Дивные создания

Арина Власкалич, 2023

Все ли сущности пришедшие из разлома и созданные самой тьмой чудовища? И что делать, если ты влюбился в одну из них? Сможешь ли ты, зная её истинную сущность, быть с ней? И что в конце концов окажется сильнее свет правды или свет любви?

Глава 3

— Как продвигается расследование? — спросил за завтраком Роберт.

— Пока пытаюсь собрать и систематизировать информацию. Идёт откровенно говоря туго. Сегодня планирую навестить неофициальную свидетельницу.

— Нужна помощь? — спросил Роберт, промокнув салфеткой губы.

— Ни в коем случае, — покачал головой Энтони.

— Объясни мне, Рейн. Я вот не понимаю. Даже если кьокко существуют, какой смысл искать и уничтожать их? Они ведь лечат то, что не могут вылечить лекари. Разве это плохо?

— Лечат? — спросил Энтони, и от него повеяло злым холодом. — Кьокко — нечисть. Нечисть не может лечить. Они не лечат болезни, а забирают их, и в оплату они берут половину срока, который должна была забрать у человека болезнь. Но ты никогда не можешь точно знать, сколько именно она должна была забрать, поэтому они всегда берут больше. Иногда они забирают десятки лет. А ещё, как всякая нечисть — они закусывают жизненной силой.

— Больше похоже на восточные легенды, — попытался разрядить обстановку Роберт.

— Я тоже раньше так думал, — холодно ответил Энтони, — Пока кьокко не убил мать, — добавил он и вышел из-за стола.

…

Назначенный главой рода Роберт, постепенно принимал семейные дела. А главным делом Эддингтонов всегда была — добыча драгоценных камней и минералов. В распоряжении Эддингтонов имелись две горные выработки и несколько открытых карьеров, которые в силу более простой работы с ними разрабатывались более активно. Добывали на них в основном опалы, алмазы и сапфиры. Также в семейном деле было несколько ювелирных мастерских, которые сегодня и планировал навестить с проверкой Роберт. Навестив мастерские и лично познакомившись с мастерами, он договорился о ревизиях и серьёзно подумывал дать старым мастерам учеников в подмастерья и даже открыть что-то вроде школы. Также, по мнению Роберта, стоило открыть пару мастерских в близлежащих городах, чем он активно и занимался. В целом дела Эддингтонов шли неплохо. Во всём виднелась рука рачительного и заботливого хозяина. А чем особенно гордились Эддингтоны — условиями труда. Рабочим и мастерам, работающим на них платились больничные и пенсии, эти выплаты ввёл ещё прадед Роберта и строго настрого запретил потомкам отменять их.

Несмотря на то, что родовое поместье Эддингтонов находилось в Норт-Ленде, они имели пару особняков и в столице. А молодые братья Эддингтон даже в столице считались богатыми и завидными женихами, хотя ни один из них так и не женился, миновав возраст тридцати.

Всю первую половину рабочей седмицы Роберт разбирался с делами. Посетил оба карьера и выслушал пожелания по их обустройству. Своим личным указом он назначил выплаты до выздоровления двум пострадавшим в недавнем инциденте рабочим. А вечером в среду приказал камердинеру приготовить к выходу в свет серый костюм. И принялся с предвкушением думать о завтрашнем дне, распивая ароматный травяной чай.

Несмотря на плотный график, постоянные разъезды и уйму потраченных сил и времени, Роберт поймал себя на мысли — что ни раз вспоминал леди Колстрхейдж и с нетерпением ожидал четверга.

…

В четверг вечером, так и не дождавшись шести, одетый с иголочки виконт стоял возле дома графини около пяти и наблюдал потрясающую картину: одетая в вызывающе короткое (до колен) домашнее платье графиня, собственной персоной полола клумбу с цветами и совершенно точно ни секунды не сомневалась — стоит ли собираться на бал.

Вернув самообладание, удивлённый виконт подошёл к графине по садовой дорожке и поздоровался:

— Добрый вечер, леди Колстрхейдж! Вижу, я не зря решил заехать за Вами пораньше. Но боюсь, что сэкономленного мной времени все равно не хватит. У Вас заболел садовник? — поинтересовался он.

Сидевшая на корточках графиня от неожиданности подпрыгнула:

— Роберто! — взвизгнула она, — Добрый вечер! Садовник жив, здоров. Дельфиниумы, — она ласково погладила большие голубые соцветия, — Моя слабость. Мне нравится возиться с ними. Зачем Вы пришли?

— Вы совершенно забыли, — продолжил гнуть свою линию Роберт, — сегодня мы идём на приём к Дервинам.

— Я никуда не иду, и сообщила Вам об этом ещё в ресторации, — ответила она.

— В таком случае мне нужна бумага и ручка, — вздохнул Роберт.

— Попросите у экокномки, — сказала она и не выдержав уточнила, — зачем Вам бумага?

— Быстрее всего будет сразу написать леди Брукстон. Прочтёт — как только вернётся с бала, — меланхолично заметил Роберт, а Адель закатила глаза.

— Идите к чёрту, Эддингтон, — сказала графиня и не собрав садовую утварь, направилась в дом.

— Вы не можете в двадцать шесть стать затворницей, — остановил её голос виконта, — Вы не сделали ничего дурного, Вам нечего стыдиться. И Вы имеете право быть счастливой, — резонно заметил Роберт. Уже почти зашедшая в дом графиня остановилась и после значительной паузы, сопровождаемой гневным сопением, ответила:

— Я буду готова в течении тридцати минут. Подождите меня в гостиной. Экономка принесёт Вам кофе. И учтите, если Вас вышвырнут из высшего общества — на моих кошек не рассчитывайте.

…

Совершенно готовая, чистая, отглаженная и причёсанная Адель, вышла к Роберту по истечении двадцати минут. На что удивлённый виконт, который потратил на сборы почти три часа, чуть случайно не присвистнул.

Платье графини не имело ничего общего с теми пышными и яркими платьями, которые носили нынче на балах. Это приметил даже Роберт. Оно было не пышное и строгое, почти полностью отсутствовали украшения, кроме небольшой тесёмки кружева на воротничке, что неожиданно делало графиню ещё моложе и прелестнее, подумалось Роберту.

Дорога к Денверам прошла в молчании. Леди Колстрхейдж недовольно сопела и периодически бросала недовольные взгляды на виконта. Того, в свою очередь, ситуация забавляла, и он заставлял себя улыбаться не так широко, а про себя раздумывал о том, что же всё-таки могло произойти с малышкой Адель, что на неё взъелся весь белый свет.

По приезду в поместье Роберт вышел первым, обошёл карету и открыв дверцу галантно подал леди руку, неожиданно заметив, что та, несмотря на грозный вид и всё своё напускное равнодушие — волнуется.

На входе в большую гостевую комнату пришедших встречали хозяева — почтенные лорд и леди Денвер. Улыбаясь и приветствуя гостей, они давали краткую программу приёма и указывали направление фуршета. Роберт как мог — старался отвлечь графиню от волнения и тревожных раздумий, однако, подойдя приветствоваться к хозяевам, увидел, как помрачнело лицо леди Денвер при появлении Адель.

— Добрый вечер, лорд Эддингтон, — натянуто улыбнулась Леди Денвер.

— Приветствую Вас! — а вот улыбка лорда Денвера была искренней.

— Вам не стоило приходить, моя дорогая. Вас не приглашали, — обратилась Оливия к графине.

И надо отдать должное графине — на её лице не дрогнул ни один мускул. Она сделала шаг вперёд, приветствуя Денверов в изящном реверансе, и громко с достоинством произнесла:

— Добрый вечер лорд и леди Денвер!

Роберт также сделал шаг впёред и обратился к лорду Денверу:

— Добрый вечер, мой друг! Твоей жене стоит следить за языком. Сегодня леди Колстрхейдж сопровождает меня на вашем приёме и все оскорбления, произнесённые в её адрес я приму, как лично направленные мне. Со всеми вытекающими, — не обращая ни малейшего внимания на Оливию, сказал он.

Посеревший на мгновение Отто быстро пришёл в себя, затем приглашающим жестом пропустил Роберта и Адель в гостиную, и, широко улыбнувшись, сказал:

— Прошу прощения, леди Колстрхейдж, моя жена не хотела Вас обидеть. Сегодня её мучают сильнейшие мигрени, не обращайте внимания на её излишнюю склочность, — лорд Денвер жестом приказал возмущённой жене удалиться.

Большая светлая гостиная, обклеенная светлыми обоями и гипсовой лепниной, уставленная изящной белой мебелью и бронзовыми канделябрами выглядела изысканно и дорого. Внутри уже находилась внушительная часть светского общества Норт-Ленда. Они пили шампанское, приветствовали друг друга и по очереди проходили к домашней галерее Денверов. Роберт и Адель также направились к галерее, но были остановлены:

— Адель! Какая чудесная встреча! Неужели Вы, наконец, решились покинуть свою затворническую ракушку? — проговорила статная блондинка в синем бархатном платье.

— Добрый вечер, Кристина! Рада встрече! — поздоровалась графиня и попыталась раствориться в толпе, но настойчивая девушка нагнала её:

— Как чудесно, что Вы здесь! — повторила она и добавила, — Вы нам сегодня споёте?

Пытающаяся сохранить вежливое лицо Адель ответила:

— Боюсь, для пения нужен определённый настрой, сегодня его нет, — улыбнулась она.

— Странно, я всегда думала, что певички из кабака не обращают внимания на такие мелочи, — похлопала глазками Кристина.

— Вы опять что-то напутали, моя дорогая. Когда я жила в Пальетте, я обучалась пению в храмовой капелле. Прошу прощения, мы вынуждены Вас покинуть. Хорошего вечера, — сказала Адель и решительно зашагала в сторону.

Виконт, остро чувствовавший свою вину, так и не подобрав извинений, принёс графине фужер шампанского и самое вкусное, по его мнению, пирожное. Графиня в свою очередь из благодарности за проявленную заботу даже попыталась совместить эти не очень совместимые вещи. А когда виконт снова хотел отправиться на поиски и добычу чего-то, осторожно взяла его за руку и глядя прямо в глаза сказала:

— Всё в порядке, Роберт, — и получив в ответ сомневающийся взгляд добавила, — Честно. Я в полном порядке. Но всё же чувствую себя немного…неуместно, понимаете? Благодарю Вас за заботу и прошу простить мне моё малодушие и разрешить откланяться, — мягко улыбнувшись сказала она.

Роберт, получивший неожиданное повышение и признание, приободрился, и взяв графиню за руку, без приглашения повёл в бальный зал:

— Мы никуда не уйдём, пока не исполним хотя бы один танец, — сказал он.

Но вместо задорного котильона оркестр неожиданно заиграл печальную малагуэнью. И в зале остались самые смелые пары, заранее порицаемые взглядом старшего поколения, в число которых вошли и Роберт с Адель.

— Не самый лучший выбор танца, — покачала головой графиня.

— Полностью с Вами согласен, но отступать уже поздно, — сказал Роберт и протянул ей руку:

— Вы подарите мне эту малагуэнью, леди? — очаровательно улыбнулся он.

Низко поклонившись, Адель без раздумий приняла его руку.

Печальная, неторопливая малагуэнья, внутри таила страсти и настоящую драму. Танцевали её молча и плавно, слегка нарушая установленное приличиями расстояние между партнёрами.

Задорного веселья не получилось, но всё же вышло испытать удовольствие от хорошо ведущего Роберта и послушно ведомой Адель, что в целом создало ощущение некой слаженной команды и полного взаимопонимания.

Сразу после малагуэньи — они покинули поместье, решив немного прогуляться в близлежащем парке.

Парк был старым, немного обветшалым, а местами и дремучим. Вековые дубы, широко раскинувшие свои кроны, казалось, перешептывались между собой. В глубине сада была довольно приличная розовая аллея с множеством сортов роз.

— К слову, лорд Эддингтон, слышали ли Вы новую сплетню, про то, как жестокий тиран Эддингтон младший, отправил свою милую бабушку в ссылку на север? — лукаво улыбнувшись спросила Адель.

— Вы действительно находите виконтессу милой? — удивился Роберт.

— Ни в коем случае, — покачала головой Адель, — На помолвке дочери мэра я имела честь общаться с леди Эддингтон. Она очень доступно и красочно объяснила мне, почему мне не стоит иметь общение с Вами, — улыбнулась она.

— Вот же неугомонное создание! Её бы энергию — в хорошее дело. Я приношу свои самые искренние извинения, леди.

— Всё в порядке, Роберт. Вы не несёте ответственность за своих родственников.

— Почему та леди в гостиной решила, что Вы поёте? — перевёл тему виконт.

— Ох… — вздохнула Адель, — Это давняя история о моём нелепом конфузе.

— Расскажите, — попросил Роберт.

— Ну что ж… В семнадцать лет, когда отец впервые вывел меня в свет, меня попросили исполнить что-нибудь. Петь я училась с самого детства и получалось довольно неплохо. Так вот в то время я была влюблена в одного молодого человека, который является страшим братом леди Кристины. Она сообщила мне, что его любимая песня «канья фальдас верда»с, что в переводе на имперский означает «Песня про зелёные юбки».

— О нет, — потрясённый Роберт не смог сдержать расползающейся улыбки.

— Увы и ах, — развела руками графиня, а потом неожиданно воскликнула, — Вы только посмотрите! — восхитилась Адель и указала рукой на запад, а увидев растерянное лицо Виконта пояснила, — Посмотрите на эти потрясающие сиреневые облака на востоке! Очень редкое явление. Так бывает, когда облачность уходит на восток, освобождая запад, а на западе закатное солнце окрашивает всё в малиновые тона, предвещая скорое похолодание.

И вот сейчас виконт не мог не согласиться. Лучи закатного солнца осветили парк, прорезав кулисами кроны деревьев, восхитительное яркое небо было разным со всех сторон, и в отблесках его лучей стояла она… Такая сияющая, живая и неуловимая, словно ветер. Огромные синие глазищи горели огнём, выдавая любопытный разум, делая её похожей на маленькую девчушку, чёрные волосы развевались на ветру. И вся она такая неповторимая и хрупкая медленно, без разрешения пробиралась в сердце. Заметив, наконец, настороженный взгляд графини, виконт опомнился:

— Они прекрасны… как и Вы, — неловко сказал Роберт и посмотрел Адель прямо в глаза.