Хранитель

Антон Кара, 2013

Поэма «Хранитель»: герой – поэт, который рассказывает историю своей жизни и ее крутых поворотах уже после своей смерти. Это роман в стихах, который автор описывает строками: «Представь письмо души поэта, пришедшее тебе извне…»

Инне.

Которой я читал мои первые стихи

1

Приветствую тебя, читатель.

За непочтенье не сочти,

Что, словно близкий твой приятель,

Позволил я себе вести

С начальной строчки обращенье

К тебе на «ты». Ведь я посмел

Принять подобное решенье

По той причине, что хотел

С тобою сразу подружиться,

Чтоб ближе был мне образ твой,

Чтоб откровенней поделиться

Своим рассказом мог с тобой.

2

И я надеюсь, ты, читатель,

К моим стихам не будешь строг,

Ведь как поэт и как писатель

Я быть талантливей не мог

Тех, чьи творения хранятся

На книжных полках у тебя.

Всю жизнь пытался я равняться

На разных гениев, но я,

Как заключил мой друг, бездарен,

Достойных не создал стихов.

Ему за это благодарен —

И попытаться вновь готов.

3

Я не представился. Виновен.

(Не в этом лишь вина моя.)

Меня зовут Роман Коровин.

Вернее, звали, так как я

Расстался с жизнью… Да, читатель,

Я умер и обрел покой.

Теперь я вечный обитатель

Иного мира. За чертой.

Ты спросишь, как возможно это —

Писать поэму в вечном сне.

Представь письмо души поэта,

Пришедшее тебе извне.

4

Итак, мой друг, начну сначала:

Мне было восемнадцать лет,

Я написал стихов немало

И полагал, что я — поэт.

Я так хотел быть всем известен,

Чтоб каждый дом меня читал.

Решил, что буду крайне честен

В своих стихах… а сам лишь врал:

Писал о том, чего в те годы

Не понимал, не пережил,

Я лил в тетрадь мотив свободы

И мир, который не открыл.

5

Я рос в семье с отцом и братом,

А матери своей не знал.

Всегда считал я виноватым

Себя за то, что жизнь забрал

У ней своим рожденьем жадным.

Считали так же брат с отцом.

Мой первый день стал беспощадным

Для давшей мне его с трудом.

О ней мне ведали ревниво,

Но главное, со слов отца,

Она меня нетерпеливо

Ждала, любила до конца.

6

Отец мой — Михаил Коровин —

Был смел, умен, мог убеждать,

Трудолюбив и хладнокровен,

И нас такими воспитать

Старался он. Отец родился

В семье сапожника, в селе,

Где зарабатывать учился

Он на отцовском ремесле.

Приехал в город. Через годы

Он стал владельцем обувной

Крупнейшей фабрики. И моды

Европы привозил домой.

7

Мой брат — Коровин Анатолий —

Семьи проблемы понимал

И в двадцать лет отцовской волей

В фабричные дела вникал.

Организацию, нюансы

Работы быстро изучил,

С умом подсчитывал финансы.

Лишь тем отцу не угодил,

Что плохо чувствовал дух моды,

Каких ждать вкусов впереди,

Но честно дал работе годы.

Да, рифма та же, не суди.

8

И я в том возрасте влюбился…

О ней лишь мыслью умилен.

Ход рассуждений изменился.

Душа кипит. Поэт влюблен.

Анастасия — имя это

Подобно песне райских слез.

С ним сердце юного поэта

Пылало в океане грез.

Стихов куплеты с чувством страстным

Писал на стенах я тайком.

Всё для нее. И в толк несчастным,

Кто с этим чудом не знаком.

9

Она заметила. Дивилась.

И я признался в чувствах ей.

Лишь через месяц согласилась…

И сердце вспыхнуло сильней.

«Люблю» — исписывал блокноты,

«Сон», «счастье», «страсть» — вплетал слова.

Теперь, Любовь, я знаю, кто ты,

Ты — Бог, касанье божества.

«Из-за тебя мне плохо спится,

А если сплю, мне снишься ты».

…И каждый миг могли полниться

Стихами яркими листы.

10

«Я буду пламенем под кожей

И солнцем буду для тебя.

Ты — мир на мир и не похожий,

И выходящий за края».

«Целую смело и несмело

Тебя, как летние дожди.

Ты жарким ливнем гладишь тело

И засыпаешь на груди».

«Ты — муза, я — твой воздыхатель.

Любовь переживет года.

Мы навсегда…» Но нет, читатель…

Она была не навсегда.

11

Слова «Ты больше мне не нужен»

Отняли воздух… звуки… свет…

Окончен сон — и я разбужен.

Раздавлен и разбит поэт.

Я жег стихи о ней, рыдая,

И вновь писал: теперь о том,

Как кровоточит, умирая,

Моя любовь. Я был рабом

Печальных мыслей и томлений,

И память стала мне больна.

Под толщей горестных мучений

Моя душа достигла дна.

12

Я на себя безмерно злился,

Что стал заложником своих

Метаний… Но освободился

Я, сочинив мой Главный стих.

«Когда умрут мои надежды,

И потемнеет всё вокруг,

Я распахну бесстрашно вежды

И разорву печальный круг

Несчастий и дурных волнений.

И страхи резко замолчат.

Убью в себе без сожалений

Того, кто в этом виноват.

13

И ничего не ожидая

Ни от кого и никогда,

Я буду добираться края

Моих желаний без стыда.

Я вспомню все провалы, беды,

Чтоб лучше стать — их сберегу,

Но вспомню и мои победы —

И буду знать, что я смогу».

…Вот так, мой друг, я ожил снова,

Но сердца не было в груди,

И жить без чувств себе дал слово,

Любовь оставив позади.

14

Я изучил до основанья

По психологии труды,

По женщинам пошли скитанья

Мои: от мыши до звезды.

Их обволакивал стихами

И нежно, трепетно ласкал.

Был рядом днями и ночами —

И на недели пропадал.

То отдалял, то приближался,

То радость подавал, то боль,

И тем любви их добивался.

Я крепко вжился в эту роль.

15

Мое беспечное стремленье

Всех женщин соблазнить вокруг

И черпать в этом вдохновенье

Не разделял мой лучший друг.

Он говорил, «любовь мужчины

Должна Одной принадлежать».

Да он не знал и половины

Того, что следовало б знать!

Что есть в любви и беспокойство,

И боль, крах веры, и печаль.

Есть у любви дурное свойство —

Она проходит. Вот мораль.

16

Настал момент — на этой теме

Начну о друге говорить,

Ведь роль его в моей поэме

Никак не переоценить.

Вадим — умен, но крайне робок,

В беседах с дамами труслив

(Не обойтись мне здесь без скобок:

Он был довольно некрасив),

И не давалось это дело.

Поэтому избыток сил

Учебе отдавал всецело,

А страсти в книгах находил.

17

Шло время: женщины менялись,

Во мне не утихал поэт,

И дни мои уподоблялись

Каникулам…

Прошло пять лет.

Однажды брат мой, о котором

В седьмом куплете я писал,

Им заключенным договором

Убытки фабрике снискал,

Из-за чего конфликт случился

Меж ним и злившимся отцом,

И Анатолий оскорбился —

Покинул фабрику и дом.

18

Теперь фабричные проблемы

Отец со мною стал делить.

Но я хотел писать поэмы,

А не ботинки мастерить,

Но всё же, хоть и без желанья,

Я помогал ему, как мог,

Вести дела. Мои старанья

Он замечал и был нестрог.

Мои стихи печатать стали

Конец ознакомительного фрагмента.