играете? — громко сказал председатель, заметив жест Станислава Петровича.

— Никак нет! — ответил Фетисов Николай Борисович, бывший военный. Его погнали из войск за взятку, теперь он обосновался тут, без сомнения, по блату.

Теперь все взоры упали на Ромашкина.

— Да как вы могли такое подумать? — артистично ответил Станислав Петрович, как старшеклассник перед юной учительницей. — Один раз оступился, а вы уже клеймо повесили!

Председательствующий оставил объяснения без ответа и продолжил читать доклад, чтобы не разводить лишнюю болтовню. Те из присутствующих, кто знал «знаменитого депутата», ехидно посмеялись, зная, что обвинения были небеспочвенные, остальные с важными лицами продолжили внимать речи оратора.

— Ну ты даешь… — воодушевлённо сказал Иннокентий Семёнович.

— Ты там давай не злорадствуй! Ну и про наш гольф особо не распространяйся, а то Морозов уже вторую неделю к нам просится. Говорит, что в детстве в Англии неплохо играл, а правду ему рассказать не могу — мутный он! Вот и приходится привирать, что мы, мол, с тобой знатные игроки, на двенадцатой лунке застряли, дуэль, так сказать, — очень тихо сказал Станислав Петрович, наклоняясь к уху приятеля, чтобы ни один человек не услышал это.

— Да, поняяяятно… — протянул его друг, словно ребёнок, который устал слушать наставления родителей и пытается прекратить разговор. — Ну, ты это… короче, на меня не рассчитывай завтра!

— Ну ты лиса! В последний момент обламываешь! Я уже настроился! Ладно, придётся к Фетисову тогда на рыбалку идти. Опять эти скучные истории слушать… — со вздохом сказал Станислав Петрович, параллельно достав телефон и принявшись писать своему карточному другу.

— Прям-таки на рыбалку? — выкупая обман, спросил Иннокентий Семёнович.

— А что? Я разносторонняя личность, не то что всякие! — ответил собеседник, дописывая сообщение. Для окраски своих слов посмотрел на пухлого депутата в правом углу. Тот явно страдал от похмелья, но видимо, был новенький, потому что со столь опасным недугом пришёл на заседание.

— Ага, с виду разносторонняя личность, а по факту тот же алкодрон! — подытожил Иннокентий Семёнович.

— Попрошу! Не алкодрон, а увлёкшийся дегустациями вполне уважаемый юноша! — парировал обвинения сосед, и они оба рассмеялись, одновременно нажав на кнопки, голосуя за поправки.

— И кто же у нас «за»? Ромашкин? Ну-ка поясните, представитель коммунистической партии, почему это вы проголосовали «за»? Вы поддерживаете однополые браки? — внимание председателя было опять обращено к уже ставшему сегодня популярным человеку. Вокруг пронеслась волна смешков.

— Я-то лично — против, да вот подумал, что у нас все проголосуют так же, и в графе «за» будет «0». А как же толерантность и всё такое? Вот мы бы проголосовали единогласно, в отчёте бы это и указали, а мировое сообщество? Что они скажут? Варвары! Не даёте всяким содомитам и шанса! А тут один голос «за», то есть какая-никакая полемика по этому вопросу, и Европа галочку поставит, — в очередной раз попытался выкрутиться Станислав Петрович. И получилось у него неплохо.

— И это делает представитель коммунистов? Заядлых консерваторов! — возмутился председательствующий.

— Какая разница, из какой я партии? Главное — результат! А то, что за это не голосует тот, от кого этого ждали… — говорил Станислав Петрович, усиленно пытаясь направить взор наблюдающих за ним глаз на депутата правящей партии, о котором ходили нелестные слухи, связанные с его нетрадиционными сексуальными предпочтениями, — вот это серьёзный вопрос!

Депутата, на которого упали все взгляды, — даже сам председательствующий осмотрел его и где-то в глубине души согласился — прошиб пот от внезапной популярности. Достав платок из кармана, он стал вытирать лысину, не найдя и слова, чтобы парировать оскорбление.

— Понятно, в чём-то вы и правы, но впредь прошу не выделяться! — сделал замечание оратор и жестом предложил «обвиняемому» вернуться на свой стул.

Заседание продолжилось.

— Ну я и задвинул! — шёпотом сказал Станислав Петрович, всем видом показывая, что находится в небольшом шоке.

— Ты-то мастер! — похвалил друга Иннокентий Семёнович.

***

— На гольф? — с улыбкой проговорил водитель и посмотрел в зеркало, чтобы увидеть своего босса.

— Не сегодня! — пригладив седые волосы руками, Иннокентий Семёнович посмотрел в заблокированный экран телефона, чтобы вспомнить дату, и задумался. Минут семь они сидели в тишине, как вдруг депутат выровнялся и проговорил: — Есть одно местечко — поехали!

***

Владимир открыл пассажирскую дверь, перед этим тщательно оглядев местность. Это была окраина, здания тут сохранили дух давно ушедших лет. Если бы не машины и не пластиковые окна, можно было представить, что они приехали в прошлое.

— Дальше я сам! — проговорил Иннокентий Семёнович и пошёл в сторону одной забегаловки из 90-х.

— Но там же может быть опасно… — быстро проговорил Владимир, но осёкся, увидев жест босса. Тот приставил указательный палец к губам, показывая, чтобы собеседник был тише.

— Я сам! — уверенно повторил начальник и пошёл к заведению с незамысловатым названием «Пивная». По виду, она стояла тут ещё со времён СССР и ни капли не поменялась.

Мужчина остановился у входа, осмотрел дверь, прикоснулся к ней, будто пытаясь впитать в себя какие-то воспоминания, и вошёл внутрь.

— Ничего не поменялось!

— Давно тебя не было! — прозвучал голос из-за стойки.

Он и вправду тут не был очень долго — десять, а то и двадцать лет минуло точно, поэтому Иннокентий Семёнович немного удивился такой фразе. Да и на «ты» с ним давно никто не разговаривал. Депутат решил, что его перепутали с кем-то, поэтому особого значения словам не придал.

— Как обычно? — снова раздалось из-за стойки. В это мгновение Иннокентий Семёнович понял: не перепутали.

— Как обычно!