Тайна княжеской усадьбы

Антон Иванов, 2012

В небольшом дачном поселке неожиданно объявляются потомки древнего княжеского рода, разрушенное имение которых находится по соседству. Визит наследников сопровождается цепью странных исчезновений. Размотать клубок таинственных происшествий берется Тайное братство кленового листа.

Глава II КОЕ-КАКИЕ ПОДРОБНОСТИ

Подмосковный дачный поселок Красные Горы (кстати, ни одной горы в поселке не было, даже пригорка) возник в середине тридцатых годов на месте бывших лесов князя Борского. Добрую половину леса вырубили и выкорчевали. На его месте был разбит целый городок с улицами, переулками, огромными участками, в глубине которых высились двух — и даже трехэтажные дачи. Зато население составляли сплошь знаменитости той эпохи — ученые, военачальники, деятели искусств. С годами состав жителей Красных Гор пестрел. Одни из старожилов умерли, другие обеднели, наследники третьих не захотели тратить деньги на содержание дорогих дач. Словом, к настоящему времени многие участки уже перешли к новым владельцам. Некоторые старые дачи вообще снесли. Теперь на их месте красовались каменные особняки, на которые большинство старожилов взирало с большим неодобрением.

Петька, Дима и Маша представляли уже третье поколение жителей Красных Гор. Настя вместе с родителями поселилась по соседству с Димой и Машей только прошлым летом, однако сразу и прочно вошла в их компанию. Особенно эта яркая девочка с копной рыжих волос нравилась Петьке.

Вскоре после знакомства с ней он и предложил основать тайное детективное Братство кленового листа. Тем же летом четверо друзей раскрыли два запутанных преступления. Во время зимних каникул — еще одно. И вот теперь, едва попав из Москвы на дачу, они, кажется, вновь наткнулись на тайну. Утром, едва позавтракав, Дима и Маша зашли на соседнюю дачу за Настей. Затем все отправились к Петьке.

Командор стоял возле крыльца и усиленно поливал из шланга машину.

— В библиотеку идем? — спросили друзья.

— Сейчас. Только машину домою, — поморщился тот. — Мой предок сегодня вспомнил, что я это еще на прошлой неделе обещал сделать. Вечно меня не вовремя загружает.

Друзья бросились ему помогать. Вскоре красные «жигули» Валерия Петровича уже сияли от чистоты под лучами июньского солнца.

— Теперь пошли, — направился скорым шагом к калитке Петька. — Нам надо сегодня как можно больше там перерыть.

— Не успеем сегодня, продолжим завтра, — спокойно заметил Дима.

— В том-то и дело, что можем не успеть, — окинул многозначительным взглядом друзей Командор.

— Что этот архив, сгорит? — усмехнулся Дима.

— При чем тут это? — продолжал Петька. — Родственники Борского со дня на день могут пожаловать.

— Ну вот, — сокрушенно вздохнула Маша. — Мало нам Ниночки. Теперь и ты. Надо еще вообще сначала проверить, есть ли какие-то родственники.

— В том-то и дело, что это уже проверено, — ответил Петька. — Они действительно сейчас в Москве. На конгрессе старинных русских дворянских родов. И наша старуха Коврова-Водкина уже там познакомилась с ними.

— Коврова-Водкина? — уставились на Командора друзья.

— Именно, — подтвердил тот. — Она тоже делегатка конгресса.

— Хорош конгресс! — засмеялась Маша.

Старуха Коврова-Водкина была местной достопримечательностью. Бабушка Димы и Маши, Анна Константиновна, знала ее смолоду. По ее словам, та всегда была несколько эксцентричной. Однако в последние годы сознание ее помутилось довольно сильно. Иногда ей казалось, что она живет в дореволюционную эпоху, иногда еще что-нибудь… К тому же Наталья Владимировна с возрастом стала плохо слышать, и это тоже во многом затрудняло верное восприятие окружающего мира.

— Зря смеешься, — посмотрел на сестру Дима. — Может, на этом конгрессе все такие. Тем более что она и впрямь чуть ли не царского рода.

Это было совершеннейшей правдой. Коврова-Водкина родилась в 1920 году, однако принадлежала к одной из ветвей княжеского рода Васильчиковых. Странная двойная фамилия произошла от двух мужей Натальи Владимировны. Еще до войны она в совсем юные годы сочеталась браком с престарелым философом-мистиком Аполлинарием Ковровым, который публиковал свои научные труды под звучным псевдонимом Аполлон Парнасский. Когда же старик два года спустя почил в бозе, Наталья Владимировна вышла замуж за знаменитого хирурга Вадима Леонардовича Водкина и присовокупила его фамилию к фамилии Аполлинария.

— Каким образом они Коврову-Водкину разыскали? — не могла прийти в себя от удивления Настя.

— А устроители этого конгресса вообще вроде по всей России кого только можно собрали, — объяснил Петька.

— Ты-то откуда знаешь? — спросила Маша.

— От предков, — продолжал Петька. — Отец мой вчера с Ковровой-Водкиной совершенно влип. Звонит она ему рано утром по телефону и чуть ли не в слезы. Спасите, мол. Вопрос жизни и смерти. Видите ли, ее дворянский долг непременно велит присутствовать на открытии конгресса, а везти ее туда некому.

— Ну да, — подтвердила Маша. — Бабушка нам рассказывала. Светлана наконец вышла замуж за своего третьего жениха Арнольдика. И они на машине уехали в свадебное путешествие.

Светлана была единственной дочерью Натальи Владимировны.

— Вот предок мой и пострадал, — фыркнул Петька. — Конечно, он над Ковровой-Водкиной сжалился и повез. А она не одна. С Филимоновной.

— А Филимоновна-то каким боком к дворянам? — не поняли остальные.

Приходящая домработница Ковровой-Водкиной жила в близлежащей деревне Борки. Каждый в поселке Красные Горы знал, что она всю Великую Отечественную войну была снайпером и видела, как берут рейхстаг. После жизнь ее не сложилась. Поэтому мирное время Филимоновна воспринимала с большим подозрением, постоянно ждала подвохов и неприятностей и бдительно охраняла жизнь и имущество любимой хозяйки. Четверо юных детективов ее побаивались. В семьдесят с небольшим Филимоновна сохранила крепкое телосложение и меткий глаз. Особенно она стала опасной в последнее время, когда в целях защиты Натальи Владимировны приобрела газовый пистолет. Однажды она уже чуть не пальнула из него в Петьку, по ошибке приняв за грабителя.

— С Филимоновной вообще на этом конгрессе полный бред вышел, — объяснил Петька. — Сперва она увязалась за Ковровой-Водкиной. Та при полном параде садится к отцу в машину. А Филимоновна следом чуть ли не в фартуке. «Не пущу, — говорит, — одну. Или со мной езжай, или вообще дома останешься. Иначе тебя там обманут». Ребята захохотали.

— Да вы лучше дальше послушайте, — рассказывал Петька. — В общем, довез их отец до Колонного зала, где конгресс открывался.

— Масштабы, — присвистнул Дима.

— Вот именно, — кивнул головой Петька. — Приезжают они туда, а вход только по приглашениям. У Филимоновны, конечно же, ничего нет. Она скандалит. Коврова-Водкина заламывает от отчаяния руки. У отца моего вообще полный аут. Через двадцать минут важная встреча с крупным банкиром. Он ее целых два месяца добивался. В общем, едва уломал, чтобы Филимоновну пропустили. Ну а вечером он их обратно на дачу вез. Тут Коврова-Водкина ему и сказала про внучку Борского. Она в Москве с мужем. И на днях собирается посетить бывшую усадьбу деда.

Петька умолк. За разговорами они прошли почти весь поселок. Теперь оставалось лишь миновать узенький переулочек, а за ним, возле опушки леса, — библиотека. В начале века князь Юрий Борский перенес из усадьбы книги в охотничий домик и оборудовал там кабинет. После революции домик стоял взаперти до тех самых пор, пока не оказался на краю поселка Красные Горы.

Тогда-то его и превратили в библиотеку. Личные бумаги князя мало кого интересовали. Поэтому они были еще под руководством первой библиотекарши сложены на стеллаж в закутке.

— Ну так, — подошел ко входу в библиотеку Петька. — Теперь в темпе за работу. Хорошо бы нам до сегодняшнего вечера управиться.

— Ой, ребята! Пришли! — распахнула перед ними дверь Ниночка. — Давайте! Входите скорей! У нас времени с вами почти не осталось. Борские послезавтра нагрянут. В правление сегодня утром звонили.

Друзья переглянулись. Похоже, их планы совпадали с Ниночкиными. Только вот цели разные.

Ребята рьяно взялись за работу.

— Ниночка! Что нам с досками делать? — крикнул Петька.

— С каким досками? — рассеянно переспросила библиотекарша.

Она в это время оформляла большой стеллаж. Там были аккуратно расставлены старинные издания классиков, энциклопедия Брокгауза и многотомный словарь Гранат — все, что за долгие годы существования библиотеки сохранилось из книг, когда-то принадлежавших Борским. Теперь Ниночка старательно выводила на ватмане: «Из собрания князя Юрия Борского».

— Доски от стеллажа! — уточнил Командор. — Мы тут с ними не разберемся.

— А-а! — дошло наконец до Ниночки. — Отнесите пока на улицу. Я уже с плотником утром договорилась. Он завтра новые полки сделает. Там этот архив потом и расставим.

Освободив закуток, ребята принялись разбирать архив. Петька, Настя и Дима аккуратно просматривали каждую папку и связку. А Маша делала краткую опись.

Вскоре выяснилось, что содержимое рухнувшего стеллажа в основном составляли старые конторские книги. По ним можно было проследить ежегодные доходы, которые приносили князьям Борским леса, деревня Борки и прочая недвижимость. Однако ничего хоть сколько-то объясняющего упоминание юного Борского о страшной тайне пока не находилось. Ребята не только просматривали папки. Они усиленно трясли каждый фолиант, но это тоже не приносило никаких результатов. Одни клубы едкой пыли.

Некоторую надежду вселили в них толстые подшивки старинных журналов, но и тут о Борских ничего не было. Исключение составлял подробный отчет об автопробеге, в котором участвовал на собственной машине Юрий Борский.

— Фу! — наконец встал с четверенек Петька. — У меня уже ноги все затекли.

— Главное, что совершенно зря силы тратим, — проворчал Дима и для разминки прошелся по закутку. — Неужели он больше не продолжал дневник?

— Может, и продолжал, — отозвалась Настя. — Но другие тетради могли вместе с усадьбой сгореть. Или вообще у него оставались в городе.

— Это запросто, — кивнул головой Петька. — Князь еще двадцать шесть лет после этого жил в России.

— Слушайте, — вдруг посмотрела в угол закутка Маша. — Там вроде какие-то книги.

— Ну и что? — равнодушно откликнулся Дима. — Мы же дневник ищем.

— Все равно интересно, — старательно обходя уже разобранные и переписанные стопки, двинулась в угол девочка.

— Да я вроде уже эти книги смотрел, — сказал Петька. — Там географические атласы прошлого века. Никакой историей Борских от них даже не пахнет.

— Ну-ка, — добралась наконец до угла Маша.

— Типичная женская логика, — с пренебрежением произнес ее брат-близнец. — Ей говорят, а она не верит.

— Очень, я вижу, ты умный, — склонилась над книгами девочка. — Лучше бы научился не ломать княжеских стеллажей.

Какое-то время она молча шелестела страницами. Затем, держа в руке пыльный фолиант, крикнула:

— А это вы видели?

— Чего там еще? — подошел к ней вплотную Петька. — А-а, — едва взглянув на об-? ложку, враз поник он. — Путеводитель тысяча девятьсот десятого года по подмосковным имениям.

— Так там же про Борское, — продолжала Маша. — Вот, — раскрыла она книгу где-то на середине. — Смотри! И рисунок есть!

На черно-белой вклейке красовалась двухэтажная усадьба Борских. Далее простирался огромный парк.

— Какая красота! — вздохнула Настя. — Жаль, что его во время революции сожгли.

Она еще год назад с какой-то особенной нежностью относилась к развалинам старого княжеского поместья. И часто пыталась вообразить, как тут все было в прошлом.

— Действительно, впечатляет, — согласился Петька. — Как же я сам не заметил этот рисунок.

— Смотреть лучше надо, — была очень горда собой Маша. Обычно Петька куда раньше остальных замечал что-нибудь важное. Поэтому друзья и назвали его Командором.

— Думаю, нам эта книга во всех случаях понадобится, — сказал Петька. — Ну-ка, посмотрим. Тут больше рисунков нет?

Он перевернул вклейку. То, что он там увидал, заставило его тихо вскрикнуть. Друзья проследили за его взглядом. На обороте вклейки был нарисован карандашом план усадьбы.

— Вроде такой же, как там, в дневнике, — прошептал Дима.

— Да, — подтвердил Командор, — Только гораздо новей. Видите дату?

Под планом было выведено четким мелким почерком: «Октябрь. 1917 г.»

Друзья подошли с книгой ближе к окну. Им хотелось рассмотреть новый план повнимательней. Но не успели они склониться над ним, как входная дверь громко хлопнула. Ребята на всякий случай закрыли книгу и были правы. В библиотеку, громко топая и отдуваясь, вошел плотный и круглолицый сторож поселка Красные Горы Иван Степанович. Голову его, несмотря на жару, увенчивала видавшая виды милицейская фуражка.

Ребята насторожились. Степаныч с незапамятных времен работал в Красных Горах. Его сторожка находилась возле шлагбаума, который перекрывал въезд на территорию поселка. Поэтому Степаныч любил повторять, что стоит на страже жизни и благополучия дачников. Кроме того, Иван Степанович при каждом удобном случае напоминал, что в прошлом он — «заслуженный работник органов правопорядка». В ознаменование этого он каждый год в День милиции надевал старую форменную фуражку. Если же милицейская фуражка появлялась на стороже Красных Гор в другие дни, это могло означать только одно: в поселке произошло преступление или, по крайней мере, что-то из ряда вон выходящее.

Петька на всякий случай засунул книгу в одну из стопок. Затем друзья затаились в закутке. Им было интересно выяснить, почему Степаныч сегодня в фуражке.

— Дочка! Ты тут? — не заметив ребят, прошествовал в главное помещение библиотеки заслуженный работник органов правопорядка.

Четверых друзей всегда удивляло, как у Степаныча, вечно подозревающего почти все человечество в тайных зловредных происках, и его мрачноватой супруги Надежды Денисовны, которую не интересовало ничего, кроме сада и огорода, могла родиться столь милая и доброжелательная дочь, как Ниночка. Впрочем, она давно уже вместе с детьми и мужем жила отдельно от родителей. Ее семейство занимало деревянную пристройку к библиотеке.

— Срочная телефонограмма! — по-военному четко вещал Степаныч в соседней комнате. — Уточнение сроков визита! Сам лично только что принял в правлении. Тебя, Нина, касается непосредственно. Делегация Борских прибудет к нам послезавтра в двенадцать ноль-ноль. Подготовься как следует. Приезд бывших законных наследников — дело большой государственной важности. Хотя…

Степаныч умолк.

— Что, папа? — переспросила Ниночка.

— Да так.

Ребята, высунувшись из закутка, увидали, как сторож с досадой махнул рукой.

— В прошлое время их бы сюда близко не допустили, — мечтательно проговорил Степаныч. — Да они бы и сами в Россию не сунулись. И нам тогда бы меньше хлопот. Ну, да что говорить. Теперь по-другому. Ты к приему готова?

— Почти, папа, — всегда робела перед отцом Ниночка. — Спасибо, ребята мне там помогают с архивом.

— Какие ребята? — встрепенулся Степаныч.

— Петька Миронов с друзьями.

— Отставить! — крикнул сторож и кинулся в закуток.

— Папа! Ты что? — бежала следом за ним Ниночка.

— Я-то как раз ничего, — уже буравил Степаныч подозрительным взглядом ребят. — А вот ты, — повернулся он к Ниночке, — проявляешь политическую близорукость. Прямо как будто и не моя дочь. Тут речь о личном архиве бывшего князя. Вполне может встретиться секретная документация.

— Какая документация! — всплеснула руками Ниночка.

— После поговорим, — произнес сурово Степаныч. — А вас прошу покинуть служебное помещение, — категорически заявил он четверым друзьям.

Тем оставалось лишь тихо уйти. Они давно уже знали: спорить со Степанычем бесполезно.

— Я провожу, — направилась вместе с ними к двери Ниночка. — Вы уж не обращайте внимания, — виновато добавила она, когда они вышли на улицу.

— Ничего, Ниночка, — улыбнулся Петька. — У нас с твоим папой давно сложные отношения. Мы к тебе после обеда придем.

— Обязательно приходите, — ответила библиотекарша. — Нам завтра к вечеру нужно управиться.

— Только ты там ничего не трогай, — поспешно предупредил Петька. — А то у нас все переписано по порядку.

— Я что, себе враг? — улыбнулась Ниночка. — Это ваш фронт работ. Даже близко не подойду.

— Тогда до скорого.

Ребята двинулись в глубь поселка.

— Жалко, книгу не удалось вытащить, — с досадой проговорила Маша.

— Не суетись, — успокоил ее Командор. — Она вторая в крайней связке к окну. После обеда вернемся и возьмем. Кстати, — взглянул он на часы, — без десяти три. Нас действительно уже всех обедать ждут. Сразу, как поедим, встречаемся возле моей калитки.

Однако после обеда попасть им в библиотеку не удалось. Настю родители увезли в гости до позднего вечера. А бабушка Димы и Маши сказала, что непременно должна прочитать им только что созданный очень важный фрагмент своих мемуаров.

Дело в том, что Анна Константиновна после смерти мужа — всемирно известного биолога Серебрякова — оставила институт, в котором с ним вместе работала, и поселилась на даче. Там, по ее словам, было спокойней писать мемуары. Жизнь и впрямь сталкивала ее со многими из великих мира сего. Анна Константиновна не сомневалась, что обязана перед тем, как уйти в мир иной, оставить записки о своем поколении.

Окончив очередной фрагмент, пожилая ученая дама считала необходимым опробовать его на слушателях. Иначе ей было трудно двигаться дальше.

— Сейчас, бабушка, будем слушать, — обреченно произнес Дима. — Только Петьке позвоню быстренько.

Набрав номер старого друга, мальчик лаконично обрисовал ситуацию.

— Тогда я к вам тоже слушать приду, — решил Командор. — Не одному же мне там разбираться.

— Приходи, — оживился Дима. — Бабушка будет рада.

«И нам веселей», — уже про себя добавил он.

Анна Константиновна описывала совместную поездку с дедушкой Димы и Маши в Англию. Там академику Серебрякову присудили степень доктора Оксфорда с вручением мантии.

Близнецам тогда еще едва исполнилось три года.

Слушали ребята Анну Константиновну со смешанным чувством. С одной стороны, им было интересно. Однако полностью наслаждаться мемуарами ученой дамы им мешал страх. Вдруг бабушке придет на ум полюбоваться дедушкиной мантией? Одна эта мысль заставляла троих друзей трепетать. До прошлого лета мантия висела в стенном шкафу бывшего дедушкиного кабинета. Потом Петька в интересах расследования проводил один мистический эксперимент. Условия его требовали черной одежды до пят. Ничего подходящего, кроме мантии академика Серебрякова, для этого не нашлось. Петька, по совету Димы и Маши, ею воспользовался. В результате мантия изрядно пострадала. Петька отдал ее в химчистку, где приемщица долго недоумевала по поводу «плохого состояния необычного плаща». После химчистки Маша мантию подштопала, и она стала выглядеть лучше. Однако на общем совете Тайного братства друзья решили, что Анне Константиновне теперь лучше с мантией не встречаться.

Но страхи ребят были напрасны. Бабушка Димы и Маши была полностью поглощена собственным текстом. Чтение продолжалось до позднего вечера. Затем позвонили возмущенные Петькины родители. Они забыли ключи от дачи и, приехав из города, торчали перед входной дверью.

Командор срочно отбыл домой…

Наутро четверо членов Тайного братства поспешили в библиотеку. Они уже были на полпути, когда увидели, что навстречу им бежит Ниночка.

— Ты за нами?

— Нет, нет, ребята, — даже не остановилась библиотекарша. — Беда!

И она убежала по направлению к шлагбауму и сторожке.

— Быстро за ней! — скомандовал Петька.

Друзья поспешили следом. Возле шлагбаума стоял потрепанный «жигуленок» участкового милиционера — капитана Шмелькова. Маленький щуплый Алексей Борисович беседовал возле машины со Степанычем. Тут же стояла Ниночка. Она тихо всхлипывала.

— Что случилось? — подбежали ребята.

— Не ваше дело! — рявкнул Степаныч.

— Ну, зачем так, — вмешался Шмельков. Он хорошо относился к четверым друзьям. — Заездил меня ваш поселок в последний год, — с грустью взглянул он на членов Тайного братства. — Криминал за криминалом. То одно, то другое… Теперь вот в библиотеку залезли.

— Как… залезли?… — уставились на капитана Шмелькова ребята. — Когда?

— Ночью сегодня. Стекло в окне высадили и учинили полный разгром, — уточнил Алексей Борисович.

Друзья переглянулись. Петька жестом поманил их в сторону. Тут Степаныч вновь что-то начал говорить Шмелькову. Ребята сумели незаметно отойти.

— Быстрей бежим! — указал Петька в сторону библиотеки. — Нам эта книга теперь нужна позарез!