Превыше истины. Предвестник бури. Книга 1

Арег Горович Казарян, 2023

Испокон веков человечество неизменно пронизано любовью и ненавистью, храбростью и страхом, искренностью и предательством. Вечная битва черт души и характера привела к войнам между людьми, племенами, государствами. Боги спустились на землю, создав семерых великих родоначальников кланов, чтобы прекратить кровопролитие. Но черты человеческого характера неумолимы, и войны продолжались. Великие кланы устали и исчезли, кроме Дома Рейганов. Дэвид де Рейган и его сыновья продолжают искать компромисс и истину, вопреки трудностям. Боги вернутся только после того, как человечество найдет свой компромисс.

Глава 1

Собрание

Роскошный пир в Изумрудном дворце был в самом разгаре. Боевые офицеры, начиная с младших лейтенантов и заканчивая высокопочтенными маршалами, с гордостью рассказывали о своих достижениях и подвигах на поле боя. Молодые офицеры были бодры и подвижны, кровь кипела в их крепких телах. Они обычно вели беседу с дамами, пытаясь своей харизмой и очарованием добиться их расположения. О, ненасытная молодость! Мысли лишь о боевой славе и женщинах.

А вот зрелые офицеры: майоры, подполковники, полковники, генералы и маршалы — собирались в нешумных местах банкетного зала и вели серьезные разговоры о стратегии и планах грядущих боев, пытаясь поразить друг друга багажом своих знаний и опытом, но делая это тактично и осторожно.

И лишь Девид де Рейган, генералиссимус Северных войск, стоял один в стороне от всех, медленно попивая гранатовое вино, и внимательно наблюдал за всем происходящим вокруг.

Рейган имел своеобразную внешность: высокий, длинноволосый, голубоглазый. В свои шестьдесят лет он имел крепкое телосложение, бодрую походку. Речь его была лаконичной, четкой. Окружающие сразу распознавали в нем военного человека. Девид был сдержан в своих поступках, эмоциях, старался больше слушать, чем говорить. Для многих он был загадкой. Но в то же время он был человеком решительным, отважным, сильным. В сражениях он всегда был в первых рядах, не прятался за спины своих подчиненных. Обычно такие воины, как Рейган, не дослуживались до высоких званий, поскольку на самом пике сражений находили в себе силы и мужества ворваться в самое пекло битвы и, к сожалению, часто платили жизнью за свою храбрость. Поэтому, наверно, в основном все генералы и маршалы были люди осторожные и хитрые.

Девид имел шестьдесят три победы в самых жарких сражениях, тринадцать из которых навсегда вошли в историю военного искусства. Он всегда врывался в самую гущу сражений. Но ему везло: он оставался в живых, получая лишь тяжелые ранения.За искусное ведение боя, за проявленные в боях храбрость и мужество получал очередное воинское звание и дослужился до генералиссимуса. Он, как генерал, понимал, что воевать нужно не числом, а уменьем, необходимо правильно выстраивать линию сражения, просчитывать каждый свой шаг и предугадывать следующий шаг своего противника.

Будучи еще молодым генералом, он захватил хорошо укрепленную крепость Сенбер. При этом впервые в истории атакующая сторона понесла в разы меньше потерь, чем обороняющаяся. Армия Рейгана потеряла полторы тысячи, а потери противников составили двадцать пять тысяч. А в одном из сражений известный основатель новейшей тактики ведения боя маршал Бартон потерпел сокрушительное поражение от армии под командованием генерала Рейгана.

Итак, Девид де Рейган стоял в стороне и молча наблюдал за присутствующими в зале. Вдруг из-за спины его неожиданно прозвучал нежный женский голос:

— Здравствуйте, господин Рейган!

Девид обернулся. Перед ним стояла очаровательная молодая девушка. Это была Эмилия, дочь маршала Вольтера,командующего конными рыцарями столицы. Именно своему нынешнему величию Аратта обязана этому великому полководцу.

Увидев молодую девушку, Рейган улыбнулся и нежно пожал ее протянутую руку.

— О чем думаете, генералиссимус?

— Думаю о многом, дорогая Эмилия. Ну, например, как у такого сурового воина, беспощадного к врагам, как ваш отец, могла родиться такая нежная и добрая девушка?

— А если серьезно, господин генералиссимус. О чем все-таки вы думали? — настаивала Эмилия. — Хотелось бы знать.

Их разговор прервал подошедший мужчина среднего роста, с густой шевелюрой и длинными бакенбардами.

— А, папа! — с нежностью в голосе проговорила Эмилия и прижалась к отцу.

— Маршал Вольтер! — приветствовал его Рейган. — Все та же гордая осанка, орлиный взгляд и безупречно стриженные бакенбарды. Да Вы само совершенство, маршал Вольтер!

Вольтер, наклонив голову, улыбнулся. Он знал, что Рейган на этом не остановится.

И Рейган продолжил:

— Нынче норковые шубки в моде? Да и поясок неплохо смотрится.

— Позвольте заметить, господин Рейган, что это вовсе не норковая шубка, а новое армейское пальто, только что вошедшее в военную моду. Оно довольно-таки легкое и теплое.

— А…а…а… Прошу прощения. Давно желал иметь теплое пальто. А теплые подштанники имеются, господин маршал, чтобы пятую точку не отморозить?

— Вынужден заметить, господин генералиссимус, что Вы негодяй! — Cказал Вольтер, окинув Рейгана высокомерным взглядом.

Но видя безразличное отношение Рейгана к сказанному, маршал начал хохотать, а вместе с ним и Рейган.

— Закаленный в боях воин, разгромивший сорок тысяч вражеских солдат, а за модой следит. Ни одно модное пальтишко не проскочит мимо модника Вольтера, — подумал Рейган.

— Ладно, старик, хватит!

— Ладно, ладно, молчу!

Вольтер достал платок и протер лоб, вспотевший от безудержного смеха. Затем глубоко вздохнул и посмотрел на дочь.

— Да, дочка, это единственный человек, который смеет надо мной потешаться.

— Ну, Вольтер, что скажешь? Грядет новая война, новые потери?

— Что сказать? Всего можно ожидать. Скажу только, мистер Рейган, мои кавалеристы всегда готовы к сражениям с врагами нашего народа.

— Дорогой Вольтер, ты опытный военачальник, но до сих пор не понял, кто в действительности является настоящим врагом народа.

Услышав эти слова, Вольтер задумался:

— О чем говорит этот старик?

— И кто же этот враг? — спросил Вольтер.

— Узнаешь на сегодняшнем заседании Верховного военного совета. А сейчас просто молчи, наблюдай и вникай во все сказанное, не дай себя обмануть.

Вольтер молчал, но по его лицу было видно, что он глубоко задумался над словами Рейгана.

Генералиссимус твердой, решительной походкой направился в зал заседаний. Вольтер последовал за ним.

Дверь распахнулась, и Рейган буквально ворвался в зал. Генералы и маршалы — члены военсовета, сидевшие за круглым столом, — с почтением встали и вытянулись в струнку. Такое поведение членов военсовета говорило о том, что Рейган был человеком уважаемым, а некоторые его даже побаивались. Несомненно, он был человеком выдающимся, незаурядным.

Пристально осмотрев сидящих в зале, он грозно и в то же время с издевкой спросил:

— Бережете родину, мать вашу?..

Молодые были в восторге от него: Рейган был для них эталоном мужества, смелости и благородства. А вот маршалы и генералы смотрели на него с осуждением и злобой. В них играла зависть и бессилие перед этим несгибаемым и проницательным человеком, которого не пугала мысль потерять высокое звание за право высказывать в лицо все, что он думает, за смелость не пресмыкаться перед вышестоящим начальством.

— Ну, и где же мое место? — спросил Рейган.

Но в это время в зал вошел сам король Аратты Эрон Же Вальд, на ходу поправляя свой наряд, и, не удосужив присутствующих взглядом, небрежно спросил:

— Все на месте, господа?

— А вот и нет, Ваше Величество, — ехидно улыбнулся Рейган.

Говорить с королем без разрешения и в таком тоне было неслыханной дерзостью. Будь на месте Рейгана кто-то другой, он давно был бы жестоко наказан. Но, услышав знакомый голос и встретившись взглядом с генералиссимусом, король пришел в замешательство.

— Рейган?! Что Вы тут делаете? Я не посылал Вам приглашения. Вы должны были остаться с армией, — с возмущением, но с легкой дрожью в голосе сказал король.

— Как интересно!.. Король собирает военный совет Аратты, но не вызывает единственного генералиссимуса, командующего Северной армией.

Эти слова явно не понравились королю. Но авторитет генералиссимуса был слишком велик. Король с этим всегда считался, а потому промолчал. Потом осторожно продолжил:

— Не поймите неправильно, генералиссимус, но на границе нашего королевства стоит сто семидесятитысячная армия враждебного Турина. В случае атаки Северная армия не справится без Вас.

— Северная армия сейчас находится под командованием моих сыновей Решара и Жана де Рейган.

— Мои сыновья!.. — пронеслось шушуканье по залу. — Вознес их в генералы, используя свое влияние. И не более того.

Холодным и невозмутимым взглядом Рейган обвел присутствующих в зале.

— Кто недоволен тем, что Северной армией в мое отсутствие командуют мои сыновья? Разве они не обладают необходимым запасом знаний военного искусства, разве у них нет огромного опыта участия в боевых действиях? А главное, кто, как не они, заслужили авторитет и любовь солдат. Кто думает иначе, пусть встанет и скажет мне в глаза, что это не так, — сказал Рейган.

В зале воцарилась мертвая тишина.

— Господа офицеры, — продолжал Рейган, — я хорошо знаю цену своим сыновьям, а также каждому из вас. Но самой большой ценностью для меня является простой солдат, который шел со мной в самое пекло ожесточенных битв не ради званий и чинов. Вместе мы взяли одну из самых укрепленных крепостей мира. При этом мы понесли потери во много крат меньше противника. Или, может, вы забыли наши заслуги перед отечеством?

Маршалы и генералы были в ярости, но никто не проронил ни слова. Да и что они могли сказать? Ведь генералиссимус на их ехидное шушуканье ответил чистой правдой. Рейган ясно дал понять, благодаря кому они могут сидеть здесь с важным и напыщенным видом, не беспокоясь за свою жизнь. Король тоже слушал Рейгана молча, не перебивая. Он понимал, что сам может стать жертвой строгих и справедливых слов генералиссимуса.

— Множество пулевых и штыковых ранений, гибель друзей в битвах за родину — вот что перенесли мои сыновья. А чем отличились ваши дети, уважаемые маршалы и генералы? Так что пошушукайтесь лучше о своих избалованных отпрысках.

Закончив свою речь, Рейган сел, облокотившись на спинку стула.Сидящий рядом молодой офицер восхищенно смотрел на генералиссимуса. Через пару минут Рейган поднял голову и посмотрел вокруг, как бы разыскивая нужных ему людей. Затем произнес:

— Конечно же речь не идет обо всех собравшихся. Но тот, кто должен был услышать, услышал.

Поняв, что Рейган закончил свою речь, король, указывая на место в первом ряду, с уважением произнес:

— Вот Ваше место, генералиссимус.

Рейган посмотрел на молодого офицера, лицо которого было покрыто шрамами, полученными в сражениях. Тот стоял у кресла, в которое сел генералиссимус. Девид понял, что это место офицера и сказал:

— Друг мой, по-видимому, я занял твое место. Будет справедливо, если ты займешь мое.

Такое поведение вновь вызвало возмущение некоторых присутствующих, но на сей раз без шушуканья.

— Но, генералиссимус, по уставу у меня нет такого права, — начал было офицер.

Но Рейган, улыбнувшись, прервал его:

— Сынок, иногда устав можно и нарушить. Настанет время — поймешь мои слова. Главное, не забывай никогда через что ты прошел, прежде чем достиг высот. Иначе больно будет падать. Ну, а теперь — вперед!

Офицер понял смысл слов Рейгана. Он отдал поклон и твердой походкой направился к месту, отведенному Рейгану.

Рейган же, глядя ему вслед, подумал:

— Шагай по жизни так же твердо и умей отличать падаль от человека. Бог тебе в помощь!

Затем, выпрямив спину, улыбнулся и настроение его изменилось.

— Ну, сукин сын, посмотрим, что ты на сей раз преподнесешь народу? — подумал Рейган, переводя свой взор на короля.

— Что ж, господа, начнем! — громко объявил Эрон, но в голосе его чувствовалась неуверенность: он не ожидал появления Рейгана.

— Господа! — продолжал король, — вы все знаете, в каком затруднительном положении находится наша страна в данный момент. Туринский король положил глаз на наши горы Лао — Ден и на природный родник с целебной водою. Горы Лао — Ден находятся на восточной границе, которую обороняет армия под командованием маршала Алана Де Вара.

Произнеся имя маршала, король посмотрел на офицерский состав Восточной армии, а затем на самого маршала. Тот в свою очередь встал и поклонился королю.

— Как Верховный главнокомандующий я приказываю…

— Ну давай же, засранец, я должен знать, что у тебя на уме, — думал Рейган.

Король искоса поглядывал в сторону Рейгана. Было понятно, что королю не хотелось говорить в присутствии генералиссимуса. Но пришлось продолжить:

— Маршал Алан Де Вар, я приказываю перейти границу с Турином и встретить сто семидесятитысячную армию Блюхера в долине Мур и вступить в сражение на равнине еще до того, как она подступит к горам Лао-Ден

— Ха — ха — ха… — громко прохохотал Рейган. Затем, прикрыв лицо ладонью, сказал:

— Извините, извините. Прошу, продолжайте!

Все были в изумлении. Особенно Алан Де Вар. Он уважал Рейгана, но его громкий смех озадачил Алана. Он решил, что Рейган сомневается в его способности решить эту боевую задачу.

Алан Де Вар был в тени Девида Рейгана. Но он все-таки был командующим Восточной армии и одержал более двадцати побед, умел грамотно организовать оборону.

— Чему Вы смеетесь? — спросил маршал Де Вар. — Или Вы сомневаетесь в том, что я смогу выполнить приказ короля? Разве вы не знаете или забыли мои прежние победы?

Рейган успокоился, уважительно ответил:

— Я отвечу на все вопросы и в то же время задам свои, но только тогда, когда король закончит свою речь.

Девид понимал, что дело было плохо. Приходилось сдерживаться, поскольку никто не мог оспаривать приказ короля, даже генералиссимус.

Король был раздражен, но продолжил:

— Я приказываю двухсот двадцати пяти тысячной Восточной армии маршала Алана Де Вара выдвинуться навстречу армии Блюхера. Я не сомневаюсь, что, имея численное преимущество, маршал Алан разобьет армию туринцев. К тому же, помнится мне, год назад Блюхер уже терпел поражение от маршала Канта из Етона. На подготовку и выдвижение армии отводится четыре дня с момента моего приказа.

— Я могу на Вас рассчитывать? — закончил король, глядя в упор на маршала, по всему виду которого было понятно, что он рад новой возможности проявить себя.

Алан Де Вар встал, поправил форму, вытянулся в струнку и гордо заявил:

— Я не разочарую Вас, Ваше Величество!

В ответ король кивнул головой.

Девид глубоко вздохнул, окинул взглядом весь зал, встал и зашагал в сторону карты мира, высеченной на полу перед королевским троном. На ней стояли большие фигуры, обозначающие расположение войск.

Он дотронулся рукой фигуры, которая обозначала его Северную армию, и заговорил:

— Господин Алан Де Вар, я ни на миг не сомневаюсь в вашем полководческом искусстве.

После этих слов маршал несколько успокоился.

— Но… — громко продолжил генералиссимус, — но только как в полководце, который вел боевые действия, обороняя знакомую местность. А вот в ваших наступательных действиях я сомневаюсь. Блюхер участвовал во многих битвах, он опытный вояка. И даже, казалось бы, проигрывая противнику, он одерживал все-таки победу благодаря продуманной стратегии и тактике.

— В долине Мур, — продолжал Девид, — Вы будете как на ладони. И даже храбрость Ваших воинов и ваш опыт не смогут ничего сделать для победы. Ваша армия никогда не сражалась на равнине. Она обороняла горы, в отличие от армии Блюхера, которая сражалась на ровной местности.

— Это возмутительно! — воскликнул Алан Де Вар. — Вы хотите сказать, что, имея преимущество в тридцать тысяч солдат, маршал Восточной армии не способен победить Блюхера?

— Вы слепы, маршал. Постарайтесь понять меня. Ваше численное превосходство обнулится, когда солдаты окажутся в несвойственном им положении. И если пойдете навстречу Блюхеру, жертвы будут катастрофические, — закончил Рейган.

— Ваше Величество! Если Вы прислушаетесь к словам генералиссимуса и отмените приказ, я подам в отставку и распущу свой штаб, который имеет огромный боевой опыт, — заявил Алан.

Девид же опустил голову так, чтобы его улыбку никто не видел, а про себя подумал:

— Глупец! Играешь королю на выгоду. Он тебя погубит. Он и твоя гордыня не стоят жизней солдат, которых вы принесете в жертву.

Король посмотрел сначала на Рейгана, затем на маршала и сказал:

— Боюсь, генералиссимус, мне придется довериться маршалу. Мой приказ остается неизменным. Думаю, мы скоро убедимся в том, что Алан Де Вар не зря носит гордое звание командующего Восточной армии. Надеюсь, Алан, Вы не разочаруете меня и генералиссимуса.

Король придавал своим словам мягкий уважительный тон, тем самым пытаясь расположить к себе Рейгана. Тот же в ответ посмотрел на карту и, подойдя к фигуре, обозначающей армию Блюхера, передвинул ее.

Весь зал внимательно наблюдал за этим действием, будто от этого зависела победа над врагом.

— Что это значит? — спросил король.

Девид завершил перестановку фигуры и, не задумываясь, ответил:

— Помогаю, Ваше Величество, пытаюсь спасти как можно больше солдат.

— А зачем Вы передвинули армию Блюхера в долину Мур?

— Да потому, что он уже там. Мои разведчики ведут наблюдение за противником уже неделю. Блюхер укрепился на месте, все спланировал, занял нужные позиции. Он будет хозяином положения. Все козыри в его руках. Он предугадал, что Вы пойдете ему навстречу и не пошел в горы Лао-Ден, где его ожидало бы сокрушительное поражение.

— Какая дерзость! — возмутился король. От гнева вены на его висках налились кровью.

Рейган же сохранял полное спокойствие:

— Что Вы считаете дерзостью? Дать маршалу Алану Де Вара полезные сведенья?

— Как смели Вы, генералиссимус, вести разведовательные действия без моего приказа?

— Мои разведчики не нуждаются в ваших приказах, — заявил Девид громко и уверенно, но максимально уважительно, чтобы его слова не сильно задели короля.

Присутствующие в зале переполошились, пошла волна возмущения и негодования:

— Как смеет он так разговаривать с королем?!

Король покраснел от ярости. Ему хотелось рвануться к Рейгану и задушить его. Он еле сдерживался.

— Я вижу, господа, вы неправильно поняли меня, — попытался объяснить Рейган. — Вы можете, Ваше Величество, приказывать мне, но не солдатам Северной армии. Вы можете наказывать генералиссимуса, но не его солдат.

Сказанные слова заставили всех умолкнуть. На некоторых лицах появилась ехидная усмешка. Они ожидали, что король выскажет свое недовольство и Рейган будет наказан.

Генералиссимус же продолжил:

— Но за что Вам меня наказывать? Я оберегал границу по вашему и ваших предшественников приказу. В случае поражения Восточной армии моя задача усложнится. И, как истинный патриот, я взял ответственность на себя и отдал приказ, тайный приказ, дабы разведка удалась на славу.

Лица завистников помрачнели, а молодые офицеры почувствовали гордость за генералиссимуса.

— Ну, что Вы теперь скажете, Ваше Величество?

Король ухмыльнулся:

— Говорите, все козыри в руках Блюхера? Тогда и мне придется вложить козырь в руки маршала Алана.

Эти слова заставили всех задуматься, даже Рейгана.

–Маршал Вольтер, ваши пятнадцать тысяч кавалеристов поступают под командование маршала Алана. Я верю, что они в любой момент смогут изменить ход сражения.

— Господа, вы ставите на кон слишком многое! — воскликнул Девид.

— Маршал Вольтер, исполняйте приказ! — решительно сказал король, игнорируя Девида.

Вольтер встретился взглядом с Девидом. Тот будто говорил:

— Ну, что же ты? Образумься, отказывайся, гордец!

— Где мои кавалеристы, там и победа! Я сам поведу их на поле боя.

Рейган лишь горько усмехнулся:

— Ну что ж, как я понял, вы уже все решили. Но, как генералиссимус, я скажу напоследок свое мнение. Плохо, что ваша разведка не обнаружила передвижения армии Блюхера к нашим границам. И тому есть два объяснения: это или глупость, или предательство.

Вены на висках короля вздулись от ярости. Он намеревался проучить этого выскочку, но сдержался, ибо понимал, что может более усугубить ситуацию.

— И еще, господа, не делайте того, о чем будете жалеть всю жизнь. Усмирите свое тщеславие и гордыню. Вы стали военными не ради славы, а ради сохранности Родины,-продолжил Рейган.

Вольтер при этих словах старшего друга опустил голову.

— Ну, господа, мне пора. Мои доблестные воины ждут меня. Я должен быть рядом с ними. Разрешите откланяться и покинуть Вас, Ваше Величество.

— Всего наилучшего! Будет время, я Вас навещу, генералиссимус, — осторожно ответил король.

–Для меня это будет честью, Ваше Величество! — В свою очередь произнес Рейган и зашагал к выходу.

Проходя мимо Вольтера, он остановился, положил руку на его плечо и прошептал на ухо:

— Страшный идиот!

Слова генералиссимуса вызвали улыбку у Вольтера, поскольку он осознавал правоту Девида.

Выйдя из замка, Рейган увидел шестерых рядовых своей старой гвардии. Он был единственным военачальником, которого везде и всюду сопровождали рядовые.

— Ну что ж, пошли, ребята! — весело произнес Рейган.

Настроение солдат резко возросло. Девид зашагал в сторону кареты, как вдруг услышал нежный голос:

— Господин Рейган, подождите!

Девид обернулся и увидел Эмилию.

— О боже! Извини меня, дорогая Эмилия. Из-за этого собрания я совсем позабыл о тебе.

— Ничего, — улыбнулась девушка, коснувшись руки генералиссимуса.

— Я прощу Вас, если Вы окажете мне услугу, — задорно проговорила Эмилия.

Румяные щеки, черные, как смоль, волосы, узкая талия, большие черные глаза с длинными ресницами сводили с ума многих офицеров. Многие из них мечтали подойти к ней и добиться ее внимания. Но уважение и страх перед ее отцом сдерживали их.

— Ну, говори.

Девушка протянула конверт.

— Прошу Вас, передайте его вашему сыну Жану.

При этом она опустила глаза, а лицо ее залилось краской.

Старик улыбнулся и подумал:

— О, молодость!

Вслух же произнес:

— Будет сделано, моя дорогая!

На прощание Девид поцеловал Эмилии руку и сел в карету

По дороге он погрузился в мысли. Генералиссимус думал о том, как выйти из тяжелого положения, надвигавшегося на Аратту. Но вдруг что-то отвлекло его от дум.

— Вот сукин сын! Почему я должен знать, что мой сын встречается с девушкой от нее самой? — произнес он вслух.

Рейган улыбнулся. Но вскоре улыбка сошла с его лица, и он вновь погрузился в тревожные думы. Тяжелая ноша выпала нынче на его плечи.

Глава 2

Здравствуй, отец

— Генералиссимус вернулся! Старший Рейган здесь, с нами! — раздавались возбужденные и радостные голос воинов непобедимых полков Северной армии.

Девид Де Рейган верхом на белом коне приближался к палатке, в которой располагался штаб его армии. Перед входом в палатку генералиссимуса ожидали двое крепких мужчин в генеральских мундирах. Это были его сыновья:Решар и Жан.

— Наконец-то вернулся наш старик! — шепотом, но вместе с тем с радостью сказал Решар.

Младший, Жан, глубоко вздохнул и так же тихо произнес:

— Посмотрим, чем он недоволен на этот раз.

Когда Рейган спустился с коня, Жан подошел и взял жеребца под уздцы. Конь был необычайно здоров, силен и ретив. Жан буквально вплотную своим лицом приблизился к его морде. Он еле сдерживал нетерпеливого коня, стараясь поглаживанием по его шелковистой гриве успокоить животное.

— Спокойно, спокойно! Потерпи! Сейчас о тебе позаботятся.

Жан не просто любил лошадей, они для него были всем: и воинами, и помощниками, и верными друзьями. Он знал об этих благородных животных все или почти все. И, может быть, любовь к ним и определила его выбор: он стал кавалеристом. Начинал свой воинский путь Жан с низов. Благодаря своей отваге, стойкости и умению грамотно вести боевые действия он быстро дослужился до звания генерала кавалерии Северной армии. Под его командованием находилось девять тысяч всадников. Кавалерия Жана Де Рейгана могла быстро перестраиваться во время тяжелых сражений и принимать единственно верное решение, которое обеспечивало ей превосходство над противником, а в итоге и победу в бою. Немало врагов легло под натиском его всадников. Еще одной особенностью кавалеристов под командованием Жана было совместное действие в бою с пехотинцами. Всадники умело заманивали врага в коридоры-ловушки, после чего пехотинцам оставалось только уничтожить врага.

Весть о возвращении генералиссимуса быстро разнеслась по всей Северной армии. Радость и вместе с ней уверенность царили как среди солдат, так и офицеров армии.

Девид Де Рейган с уважением и вниманием относился к своим подчиненным. Весь офицерский состав, а он был не малочисленный, Рейган знал по имени.

Он знал о каждом офицере и даже о его семье почти все. Многих рядовых воинов знал в лицо. Рейган по-отечески заботился не только о рядовых и офицерах, но и проявлял заботу о их семьях. Он интересовался здоровьем, внешним видом, питанием, отдыхом подчиненных. Но особенно боеготовностью и боевым духом. Смотрел на них не свысока, но держал дистанцию. Он хорошо представлял, что такое солдатская жизнь. Так как сам начинал с низов, несмотря на то, что родился в знатной семье.

Когда полководец интерисуется жизнью, настроением и разбирается в тонкостях деятельности своих воинов — это всегда подкупает. И рядовые, и офицеры понимали, что Рейган — человек в армии не случайный. Это давало ему определенные преимущества. Они платили ему своей любовью и преданностью, они гордились тем, что служат под его командованием и по его призыву могли совершить то, что казалось невозможным.

Семьи рядовых были обеспечены скотом, землей. Рейган находил время следить за тем, чтобы они не были задавлены бедностью. Даже интересовался рождаемостью и здоровьем детей, так как понимал, что они будущее армии. А крепкая армия — это независимость и благополучие Родины.

Рейган, взяв под руки сыновей, зашагал в сторону палатки. Войдя в нее, он остановился и поочередно посмотрел на лица сыновей и, улыбнувшись, произнес:

— Ну что, сынки, отечество в полном дерьме. Король намеренно подставил Восточную армию. И вскоре узнаем, почему? Нам вновь придется вмешаться. Не то прощайте, горы!

— То есть как? — Удивленно и с тревогой в голосе спросил Решар.

— Расскажу все сейчас.

В палатке генералиссимус увидел крепкого пехотинца из его личной охраны.

Рейган остановился, посмотрел на него по-отечески и спросил:

— Как дела, Роберт? Как твоя матушка?

Он заметил, как сыновья и пехотинец опустили глаза. Решар сделал шаг в сторону Роберта, который был с ними в дни тяжелых сражений и в дни великих побед, и, глубоко вздохнув, положил свою руку на плечо пехотинца.

— Она скончалась, когда вы были в столице-,

тихим голосом проговорил Роберт.

Лицо Рейгана помрачнело, он опустил голову. Решар отошел в сторону.

Генералиссимус посмотрел в глаза Роберта и крепко взял его за плечи, словно пытался придать ему сил.

— Глубоко сочувствую, мой дорогой Роберт.

Знаю, потерю матери и боль, которую ты испытываешь, никакими словами мне не унять. Но я должен сказать, что судьба ее была сложной, но достойной. Она вырастила сына, которым можно гордиться, который настоящий воин, человек, патриот. Я никогда не слышал жалоб из ее уст.

Роберт смотрел в землю, на растущую на ней зеленую траву. На его лице мелькнула чуть заметная улыбка. Он еле сдерживал слезы. Мысленно перед ним пронесся образ горячо любимой матушки.

— Она очень любила Вас, генералиссимус. Уважала Вас за то, что в отличии от других маршалов, которые ради своего престижа не дорожат жизнью простых солдат, Вы по-отечески заботитесь о них. И порой, сохраняя им жизни, рискуете своей карьерой. Один из ваших сыновей наравне с солдатами вступил в тяжелое сражение и погиб.

Рейган улыбнулся, положил свою ладонь на грудь Роберта и произнес:

— Твои слова и отношение твоей матушки ко мне дорогого стоят. Это утешает меня и придает мне уверенности. Спасибо за память о моем сыне. Я рад, что матери моих доблестных воинов доверяют мне и моим сыновьям. Если бы ты был молодым пехотинцем, я отправил бы тебя в отпуск на месяц. Но ты из старой гвардии, и не мне решать, где тебе лучше.

— Да я и в отпуске не нуждаюсь. Здесь мне лучше — Роберт поклонился. Когда выпрямился, положил руку на сердце и произнес:

— Честь и Слава!

— Слава и Честь, — гордо произнес генералиссимус.

Затем он с сыновьями вошел в палатку. Они сели за походный стол. На столе лежали карты, циркули — все, что нужно для расчета продвижения войск. Рейганы смотрели друг на друга. Они хорошо понимали, что им предстоит пережить.

Наконец старший Рейган заговорил:

— Сыновья мои, наша Родина на краю пропасти. Король продал горы Лао — Ден туринцам. Но дабы его предательство не всплыло на поверхность, он отправил на защиту границы оборонительную армию, которая должна вступить в бой с туринцами в открытом поле на их территории.

— Но, отец, ты ведь знаешь, насколько это не разумно. По нашим данным армия Турина находится под командованием Блюхера. А это не шутки. Алан Де Вар хорош в обороне, но в поле Блюхер раздавит его как котенка.

Жан сидел тихо и внимательно слушал, пытаясь понять сложившуюся ситуацию.

— Вот именно, — ответил Рейган.

— Именно поэтому я уверен, что он продал часть Родины. Король послал в атаку Восточную оборонительную армию навстречу наступательным полкам Блюхера в долине Мур. Плюс ко всему, дабы рассеять сомнения, еще и конницу Вольтера отправил.

— Безумие! — воскликнул Решар.

— Посылать оборонительную армию, ведущую боевые действия в горах, в бой с Блюхером на равнине, где туринец будет диктовать свои правила, да еще и понапрасну губить кавалеристов Вольтера, который не сможет в одиночку выиграть бой.

Генералиссимус задумался.

— Да, он предатель. Лишь его влияние и боязнь гражданских потерь останавливают меня от военного переворота.

Девид бросил взгляд на младшего сына.

— Ау! Жан, ты пассивен, мало говорить — это твоя неизменная черта характера. Но не говорить вовсе — это что-то новое. — Впрочем, меня многое удивляет. Например, почему……..

При этих словах Девид поднес руку к нагрудному карману и достал письмо.

— Удивляет то, что я узнаю об отношениях своего сына с Эмилией, дочерью маршала Вольтера, от нее самой. —

Жан пошатнулся его, его глаза засверкали от счастья. Все худшее, сказанное ранее в миг забылось, но тут же Жан опомнился и подумал, что же ответить отцу. К счастью, генералиссимус не заставил сына долго думать.

— На, возьми. Иди, прочитай.

— Но, отец!

— Молчи, ты никак не сможешь убедить меня в том, что в силах сконцентрироваться на чем–либо, пока не прочтешь письмо. Любовь всегда была для тебя превыше всего. Давай иди. Как прочтешь, присоединяйся.

Жан взял письмо, встал и направился к выходу, при этом заметил улыбку брата. Жан не сдержался:

— Что смеешься, ты не знаешь, что такое любовь. Ты только способен на мимолетную интрижку.

Решар улыбнулся и коротко ответил:

— Не спорю-.

— Да, кстати, — громко проговорил генералиссимус. — Я не отругал тебя лишь потому, что выбор девушки великолепен. Вы можете ублажать свою плоть с кем хотите и как хотите. Но если дело касается женитьбы, я должен знать, кого вы приведете в нашу семью. Вам понятно? Строго произнес старший Рейган.

— Ну, иди же-.

При этих словах Жан вышел из палатки.

Решар и отец вернулись к обсуждению ситуации на фронте.

— Как же нам быть, отец. Мы не должны отдать горы Лао — Ден. Но если Восточная армия падет, крах неизбежен.

— Армия Алана Де Вара падет. В этом нет сомнения. Но горы Лао — Ден враг не получит, поскольку, подойдя к ним, Блюхер столкнется с нами. — Ответил Девид.

— С нами?! Но, отец, такого приказа из столицы не было. Это может обернуться скандалом.

— Нет, мой мальчик. Если наша разведка сработает так как надо, никто не узнает о наших действиях до победы. Девид облокотился на кресло-качалку и ткнул пальцем в область карты под названием Речной лес, лесистая местность по которой Северная армия могла незаметно добраться до восточных гор, где находилось ущелье Лао-Ден.

— Вот что ты сделаешь, мой мальчик. Поведешь в бой старую гвардию, численностью в пять тысяч воинов. Но в начале они будут в засаде. А в нужный момент они вступят в бой и станут для Блюхера непроходимой стеной. Для противника это станет психологически невыносимо осознавать, что путь, который он должен был спокойно пройти, ему преградили наши гвардейцы.

Король может навестить нас. Поэтому всего пять тысяч воинов. В шестидесятитысячной армии их отсутствие будет незаметным.

— А как же Жан? Ты специально дал ему письмо сейчас, чтобы он ушел?

Генералиссимус улыбнулся:

— Нет, просто пусть прочитает сейчас, чтобы до похода успокоился, утихомирил свои чувства. Он идет с тобой. Он хороший кавалерист. С тобой пусть обучается военной тактике пехотинцев. Девид, осматривая внимательно палатку, остановил свой взор на сабле. Решар заметил это и понял, что вскоре отец заговорит о чем-то важном.

Девид зашагал к сабле. Взяв в руки славный клинок, он резким движением вынул его из ножен, быстро и ловко перерубил горящую в палатке свечу. Решар улыбнулся. Старший Рейган тоже.

— Не смотри на мои годы. Я еще смогу постоять за себя. Есть еще порох в пороховницах. Девид бережно и с каким-то почтением прошелся ладонью по сабле и вложил ее обратно в ножны. Какое — то время он молчал. Потом задумчиво сказал:

— Я был рядовым, был лейтенантом, был генералом, был маршалом.

Он опять замолчал. Взор Девида был направлен в невидимую даль его прошлой жизни.

— Пройдя все ступени воинских званий, дослужился до генералиссимуса и стал командующим непобедимой армии и владыкой Северной Аратты. А знаешь, почему моя армия не победима.

Решар не заставил себя долго ждать и ответил:

— Ты шел от звания к званию благодаря своей храбрости, мужеству. Ты был умелым стратегом и тактиком, ты любил своих воинов, берег их, заботился о них, относился к ним, как к своим сыновьям. Вместе с ними ты прошел через ад и ужас сражений, воодушевлял их своими смелыми поступками, не прятался за их спинами. Они платили тебе верностью и самопожертвованием. Тебе за пятьдесят, но ты силен, в твоем здоровом теле здоровый дух. Любой молодой гвардеец позавидует твоему здоровью и силе. Даже Роберт не в силе одолеть тебя. Под твоим началом огромная армия, но ты находишь время интересоваться бытом, условиями жизни своих воинов.

Генералиссимус улыбнулся.

— Однако, ты не заметил самого главного.

Девид подошел к окну и посмотрел вдаль. Там он увидел молодых гвардейцев, которые обучались ближнему бою.

— Позови Жана. Пусть придет. Вы должны оба услышать то, что я скажу.

Решар кивнул и пошел за младшим братом.

Девид же продолжал смотреть в окно. Он, наблюдая за тренировкой бойцов, заметил одного подростка, который выделялся упорством. Ближний бой ему не удавался. Который раз его сбивали с ног. Друзья пытались ему помочь. Но четно. Приемы ближнего боя ему не удавались. У парня сдавали нервы, глаза покраснели и наполнились слезами. Девид смотрел внимательно. Про себя он подумал:

— Салага-

В этот момент сыновья вошли в палатку. Генералиссимус обернулся.

— Присаживайтесь поудобнее. Сейчас я сделаю кое-что, и мы начнем.

Братья сели и с интересом начали наблюдать за отцом.

Тот в свою очередь посмотрел в сторону входа

— Роберт,

громко проговорил он. Тут же в палатку вошел огромный гвардеец.

— Вы звали, генералиссимус?

— Да, мой дорогой. Подойти к окну.

Роберт подошел. Рейган похлопал его по спине.

— Вот посмотри на того парня, — сказал Девид,указав на подростка. Он измучен, растерян, еле стоит на ногах, но не сдается, держится. Его друзья пытаются помочь ему советами. Но они сами ’’салаги’’ и плохо владеют приемами. Ты знаешь, что иметь знания и применять эти знания, совсем разные вещи. И второе намного сложнее.

— Так точно, генералиссимус! Я с вами полностью согласен.

Девид посмотрел на Роберта и положил свои руки на громадные плечи гвардейца.

— Так вот, мой друг, я хочу сразиться с этим парнем через месяц. Надеюсь, ты сможешь сделать из него достойного соперника.

Роберт удивился. Для него была просто непостижима эта цель. Один из лучших в мире мастеров ближнего боя дает салаге всего месяц на подготовку.

— Но, генералиссимус, — пытался ответить Роберт.

Но Девид опередил его.

— Я в тебя верю, мой друг.

От этих слов великан обмяк и не смог дать отрицательного ответа.

— Так точно, генералиссимус.

— Заранее благодарен тебе, мой друг. А теперь ступай. Удиви старика.

Эти слова сделали взгляд Роберта более целеустремленным и решительным. Он поклонился и направился к выходу. Когда он проходил мимо Жана и Решара, те поклонились бывалому воину. Роберт также поклонился им в ответ.

— Теперь настало время разговора с вами, сыны мои. Жан и Решар напряглись.

— Так, так, — вдохнул и произнес Девид. Он взял стул и сел перед сыновьями.

— Я вам раскрою самый важный секрет. Секрет, в котором заключена непобедимость Северной армии. Это правильное отношение, правильно подобранные слова в нужной ситуации. Отсутствие насилия в воспитании. Все познается в сравнении. Я на своем веку повидал многое, могу сравнивать.

Когда я был еще полковником один из воинов полка ударом руки опрокинул на землю другого воина. Завязалась драка. Это дело дошло до генерала Пьера, он был опытным командиром, имел множество заслуг, которые вскружили ему голову. Итак, он узнал о случившемся. В этот день по какой-то причине были его нервы на пределе. Генерал вызвал к себе солдата, который защитил свою честь. Он был молодым, сильным, гордым. Пьер недолюбливал таких. Тот второй, кому досталось за подлость, стоял тихо в стороне.

Пьер резко встал и зашагал в сторону провинившегося. Но солдат стоял ровно и твердо.

— Объясни свой поступок, — закричал генерал.

— Он задел мою честь, — бесстрашно ответил солдат.

От этих слов, которые были сказаны грубым и уверенным тоном, генерал впал в ярость, замахнулся и дал пощечину изо всех сил. Солдат даже не покачнулся, он стоял твердо и уверенно, ни один мускул не дрогнул на его лице. Это еще больше вывело Пьера из себя. Последовала вторая пощечина. Тогда воин сделал шаг вперед к генералу и своей грудью оттолкнул его назад. Этот поступок дал понять: ’’ Я не боюсь Вас, Вам меня не напугать’’. Генерал сжал ладонь в кулак и замахнулся на солдата. Но тот схватил руку Пьера и, крепко держа, отвел ее в сторону. Пьер посмотрел на меня, он был напуган. Он почувствовал чудовищную силу солдата и понял, в случае чего лишь мне под силу усмирить его. Я же стоял с полным безразличием, давая понять, что разбираться ему нужно самому. Солдат собрал волю в кулак и вместо того, чтобы ударить генерала, ударил по столу. Да так, что стол развалился пополам. Пьер стоял в оцепенении. А солдат поднял голову вверх, чтобы слезы, которые навернулись от нервного срыва, не брызнули из его глаз. Он отвернулся к окну, посмотрел на облака, пытаясь найти в них успокоение.

Один из шестерок генерала произнес:

— Он живая легенда, победитель шестнадцати сражений. Что ты себе позволяешь?

— Пошел ты, мерзкий жополиз! — с отвращением выговорил воин, снял саблю и швырнул в сторону генерала. Затем, глядя в упор на генерала, воин резко сказал:

–Я вам не салага. Я не позволю никому поднять на меня руку за то, что отстоял свою честь.

После этих слов он усмехнулся и вышел.

— Стой! — закричал Пьер. — Это подсудное дело! Я тебя засужу!

Но воину было все равно.

Девид на миг остановился и посмотрел в пол. Жану не терпелось как можно побыстрее узнать конец истории:

— И что же с ним стало, отец?

Девид посмотрел в глаза сына, улыбнулся и мягко произнес:

–Этим воином был Рено.

Жан удивился:

— Как Рено? Лучший кавалерист моей армии.

–Да, именно он. Тогда мне удалось, правда с трудом, вырвать из лап этих ублюдков и взять его под свою ответственность’’.

Такой же случай произошел со мной.

— Вы помните случай с Джони?

— Да, отец, — одновременно ответили сыновья.

— Джон сильный, целенаправленный, честный, но наивный воин. Так вот, он однажды поборол другого солдата. Не помню его имени.

— Сем — добавил Жан.

— Да, он тоже был хорошим воином и обратился ко мне за решением.

Сем служил в моей армии довольно давно. И он знал кто я такой. А вот Джони перевелся ко мне недавно и еще руководствовался правилами его предыдущего места службы: армии юга Маршала Нейтона. И для него разборка кончалась тем, что одна из сторон докладывала обо всем командующему. Это было низшим поступком. И этот человек становился изгоем в глазах других. Это вина Нейтона. Но я не об этом.

Братья Рейганы посмотрели на отца. Они понимали, что имел в виду старик. Девид же после короткой паузы продолжил:

— Он вошел в мой кабинет раздраженным. Стоял так же передо мной, как когда-то Рено перед генералом Пьером. Он думал, что я попытаюсь сломать его, усмирить его нрав. Все это я понял по его взгляду. Выражение моего лица было грозным и мрачным, чтобы Джони не расслаблялся.

— И что же я сделал? — спросил Девид.

— Припоминаю, — улыбнулся Решар.

Девид продолжил:

— Чего стоишь, голубчик? Присаживайся. У меня к тебе пара вопросов. Сказав это, я сменил выражение лица. На нем появилась улыбка. От этого Джони пришел в замешательство. Он неуверенно зашагал к стулу. Я же продолжил. Положив два чертежа полевых палаток перед ним на стол, сказал посмотри на них внимательно и выбери лучший. Джони некоторое время рассматривал их. Потом ткнул пальцем в один из них. Я был согласен с его выбором, но равнодушно спросил:

— Почему?

Джони тотчас уверенно ответил:

— На этом чертеже изображена палатка, которая быстрее в сборе и удобнее для проживания в ней.

Я кивнул головой:

— Верно мыслишь.

Тут Жан проговорил:

— Я вспомнил, у Джони было странное выражение лица. Поскольку ждал наказания, а получил похвалу.

Девид продолжил:

— Я еще минуту разглядывал чертежи. А у самого в голове сверлила мысль, как начать разговор, ради которого вызвал парня. Наконец собравшись, заговорил:

— А, кстати, из-за чего между тобой и Семом произошла стычка?

Эти слова вернули его к началу нашего разговора. Он быстро выпрямился как струна и четко заговорил:

— Делайте со мной, что хотите. Я готов на самое строгое наказание. Моя честь и честь моих предков превыше всего. И я не жалею ни о чем. Дело же было так: в споре Сем допустил недозволенные выражения, за что и получил.

Я, глядя ему в глаза, спокойно сказал:

— Успокойся. Что значит, делайте что хотите?

Эти слова он воспринял как издевательство и раздраженно проговорил.

— То есть посылайте, куда хотите, наказывайте, как хотите. Хоть под трибунал. Я готов. Я не отступлю. И я больше не желаю вести этот разговор в присутствии стольких генералов.

Я засмеялся и пояснил ему, что эти генералы близкие мне люди. Но к ним я отношусь более строго, чем к другим. Поэтому из них получились хорошие командиры, которые уберегли жизни многих солдат, выходили с малыми потерями из сложных ситуаций. Я им доверяю как самому себе. Здесь нет стукачей и предателей. Они цвет Северной армии, ее душа. Их дела и помыслы чисты как снег северных гор. Вся Северная армия называет меня отцом, а их братьями. Запомни, здесь любой может обратиться ко мне с любым вопросом. И он будет решен.

Джони опустил глаза. Ему было неловко. Но тут же вскинул голову вверх и посмотрел в глаза генералов с благодарностью за понимание. Они смотрели на него дружелюбно, без озлобленности. Джони попросил прощение за дерзость и рассказал о своей проблеме с Семом. Скоро эта проблема была решена, мало того, рассорившиеся воины стали хорошими друзьями.

Братья внимательно слушали Девида. Он вздохнул и продолжил:

–А смысл всего этого в том, что не каждый воин, который совершил не один подвиг, может стать хорошим военачальником. Нельзя кичиться своими достижениями. Говорить, какой ты важный и отважный, не решишь проблемы. Ты должен объяснить, кто они.

Военачальник даже в самых тяжелых ситуациях должен рассуждать здраво, спокойно, без предвзятости. Для него благополучие и жизнь солдата превыше всего.

Если ты командуешь людьми, то для них ты должен быть самым сильным, самым умным, самым мудрым.Должен быть тем,кто их поймет. Никто не должен усомниться в этом. Твои воины должны без малейшего сомнения идти за тобой, верить в победу, к которой ты их ведешь.

Сыновья, выслушав отца, подошли к нему. Все трое обнялись. После Девид напомнил им о задаче, поставленной перед ними. Он высказал еще раз свою веру в то, что пять тысяч опытных гвардейцев остановят армию Блюхера.

Глава 3

Туринский медведь

Солнце садилось. Туринская армия под началом Блюхера приближалась к долине Мур. Навстречу ей двигалась армия Алана Де Вара. До начала столкновения оставались сутки.

Блюхер, накинув на плечи серый плащ, сидел на возвышенности.

Снег медленно падал на землю, засыпая долину белым саваном. Легкий морозец бодрил старческую кровь еще достаточно крепкого Блюхера. Облокотившись на покатый камень, он с интересом наблюдал за стайкой шустрых воробьев. Как вдруг к маршалу подбежал молодой офицер-разведчик. Он встал смирно, но еще тяжело дыша, хотел доложить.

— Тихо, тихо. — прервал его Блюхер, продолжая наблюдать за воробьями.

— Что ты видишь, малец?

— Воробьев, сэр. Я вижу воробьев.

— И все!?

— Так точно, воробьев!

— Понятно,видно, что ты еще слишком молод.

Разведчик не понимал сказанного маршалом.

Блюхер после короткой паузы произнес:

— Я же вижу преданность, трудолюбие. И любовь к тому, что имеешь. Эти слова маршала и вовсе ввели воина в замешательство.

— Какие птицы остаются в Турине зимой? — спросил Блюхер.

— Туринские орлы, вороны и воробьи — ответил воин.

— Верно. Орел — большая, сильная, быстрая, зоркая птица. Ворон — долгожитель, хитер, проворен. А воробьи маленькие и слабенькие. Им есть чего страшиться. Но они всегда остаются на месте. Они верны своему дому наравне с воронами и орлами.

— И знаешь, что самое главное, мой друг? Главное то, что верность, забота о поколении, трудолюбие, защита своего дома заложены самой природой. И передается все это от поколения к поколению естественным образом. И в этом есть смысл жизненного бытия.

Блюхер замолчал, потом глубоко вздохнул и произнес:

— А теперь докладывай, Сколько их там?

— Их не меньше двухсот-двухсот пятидесяти тысяч. Идут под командованием Алана Де Вара.

— Да наш король хорошо договорился с Аратским.Все-таки уговорил вывести горную оборонительную армию против нас. Пусть воины отдыхают. Завтра мы будем праздновать победу.

— Но разведка докладывает, что в их числе двадцать пять тысяч всадников маршала Вольтера.

— Что? — воскликнул Блюхер.

— Разузнайте их расположение и позовите генерала Аббаса.

Разведчик кинулся исполнять приказ. Спустя короткое время к маршалу явился генерал. Он отдал честь и произнес.

— Я явился по вашему приказу, мой господин.

— Мой друг, я должен сказать Вам, что весь исход битвы, наши потери — все это зависит от Вас. Вы командуете моей старой гвардией и должны принять главный удар врага.

Эти слова нисколько не встревожили генерала, а лишь обрадовали его.

— В чем наша задача?

— Вы должны удержать конницу Вольтера на протяжении пяти часов, пока я не разберусь с Аланом. А после присоединюсь к вам.

На что генерал лишь ответил:

— Для старой гвардии нет невыполнимых задач.

Блюхер одобрительно кивнул головой и пожелал доброй ночи своему верному генералу.

В семь часов утра раздался боевой клич трубы. Воины армии Блюхера через минуту были готовы к боевым действиям. Уже через минуту прогремел первый выстрел, а за ним еще и еще. Долина Мур покрылась дымом. Было ощущение, что на землю опустилась мгла. Одни бойцы полегли под пулями врага, другие были ранены. Истинный же ад начался спустя два часа, когда армейские корпуса двух армий Блюхера и Алана Де Вара вплотную соприкоснулись на поле битвы и начался ближний бой. Все смешалось. Из-за густого дыма порой нельзя было разобрать, где свой, а где неприятель.

Воины Алана бьются отважно, но наученные и привыкшие воевать в горной местности уступают воинам армии Блюхера на ровном пространстве.

Блюхер все предугадал и расположил армию в нужной позиции. Но принес в жертву золотую сердцевину армии. Старая гвардия справилась со своей задачей. Она сдержала мощь конницы Вольтера.

Маршал Вольтер, видев разгром основных сил, пал в ярость. Его отчаянный, полный боли крик был слышен во всей округе.

— Дороги назад нет. Перед нами достойный противник. Они сдержали нашу атаку и тем самым выполнили свою задачу. Нам не поспеть к основным силам. Но, воины мои, я клянусь, что их радость победы будет недолгой. Мы уничтожим стержень их армии.

Затем началась настоящая мясорубка. Кучи убитых коней. Изуродованные трупы ложились один на другой, мешая продвигаться сражающимся. Но никто не отступает, будто всем в радость и посердцу ужасное зрелище.

Маршал Вольтер был дважды ранен. Верные ему воины обороняли его изо всех сил, но третья пуля сразила насмерть отважного полководца.

Разбивший основные силы противника, Блюхер поспешил на помощь гвардии. Но увиденное привело его в ужас. Он знал, что будет тяжело, но не на столько: в живых остались десятки гвардейцев и дюжина кавалеристов. Они взяли в круг тело маршала Вольтера. Кавалеристы были обессилены. Лишь чувство чести сохраняло и давало им сил стоять на ногах.

Блюхер был человеком чести, он сам был воином, поэтому не стал добивать их. Маршал оценил их мужество. Он отдал им честь и позволил унести тело Вольтера с поля боя.

Остатки армии Алана и он сам были взяты в плен.

День подходил к концу. Смертельно уставший Блюхер пристально смотрел вдаль. Его одолевали разные думы. Очнувшись от них, он позвал разведчика, чтобы узнать о потерях с обеих сторон. Разведчик доложил, что со стороны их армии имеются потери в девяносто пять тысяч бойцов, в том числе тридцать одна тысяча двести пятьдесят шесть гвардейцев. Со стороны неприятеля сто семьдесят пять тысяч, остальные взяты в плен.

Блюхер понял, что под его командованием осталось восемьдесят тысяч воинов и перед ним открыт путь к горам Лао — Ден. Восточной армии больше не существует. И пока король Аратты не собрал новую армию, надо брать высоты и занимать выгодные позиции.

Блюхер злобно улыбнулся и про себя подумал:

— Король Аратты. Как он мог так низко пасть? Как он мог принести в жертву столько жизней молодых отважных бойцов, погубить отважного маршала Вольтера? Ради собственной выгоды?

Он думал о Вольтере. Думал о том, что Вольтер исполнил свой долг до конца. Да, Вольтер истребил элиту моей армии. Но я отдаю ему честь за мужество, за верность. Был бы горд, если бы он служил в моей армии.

После обратился к офицерам:

— Один день на сборы. Затем выступаем.

Офицеры отдали честь и отправились выполнять приказ Блюхера. Он же остался стоять и смотреть на облака. Тихий теплый ветер чуть колыхал его седые волосы. Мысль о Вольтере не выходила у него из головы.

— Стоила ли твоя жертва, слез твоей дочери? — прошептал главнокомандующий Турина. К удивлению, победа в этом сражении не принесла ему радости. На душе было неспокойно.

Он решил было идти в штаб, как вдруг заметил приближающегося штабного писаря. Оказалось, что он во время сражения был на поле боя и записывал его ход, записывал все, что видел своими глазами.

Он приблизился к Блюхеру, отдал ему честь и произнес:

— Поздравляю Вас, маршал.

— С чем?

— С победой, — чуть сконфузился писарь.

— Еще не известно, кто станет победителем.

— Вы думаете, что король Аратты достойно ответит? — тихо и не смело произнес писарь.

— Нет, король Аратты играет лишь нам на руку. Он не способен на праведные поступки. Есть лишь один человек, который неподвластен никому и действует непредсказуемо. Это тот человек, который трижды наносил мне сокрушительное поражение.

— Вы говорите о Девиде Де Рейгане?

Блюхер изменился в лице. Оно сделалось напряженно болезненным.

— Да, именно о нем.

— Но он на севере. Его армия не выступит без приказа короля. А король не скоро узнает об исходе битвы.

— Обычно так все и происходит. Но Рейган вовсе не стандартный командующий, — Блюхер глубоко вздохнул и задумался.

Через минуту он произнес:

— Вольтер был близким другом Рейгана. И вот это меня тревожит.

Глава 4

Засада братьев

Не зря тревожные мысли посещали Блюхера. В дело вступает гвардия Рейгана. Никто, абсолютно никто не в силах пройти пятьсот километров горной и лесной местности за неделю.

А вот старая гвардия Девида Рейгана и полки под руководством его сыновей совершили такой марш-бросок. Они прибыли на место с запасом в два дня. Правда, были довольно измотаны. Поэтому без лишней суеты и разговоров готовились к неожиданной атаке. Разведка сработала, как всегда, на все сто. Никто не в силах подойти к расположению армии до двадцати километров.

Весь второй день старший Рейган, его сыновья и воины отдыхали, восстанавливали силы. В горных пещерах развели костры. В одной пещере удобно устроившись вокруг костра, одни вспоминали прошлые сражения, погибших в бою друзей, жизненные истории, другие, дымя трубками, сидели молча вспоминая своих родных. Потом все как-то затихли, задумались. Еще минута, и все, не сговариваясь, затянули любимую во всей армии мелодию. Сначала она была еле слышна, но с каждым куплетом становилась все громче и громче. И вот уже эта мелодия долетела до других пещер. Воины в них подхватили ее. И в этом было какое-то единение, братство. Они слились в один боевой монолит. Мелодия закончилась, наступила тишина. До самого утра Решар и Жан обходили пещеры. На короткое время они задерживались то у одного костра, то у другого. Везде и все им были рады. Жан, младший Рейган, был тот еще шутник. Сила обаяния братьев заключалась в том, что они не кичились своим происхождением, званием, родством с Рейганом. Они были своими среди воинов. Делили с ними трапезу, трудности службы, радости побед. Вместе с простыми воинами сопереживали утрату боевых друзей.

Гвардейцам в основном было лет по сорок-пятьдесят. Братья были почти в два раза моложе. И это был тот исключительный случай, когда молодые командовали зрелыми воинами. Мало того, что командовали, так еще пользовались высоким авторитетом.

Жан подошел к юным гвардейцам. Увидев его, они хотели встать, но он движением руки быстро их остановил. Жан внимательно оглядел каждого.

— Ну, что, молодые люди, о чем призадумались? Небось все думы о прекрасном поле?

Гвардейцы смутились, опустили глаза и заулыбались.

— А я вам вот что скажу.

Гвардейцы переглянулись.

Жан же, собрав мысли, продолжил:

— Глупцов интересуют лишь женские прелести. Настоящих же мужчин привлекает нечто большее. Женщина привлекает их не только физической красотой, а еще и разумом, поведением. В женщине должна быть загадка. Плотское удовольствие длиться недолго. Мужчине, а особенно военному, нужна такая женщина, чтоб она для него была и любовница, и верный друг.

Гвардейцы внимательно слушали Жана. Они поняли, что их ожидает интересное повествование. Решар понял, о чем пойдет речь, и чуть заметная улыбка появилась на его лице.

Мысли Жана погружались в прошлое.

— Мне было двадцать, ей тридцать два. Я молодой, крепкий, самоуверенный и чуть нахальный. Она же в свои тридцать два была очень хороша, свежа. От нее шел пьянящий дурман. Глядя в ее голубые глаза, можно было утонуть в них. Ее голос кружил голову. Вдобавок к ее красоте и обаянию она была умна и добра. Она вскружила голову не одному мужчине, но не отдавала предпочтение никому. Мне казалось, что я без особого труда добьюсь ее внимания. Как я ошибался! Она будто не замечала меня. Но я не сдавался. Не мало усилий приложил к ее расположению к себе. Не буду рассказывать всех подробностей. Наступил тот день, когда она взглянула на меня по-другому, улыбнулась мне. Боже! Что со мной сделалось! Огромное наслаждение получал, слыша ее голос, слегка касаясь ее тела.

Один из гвардейцев не удержался и спросил:

— Вы хотите сказать, что между вами ничего не было?

— Конечно, нет, — резко ответил Жан.

— Мы оба хотели этого. Я не мог, потому что не мог обещать ей будущего.Она понимала это и не настаивала.

Жан хотел было продолжить, но его прервал Решар:

— Жан, завтра битва. Гвардейцам нужно отдохнуть.

Братья встали и пошли дальше.

По дороге Решар спросил Жана:

— Что это ты вдруг рассентиментальничился?

— Но вышло то красиво?

— Красиво! Только зачем лгать?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты был близок с ней. Тебе двадцать лет. И ты сдержался?

Жан улыбнулся и промолчал.

— Ты был юн и горяч, чтобы думать о будущем, — смеясь продолжил Решар.

— Но сейчас я достаточно сдержан и благороден в отношении моей возлюбленной, — сказал Жан.

— Да, сейчас да, — ответил старший брат.

Они оба замолчали и посмотрели вдаль. Там находилось узкое ущелье, где численное превосходство Блюхера сходилось на нет.

Жан произнес:

— Маршал Вольтер совершил большую ошибку. Гордость и самоуверенность завела его в тупик. Что с ним стало, нам не известно. Ясно лишь одно:армия Алана Де Вара разбита, и Блюхер надвигается. И мы, только мы в силах его остановить.

После этих слов оба брата задумались о реальной обстановке, в которой каждый миг может стать последним.

Наступило утро. Бойцы заняли свои позиции. В дело вступает элита Рейгана.

В дали был виден марш войска Блюхера.

Жан и Решар, застыв наблюдали за его продвижением. Когда Блюхер приблизился к проходу перевала, Решар своим голосом вывел Жана из оцепенения:

— Давай покажем туринцам, на что мы способны. Я продвинусь вперед. Твоя задача не дать им пройти дальше этой скалы. — он показал рукой на ближайшую скалу справа. Это лишит их армию маневренности.

Наставления Решара были грозными. Он предупреждал брата, дабы он не совался в пекло в одиночку, как это уже бывало не раз.

— Хорошо брат. С Богом! — ответил Жан.

Блюхер с какой-то тревогой и недоверием поглядывал в даль ущелья. Только эта одна тропа вела его к цели. До конца тропы два километра. Братья позволили воинам Блюхера углубиться на полтора километра. Это позволило заманить в ловушку побольше воинов.

Туринцы продвигались тихо. Казалось, что все ущелье пройдено. Как вдруг прозвучал громкий боевой клич генерала Решара Де Рейгана. Он разрушил надежду туринцев выбраться оттуда.

Начался сущий ад в узком неудобном ущелье.

Блюхеру не оставалось ничего, как пойти на отчаянный ход.

Он скомандовал:

— Армия, вперед пробиваемся.

Туринцы дрались отважно, с каким-то остервенением. Да и другого выхода у них не было. И когда оставалось метров двести до выхода, раздался громкий голос Жана. Он призывал своих воинов отрезать путь к выходу. Две тысячи гвардейцев сомкнули ряды.

Глава 5

Перехват властями

Ущелье, которое находилось в горах Лао — Ден, было усыпано трупами. Король Эрон объединил в одно войско две армии Южную и Западную. Вдобавок присоединил новобранцев столицы. Не сделай он это, его предательство стало бы явным.

Опоздание войска король Эрон хотел скинуть на нехватку времени.

Но вот незадача, братья Рейганы дали ему предостаточно времени, и он был вынужден послать войско.

От произошедшего король Эрон был взбешен. Он отдал приказ столичной военной полиции задержать братьев и доставить в зал суда.

Разведка Северной армии заметила полицию еще за час до их прибытия и доложила Решару. И тот отправился в тыл, чтобы поговорить с братом. Прибыв на место, Решар спрыгнул с коня и, подойдя к карете, распахнул дверь.

Жан лежал на белом матрасе. Его бок и рука были забинтованы.

— Ну, что, жить будешь? — съязвил Решар.

На эти слова Жан разразился громким смехом. После успокоился, глубоко вздохнул и произнес:

— И сколько же времени я был в отключке? Сколько гвардейцев, сражавшихся рядом со мной, погибло?

Этот вопрос заставил Решара стать серьезней. Он подошел ближе и сел.

— Когда войско Блюхера стало окончательно отступать, я помчался к тебе. По дороге встретил гвардейцев, одерживающих победу. Среди них был один весь израненный смельчак, который снял латы и вновь кинулся в самую гущу врагов. Это был ты. Мне очень хотелось за это геройство дать тебе подзатыльник. Но ты настолько был измотан, что он мог бы стать для тебя последним.Я еще не успел подбежать к тебе, как ты начал медленно падать. Хорошо что я подоспел и подхватил тебя.

Жан внимательно слушал Решара.

Падая, ты успел произнести:

— И сколько же я туринцев положил?

— Считать времени не было. Но могу сказать, что куча примерно из сотни врагов была.

— Неплохо, верно, братан. — гордо сказал Жан.

Решар же на его слова резко ответил.

— Еще одно такое бессмысленное геройство, и тебя кто-нибудь из этой своры нашинкует как капусту. Тебе уже будет все равно. А подумал ли ты, каково будет отцу, матери и мне. Родители уже потеряли одного сына. Потерю второго, боюсь, не вынесут.

После этих слов Жан опустил глаза. Через некоторое время оба брата ехали в карете. Они сидели и молчали. Их думы были о прошлом и настоящем. Молчание прервал Решар.

— Марат, — прокричал он, выглянув из кареты.

Через мгновенье к карете приблизился воин невысокого роста. Карета остановилась, и он распахнул дверь.

— Марат, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы нам приготовили парадную форму.

— Слушаюсь, сэр!

Гвардеец поскакал выполнять поручение.

— Зачем нам парадная форма? — спросил Жан.

— А затем, что столичной полиции отдан приказ нас арестовать и препроводить в суд.

— Как в суд? Ты сражаешься за Родину, побеждаешь врагов, а тебя в суд? — Язвительно усмехнулся Жан и продолжил

— Что так просто сдадимся?

— Верно.

Жан удивленно поднял брови и сказал:

— Ну, давай хоть немного прижмем их.

— Нет, ни в коем случае мы не сделаем этого. Так приказал отец. Сдадимся мирно и спокойно.

Сказанное еще более удивило Жана:

— Приказал отец?

Решар протянул руку с письмом Жану.

— Нет охоты читать того, что там написано, — ворчливо проговорил Жан.

— Сдаться и вести себя достойно.

— А что дальше? — уже более спокойно спросил Жан.

— А дальше ждать действий отца.

— Ясно, — задумчиво проговорил Жан.

Вскоре братьям доставили парадную форму. Прибыл и доктор, чтобы помочь Жану одеться и зафиксировать поврежденную руку.

— Ну, сорви голова, одевайся. Я подожду тебя на улице.

Когда Жан переоделся и вышел из кареты, он подошел к Решару и спросил:

— Сколько воинов, сражавшихся со мной, погибло?

После вопроса наступила длительная пауза. Жан напрягся и с тревогой в глазах ждал ответа.

Решар вздохнул и произнес:

— Семьдесят девять погибло, сто шестьдесят семь ранено, из раненых семнадцать не смогут вернуться в строй.

— Это же много, брат! — Хриплым отчаянным голосом проговорил Жан.

— Будь на нашем месте другой, то был бы на седьмом небе от счастья. Удержать сто восьмидесятитысячную армию, имея всего лишь две тысячи воинов, для других это успех. А для нас такие потери — трагедия. Имена героев записаны и отправлены отцу в штаб. Они будут представлены к наградам. Ты был готов отдать жизнь вместе с ними за Родину. Они сложили головы, тебе повезло остаться в живых. В память о них продолжи борьбу за свободу и честь, за лучшее будущее нашей страны.

Жан повесил голову.

— Да, их смерть не должна быть напрасной.

Спустя двадцать минут братья прибыли на место, вышли из кареты и были готовы сдаться властям. Они стояли под огромным ореховым деревом и наблюдали за приближающейся полицией.

— Не хотелось бы просто так сдаться, может все-таки сразимся, — задорно спросил Жан.

— Успокойся, думаешь, они действуют по своему желанию. Они лишь исполняют приказ. Глядя на тебя,я не думаю, чтобы кто-то был готов сразиться с тобой. Лучше скажи, как я выгляжу, — поправив воротник плаща спросил Решар.

Оценив внешний вид брата, Жан с улыбкой ответил:

— Любая пышногрудая блондинка остановила бы на тебе многообещающий взгляд. Да и не только блондинка.

Услышав такую оценку своего вида, Решар лишь застенчиво улыбнулся.

— Они уже совсем близко, пойдем им навстречу.

— Давай.

Оба брата зашагали навстречу полиции. Полицейские остановили своих коней в метре от братьев. Все тридцать полицейских спрыгнули с коней. Какое-то время никто из них не решался подойти к Жану и Решару.

Командир не решался зачитать постановление об аресте и отдать приказ его исполнить, так как не был уверен, что полицейские его исполнят.

Жан не удержался и громко захохотал. От этого хохота полицейские вздрогнули и посмотрели друг на друга.

— Успокойся, — промолвил Решар.

— Смелее, ребята, подходите! Мы не будем сопротивляться.

Полицейские собрались с духом, подошли к братьям и заковали их в наручники.

После того как братьев заковали, у полицейских отлегло от души. Братья зашагали в сторону кареты. Жан, не доходя до нее, оглянулся и увидел коней и флаг королевских кавалеристов Вольтера.

— Стойте! — Проговорил Жан.

Решар оглянулся, чтобы понять, что происходит. Один полицейский, видимо забыв с кем имеет дело, своей рукой грубо взял за локоть Жана и направил к карете, говоря:

— Проходите в карету, вы арестованы.

В мгновение ока резким движением Жан одернул руку. После, к удивлению полицейских, освободил руки от оков и перехватил руку наглого полицейского. От увиденного все замерли. А зазнавшийся полицейский зажмурился от боли в руке и на глазах появились слезы.

— Решар, это знамя Вольтера, — промолвил Жан.

— Верно. Пусть подъедут.

— Хорошо, — ответил Жан.

Дюжина кавалеристов, оставшихся в живых, приближалась все ближе.

— Господи! Это все, что осталось от королевской кавалерии, — прошептал Решар.

— Где Вольтер?! — закричал Жан. В его крике чувствовалась и растерянность, и боль, и ярость. В его голове появились путаные мысли о том, что произошло что-то страшное, непоправимое. Он это понимал интуитивно, но не решался верить. В ответ на крик Жана лишь тишина. И, казалось, она длилась вечно. Всадники опустили головы и потупили взоры в землю. Один из старших по званию спешился и подошел к Жану. Он тихо, не смея поднять глаза, проговорил:

— Он оказался в ловушке, храбро сражался и принял смерть как подобает герою. Немало гвардейцев Блюхер унес с собой.

Он также рассказал о поступке Блюхера, объяснив этим самым, почему они остались в живых. Жан яростно, со всей силы ударил по решетке кареты, отчего та вылетела с окна.

— Господи! Эмилия, — с болью в голосе проговорил он.

— Жан, поверьте, мы позаботимся о ней чуть позже.

Жан тяжело дышал. Все стоявшие вокруг него слышали его дыхание.

Решар подошел к кавалеристу, который рассказал о случившемся.

— Значит уничтожили гвардию Блюхера, а я думал почему все удалось так просто.

Кавалерист удивился:

— Что удалось?

Решар положил руку на плечо воина и сказал:

— Вы отомщены. Мы разбили армию Блюхера в узком проходе Лао — Ден.

— Черт возьми! Как?

— Вы всадники сильны в сражении на поле, на открытой местности. Старая гвардия Девида Де Рейгана устроила засаду. Она была пагубной для армии Блюхера.

— Значит горы спасены?! — Взволнованно и радостно произнес кавалерист.

— Где тело Вольтера? — спросил Решар.

— Там, на последней повозке, — ответил воин.

Решар, игнорируя полицейских, пошел в сторону повозки. Тело Вольтера было покрыто его же плащом. Решар осторожно убрал плащ и содрогнулся: все тело было изрублено мечом. Решар сжал пальцы в кулаки,проговорил скорбно, но твердо:

— Мы отомстим за тебя, мой друг.

— Он уже отомщен, мой генерал. Армия Блюхера разбита.

— Мстить надо не Блюхеру. Он поступил благородно, сохранив вам жизнь и позволив вынести тело Вольтера с поля боя. Мстить надо тому, кто отправил Вольтера на верную смерть.

Всадник посмотрел на Решара с тревогой и удивлением:

— Кому же? — спросил он, но не получил ответа.

— Присоединяйтесь к нашим гвардейцам. По прибытию на место передайте тело отцу и все расскажите обстоятельно. Он знает, что делать дальше.

Воин кивнул головой.

Решар подошел к Жану. Тот еще не мог прийти в полное спокойствие от услышанного.

— Что бы то ни было мы не можем подвести отца, — тихо произнес Решар.

Упоминание об отце вернуло Жана в реальность. Он вошел в карету, а за ним Решар. Они сели рядом.

— Как же мы их повезем? Решетки на окне нет — проговорил один из полицейских. Но тут же получил подзатыльник от старшего по званию.

— Езжайте же, пока они сидят спокойно. Да смотрите, чтоб им было комфортно в дороге.

На этих словах кони тронулись в направлении столицы.

Глава 6

Генералиссимус против короны

Братьев Рейганов доставили на место. Их устроили в лучшем дворце. Все было к их услугам. Иначе и быть не могло. Окажи король братьям другой прием, столица бы разбушевалась. Всем уже было известно о их подвиге. Жан и Решар решили сначала окунуться в бассейн с горячей водой. Она освежила и взбодрила их. К тому же вода имела то качество, которое заживляет раны. Лежа в бассейне, они наслаждались спокойствием. Тут появилась прехорошенькая горничная, которая принесла им чистую одежду и полотенца.

Решар смотрел на Жана и улыбался. Улыбался потому, что Жан безумно влюблен в Эмилию, но не прочь обратить внимание на хорошеньких девушек.

Он вышел из бассейна. Встал перед ней во всей красе. Румянцем покрылись ее щеки, и она опустила голову.

Решар оставался в бассейне.

Обтёршись полотенцем, Жан подошел к девушке. Затем поднес палец к ее подбородку и приподнял лицо.

— Тебе же не по сердцу твоя работа? — Спросил он.

Она еще больше покраснела и не смело, тихо ответила:

— Я не в силах отказаться. Король предложил только такую работу. Я простая крестьянка. Некому вступиться за меня. Да и мне не важно, что будет со мной. У меня маленький сын, мне нужно позаботиться о нем.

— А что он подумает, когда узнает о твоей работе?

Девушка улыбнулась.

— А он не знает, что я его мать. Он думает, что его мать мертва, а я ее подруга, которая растит его. Он мечтает о том, что, когда вырастет, освободит меня от всякой работы и сам будет заботиться обо мне.

Выслушав девушку, братья переглянулись.

— Как тебя зовут? — спросил Решар.

— Алла. — ответила девушка.

— Ясно. Можешь идти. Нас не нужно обслуживать. — проговорил Решар.

Девушка поклонилась и удалилась, оставив братьев наедине.

— Столица превратилась в гарем для рабынь. Среди этих девушек и женщин столько хороших матерей. А этот делает из них обслугу, да и еще такого низкого статуса.

Затем они отправились в комнату, где висела их одежда.

Одевшись, Решар как бы в продолжение к сказанному Жаном произнес:

— Отец небесный, эти люди нуждаются в тебе, в твоей милости. Дай им терпения и сил.

Долгая, напряженная пауза повисла в комнате. Братья были в раздумье о будущем. Первым молчание прервал Жан. Он предложил Решару подкрепиться. Тот был согласен. И они отправились туда, где кормили вкусно и сытно. По дороге братья заметили, как один молодой человек, желая стать официантом, тренируется удержать два наполненных подноса в руках. За этим наблюдал его мастер-шеф. Парень очень старался. Но что-то пошло не так. Подносы закачались и с грохотом упали на пол. Мастер-шеф был в ярости. Он подбежал к парню и замахнулся на него. Но вдруг почувствовал, что не может пошевельнуть рукой. Обернувшись, он увидел огромного Решара, который держал его за кисть, успевшую посинеть от сжатия. А стоявший рядом с каменным лицом Жан проговорил:

— Ты что творишь? Как низко и подло поднять руку на того, кто тебе не может ответить. Как страшно обидно униженному. Ты это понимаешь? Нет? Тогда испытай эти чувства на себе.

Жан замахнулся, чтобы нанести удар. Мастер-шеф весь сжался и зажмурился. Но удара не последовало. Решар блокировал удар своей рукой. От этого прозвучал сильный хлопок. И в один миг колпак слетел с головы обидчика. Он замер и медленно открыл глаза. Еще миг, и он осознал, что могло с ним произойти, если бы Решар не остановил удар Жана.

Потом Решар обратился к Жану:

— Успокойся!

— А вы должны понять и запомнить. Парень старается, а неудача случается у всех. За старание и усердие надо поддерживать, поощрять, а не давать пощечин и подзатыльников. Нужно не унижать, а подбадривать. И тогда подопечный будет стараться еще больше. И в конце концов у него получится. Ты понял?

–Да, сэр! Так точно! — Заикаясь ответил мастер-шеф.

Братья зашли в столовую, уселись поудобнее за стол и стали ждать официанта. Официант же, увидев двух знатных посетителей, в один миг оказался возле них и с почтением спросил:

— Чего желают отведать господа?

— Принеси-ка ты нам что-нибудь вкусненькое. Да побольше, — с улыбкой ответил Жан.

Буквально через минут десять на столе стояло блюдо, а на нем лежал кусок аппетитной говядины. Может это кого-то и удовлетворило бы, но только не братьев. Жан привстал и уставился на кусок говядины. Лицо постепенно наливалось румянцем.

Решар опустил голову, дабы официант не заметил на его лице усмешку.

— Как называется это блюдо? — грозно спросил Жан. И тут же сам ответил:

— Ой, простите, я, кажется, знаю. Это блюдо называется ’’барашек накакал’’.

Эти слова обескуражили официанта. Он был в растерянности.

— Нет, сэр, — несколько заикаясь проговорил официант.

— Тогда, что это на середине огромной тарелки?

— Э-э-э — то, — начал было официант.

Не успел он договорить, как Жан с негодованием сквозь зубы процедил:

— Слушай, ты….. Сегодня я повидал много неприятных сторон жизни. Дайте хотя бы поесть нормально. Вы, су…..

На этом Решар положил свою ладонь на плечо Жана и надавил на него, давая понять, что брату стоит успокоиться. После Решар обратился к официанту:

— Милейший, принесите порции побольше, учитывая наши комплекции.

— Все понял, сэр, — ответил с облегчением официант и быстро удалился.

— В этой гребаной столице все сошли с ума, — заявил Жан. Решар же заулыбался.

— Успокойся. Завтра нас ждет трудный день.

На сказанное Жан утвердительно кивнул головой.

Наконец-то хорошенько поев, братья зашагали в сторону сада, подышать свежим воздухом. Они мирно шагали по аллее, наслаждаясь природой, как вдруг послышался громкий крик. Братья остановились и напряглись.

— Чего еще нам сегодня не хватало, так это хорошей мужской заварушки, — проговорил Жан.

Решар кивнул головой. И они оба, не сговариваясь, метнулись в сторону, откуда раздался крик. Легко и быстро перемахнули через железную ограду. Еще мгновение и они были на месте доносившегося крика. Перед ними предстало следующее зрелище: огромный, свирепый воин в форме Южной армии стоял напротив здорового, но все-таки уступающего ему по габаритам узкоглазого наганийца. Ростом он был под метр восемьдесят, гвардеец же был более двух метров.

— Ну, ты, коротышка, знаешь за что я вызван в столицу? Я отколошматил пятерых гвардейцев из соседней роты за то, что они отказались исполнить мои приказы. Понимаешь, пятерых крепких гвардейцев. А ты, доходяга, настолько наглый, что посмел встать на моем пути и не желаешь уступить дорогу. Придется проучить тебя, чтоб ты научился хорошим манерам, — прокричал громила.

Он начал снимать верх одежды. Узкоглазый воин смотрел на него и наивно улыбался.

— Сплошная показуха. Посмотришь — глыба, а на самом деле ’’пшик’. Чуть пальцем ткнешь, лопнет, как мыльный пузырь, — улыбаясь проговорил наганиец.

Эти слова взбесили верзилу.

— Ах ты, мелкая поганка! Ну, погоди!

Он замахнулся. Казалось, его сопернику не устоять. Но раздался боевой крик, и наганиец предотвратил удар. Движением своей руки он раздробил пальцы кулака верзилы. Тот, не успев понять, что произошло вновь получил сильный удар по солнечному сплетению. Двухметровый воин рухнул как подрубленное дерево.

— Я был прав. Всего лишь ’’пузырь’’.

— Прекрасно! — громко и весело, хлопая в ладоши, проговорил Жан. Он зашагал в сторону наганийца.

— Стой! — Решар пытался остановить Жана.

— Ты его недооцениваешь.

— Как знать, — воскликнул Жан.

— Успокойся! Первым подойду я.

Подойдя к наганийцу, Решар спросил:

— Как твое имя?

Тот, продолжая улыбаться ответил:

— Охара.

— А меня зовут…….-

— Я прекрасно знаю, как Вас зовут, — перебил Охара.

— Вас зовут, сэр, Решар, а вашего брата — Жан. Ваш отец меня сюда и определил.

Братья с удивлением посмотрели друг на друга, а потом на Охару.

Тот невозмутимо продолжил:

— Я должен был, по приказу своего начальника, собрать как можно больше информации о положении дел и о настроении граждан вашей столицы, о состоянии вашей армии, да и о вашей семье тоже. Я без особого труда смог перейти границу. Но дальше по продвижению по вашей земле возникли трудности. Слухи о разведчиках вашего отца не преувеличены. Разведчики быстро вычислили меня. Я понял это, когда передо мной встал огромный гвардеец, как оказалось потом, личный охранник вашего отца. Глядя на него, я всем нутром почувствовал, что он обладает недюжинной силой, но в то же время очень гибкий и подвижный. Он в упор смотрел мне в глаза. И от этого взгляда я на миг обмяк и сник, по телу побежали мурашки, силы оставили меня.

На лицах братьев появилась самодовольная усмешка. Они пояснили, что он столкнулся с одним из самых сильнейших воинов отца — Робертом.

— Что было дальше? — спросили братья.

Охара продолжил:

— Видно, что он был человеком чести и благородства. Он почувствовал мое состояние. Ему не хотелось унизить меня и взять так легко, дав приказ взять меня под обстрел. И он предложил сразиться. В моем взгляде была благодарность за шанс достойно выйти из этой унизительной для меня ситуации. Мы сошлись. Он сделал выпад первым. Я увернулся и стал его атаковать.

Он мог с легкостью отражать мои удары, но поступил необычным способом и тем самым определил исход поединка. Дело в том, что он подставил свое плечо под удар. Мой меч проткнул его насквозь. Тем самым моя рука на мгновение застыла. Этого было достаточно, чтобы он захватил мою кисть и лишил меня сознания ударом рукояти меча по шее.

К моему удивлению, ваш отец не стал меня допрашивать, а просто выслал сюда. Он даже не доложил, что я шпион, а просто написал в донесении, что я странствующий странник. Скоро мне разрешат покинуть пределы города. И я ума не приложу, как смогу вернуться с проваленным заданием назад.

Решар и Жан задумались. Они оба понимали то, что если Роберт подставил свое плечо для удара, значит другого выхода не было. И это братьев наводило на определенную мысль.

Жан спросил:

— Под началом кого ты служишь?

— Под началом маршала Нагатто.

— Что он за человек?

— Он мудр и силен. Он похож на вашего отца.

Отличие лишь в том……..

Охара быстро замолк.

— В чем же? — нетерпеливо спросил Жан.

Охара промолчал

— Понятно, — протяжно проговорил Решар.

Еще раз оглядев своего собеседника с ног до головы, Решар предложил:

— Надеюсь от поединка ты не откажешься. Я должен удовлетворить интерес моего брата.

— Конечно, но прошу, если ваш удар по слабым точкам пройдет, если, возможно, остановитесь, я признаю поражение и поступлю так же.

— Чудесно. Мне не хотелось бы явиться на завтрашнее заседание суда с синяками, — громко рассмеялся Решар.

На лице Охары была улыбка, но чувствовалось, что он напрягся, что у него вот-вот сдадут нервы. Улыбка была его оружием, ею он выводил соперников из себя. А тут Решар со своим неподдельным смехом.

— Ну, что же, начнем? — встав в боевую стойку сказал Охара.

Вместо ответа был быстрый прямой удар в голову, от которого Охара еле увернулся. В свою очередь Охара ответил ударом в корпус. Но тут уже Решар увернулся, при этом быстро перехватил кисть руки Охары и, вывернув ее, впечатал Охару в землю. Затем последовал замах ноги. Решар, подняв правую ногу выше головы, прицелился в лицо Охары и сильно пробил. И тут Охара увернулся, правда с трудом, и избежал верной смерти.

— Чего же ты не проворачиваешь то, что провернул с громилой из Южной армии? — улыбаясь спросил Решар. Охара ответил:

— Я хорошо разбираюсь в человеческом теле. Твои жилы и мышцы слишком прочны.

— Хватит болтать. Решар, заканчивай уже, — прокричал Жан.

Решар встал в стойку. Охара тоже. Пару секунд они стояли в неподвижной позе. Атмосфера накалялась. Вдруг раздался резкий боевой клич. Не успел Жан моргнуть, как кулак Решара застыл в миллиметре от челюсти Охары, а тот остановил свою ладонь между ребер Решара с левой стороны.

Охара опустил руки и сказал:

— На этом остановимся. Я признаю свое поражение.

При этом он опустил свой взгляд и слегка поклонился.

Решар проделал то же самое и произнес:

— Думаю,что и мне пришлось бы не сладко.

— Чего любезничаешь, брат. Твой удар вырубил бы его, а он всего лишь повредил бы твои ребра.

Охара медленно подошел к Жану и, смотря ему в глаза, пробил кончиками пальцев землю. Почва была же твердой. Пальцы Охары вошли в землю полностью. Это поразило Жана. Он застыл от увиденного, но через несколько секунд пришел в себя и возмущенно прокричал:

— Это все равно ничего не меняет.

А после быстрым шагом направился в сторону, где находились покои братьев.

— Охара, поймите моего брата. Он слишком самолюбив и впечатлителен. Спасибо за поединок, — вежливо поблагодарил старший брат.

— Генерал, слухи о вашей армии и о вашей семье правдивы. Вы из той малочисленной когорты людей, кому бы я уступил, нисколько не жалея об этом. Маршал Нагатто оценил поступок вашего отца, благодарен ему за то, что он не погубил меня, хотя имел на это полное право. Возможно, наши армии столкнутся. Я не хотел бы этого.

Решар повернулся к Охаре спиной и тихим голосом проговорил:

— Не дай бог. Не знаю, как вам, а мне людские потери ни с нашей, ни с вашей стороны не нужны. Я не желаю стать героем, истребив огромное количество людей.

Охара удивился:

— Но вы же воин, воин, закаленный в битвах.

— Нет, прежде всего я человек. Я должен думать не о гибели людей, а об их спасении. Генерал — это звание. Генерал должен по мере своих возможностей избегать больших потерь среди личного состава армии, предотвращать бессмысленные сражения. Спасибо, Охара. Надеюсь, если мы еще раз встретимся, то в лучшей обстановке.

Сказав это, Решар зашагал вслед за своим братом. Охара остался стоять один, размышляя над сказанным Решаром.

Войдя в покои, Решар уселся рядом с Жаном.

— Черт возьми. Он и в самом деле мог пробить тебе ребра.

— Забудь, все это уже в прошлом, — успокоил брата Решар.

— Укроти свой норов. Подумай лучше о завтрашнем дне. А завтра много чего может произойти. Мы должны быть готовы к любому развитию событий. Поэтому необходимо хорошо выспаться, чтобы выглядеть на все сто. Спокойной ночи. —

— Спокойной ночи, брат, — ответил Жан и поудобнее устроился в большом мягком кресле.

Через минуту братья уже спали, громко похрапывая.

Когда братья проснулись, солнце уже ярко светило в их покои. День обещал быть добрым. Проделав небольшую разминку для тела, приняв освежающий душ, они надели лучшие мундиры и начистили до блеска сапоги. Очередь наступила завтракать. Решар знал, что Жан — гурман. Поэтому он заказал завтрак побольше и повкуснее. После завтрака они на какое-то время предались воспоминаниям.

— Эх, был бы с нами Мишель, этого завтрака было бы маловато, — сказал Жан.

— Знаешь, Жан, по-моему, он нас обдурил.

— Нет, Решар. Наш главный лекарь Кормэ опознал тело Мишеля.

— Этого недостаточно. Он опознал тело, а лицо было все изувечено.

— Кормэ не мог ошибиться.

— Знаешь, Жан, может Мишель и уступал нам по силе, но мозги его работали получше наших. Даже отец иногда прислушивался к нему, к его советам. Хочешь соглашайся, хочешь нет, а мне что-то подсказывает, что с его гибелью что-то не так.

— Хотелось бы, чтоб ты был прав, — проговорил Жан.

Они затихли и предались воспоминаниям о брате.

Их воспоминания прервал стук в дверь, после которого в покои вошла охрана самого короля. Они должны были сопроводить братьев в зал суда.

Начальник охраны произнес:

— Достопочтимые господа Рейганы, прошу следовать за нами.

Решар встал, поправил мундир и зашагал в сторону двери. Жан же вплотную подошел к охраннику и нагло глядя ему в глаза проговорил:

— К чему эти любезности? Будь у вас малейший шанс, вы бы нам кишки наружу выпустили.

Гвардеец короля ехидно улыбнулся.

— Пошли, брат. Много чести для них будут наши слова, — проговорил Решар.

Эти слова сразу же стерли улыбку с лица гвардейца. Братья в сопровождении гвардейцев дошли до самого дворца.

Когда они шли под охраной по улице, народ, находившийся там, ликуя кричал:

— Слава Рейганам!

Весть о подвиге братьев разлетелась по всему королевству.

Распахнулись двери зала суда. Братья вошли. Там сидело много вельмож, особо приближенных к королю. Они надменно смотрели на Решара и Жана.

Жан не удержался. Он повернулся к Решару и проговорил так, чтобы слышали все:

— Господи, посмотри на этих шакалов. Они готовы растерзать нас за то, что мы спутали их планы.

Решар наклонился к уху брата и прошептал:

— Пойдем, повеселимся малость.

Направляясь к месту, куда им было указано, Жан заметил одного огромного, толстого, высокомерного вельможу. Он, не сдерживая презрения, выкрикнул:

— Что, толстопуз, сколько душ загубил? И вы все остальные? Или вам мало? Продажные шкуры, трусы, предатели. Охрана, плохо работаете. Вот ваши клиенты, а не мы.

Наконец братья уселись на свое место и стали ожидать приход короля. Перед ними сидел судейский писарь с неподвижным лицом. Он был похож на статую. Тут не удержался Решар:

— Смотри, Жан, этот парень, кажется, не живой.

Жан пристально посмотрел на писаря:

— Да, черт возьми. Эта работа полностью доконала его. А жаль. Еще молодой.

Тут дверь распахнулась и в зал вошел король Эрон в сопровождении четырех охранников. Все четверо были братья. Это была надежная охрана. Они шагали с каменными лицами мимо сидевших. Все испытывали какой-то необъяснимый страх.

Решар и Жан переглянулись. Решар кивнул головой. И в тот момент, когда главный писарь хотел произнести слова, ’’ Всем встать’’ Жан опередил его:

— Всем встать! Надежда народа, смелый и честный, гроза врагов нашей страны — король Эрон великий!

Король посмотрел на охранников. Они были невозмутимы. Королю никто не угрожал. Проходя мимо Рейганов, король чуть заметным кивком головы поприветствовал их. Точно так же они ответили ему. Охрана чуть заметной улыбкой и подмигиванием глаз тоже поприветствовала братьев. Это и понятно, она хорошо знала их, так как когда-то все четверо служили под началом Девида Де Рейгана и получили отличную выучку. За что и стали личными охранниками самого короля.

Писарь злобно поглядывал на братьев, особенно на Жана, который не дал ему сделать свою работу.

Король сел на трон и знаком руки велел сесть и всем остальным. Когда все сели, он обратился с речью:

— Господа! Сегодня мы собрались здесь по делу братьев Рейганов.

Потом он обратился к Решару и Жану:

— Прошу Вас, господа встать.

Братья встали. Решар слегка поклонился и небрежно сказал:

— Благодарю вас, господа. Ваше внимание для нас — честь.

Жан же невозмутимо продолжал стоять. После приветствия король велел им сесть и продолжил:

— Итак, причина нашего заседания заключается в том, что братья Рейганы ослушались моего приказа и действовали на свое усмотрение: выдвинули войско из своей Северной провинции.

Сидящие в зале стали вопросительно и удивленно смотреть друг на друга и что-то бормотать. В зале стало шумно.

От всего этого Решар покраснел от возмущения и негодования. Тяжело дыша, он обратился к королю:

— И все? Вы так решили представить все случившееся?

–Что?-C негодованием спросил король.

Почему не сказать,как было все на самом деле и почему.-произнес Решар.

Братьям нечего было терять и потому они говорили прямо.

— Что бы там ни было, вы не подчинились приказу. Непослушание есть ваша главная вина, — возмутился король.

— А вот и нет, мой король. Если королевский суд честный и неподкупный, то те, которые должны судить нас, обязаны знать все подробности, дабы сделать правильные выводы.

— Закон есть закон. Вы действовали не по приказу. А это строго карается, — грозно промолвил король.

Тут не выдержал Жан:

— Не прикрывайтесь законом! Когда нужно он с вашей легкой руки быстро меняется в угоду Вам.

Король от злости стиснул зубы, но быстро придя в себя резко сказал:

— Вам еще не давали право голоса, а вы посмели уже дважды перебить меня. Я не потерплю вашей наглости.

— А вы умеете уходить от истины, когда она вам невыгодна, — произнес Решар.

Смелая речь братьев, которая была произнесена в присутствии всех, разгневала короля. Его глаза налились кровью, пальцы сжались в кулаки, лицо затопила ужасающая злость.

Братья спокойно смотрели на короля. Казалось, они этого и добивались.

Король обратил свой взгляд на свою охрану и приказал арестовать братьев. Старший из охраны спокойно ответил, что это не их дело, а дело королевской полиции. У Эрона задергался глаз, а в горле образовался комок. От злости он не мог заговорить и буквально прохрипел:

— Полиция, арестовать Рейганов!

Не успел король договорить, как через открытые окна послышался звук марширующей армии. В зале наступила тишина, все застыли на месте. Первым опомнился король. Он ринулся к окнам. От увиденного его глаза налились кровью.

— Какие знамена, Ваше Величество, Вы видите? — спросил Жан.

Король что-то хотел сказать, но, задыхаясь от гнева, не смог произнести ни слова.

За него ответил Роланд, который стоял недалеко от окон и все видел, что происходило на улице:

— На знаменах Белый медведь,который ломает льдину. А это значит, что знамена эти армии Девида Де Рейгана.

Король обратил свой гневный взгляд на Роланда.

Итак, Девид Де Рейган вступил в столицу. За ним стояло двадцать пять тысяч отважных, опытных воинов, в числе которых была старая гвардия, закаленная в боях. Против них могло выступить сорока пятитысячное войско короля. Многие маршалы и генералы были на стороне короля. Но надо отметить следующее: королевская армия долгое время не участвовала в боевых действиях.

Маршалы и генералы королевской армии были в растерянности, даже можно сказать в панике. Во главе воинов Северной армии стоял одноглазый генерал Бейрон. Навстречу ему вышел маршал королевской армии Артур Лан.

Сделав несколько шагов вперед, он прокричал: Что вам нужно? Для чего вы явились сюда?

Генерал спокойно, с достоинством ответил:

— У нас нет намерения атаковать вас. Мы просто выполняем приказ нашего главнокомандующего. Вам не стоит беспокоиться.

Артур Лан и некоторые генералы знали цену словам Бейрона, поэтому напряжение спало. На лице Артура Лана появилась чуть заметная улыбка.

Один из генералов королевской армии не вынес напряжения и крикнул:

— Не стоит доверять врагу и проявлять перед ним слабость.

Маршал Лан грозно обратился к крикуну и не только:

— Во-первых, они не враги, так как защищают нашу границу. Во-вторых, какое надо иметь безрассудство, чтобы войти в бой с воинами Северной армии.

Неизвестно, что было бы дальше с этим генералом, если бы рядом стоящие офицеры, вышедшие на шаг вперед, не заслонили его своими спинами, чтобы убрать его с глаз маршала Лана.

Артур Лан, направив свой взор на Бейрона, подошел к нему и спросил:

— Позвольте узнать, а где генералиссимус?

— Во дворце, — ответил Бейрон.

Лан разразился хохотом:

— Значит, все-таки проскользнул мимо нас. Другого я и не ожидал.

В зале суда обстановка была неоднозначной.

Король, уверенный в том, что Девид Де Рейган не сможет через усиленную охрану дворца проникнуть в Зал суда, пытался продолжить судебный процесс над братьями. Но присутствующие на суде маршалы и генералы настолько были ошеломлены появлением в столице передовых отрядов Северной армии, что не в силах были здраво воспринимать все происходящее в зале суда.

В зале был какой-то тревожный шум.

Но внезапно все затихли и свои взоры обратили на двери, которые широко распахнулись, и в зал широкими уверенными шагами в сопровождении своей охраны вошел Девид Де Рейган.

Конец ознакомительного фрагмента.