Люди пепла

Артем Каменистый, 2016

Они – рашмеры. Люди пепла. Отобранные из тысяч, бесправные рабы церкви, завладевшей их душами и телами. Расходный материал, который веками гонят на земли Краймора, где большая часть избранных находит смерть в первые годы, а выжившие до конца своих дней не могут разорвать незримую нить, крепко привязавшую их к Крайнему Югу. Этой партии новичков не повезло с самого начала. Церковь скупа и ухитряется извлекать выгоду даже при перевозке своей добычи, и на этот раз экономия привела к гибели живого груза. Редкие счастливчики, которым повезло вырваться из трюма, угодили во власть великого круговорота соленых вод, и он неизбежно выбросит деревянную скорлупку на камни Краймора. Но не факт, что до этого момента удастся дожить, ведь под досками палубы скрываются те, с кем пепел обошелся куда безжалостнее. Их много, они сильны и голодны, а доски, увы, долго не продержатся…

Глава 7

Сэр Транниллерс

Девятый спасенный выглядел необычно. Даже одного мимолетного взгляда вполне достаточно, чтобы понять — он не из тех, кого перевозили заточенными в тесные ящики.

Во-первых — возраст. Бвонгу перед погрузкой в трюм исполнилось двадцать, и он, скорее всего, самый старший из уцелевших. Драмирресу девятнадцать, Трой выглядит примерно на его возраст, но сколько точно, сказать невозможно, ведь сам не помнит, а в списках не указано. А спасенному ночью не меньше сорока, при самых скромных оценках. Это много, слишком много для рискованных экспериментов с пепельным ядом. Нет шансов сохранить разум, не превратиться в жадного до крови безумца.

Во-вторых — одежда. Никакой стандартной серости дешевого тряпья. Да, не в новом, и вещи не сказать чтобы роскошные, зато добротные и к тому же успели слегка пообноситься. То есть их нацепили не в последний момент перед погрузкой. Опять же — доспехи. Шлем, кираса, поддетый под нее колет снизу укреплен кожаными полосками с бронзовыми пластинками. Далее легкая тонкая кольчуга и простая нательная рубаха безо всяких узоров. Сапоги высокие, тоже укрепленные. В общем, одеяние настоящего воина, а не преступника, который должен путешествовать в ящике и облачаться в некрашеную шерсть.

В-третьих — оружие. Не слишком длинный, чуть изогнутый меч с односторонней заточкой, кинжал, боевой нож в специальном кармашке на голенище, еще один хитро закреплен на левом наруче. Все без излишеств, но, в отличие от одежды, явно дорогое. Никто не будет оставлять преступнику такой арсенал.

Но самое главное — рука. Левая рука. Точнее, ее частичное отсутствие. Кисти нет, вместо нее приделан сложного вида крюк — сдвоенный, на клешню похож.

Сомнительно, что среди команды или вольных пассажиров одновременно оказались два калеки. К тому же в нем опознали именно того, кто помогал выбраться первым очнувшимся. Возможно, это именно тот самый сэр Транниллерс, рыцарь Церкви Святого Круга, который оставил последнюю запись в судовом журнале.

Выходит, ошибочно похоронили главного спасителя, поторопились. Он не стал жертвой рабов пепла, каким-то образом сумел пережить их нападение, а затем, уже ночью, добрался до носовой лестницы. И благодаря четким действиям бывших узников трюма его удалось вытащить на палубу.

Однорукий был жив, но на этом хорошие новости заканчивались. Может, он имел дело с совсем уж начинающими пепельниками, слабыми и неловкими, но отбился от них дорогой ценой. На первый взгляд пребывал в таком состоянии, что до смерти один шаг, а вернуться к жизни уже не получится. Должно быть, все силы растратил на ожидание под дверью, после чего упал без памяти и, похоже, не собирался приходить в себя.

Многочисленные раны по всему телу. Пепельники не пропустили ни единой возможности добраться до незащищенной кожи: лицо, руки, ноги и даже боковые щели кирасы — их зубы и ногти везде постарались. Пусть кольчугу не прокусили, но синяки оставили знатные. Почти все раны неглубокие, но их слишком много, повреждено немало серьезных сосудов, кровь лилась рекой, запачкав от пяток до макушки. Тем не менее воин все еще дышал, и сердце его билось.

— Как он? — тихо спросил Трой, открыв двери кают-компании.

Айриция, дежурившая возле капитанского ложа, превращенного в больничную койку, медленно покачала головой:

— Он не приходит в себя. Но дышит.

— Я скажу Миллиндре, чтобы тебя подменила.

— Мне нетрудно сидеть и дальше. Лучше скажи ей, чтобы она принесла еще одно одеяло из кубрика.

— Зачем? Разве здесь холодно?

— Однажды мой брат подрался в кабаке, и его несколько раз ударили ножом. Под ним растеклась огромная лужа крови, он умер у отца на руках. И пока умирал, все время повторял, что ему очень холодно. Этот человек тоже потерял много крови, и его тоже морозит.

Трой не нашелся что сказать на краткий и непростой рассказ Айриции и потому ответил просто:

— Понял. Скажу.

Раненый неожиданно шумно вздохнул и тихо, но отчетливо произнес:

— Зачем вы меня просили что-нибудь сказать?

Айриция от неожиданности охнула, а Трой, растерявшись, брякнул не подумав:

— О чем вы вообще?

— Ночью через дверь меня просили что-то сказать.

— Мы хотели убедиться, что вы человек, а не раб пепла.

— Но я же стучал в ответ.

— Стучать и они умеют.

— Нет, они умеют завывать, ухать совой и визжать. Они не умеют повторять за нами, слишком глупы.

— Мы не могли об этом знать, никто из нас до этого не сталкивался с рабами пепла. Вы — сэр Транниллерс?

— Почему ты так решил?

— Я прочел запись в судовом журнале.

— Подойди ко мне.

Трой приблизился к кровати, встал в изножье. Сэру Транниллерсу было неудобно смотреть на него с низкой подушки, но понятливая Айриция слегка приподняла ему голову. Раненый уставился цепким взглядом темных глаз, в которых не наблюдалось недомогания, зато хватало усталости. Лишь как следует рассмотрев Троя, спросил:

— Сколько выжило?

— Восемь. С вами девять.

— Ты главный? Уцелевшие слушаются тебя?

— Меня никто не выбирал, но так получилось, что командовать приходится мне.

— Как тебя зовут?

— Трой.

— Трой… Трой… — Раненый нахмурился, спросил изменившимся голосом: — Ты случайно не тот Трой, у которого нелады с памятью?

— Да, я стертый.

— И ты здесь за главного?!

— Может, памяти у меня и нет, но почему-то помню многое.

— О себе?

— Нет, о себе не помню ничего. Зато немало помню о разных вещах.

— О каких?

— Похоже, я когда-то разбирался в морских делах, много знаю. Лучше меня здесь в этом никто не разбирается. А мы на брошенном корабле, такие знания не лишние. Вот так и получилось, что начал командовать.

— Понятно. Ты осознаешь, в какую ситуацию вы угодили?

— Да, мы уже не раз это обсуждали, непонятные моменты прояснили.

— И что ты предпринял?

— Мы приготовили парусиновые полотнища для захвата дождевой воды. И вырезали два паруса: спинакер на остатки фок-мачты и блинд для бушприта. Теперь надо будет их закрепить, это несложно.

— Ты хочешь сказать, что сумеешь управлять кораблем?

— Нет, эти паруса лишь помогут увеличить скорость, если ветер задувает с кормы. В некоторых случаях это не будет лишним.

— А я уж было удивился, что тебе удалось то, что не смогла сделать здешняя команда. Те еще негодяи, но у них хватает опыта и нет проблем с памятью. Продолжай.

— Когда закончим с парусами, займемся плотом.

— Плотом?

— Сколотим большой плот с парусами и веслами. Я придумал, как его спустить на воду с высоты борта. Для этого нам понадобится много досок и крепкие брусья для механизма спуска и прочего. И то и другое получим, разобрав палубный настил над кубриком — это единственное место, которое можно ослабить без риска прорыва пепельников. Нас мало, легко разместимся в кают-компании и маленьких каютах. Да и в коридоре между ними место есть, тесниться не придется.

— Ты хочешь покинуть корабль?

— Только если увидим землю.

— Можешь сказать, почему не стремишься сделать это раньше?

— Может, и правда придется пойти на это. Но я не хочу. Все обыскал, но не нашел навигационные инструменты. Без них мы не можем определить свое положение. Да и с ними пока что ничего не получится, небо затянуто тучами. Не будь их, я бы и безо всяких инструментов определился.

— Ты бы смог без инструментов понять, где мы находимся?

— Нет, но широту определить смог бы.

— Это уже немало.

— Но пока ничего не получается, погода не позволяет. Нежелательно плыть наобум, плот не может двигаться быстро, и запасов на нем будет немного, слишком большой риск.

— Что за навигационные инструменты?

— Да хоть какие-нибудь. Вы разве не знаете? Угломерные устройства, которые наводят на звезды и солнце. Хотя второй день подряд стоит ненастная погода и они не могут работать, но когда-нибудь сплошная облачность обязательно рассеется.

— Трой! — прокричала из коридора Миллиндра. — Дождь пошел!

— Собирайте воду в бочки! — крикнул он в ответ. — Без меня, я сейчас занят!

— Вижу, ты даже без памяти неплохо можешь управляться, — без похвалы, просто констатируя факт, произнес раненый. — Но твои знания о море местами неверны. Не нужны никакие угломерные инструменты, и не надо ждать хорошую погоду для наблюдения за звездами. Все куда проще.

— А как же тогда определяться?

— Для этого есть штурманы. Они или перегоревшие маги, или недоразвитые, развиваться такие не могут, ущербные. Но их крошечного дара хватает для подзарядки навигационного амулета, ему ведь много энергии не требуется.

— Я о таком не слышал.

— Амулет работает в любую погоду, днем и ночью, лишь бы заряд не иссяк. Ему не нужно смотреть на звезды. В некоторых местах магические аномалии могут давать помехи, но это все равно не умаляет его достоинств. Моряки, пересекающие океаны, без амулета не покидают порт. Дорогая вещица, но она себя многократно окупает. Все еще не вспомнил?

— Нет. Не помню я ничего о таких амулетах.

— Вообще-то в этом случае правильнее говорить — магическое устройство, а не амулет. Что ты имел в виду, когда заявил, что корабль, возможно, придется покинуть до того, как покажется земля?

— Судно пострадало при урагане, в носу открылась течь, и я не могу сказать, как сильно поврежден корабль. Мы не можем откачивать воду, в трюме заперты пепельники, нам не подобраться к помпам. Я вчера сделал две отметки на урезе воды по правому и левому бортам, теперь слежу за ними. Пока не могу сказать, что осадка увеличивается, но, возможно, это происходит слишком медленно, при волнении разглядеть слабые изменения трудно. Если мы и правда тонем или прорвутся пепельники, то в конце концов придется бросить корабль и плыть, не видя берегов.

— Ясно. Я могу чем-нибудь тебе помочь?

— Вы ранены и потеряли много крови. Просто лежите и выздоравливайте.

— Как раз этим я сейчас и занимаюсь. Если тебе нужны ответы на какие-то важные вопросы, задавай, пока сонливость не начала одолевать.

— Не думаю, что в таком состоянии полезно много разговаривать.

— Трой, мальчик, я не первый раз зарабатываю раны. И, надеюсь, не последний. Я куда лучше тебя знаю, что мне сейчас полезно, а что вредно. И еще я в ответе за вас. То есть должен приложить все усилия, чтобы вы добрались до земель Краймора. На фоне понесенных потерь это может показаться смешным пустяком, но я намерен до конца выполнять свой долг. Думай я иначе, не стал бы спускаться в трюм за вами. Так что, если у тебя есть срочные вопросы, задавай без стеснения.

— Вы можете дать совет, который поможет нам добраться до земли? Знаете что-нибудь, чего не знаю я?

— Эти вопросы я раз за разом задавал команде и их капитану. Что он негодяй, что они тот еще сброд, так ничего толкового и не сказали, а потом погрузились в шлюпки и уплыли на восток. Надеюсь, если добрались до берега, то там не протолкнуться от зарослей тессеркуллы и прячущихся в ней трессингов. А если у них как раз брачный период, так вообще замечательно.

— О чем вы? Что такое тессеркулла и трессинги?

— Гм… А ведь вы ничего не знаете. В этом ты равен со всеми остальными выжившими, памяти о Крайнем Юге у вас нет. Ну разве что глупые страшилки и бредовые рассказы, почти не имеющие отношения к действительности. Будем считать, что ты начал свое обучение.

— И на кого же я буду учиться?

— На рашмера, кого же еще? Глупец берет силой, а умный умом. И умные хлюпики на землях Краймора выживают куда чаще безголовых верзил. Итак, начну с тессеркуллы. Это очень необычное растение. Одно из чудовищных порождений южных разломов, того пепла, который до сих пор периодически отравляет земли Крайнего Юга. Ты ведь знаешь о пепле?

— Кое-что мне рассказали.

— По-настоящему зараженные земли располагаются гораздо южнее, но случаются исключения, когда яд забирается на север в опасных количествах. Не сильно далеко, даже жители отдаленных от экватора территорий могут не беспокоиться по этому поводу. Я говорю о широтах, на которых сейчас болтается наш корабль. Роза ветров сыграла с Китовым архипелагом дурную шутку, здесь случаются пепельные ливни, потому эти земли не пользуются спросом у здравомыслящих людей. Как я уже сказал, тессеркулла — одно из порождений пепла. Растет там, где порядочное растение укореняться не станет: бесплодные скалы, осыпи, солончаки, омываемые прибоем пляжи с черными песками, зараженные пеплом глинистые пустоши на местах былых пожарищ. Она выглядит по-разному в зависимости от среды обитания. Иногда как ползучий кустарник с колючими желтоватыми или коричневыми стеблями, свернутыми в штопор, и узкими очень жесткими листьями. Иногда как пучок мертвых ветвей на массивных основаниях. Только они не мертвые, а втянувшиеся к корням. Бывает, что ни единого листика на ней нет, а бывает вся ими покрыта. Цвет у них вроде серого, неприятный, с первого взгляда понятно, что листва ненормальная. Большую часть жизни тессеркулла довольствуется тем, что получает от земли, но если в радиусе досягаемости оказывается живая пища, она ни за что не упустит возможность полакомиться. Стебель развитого растения может двигаться со скоростью кнута, крепкий шип на кончике навылет пробивает тело в кожаном доспехе, боковые шипы загнутые и не дают добыче соскочить, удерживают, будто зубья гарпуна китобоя. Далее ротозей подтаскивается к основанию пучка стеблей, где пищеварительные побеги впрыскивают в него разъедающий сок, а затем высасывают получившуюся массу. Перерубить стебель крайне сложно, он крепкий и гораздо быстрее человека, потому уклониться тоже непросто. Весь юг острова Кашалота и частично центральная часть поражены этой гадостью. Во многих местах она образует сплошные заросли, проходы через них редки, к тому же там можно стать жертвой замаскировавшихся стеблей тессеркуллы, она мастерица устраивать неожиданные засады. Так что сам подумай, каково будет капитану и его трусливым лентяям, если они высадятся на берег, богато заросший столь милым растением.

— Их это сильно огорчит.

— Вот и я о том же. Но даже если им удастся избежать знакомства с этим интересным кустиком, их, скорее всего, выследят трессинги. Слишком серьезная толпа людей, они не смогут оставаться незамеченными, трессинги те еще математики, любят большие цифры.

— Что за трессинги?

— Тоже порождения пепла, но на этот раз без корней, о чем я неоднократно сожалел. Быстрые, заразы, и могут набедокурить. Внешне у них есть некоторое сходство с человеком, они достаточно умны, при необходимости могут использовать сложные орудия из древесины и камня. В том числе дротики с парализующим ядом. Последнее случается редко, но всегда имей в виду, что одной царапиной тебя могут вывести из строя. Тессеркулла этих тварей не трогает вообще, они могут безбоязненно проходить через ее заросли напрямик, пока люди, спасаясь от заметившей их стаи, будут искать пути обхода. Парализованную жертву могут убить сразу, а могут на время пощадить. На короткое время. Такое случается лишь в брачные периоды трессингов. В эту пору их самцы круглые сутки возбуждены, они бросаются на что угодно. Этим затейникам все равно, мужчина перед ними или женщина, так что каждый из тех, кого они схватят, имеет шанс оценить их безудержную любвеобильность.

— Если там так опасно, зачем они сели в шлюпки? По мне, так лучше утонуть вместе с кораблем, чем такое.

— На острове Кашалота есть и хорошие места, особенно в северной части, я просто мечтаю, чтобы этим подонкам не повезло. Пусть попадут в южную, они эту радость заслужили. Ты все запомнил про тессеркуллу и трессингов?

— Да.

— Не забывай это. И другим расскажи. И то и другое встречается почти на всем Крайнем Юге. Невелика опасность, но немало самых опытных воинов находили смерть от крепких колючек и неутомимых бегунов. Хорошо бы, если все могли слышать мои рассказы. Пока не встану на ноги, это единственный способ подготовить вас к новой жизни.

— Всем слушать нельзя, трое все время должны дежурить возле дверей. Еще один ходит по палубе и поглядывает везде.

— На что поглядывает?

— Время от времени пепельники начинают стучать в стенки трюма. Мы боимся, что они пытаются устроить брешь.

— У них не хватит на это ума.

— Но на всякий случай мы должны присматривать.

— Ты главный, это твое решение, но я бы сильно не беспокоился по этому поводу. Хотя… Знаешь, все же соглашусь с тобой во всем. Да, надо присматривать за ними.

— Думаете, что они и правда могут найти другой выход?

— Я никогда не сталкивался с ситуацией, когда орава рабов пепла оказывалась заперта в трюме коммерческого судна. Догадаться поискать другой выход не так уж сложно, так что ты правильно делаешь, что принимаешь все меры к недопущению этого. Ладно, сегодня мне и правда лучше помалкивать, приберечь силы. Но завтра попробую выбраться на палубу.

— На палубу?! Да мы думали, что вы вот-вот умрете! Вам еще лежать и лежать!

— Я уже много раз умирал, вошло в привычку, знаю, что и когда мне надо делать. Завтра можно выбираться, не сомневайся. Только бы с силами собраться. Как насчет горячего обеда? Это возможно организовать?

— Попрошу девушек сделать похлебку из солонины. Простите, но ничего лучше нее у нас нет: только она и некачественные сухари. И сладости у капитана, но из них похлебку вряд ли сваришь.

— Да, этот тупой толстяк тот еще сладкоежка. Между вами проблемы случались?

— В каком смысле?

— В прямом: драки, ссоры и прочее в таком роде.

— Всякое бывало, но в общем-то держимся нормально, не грыземся по любому поводу.

— Вы не первые попавшиеся, вас выбирали. Но все же не стоит забывать, что выбирали из тех, кто преступил закон. Так что будь готов ко всему.

— Постараюсь.

— Хорошо, ступай, помогай своим людям. Если тебе нужна эта девушка, забирай ее тоже. Я не умру, если останусь в одиночестве.

— А можно спросить — кто вы? Зачем плыли на этом корабле? Вы сопровождали груз? То есть нас?

— Я просто пассажир и не имел никакого отношения к грузу. Но я еще и слуга Церкви Святого Круга, а вы ее собственность. Так что мой долг — о вас заботиться.

— Если не имели отношения к грузу, то откуда узнали о том, что я стертый?

— Плавание долгое и скучное, со скукой приходится бороться самыми разными способами. Чтение списков — не самый худший из них. Ты единственный стертый из пассажиров, тебя трудно не запомнить.

— Понятно. Хочу сказать, что все ребята вам благодарны. Не будь вас, никто из нас не смог бы выбраться на верхнюю палубу.

— Если бы я не допустил промашку, смог бы спасти куда больше людей. Не так уж сильно вас переморозило, чтобы почти все умерли. Но теперь уже да, время потеряно, почти все так и задохнулись в ящиках. Какая страшная смерть, прости меня Святой Круг. Надеюсь, немногие встретили ее в сознании, куда лучше умирать во сне. Их приговаривали к искуплению грехов, а не к мучительной казни. Иди, Трой, мои веки смыкаются. Но как только появится горячая похлебка, сразу разбудите. Воину нужна добротная пища, особенно такому потрепанному, как я.