Бескультурные: кровавый занавес

Арсений Анатольевич Веденин (2023)

Дни локдауна. Гелла, Лёха, Арс и Кармен живут на съёмной квартире, где в алкогольном угаре прожигают свои будни. Неожиданно прилетает новость — в стране на сутки отменили уголовное преследование за физическую расправу. Компания решает выбраться за пределы четырёх стен и посмотреть, что происходит вокруг. Они даже не подозревают, чем для них обернётся эта вылазка в город. Друзья встречают Антона Лютого — бывшего редактора раздела культуры авторитетного интернет-издания, но настолько в современной культуре разочаровавшегося, что он решает стереть её с лица Земли. А тем временем Ночь беззакония выходит из-под контроля. Антон предлагает компании присоединиться к его повстанческому отряду и ребята вместе с ним отправляются в разбитый за городом лагерь, чтобы пройти там военную подготовку. Деятели искусства также берут в руки оружие. Война между культурой и бескультурными набирает обороты. Гелла, Кармен, Арс и Лёха пока слабо представляют, через какой ад им предстоит пройти…

Глава 3. Достоевскому и не снилось

Остаток ночи друзья провели в пограничном состоянии, пытаясь осознать происходящее. Больше всего их поразило то, что посреди всего этого хаоса каким-то чудом уцелел главный академический театр. На следующий день Арс, Гелла, Лёха и Кармен всё-таки решили окультуриться. Впервые в своей жизни. Никто из них ещё никогда не был в театре. Лёха считал всё это каким-то бессмысленным кривлянием, на которое не стоит тратить время. Гелла просто на дух не переносила всё академическое. Кармен же была убеждена, что театр уже давно умер и лишь её моноспектакли в прямых эфирах — это новое слово в культуре. Ну а Арс, будучи заядлым киноманом, вообще не признавал театр как искусство и считал, что будущее — за «фабрикой грёз».

Так бы ребятки и оставались неотёсанным быдлом, если бы в Ночь беззакония судьба не свела их с режиссёром Заславским, ставящим «Идиота» Достоевского. Друзья естественно клюнули на то, что на сцене будет «классический хороший трахач».

— Гелл, а как тебе этот наряд, — Кармен уже битый час вертелась перед зеркалом, выбирая прикид для первого окультуривания в своей жизни.

Гелла окинула взглядом её лаковую короткую юбку, и такую же лаковую курточку, из которой выпирал полупрозрачный бюстгальтер.

— Ну, типичная привокзальная давалка.

— Не, ну мы же на парнушку идём. Надо соответствовать.

— Нет, пупсик, ты всё-таки идёшь в театр, серьёзное заведение. — с налётом иронии сказала Гелла. — Хотя, одевай что хочешь. Мне посрать. А я оденусь как приличная чика. — она достала из шкафа пиджак и брюки и показала подруге.

— А что под пиджак оденешь?

— Ничего. Свои достоинства не буду прятать. Мальчики, вы там скоро? Хватит свои пиписи начищать. В оргиях Заславского нам, к сожалению не суждено поучаствовать. Мы только зрители.

В комнату вошли Лёха с Арсом. Лёша выбрал себе образ а-ля байкер: косуха, чёрная майка, джинсы, серьга в ухе. Ну а Арс решил не отставать от друга. Только выбрал белую майку.

— Почти братья-близнецы, — с лёгкой улыбкой вздохнула Гелла.

— А ты ещё не готова? — выпучил глаза Арс.

— Да я ждала, пока вы марафет наведёте. Я же не такая черепаха как вы. Мне достаточно минуты на все сборы.

— Кармен, на какой трассе стояла? — прыснул со смеха Лёха.

— Отъебись. Всё, Гелл, мы тебя на улице ждём.

Добираться до театра пришлось пешком. После Ночи беззакония город напоминал одну большую дымящуюся свалку. Компания с вытянутыми лицами смотрела по сторонам. Кармен вела прямой эфир с телефона:

— Это просто какой-то пипец. Зайки, вы только посмотрите, наш город превратился в сплошные руины. Вот наша кафешка, где мы часто зависали с друзьями. Точнее то, что от неё осталось. В общем, всё как в 92-м после войны с фашиками.

— Дура, с фашистами мы в 40-х воевали, — Гелла закурила.

— Сама дура. Это моя подруга Гелла. Она типа у нас умная. В общем, мы сейчас идём в театр. На премьеру Заславского. Он по роману Идиотова ставит эротический спектакль «Достоевский». Да, Гелла, я ничего не перепутала?

— Ага, — Гелла еле сдержала улыбку.

— Воот. В общем, идём мы в театрик. Странно конечно, что он уцелел. Может, люди просто не захотели себя лишать культуры. Не знаю. Ну, в общем, во время спектакля я буду в сторис кидать горячие видосики. Так что не скучайте. Всё, мои зайки, чмоки-чмоки, на долго не прощаюсь.

Через полчаса друзья уже были у театра. Попав внутрь, компания прозрела от количества народа. Сегодня был переаншлаг.

— Так вот почему мы шли по безлюдному городу, все рванули на порнуху к Заславскому, — отметила Гелла. — Мы как-то рано пришли. Давайте перекурим что ли? Тут ведь задохнуться можно.

Когда ребята уже вовсю дымили, на улицу вылетел Заславский и нервно защёлкал отжившей своё зажигалкой. Его всего трясло как при лихорадке.

— Смотрите, Заславский! — Кармен указала ребятам в сторону режиссёра. — Что с ним? Какой-то он напряженный.

— Премьера, что вы хотите. — бросила Гелла.

— Мне кажется, у него какая-то жесть случилась, — заметил Арс. — Посмотрите, он белый как унитаз. Давайте хоть подойдём поздороваемся.

— Здравствуйте, — Кармен первой шагнула к режиссёру. — А вы нас помните? Мы у вас были на репетиции.

— Здравствуйте, молодые люди, — Заславский обратил на компанию измученный взгляд. — Как же не помнить? Чуть не сорвали мне весь процесс. Хотя… Уже глубоко до фени…

— А что случилось? — поинтересовался Лёха, подкуривая Заславскому.

— Катастрофа случилась. Тридцать минут до начала, а исполнителей главных ролей нет на месте, их телефоны вне зоны доступа. Уволю их к ебени матери! Так подставить театр!

— В смысле, нет Ебышкина и Настасьи Филипповны?

— Да, Мясников и Царёва послали своего режиссёра в день премьеры. Эпично.

— Может мы вам можем чем-то помочь? — почти безразлично спросила Гелла.

— Да чем вы можете помочь, — отмахнулся Заславский, но тут задержал взгляд на Гелле и начал меняться в лице. — Хотя… А ну-ка повернись.

— Что? Зачем?

— Моя хорошая, много вопросов. Повернись.

Гелла несколько раз повернулась вокруг себя.

— Ну и?…

— Так, очень хорошо. Да, да… Невероятно. То, что надо.

— Не поняла…

— Солнышко, ты сейчас можешь спасти одного очень хорошего режиссёра. Побудешь один вечер Настасьей Филипповной? Умоляю, помоги. Иначе, это мой конец. Первые люди города сегодня здесь. Меньше всего на свете я хотел бы при них обосраться жидким поносом. А именно это и случится, если ты откажешься.

— Сорок тысяч.

— Что?

— Пятьдесят. Трахаться на глазах у всего города я буду только за деньги.

— Ну у тебя и аппетиты, детонька. Ладно, хрен с тобой.

— Но деньги вперёд.

— Без ножа режешь. Сейчас пойдём с тобой в бухгалтерию. Вся наша казна на тебя уйдёт. Театр и так на ладан дышит. Ладно, теперь осталось найти Мышкина.

— Не, не, я пас, даже за деньги, это вообще не моя тема, — отрезал Арс, увидев на себе заинтересованный взгляд Заславского.

Молящий взгляд режиссёра поймал на себе Лёха.

— Да можно, в принципе, — почесав затылок, с неподдельной лыбой ответил парень.

— Сколько?

— Да, блин… Бутылочки коньячка будет достаточно.

— Золотой ты мой человек! Низкий тебе поклон от всего российского театра. Так, всё, ребятки, времени уже не осталось! Я буду за кулисами, наговаривать вам текст. Там его совсем немного. Но может что-то от себя и придётся сымпровизировать. Вы же читали роман?

— В школе, в кратком пересказе. — сказала Гелла.

Заславский посмотрел на Лёху.

— А я в школе — только автора и само название.

— Ладно. Как-нибудь выплывем. Тем более, что большая часть действа — это трахач и охач. За мной друзья, времени у нас в обрез.

***

До начала спектакля оставались считанные минуты. Лёха и Гелла из-за кулис выглядывали в зал.

— Мы, сука, влипли по самые гланды, народу до хера, — заключила Гелла. — Чуть ли не на головах сидят друг у друга.

— Ну, что ты хочешь, это тебе не на айфон насосать. — с подступающим смехом сказал Лёша. — 50 кусков придётся отработать.

— Насосать на айфон — это видимо из личного опыта? — прошипела Гелла, посмотрев на друга испепеляющим взглядом.

— Да ладно тебе, — Лёха по-конски заржал, — не грузись, оторвёмся, будет что вспомнить.

— Что-то не вижу Арса и Кармен.

— Так мы ж билеты на галёрку покупали. Ты их и не увидишь.

К ребятам вбежал Заславский.

— Так, ребятушки, максимальная концентрация. Через минуту начинаем. Не беспокойтесь, текст у меня. В беспроводные наушники я буду вам всё наговаривать. Так, а где текст? Куда я его положил? По-моему где-то там бросил. Всё, мои хорошие, ни пуха.

Заславский удалился.

Открылся занавес. Гелла, одетая в чёрное шёлковое платье, разместилась на роскошном бежевом диване рококо и сверлила Лёху глазами. Лёха же, в мешковатом сером костюме, который смотрелся на нём как что-то инородное, стоял недалеко от своей партнёрши и от волнения бегал глазами во все стороны. Уже прошло около минуты, но ничего не происходило. В наушниках — тишина. Лёха начал нервничать ещё больше. Уже занервничала и Гелла. Бросив взгляд в сторону кулис, Лёша увидел, как побледневший Заславский даёт им понять, что текст куда-то потерялся. Будучи почти в предобморочном состоянии, Лёха повернулся к Гелле и еле заметно покачал головой в разные стороны: «Текста нема, подруга». Ему казалось, что Гелла испепелит его обезумевшим взглядом, но потом она сдавленно улыбнулась и слегка кашлянув, выдала:

— Мышкин, а вы идиот, скажу я вам.

Справившись с волнением, Лёха ответил:

— С чего это?

— Вы меня не хотите. Полный идиот.

— Почему вы решили, что я вас не хочу?

— Мне доложили, что вы до сих пор онанируете на мой портрет в доме Епанчиных. А могли бы уже давно жарить меня. Я поняла, что так больше продолжаться не может и позвала вас сегодня к себе на… чай.

— Спасибо, Настасья Филипповна, ваш чай восхитителен. Как, собственно, и вы.

— Вы сравнили меня с чаем?

— Вы такая же горячая.

— Горячая…, — Гелла встала и вплотную подошла к Лёхе. — Не верю, Мышкин. Докажите. Иначе уже завтра я буду другому отдана и стану век ему верна.

— Ну.. я…

— Князь, да что же ты за тормоз такой, — Гелла с остервенеем начала Лёхе расстёгивать брюки. — Где там твой жеребец спрятался. О.. Хорош! Ну, что Мышкин, прожарь меня сейчас как следует.

— Тебе какую прожарку, Настасья Филипповна? — прорычал Лёха, резко прижав Геллу к себе. — Среднюю или максимальную?

— Спали меня ко всем чертям, чтоб здесь стало жарко как в аду!

Лёха резко повалил Геллу на диван и словно оголодавший зверь стал рвать на ней платье, а затем стянул с себя брюки. Неожиданно дверь в партер распахнулась, а в зале включился свет. Вошли восемь коренастых мужчин, одетых в чёрную униформу. За спиной у каждого висел самурайский меч. Группу возглавлял парень крепкого телосложения с горящим и совершенно диким взглядом. Он пустил вверх автоматную очередь. Раздались крики.

— Добрый, вечер уважаемые, — Антон пошёл вдоль рядов. — Мы не хотели портить вам вечер, но режиссёр того дерьма, за которое вы заплатили свои кровные, не оставил нам выбора. Я и мои коллеги, — он указал на свою команду, — являемся представителями самой неблагодарной профессии в России. Мы — театральные критики. И мы устали наблюдать за тем, как российское театральное пространство постепенно превращается в общественный туалет, из которого несёт за километр. Но спектакль, поставленный господином Заславским к 200-летию величайшего русского писателя Фёдора Достоевского, стал последней каплей. Дамы и господа, чаша нашего терпения переполнена. То, что делает Заславский — это преступление против нации. А если есть преступление, должно обязательно последовать и наказание. Этот ублюдок развращает молодёжь, которая ходит на его говноспектакли и постепенно превращается в моральных уродов. А ведь сегодняшняя молодёжь — это наше завтра. Вы хотите, чтобы оно было вот таким? — Антон показал на Лёху со спущенными штанами и растрёпанную Геллу с порванным платьем. Затем он повернулся к зрителям. Люди Антона тоже стояли к ребятам спиной. Такая странная потеря бдительности дала Лёхе и Гелле считанные секунды, чтобы покинуть сцену. — Я думаю, не хотите, — продолжал Антон свою мысль. — Вы, уважаемые зрители, стали заложниками ситуации. Хотя, какие вы к чёрту уважаемые, если покупаете билеты на эту порнографию. Но так как сегодня у меня не самое дурное настроение, я даю вам шанс остаться в живых. Мой критический автомат готов вас пощадить. А вот кто уже никогда не выйдет из здания театра — так это артисты, принимавшие участие в этом мразотном спектакле, все цеха, весь технический персонал. Сегодня прольётся их кровь. Ну, и конечно, полетит голова с плеч главного ублюдка, затеявшего эту вакханалию — режиссёра Виктора Заславского. Даю вам, дамы и господа, ровно минуту, чтобы покинуть зал.

Повисла пауза.

— НАХУЙ ВСЕ ОТСЮДА, Я СКАЗАЛ!!! — Антон пустил вверх автоматную очередь.

С криками и воплями зрители рванули со своих мест и кинулись в сторону выхода. У дверей началась звериная давка. Хруст позвонков, брызги крови, люди, орущие самым отборным матом — Ночь беззакония продолжалась. Собрав последние остатки сил и самообладания, Арс начал уверенно выбираться из этой мясорубки, таща за собой совершенно ошалевшую Кармен.

— Сука, это что вообще такое было?! — визжала девушка.

— Кармен, не время истерить! — будучи сам напуганный до смерти, Арс отчаянно пытался включить героя. — Нам надо найти Лёху и Геллу. Они пока в безопасности, я видел, как они уходили со сцены. Пойдём, скорее!

Тем временем Гелла и Лёха метались по театру в поисках друзей.

— Я бы никогда не подумала, что это театральные критики, — недоумевала Гелла. — Я всегда считала, что эти критики — щупленькие или, наоборот, пузатенькие мужички с тремя волосинками на башке, с кучей комплексов, всю жизнь живущие с мамой. А тут такие брутальные самцы. Прям захотела их. Особенно их главного. Он прям вообще секс ходячий.

— Ты хотя бы сейчас можешь не думать о ебле?! — психовал Лёха. — Наши друзья в опасности, а у тебя, как всегда, только одно в голове.

— И мне это говорит кабель, который готов трахать всё, что движется. — огрызнулась Гелла.

— Ты просто всё ещё бесишься, что у нас с тобой в своё время не срослось.

— Чего??

Неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, если бы им навстречу не летел Заславский с одуревшими глазами.

— Гелла, Лёша, вы живы! Эти сволочи окружили всё здание! Никуда невозможно дозвониться! Полиция не отвечает!

— Конечно не отвечает. — Гелла даже немного удивилась неосведомлённости Заславского. — Ещё не было официальной отмены Ночи беззакония. Всё продолжается.

— И эти твари как раз этим и воспользовались. — Заславский словно проснулся после долгого сна. — Ребятки, давайте ко мне в кабинет, забаррикадируемся там!

— Вы действительно такой наивный или придуривайтесь? — у Геллы даже округлились глаза. — Я не удивлюсь, если вам там уже готовят тёплый приём. И тем более, нам надо найти Арса и Кармен!

И только девушка это сказала, она увидела мчащихся к ним по коридору напуганных друзей. Впервые за всё время, что они друг друга знают, компания крепко обнялась — ребята ещё никогда не были так рады видеть друг друга.

— Молодёжь, так вы со мной? — Заславский не разделил этой радости.

— Нет, мы своим путём. — сухо сказала Гелла. — Спасибо вам за незабываемый сценический опыт.

— Да пожалуйста. Обращайся, если что. У тебя хорошие данные, — его взгляд скользнул по пышной груди Геллы. — Ладно, удачи вам. — Заславский помчался дальше по коридору.

— Старый извращенец, — Гелла кинула в след Заславскому уничтожающий взгляд.

Друзья побежали в другую сторону. У них ещё был шанс выбраться из театра живыми.

А в это время в другом крыле здания творилась самая настоящая «техасская резня». Работников театра уже не спасали ни двери, ни баррикады — ничего. Люди Антона настигали их везде и нещадно кромсали на части своими мечами. Светло-бежевые коридоры моментально стали багрового цвета. Через каких-то двадцать минут все служебные помещения были усеяны отрезанными руками, ногами и обезглавленными телами. Пытающимся спастись из этого ада, Антон отправлял в спину череду патронов.

— Так, парни, ищите мне Настасью Филипповну и Мышкина! — проголосил главарь банды, когда понял, что из труппы театра уже никого не осталось в живых.

Долго искать не пришлось. С другой стороны коридора до него донёсся жуткий девичий визг. Он обратил прожорливый взгляд в сторону крика и увидел совершенно обезумевших от страха Геллу и Кармен. Арс с Лёхой пытались их успокоить, но сами едва не потеряли сознание, увидев изуродованные трупы.

— А вот и наши звёзды, — ядовитая улыбка, больше напоминающая звериный оскал, скользнула по лицу Антона. — Загадывайте последнее желание, щенки.

Он кинулся за перепуганной компанией, периодически нажимая на курок автомата. Девчонки поскальзывались на лужах крови, парни их поднимали; Арс с Лёхой также скользили по багровому полу и Кармен с Геллой пытались их удержать. Пули летели им вслед, но чудом не попадали. Неизвестно какой бы финал был у этой погони, если бы на лестнице не появился Заславский, видимо предпринявший ещё одну попытку покинуть театр.

— Ты…, — зашипел Антон, расползаясь в жуткой улыбке, обнажая идеально белые зубы. — Живите пока, детки, — он даже не посмотрел в сторону полумёртвой компании и медленно двинулся к Заславскому, направив на него автомат. — Пошёл. Пошёл, я сказал!

Оцепеневший Заславский повернулся спиной к Антону и начал подниматься по ступеням.

Подталкивая режиссёра в спину, Антон вошёл в его кабинет.

— На колени. — тихо приказал он, сжигая Заславского взглядом.

— Я вас прошу….

— Парня своего будешь просить. На колени, скотина.

Заславский подчинился.

— У тебя есть выбор как сдохнуть. Я тебя могу прямо здесь повесить на твоём шарфике. Хотя… Нет, для такой мрази как ты, это будет слишком лёгкая смерть. Я сейчас вот этим мечом начну от тебя отрезать по маленькому кусочку и ты будешь меня молить о том, чтобы я пустил тебе пулю в башку. Но ты можешь облегчить свою участь, — Антон достал из рюкзака плакат и развернул. — Узнаешь? Вот сейчас ты будешь извиняться перед портретом Достоевского за то дерьмо, которое поставил по его роману. Только максимально искренне. Если я тебе не поверю, то сразу лишу тебя первого пальца. Начинай.

— Фё.. Фёдор Ми..хайлович, миленький, простите меня, пожалуйста… Я не хотел вас обидеть..

— Я хуёвый режиссёр.

— Что?

— Я тебе помогаю.

— Да.. Я очень, очень хуёвый режиссёр. Я искренне раскаиваюсь… Я не должен был так интерпретировать ваш гениальный роман…Мне очень стыдно за то, что я позволил себе столько вольностей при работе с вашим текстом… Это моя большая ошибка, — Заславский не выдержал и заплакал как ребёнок.

— Я бы сказал, роковая. Всё, не хочу слышать твоё нытьё. Будем считать, что я тебе поверил. Но вот мой клинок — нет.

Антон резко взмахнул мечом и в следующую секунду из обезглавленного туловища Заславского брызнул кровавый фонтан.

— Было преступление, состоялось и наказание. Вы отомщены, Фёдор Михайлович. — обратился Антон к портрету Достоевского.

В знак благодарности забрызганный кровью Фёдор Михайлович дружески ему подмигнул.

***

Арс, Гелла, Лёха и Кармен плелись в сторону главного вестибюля. С тех пор, как Антон их оставил, идя учинять расправу над Заславским, они не сказали друг друга ни слова. Запёкшаяся кровь на их лицах и одежде превратила друзей в каких-то жутких демонов, которых словно пинком под зад выгнали из преисподней и теперь они не понимают, что делать на Земле. Друзья уже окончательно слились с кровавыми коридорами, которые, казалось никогда не закончатся.

— Сходили в театр. — первой нарушила молчание Гелла.

— Окультурилился на свою задницу, — кинул Лёха.

— Я, конечно, подозревал, что театральные критики — народ беспощадный, но не до такой степени, — пришёл в себя Арс.

— Не знаю, как вы, но это мой первый и последний поход в театр, — Кармен была в эмоциональном ступоре.

Гелла, Арс и Лёха посмотрели на подругу. Мол, «ты совсем дура, если считаешь, что после пережитого кто-то из нас теперь захочет переступить порог вообще какого-либо культурного заведения?»

Добравшись до вестибюля, компания наткнулась на Антона и его банду. Они уже были настолько измучены физически и психически, что даже не пытались бежать. Антон что-то с улыбкой рассказывал своим коллегам. Заметив ребят, он, сохранив на своём лице это расслабленное выражение, шагнул к ним.

— Ну, что, вы, пересрали? Будете знать, как всякую хуету смотреть. А вы, — обратился он к Гелле и Лёхе, — как во всякой хуете играть. Не раскромсал вас на части только потому, что сразу понял, что вы ни разу не артисты. Царёву и Мясниякова я прекрасно знаю в лицо. Этим двум бездарностям тупо повезло, что они накурились накануне премьеры. Тем самым спасли себе жизнь. А вас я просто проучить хотел. Ну и отучить впитывать в себя испражнения «модных современных режиссёров». Можете добавиться ко мне в друзья во «Вконтакте». Я там каждую неделю пишу обзоры действительно достойных постановок.

— Разумеется.

— Ладно, мальчишки и девчонки, мы погнали. И если увижу вас на каком-нибудь говноспектакле, то… Ну вы поняли. Во второй раз так просто не отделаетесь. Лютый следит за вами. Бывайте.

Антон с компанией удалились.

Друзья вышли на улицу. Холодная ноябрьская ночь слегка их отрезвила.

— Как же я хочу домой, как я устала, — Гелла уже была готова сорваться на плач.

— Насколько знаю, ещё цел кинотеатр в нашем районе, может в киношку рванём? — предложил Лёха.

Друзья оценивающе посмотрели на него.

— Лёш, ты дебил? — ядовито сказала Гелла. — Мы сегодня чуть не сдохли. Ещё одного налёта критиков я не переживу.

— Лёх, давай дома кино позырим. — Арс потянулся в карман за пачкой сигарет. — Все части «Судной ночи». Под настроение идеально подходит.

— Вам не хватило сегодняшнего пиздеца? — Кармен искренне удивилась желанию друзей.

— А мы садомазохисты, — заключил Лёха. — Не знала? Хотим максимально расплавить свой мозг.

— Неплохо мы отметили 200-летие Фёдора Михайловича, — у Геллы ещё хватало сил на какую-то иронию.

— Да уж. — согласился Арс. — Что называется, Достоевскому и не снилось.