Хозяева

Андрей Кузечкин, 2019

Митя – обычный школьник, живущий в небольшом городке. В семье у него не всё благополучно: мать с отцом часто ссорятся, и подросток предпочитает проводить время вне дома. Однажды он садится в трамвай, который провозит его через странное место, не отмеченное ни на одной карте. Стремясь разгадать эту загадку, Митя подвергается смертельной опасности. Уже несколько лет в их городе умирают подростки, и похоже, что между этим странным местом и их необъяснимыми смертями существует связь. Митя и его новые таинственные друзья, неожиданно возникшие на горизонте, ввязываются в смертельно опасную переделку… Подробности – в книге.

День 1. (Трамвай заблудился)

Трамваи — особый вид транспортной живности. Лёгких путей они не ищут. Иногда тащатся вдоль основных городских магистралей, неповоротливые и облезлые, но чаще — закоулками, лабиринтами. Хочешь куда-то опоздать — садись на трамвай.

Вот почему Митя сел на трамвай, возвращаясь от бабушки. Домой ему не хотелось. Там нехорошо. Мама с папой опять ругаются с утра до вечера. Чем позже он приедет — тем лучше. Может, они уже уснут к тому времени.

На этом трамвае он катался всего раз пять, до бабушки и обратно. Просто для разнообразия. Хотя трамвай — это интересно только в первый раз, потом уже просто скучно.

И люди на трамвае ездят странные. В основном, конечно, пенсионеры, но они тоже разные бывают. Вот Митина бабушка — вполне современная. Носит джинсы, ходит на фитнесс, пользуется мессенджерами. А эти выглядят так, будто в глухой деревне живут.

К счастью, народа в этот раз было немного. Можно спокойно сесть у окошка.

Мерзко задребезжав, трамвай тронулся с места. Пополз вперёд, покачиваясь. Свернул с проспекта на старинную улочку.

Митя уткнулся в телефон, отрываясь лишь иногда, на остановках. Вдруг сейчас войдёт целая толпа, и придётся какой-нибудь бабульке место уступать? А не уступишь сразу, так ворчать начнёт.

Но заходили мало. Чаще — выходили. Когда трамвай доплюхал до частного сектора, высадилось не меньше половины.

Так забавно: едешь по городу, и вдруг бац — деревня деревней. Трухлявые избушки, кривые заборы, огороды… Потом, кажется, будет пустырь, который почему-то до сих пор не застроили. Потом начнутся гаражи. А потом бац — и опять город как город.

Очень хотелось спать, как всегда после сытного ужина. Не хватало ещё вырубиться в трамвае, чтобы свою остановку проехать. Митя заставил себя разлепить глаза и вновь принялся листать ленту новостей, но телефон вдруг отказался перезагружать страничку, сообщив: «соединение прервано».

Неужели в городе остались места, где мобильный интернет не ловится?

За окном — сплошная стена деревьев, ветки ползут по мокрому стеклу. Это пустырь так зарос? Давненько Митя тут не ездил…

Потом деревья кончились. Из темноты выплыли контуры зданий.

Митя обнаружил, что уже стемнело. И это нормально, ведь он едет уже не меньше часа. А что не так — понял не сразу.

Снаружи не горело ни одного окна, ни одного фонаря, ни одной вывески. Лишь свет из окон трамвая выхватывал из темноты эти многоэтажки, похожие на старинные замки — бабушка называла такие дома «сталинками». Они интересные, в отличие от обычных панельных домов: со всякими арками, выступами, фигурными балконами, изящными водосточными трубами…

Значит, эти дома заброшены? Почему? На вид ещё крепкие. И почему фонари не горят? Неужели забросили целую улицу?

Сон как рукой сняло. Митя прижался лбом к стеклу, прикрывшись с двух сторон ладонями.

Снаружи что-то промелькнуло. Чей-то силуэт. Шпана какая-нибудь бегает. Наверное, любимое место у них…

Между двумя зданиями — автобус. Тоже древний, на жука похожий. Просто стоит, боком к рельсам. Некоторые стёкла разбиты.

Едва трамвай поравнялся с ним, как на крышу автобуса кто-то вскарабкался и замер, глядя на трамвай.

Похож на очень большую собаку, но собака так высоко не залезет. Человек.

Человек, который стоит на четвереньках. Лица не разглядеть, но точно человек, а не обезьяна. У обезьян руки длинные. Да и откуда здесь взяться обезьяне?

Митя смотрел на этот человекообразный силуэт, пока он не скрылся из виду. А человек, стоявший на четвереньках, смотрел на Митю, поворачивая голову по мере того, как двигался трамвай. Так показалось самому Мите.

Спустя три дома он пришёл в себя. Встрепенулся, как воробей. Вспомнил о телефоне: надо было фотографировать, пока был шанс.

Улица внезапно кончилась, будто оборвалась. По стеклу опять поползли ветки.

Плотная шеренга деревьев быстро поредела. А вот и пустырь. Митя наконец-то стал узнавать местность.

Увидев людей, сидевших на брошенных здесь бетонных сваях, вздрогнул, но, присмотревшись, выдохнул: люди как люди, самые обычные. Судя по росту — мальчишки, все как один — в куртках с капюшонами. Капюшоны надвинуты на глаза. Какие-то монахи-коротышки.

И все внимательно смотрят на трамвай, кое-кто даже встал.

А вот и гаражи. Всё, знакомые места пошли.

И тут же ожил телефон, заставив Митю подскочить на месте и вернуться в реальность. Будто холодной водой окатили…

— Митёк, ты куда пропал? Почему у тебя «абонент не отвечает»?

— Не знаю, какие-то перебои со связью… я на трамвае еду.

Митя замолчал, чтобы папа услышал стук колёс.

Непонятная слабость во всём теле. Голова кружится. Хорошо, что он сидит, а то свалился бы. Нервы сдали, что ли?

— А, ну ладно. Трамвай долго идёт, это да. Ты бы сразу позвонил, как сел, вопросов бы не было.

Папа всё время волнуется за Митю, когда отпускает его куда-то одного. Его можно понять. Когда папа был чуть старше Мити — то есть двадцать пять лет назад — у него без вести пропал лучший друг, Дюха. Где, как — неизвестно, просто ушёл из дома и не вернулся.

Объяснять папе, что сейчас другие времена и подростков средь бела дня не похищают — бесполезно.

Услышав короткие гудки, Митя осознал, что ему стало легче, стоило только услышать папин голос. А может, на самом деле ничего необычного не произошло?

Митя обернулся, чтобы посмотреть на остальных пассажиров. Кто-то дремал, кто-то читал, кто-то безразлично смотрел перед собой. Одна только девчонка напряжённо вглядывалась в окно, широко распахнув глаза. Кажется, ей столько же, сколько и ему — лет двенадцать. Хотя точно сказать нельзя: лица не видно — замоталась толстым полосатым шарфом по самый нос. Сентябрь, конечно, прохладный, но не настолько же!

Нет, правда, а что такого случилось? Целую улицу обесточило — такое бывает. В телефоне сигнал пропал — наверное, тоже как-то связано с отключением электричества. Какой-то хулиган решил пассажиров трамвая попугать, взобравшись на брошенный автобус — тоже ничего сверхъестественного…

Стоп. А что делает брошенный автобус, да ещё такой старый, посреди улицы? Почему его не убрали, не разобрали на запчасти, не сдали в металлолом — что там ещё с ними делают?

И самое главное: почему Митя катастрофически не помнил этой улицы — хоть с автобусом, хоть без? Ведь ездил же этим маршрутом, и не раз. Пустырь узнал, гаражи узнал…

Да чего гадать, когда телефон под рукой.

Открыл карту города. Красная капелька — «моё местоположение».

Митя стал увеличивать масштаб, пока не появились трамвайные пути.

Всё правильно. Он сейчас проезжает остановку «Рынок». Вот гаражный кооператив «Заря». Вот пустырь — он никак не подписан, но видно, что пустырь. Далее трамвайные пути сворачивали в сторону частного сектора. Да, так и должно быть. Откуда же взялись лес и улица?

Прокрутил карту в другую сторону. Какой-то безымянный зелёный массив действительно имелся. Дальше начинались улицы — самые обычные, прямые, логично перетекающие одна в другую. И не было ни одной улицы, отрезанной лесом от остальных. Улицы, которая начиналась будто из ниоткуда, а потом так же внезапно обрывалась.

Бред какой-то. Трамвай, похоже, заблудился. И никто из пассажиров этого даже не заметил. Сидят, как ни в чём не бывало.

Только та девочка с шарфом… где она?

Её уже не было. Значит, вышла на остановке «Рынок».

Жалко. Она могла бы подтвердить, что Митя ничего не придумал.

Всё, что осталось Мите — зайти в паблик, где собирали все городские новости и слухи, и написать на стене:

«Еду на трамвае № 2. Между Треухово и Рынком трамвай свернул с маршрута и заехал на какую-то странную улицу, тёмную и как будто заброшенную. Дома в пять и больше этажей. Что это за улица, кто знает?»

Можно было бы добавить: анон. Но смысл?

И про человека на четырёх ногах лучше не упоминать. Подумают, что шутка.

⁂

Занятия кружка затянулись допоздна. Когда Милли вышла из школы, было уже темно.

А вот и новичок. Конечно же, ждёт её.

— Привет ещё раз! — она поздоровалась первой.

— Привет, Милана.

— Можно просто Милли.

— Тогда я Рей.

Она благосклонно кивнула: пусть будет так.

— Понесёшь рюкзак? — спросила Милли. — Я бы не стала просить, просто плечо болит… Прикладом отбило.

Рей с явным удовольствием принял её рюкзачок скромной расцветки и забросил на плечо.

— Вы ведь там из настоящих винтовок стреляете?

— Да, из мелкашек.

— ТОЗ-8?

Милли кивнула:

— Разбираешься? Тебе точно надо к нам в кружок.

— Да я больше по холодному оружию… А вообще — зачем тебе это?

— Что — военно-патриотический кружок? Странный вопрос. А зачем вообще всё?

— Ты просто привыкла быть лучшей во всём…

Милли скромно пожала плечами. Что есть, то есть.

Странный он, этот Рей. Выглядит, как обычный хулиган. Ладно, как необычный, но всё-таки. Но на этой неделе сразу несколько учителей вызвали его к доске, желая проверить знания новичка — все задания он выполнил правильно, хотя и слегка лениво. Судя по всему, знает много, но учёба его не особенно интересует. Видала Милли таких — называются «способные» — и не сказать, что любила. Для неё учёба была работой, работой и ещё раз работой, а этим всё достаётся просто так. Но с Реем было интересно — это факт. Можно было завести с ним разговор на любую тему — и он подхватит. И говорит он, как взрослый. Не как мальчишка, который нарочно подбирает слова поумнее и строит фразы посложнее, чтобы произвести впечатление на круглую отличницу. Как взрослый, который всё уже видел и ничему не удивляется.

— Холодным оружием, ты сказал? Ножами, что ли?

— Нет, мечами, в основном. Парочку даже сам сделал.

— Скажешь тоже — сам! Папа, наверное, помогал? Или папа делал, а ты рядом стоял?

— Наверное.

Её подколочки его нисколько не трогали. Он, кажется, думал о чём-то другом.

— Ты ничего странного не видела в последнее время? — спросил Рей.

— Чего, например?

— Странных людей.

— Я тебя прекрасно вижу, если ты об этом!

— Значит, не видела. Это хорошо. Если вдруг увидишь — мне скажи.

— Ой, ты моим телохранителем хочешь быть! Как мило! У меня уже есть. Вадя, Слава и Вова.

— Кстати, где они?

— Не знаю. Я тоже удивилась. Думала, сейчас их увижу, а вместо них — ты…

Провожать Милли до дома — целый почётный ритуал, хотя живёт она в двух шагах от школы. Вадя, Слава и Вова так и не смогли выяснить, кто из них более всего этого достоин, поэтому договорились эскортировать Милли втроём.

Милли остановилась:

— Так, Рей, спасибо, дальше одна пойду. Если родители тебя увидят — будут лишние вопросы, а я пока к этому не готова.

— Да как скажешь…

Он не обиделся. Его вообще не волновало, кто и что о нём скажет или подумает. Милли ещё никогда не встречала таких — ни среди сверстников, ни среди ребят постарше.

На пути к подъезду полезла в карман за ключами и ненароком выронила их. Резко наклонилась, будто упражнение выполняла — и в этот же момент услышала позади громкий звук, похожий на плевок.

Обернулась.

Мальчишка в куртке с капюшоном, надвинутым на глаза, тут же спрятался за детскую горку.

Что это было? Какой-то великовозрастный дебил развлекается? Ну да, дураков на свете много. Выпрямившись, Милли побежала к подъезду, хотя королевам бегать не пристало — не считая уроков физкультуры, конечно, и занятий военно-патриотического кружка. Но тут особый случай. Если этот парень — действительно дурак на всю голову, то он и камнем может кинуть. И, как назло, вокруг — никого из взрослых, да тихо, будто в лесу.

Надо будет папе сказать. А лучше Рею. Пусть разберётся по-мужски. По нему видно, что он может.

⁂

Рей проводил Милли взглядом. Стоило ей свернуть за угол, как за спиной раздался голос:

— Эй, новенький, мы тебя предупреждали!

— Ну, здрасьте…

Обернулся — так и есть. Вадя, Слава и Вова. Теперь понятно, почему они не встретили Милли после кружка. Хотели, чтобы это сделал Рей. Чтобы был состав преступления, за который необходимо выписать наказание.

— Что, забыл уже?! — заорал Вадя, невысокий и самый злой из троих. — Сказали же: увидим тебя возле неё — убьём!

— Мальчики, может, не надо? — Рей устало покачал головой.

— Какие мы тебе мальчики, эй! — Вадя толкнул его в грудь и тут же свалился на асфальт, согнувшись пополам.

Вова и Слава бросились на Рея. То, что произошло дальше, трудно было назвать дракой. Рей проворно уворачивался от кулаков, летевших ему в голову, в ответ наносил точные, унизительные удары по болевым точкам. Вова, крича от боли, быстро оказался рядом с Вадей. Спустя несколько секунд рухнул и Слава.

— Ребята, на будущее: не нужно меня злить, — попросил Рей.

Он быстро достал телефон и включил видеозапись.

— Ты чё делаешь… — простонал Вова.

Обойдя валяющихся по кругу и запечатлев их, Рей нажал на «стоп» и сказал:

— Ещё раз попытаетесь усложнить мне жизнь — выложу видео.

Слава попробовал встать, но тут же упал, громко охнув. Вадя беззвучно плакал от бессилия и позора.

Рей уже шёл прочь. Вот заняться ему больше нечем — только с разными сопляками отношения выяснять. Будем надеяться, что недоразумения на этом закончились.

Он сел в автобус. Ехать было далеко.

Чтобы скоротать время, достал телефон. Как всегда, начал с того, что открыл паблик с новостями, который просматривал каждый день.

В этот раз интересная новость была в самом верху.

⁂

…На остановке Митю встретил папа.

— Пап, может, хватит меня пасти?

Папа сгрёб его одной рукой и, смеясь, потрепал волосы. Юмор, дескать, оценил.

Папа Митю, конечно, любит и очень гордится — особенно тем, что сын учится в элитной школе, куда берут либо по способностям, либо за большие деньги. Митя как раз из первой категории. «Учись — человеком станешь», — частенько повторял папа. Сам он работал обычным учителем физкультуры в совсем в другой школе.

Мите многое прощалось, даже то, что со спортом у него не ладилось. «И в кого ты такой дохлый?» — беззлобно посмеивался папа. Но рассказывать о странной тёмной улице и четвероногом хулигане Митя всё же не решился. Папа опять подумает, что у него фантазия разыгралась, и точно рассердится: «Вечно ты в каком-то выдуманном мире живёшь! У вас, у гениев, так принято, что ли?»

Папа даже фильмы смотрит только документальные. Но чаще — бокс или хоккей. А если Митя смотрит какой-нибудь боевик или ужастик, папа встаёт рядом и начинает комментировать: «У него что, бесконечные патроны? Он уже раз двадцать из этого «Кольта» выстрелил!» «А зачем они решили разделиться? Дураки, что ли? Помрут ведь поодиночке!»

— Ужинать будешь? — спросил папа, когда пришли домой.

— У бабушки хорошо поел.

— Ну и отлично.

Митя и не пошёл бы на кухню. Там сейчас мама. Сидит за столом, ссутулившись, и плачет.

Опять они ругались. Из-за чего — Митя не знал. Мама на его вопросы не отвечала, а папа говорил просто: «Хватит!».

Завалившись на кровать с ноутбуком, Митя вновь стал искать хоть какую-нибудь информацию о той неизвестной улице. Ничего. А в паблике — уже три ответа.

Рей Непобедимый: «Нет там такой улицы и никогда не было. Забудь».

Кто-то, чьё имя написано иероглифами, а на аватарке — персонаж японского мультфильма: «Ты провалился в параллельный мир!!»

Егор Митрофанов: «Трамвай пустили по запасным путям, такое бывает. Что за улица — смотрите по карте», — вот, сразу видно: взрослый человек писал.

Вот это, последнее, похоже на правду. Хотя оно и не объясняет, откуда взялась неизвестная улица. И что за существо сидело на крыше автобуса.

— Оно смотрело на меня… — произнёс Митя вслух.

Действительно, смотрело, поворачивая голову вслед. Наверное, надо было отвернуться…

Митя встал, подошёл к окошку. Десятый этаж. Бояться нечего.

Нечего? Если существо так легко влезло на автобус, то, может, оно и по стене вскарабкается?..

Но сначала ему пришлось бы выследить Митю до самого дома, узнать, на каком этаже он живёт…

Допустим, оно запрыгнуло на крышу трамвая, затаилось. Нет, его всё равно бы заметили. Если только оно не умеет становиться невидимым. Нет, это даже не мистика — это небывальщина.

Митя любил всё мистическое — он мечтал стать режиссёром фильмов ужасов. Что-то даже сам уже пытался снимать вместе с Пашкой, на его же телефон — потому что у него камера лучше.

И вот впервые в жизни столкнулся с чем-то действительно необъяснимым — по крайней мере, на первый взгляд. Стоило более-менее подавить страх, как на его место пришёл азарт.

Надо будет вернуться туда при свете дня и всё изучить. И обязательно заснять. Завтра воскресенье — можно заняться с самого утра…

Интересно, встретит ли он ещё ту девочку в толстом шарфе? Вот бы найти её. Ведь она всё видела. И может подтвердить, что Мите это не почудилось.

Можно попытаться ещё раз сесть на тот же самый трамвай в то же самое время. Вдруг она опять поедет. Наверное, снова будет в жёлтой куртке и этом смешном полосатом шарфе. Красном с белыми полосками. Или белом с красными.

Закрыл глаза. Представил себе трамвай, безликих унылых пассажиров и её — разноцветное пятно на общем сером фоне.

Они ещё встретятся. Обязательно.

И тут Митю, стоявшего с закрытыми глазами, вдруг опять охватило то же чувство, как тогда, в трамвае: что-то не так. Осталось понять, что именно.

В квартире было непривычно тихо — вот что. За стеной только что орал телевизор — папа смотрел хоккей по кабельному ТВ. А теперь — ничего.

Папа так рано спать не ложился. Обычно смотрел свой «ящик» до полуночи, и Митя почти каждый раз просил сделать потише. Папа всегда делал. Почему бы сразу не включить потише? Митя не знал.

Приоткрыл дверь комнаты, крикнул:

— Спокойной ночи!

Никто не отозвался.

Митя заглянул в комнату родителей — никого. На кухню — никого. Подёргал двери туалета и ванной — открыто, внутри — никого.

— Вы где? — крикнул Митя, хотя прятаться было уже негде. Если только родители куда-то ушли, сразу оба, на ночь глядя, его не предупредив. Но такого ещё ни разу не было.

Ответа по-прежнему не было. Точно ушли.

Митя выглянул на площадку. Может, папа пошёл мусор выкидывать, да с соседом, который вышел покурить, заболтался… Сам папа не курил.

Всё тихо. Разговоров не слышно. Да ничего не слышно — мёртвая тишина. А в соседней квартире, между прочим, живёт парень лет двадцати, у него по вечерам частенько какая-то модная музыка грохочет.

Сам не зная зачем, Митя вдавил кнопку звонка этой квартиры. Даже придумал, что он скажет. Сейчас этот парень откроет дверь, спросит: «Чё надо?», а Митя скажет: «Это не у вас громко музыка играет? Показалось, что у вас. Нет? Ой, извините». А парень пальцем у виска покрутит.

Но дверь не открылась. Митя нажал ещё раз, тщательно вслушиваясь — и уловил там, за дверью, приглушённую, но явственно прозвучавшую трель.

Звонок работает. Просто дома никого нет.

Митя принялся трезвонить в следующую дверь. Ответа не было.

Захотелось бежать прочь из этого мёртвого дома. Митя вернулся в квартиру, быстро оделся, взял ключ, телефон. Попытался сделать то, что надо было сделать с самого начала — позвонить отцу. Сигнала опять не было.

Бред какой-то. Сумасшествие.

Митя выскочил на площадку, побежал вниз по лестнице. Что-то подсказывало ему, что лифтом лучше не пользоваться.

На полпути остановился. Прислушался.

Так и есть — снизу доносились чьи-то негромкие шаги.

— Стойте! — крикнул Митя. — Подождите, пожалуйста!

Шаги ускорились. Митя бросился вдогонку.

Выбежав во двор, огляделся — никого. Даже возле круглосуточного магазина.

Слабый звук шагов доносился издалека. Митя сорвался с места, свернул за угол дома и увидел маленькую, быстро удаляющуюся фигурку. Разглядел лишь мельком, прежде чем фигурка свернула с освещённого фонарями тротуара и юркнула в проулок.

Кажется, это была девочка из трамвая. Митя узнал её по двум длинным хвостам обмотанного вокруг шеи полосатого шарфа, смешно болтавшимся на бегу.

Проезжая часть была пуста. Ни одной машины.

Что теперь делать и куда бежать, Митя не представлял. Можно вернуться в квартиру, спрятаться там за надёжной стальной дверью и дождаться рассвета…

Он побрёл обратно. Свернул за угол. Сделал несколько шагов. И замер.

На крыше маленькой кирпичной коробки круглосуточного магазина он увидел тёмный силуэт человека.

Человек стоял на четвереньках, как собака, и не двигался.

Кажется, он внимательно смотрел на Митю.

Опять. Как тогда.

Митя ощутил боль в пальцах — слишком сильно сжал ключ. Своё единственное, жалкое оружие.

Папа всегда говорил: напали в лифте или в подъезде — бей ключом в глаз…

Сейчас это не поможет. Митя знал, что не поможет.

Надо бежать к подъезду. Открыть тяжёлую дверь магнитным ключом. Рвануть на себя. Проскочить внутрь. Закрыть дверь за собой. Тогда он будет в безопасности.

Но до двери надо сперва добежать.

Ткнуть ключом в замок, дождаться, пока он пиликнет в ответ. А это лишние две-три секунды.

И сама дверь открывается туго. Ещё две-три секунды в пользу твари.

Митя сделал шаг. Силуэт на крыше магазина шевельнулся.

Митя рванулся с места. Краем глаза успел заметить, как прыгает тёмный силуэт, летит в его сторону, одним скачком покрывая половину расстояния.

Митя заставил себя смотреть перед собой. На дверь своего подъезда.

И тут же запнулся, полетел головой вперёд. За миг до столкновения с асфальтом успел вспомнить: выбоина!..

От удара об асфальт Митя очнулся.

Он по-прежнему лежал на кровати. За стеной громко работал телевизор.

Всё-таки бабушкин ужин сделал своё дело: Митю срубило, а он даже не понял, как. Надо же, какой кошмар приснился.

И, как часто бывает после кошмара, он ощущал себя измотанным. Будто не спал, а бегал.

Митя потянулся. Нога отозвалась болью. Успел отлежать…

Он закрыл ноутбук, убрал его на стол и снова уснул.

⁂

Лёжа на диване на чердаке старого двухэтажного дома, среди гор ненужного хлама, Рей изучал страничку Дмитрия Лопушкова.

Худенький мальчик с волосами чуть ли не до плеч смотрелся забавно, особенно на фотках с отцом — крепким, коротко стриженым дядей. Как болезненный принц рядом с весёлым, пышущим здоровьем королём-воителем. Но видно, что принц, а не паж. Видно, что он «не отсюда».

Посмотрел видео: несколько коротких любительских фильмов ужасов, снятых Лопушковым вместе с каким-то толстым мальчиком. Бегают по развалинам, изображают, что им страшно и что за ними гонятся призраки.

Главное — нигде не указан адрес. В личной информации не написано, а понять из фотографий и видеороликов, где живёт Дмитрий, невозможно.

Зато указан номер школы.

Это значит, что завтра за Дмитрием не придут. Завтра воскресенье. А вот в понедельник его может ждать сюрприз.

Встретиться с ним завтра или подождать до понедельника?

От размышлений Рея отвлекло сообщение от Милли:

«Не спишь?»

«Нет. Неохота».

«Я тоже уснуть не могу! Представляешь, что было… Я видела какого-то странного парня».

Рей подскочил на диване, рывком поменяв положение тела — с лежачего на сидячее.

«Поподробнее, пожалуйста».

«Я его толком не разглядела. Даже лица не видела, он в капюшоне был. Он в меня плюнул».

«Плюнул?!»

«Звук был такой, как будто плюнул. Я как раз в этот момент нагнулась, чтобы ключи поднять. И представляешь, потом полезла в рюкзак и заметила, что из рюкзака торчит игла!»

«Игла?»

«Такая короткая палочка, как шип, с одного конца острая. Знаешь, как дикари шипами из трубочек стреляют?»

«Не поцарапалась, я надеюсь?»

«Нет, ты что, я очень аккуратная!)) Пока никому не рассказала об этом».

«Пока не рассказывай. Тебе очень повезло, что он промахнулся».

«Ты об этом меня пытался предупредить? Ты что-то знаешь?»

«Говорят, в городе маньяк орудует. Стреляет в людей ядовитыми иглами».

«Ох… жутко как».

«Завтра никуда не ходи!»

«Как не ходи? У нас завтра занятие за городом. У нашего кружка. Утром все собираемся и едем».

«Так, я с вами».

«О, всё-таки хочешь быть моим телохранителем! Хорошо. Но тебе придётся вступить в наш кружок».

«Согласен».

Вот всё само собой и утряслось. Завтра — к Милли, послезавтра — к Лопушкову.

Если Милли удалось увидеть Стражника, то вряд ли он так быстро покажется во второй раз. Но полностью исключать такой возможности нельзя. А Лопушков пока что в безопасности…