Глава II
САШЕНЬКА ИЗ МАГНИТОЛЫ?
Шестеро ребят, собравшихся в большом зале загородного особняка Баскаковых, учились в восьмом «А» классе экспериментальной авторской школы «Пирамида». Собственно, все, кроме Сени, и жили рядом со школой в начале Ленинградского проспекта. Баск же вместе с родителями уже два года как поселился в престижном подмосковном Изумрудове, где его отец, нефтяной олигарх Виталий Семенович Баскаков, приобрел огромный двухэтажный особняк со всеми аксессуарами, которые соответствовали его званию и положению.
Баскаков-старший, равно как и его жена и Сенина мать Анжелика Васильевна, новым местом жительства были вполне довольны, чего нельзя сказать о Сене. То есть, с одной стороны, Баску в этом «новом русском поселке» многое даже нравилось. И друзья неплохие, и великолепный спортивный комплекс с бассейном. Но вот свобода передвижения строго ограничивалась территорией Изумрудова. Выйти, как говорил Баск, «на волю» можно было лишь по письменному разрешению родителей. Нет разрешения — суровый охранник отсылает назад. А Баскаков-старший, тревожась за безопасность сына, выходить ему одному за пределы поселка не разрешал.
Поэтому Баск часто с завистью говорил пятерым друзьям:
— Везет же некоторым. Шастаете по всей Москве — и хоть бы хны. А я в своем Изумрудове, как в тюрьме.
Сравнение с тюрьмой имело некоторые основания. Дело в том, что обширная территория Изумрудова была обнесена глухим бетонным забором, по верху которого тянулось несколько рядов колючей проволоки. В целях безопасности влиятельных и богатых жителей попасть на территорию Изумрудова можно было только сквозь два пропускных пункта. Вооруженная до зубов охрана разрешала посторонним пройти или проехать лишь по приглашениям кого-нибудь из жителей. Однако даже и при наличии приглашения гости сперва подвергались тщательнейшей проверке и лишь потом попадали в «святая святых».
Однажды, внимая Сениным сетованиям по поводу «крайней степени несвободы», ехидная Варька Панова даже сочинила стишок:
Как жизнь страданьями чревата
У сына крупного магната!
Баск на полном серьезе ответил:
— Ты, Варька, совершенно права.
Впрочем, до нынешнего Нового года и Варваре Пановой, и Маргарите Королевой, и Павлу Лунину, и Герасиму Каменеву, и Ивану Холмскому приходилось верить Баску на слово, ибо они никогда не бывали у него в Изумрудове.
Однако в конце декабря Сеня, узнав, что родители вновь собрались без него за границу, самым решительным образом заявил:
— Раз так, я приглашу на каникулы ребят. Не хочу в Новый год быть один.
Нефтяной олигарх, обычно державший сына в черном теле и крайне редко потакавший его прихотям, неожиданно легко согласился. Дело в том, что именно эти пятеро одноклассников Баска, чаще всего называвшие себя Командой отчаянных, Баскакову-старшему нравились. Ведь совсем недавно они спасли Сеню от смертельной опасности. Это произошло во время одного из расследований Команды отчаянных. А вообще-то пятерым друзьям удалось с начала нынешнего учебного года самостоятельно раскрыть целых семь самых настоящих и очень серьезных преступлений.
Естественно, детективная деятельность ребят совершенно не радовала их родителей. Поэтому Сенино приглашение на каникулы во всех пяти семействах восприняли как настоящий подарок к Новому году. Лучше всех остальных по сему поводу высказалась мама Ивана, Инга Сергеевна. Аккуратно укладывая в сумку вещи сына, она говорила мужу:
— Хоть десять дней гарантированной спокойной жизни. В этом Изумрудове наши дети будут совершенно изолированы от внешнего мира. А значит, при всем желании не смогут вляпаться ни в какую историю.
В общем, ребят отпустили с радостью. И вот теперь, очень весело встретив Новый год, они сидели в столовой и слушали странную «радиопостановку».
— Чужую настоящую жизнь? — не сводя глаз с Павла, переспросила Марго.
— Самое логичное объяснение, — продолжал тот.
— И где же, позволь узнать, по-твоему, эта жизнь происходит? — с издевкой хохотнул Герасим. — У них чего, квартира на радио? Прямо в студии?
— Совершенно не обязательно, — возразил Баск. — В любую квартиру можно сунуть «жучок».
— «Жучок»? — переспросил Иван. — Ты думаешь, где-то стоит «жучок», а Муму словил по радио частоту, на которой идет прослушка?
— Именно, — энергично кивнул Баскаков.
— Да-а, да-а, — протянул Герасим. — Какой, интересно, дурак будет ставить «жучок» на кухне, чтобы полдня наслаждаться всякими историями с кашей?
— Какой кашей, — возразил Баск, — с помощью «жучка» на кухне можно узнать очень много важного. Например, сколько людей живет в доме, их распорядок дня. Кто, когда и куда ездит.
— Скажу больше, Сенечка, — добавила Варя. — При удачном раскладе можно даже подслушать, куда хозяева кладут «ключи от квартиры, где деньги лежат».
— Насчет ключей не знаю, — сказала Марго. — А вот на кого дом записан, мы с вами уже подслушали.
— На Сашенькину маму, — уточнил Сеня.
— И еще, — продолжала Марго, — мы уже в курсе, что теща не испытывает особой любви к своему зятю Леониду.
— А я о чем! — У Павла азартно блеснули глаза. — Теперь предположим, что у этого Леонида есть враги или, например, конкуренты. Прикиньте, как они могут использовать подобную информацию.
— Подкупят тещу, чтобы она траванула зятя. — Герасим по-прежнему не воспринимал всерьез доводы друзей. — Это будет, — загробным голосом добавил он, — отравление века. Кашей.
— Герочка, ну зачем так грубо и примитивно, — в свою очередь развеселилась Варя. — Кашей надо не травить, а бросать Леониду под ноги. Поскользнется на кашке, головой об угол стола ударится, и все. Уноси готовенького.
— В таком случае, — улыбнулась Марго, — мы с вами только что были свидетелями неудавшегося покушения.
— Как же, покушения! — воскликнул Герасим.
— Шутка, Муму, шутка! — нараспев произнесла Марго.
— Про покушение, естественно, шутка, — начал Павел. — Но мне кажется, дело серьезное. Что-то во всем этом есть нехорошее. Кому-то врубили «жучок»…
— Причем где-то рядом, — перебил Сеня. — Раз мы это сумели поймать по радио, значит, дом с «жучком» стоит на территории Изумрудова.
— С чего это ты так уверен? — уставился на него Муму.
— «Жучок» явно непрофессиональный. Профессионал бы выбрал для передачи такую частоту, которую можно поймать только на специальной аппаратуре. А раз установка кустарная, значит, радиус действия ее невелик. Теперь едем дальше. Сашенькина семья живет в большом доме, который дорого содержать. А здесь, кроме нашего Изумрудова, таких поселков поблизости нет.
— Ты хочешь сказать, пасут кого-то из местных? — заинтересовался Иван.
— Похоже, — кивнул Сеня.
— Но вот кого? — Павел задумчиво посмотрел на друзей.
Тут из передней послышалось несколько громких звонков. Затем заколотили в дверь.
— Это Илюшка и Кирюшка, — без тени сомнения объявил Баск. — Им пока ничего не говорим?
— Естественно, — отозвался Павел.
Горничная уже открыла. В передней послышались громкие голоса, топот, затем — истошный вопль Альбины Ивановны:
— Эй! Лыжи-то хоть оставьте!
В зал влетели двое раскрасневшихся от мороза ребят.
— С Новым годом! Айда на лыжах! — проорали они. — Там снега за ночь навалило!
— На лыжах еще слишком рано, — с мрачным видом ответил Муму.
С лыжами у него были сложные взаимоотношения. Два года назад дедушка Герасима, Лев Львович Каменев, или, как его прозвал Луна, Лев-в-квадрате, в целях укрепления физической формы внука решил регулярно предпринимать с ним лыжные походы. Лев Львович тогда вышел на пенсию. И у него вместо подведомственной крупной физической лаборатории, где все подчиненные ходили по струнке или стояли по стойке «смирно», образовалась уйма нерастраченной энергии и ничем не занятого времени. А так как в свои семьдесят с гаком Лев Львович был еще очень крепок и бодр, то обрушил всю свою несокрушимую волю и организаторский пыл на несчастного Герасима.
Лыжные походы, по мнению дедушки, проходили крайне результативно. Герасим придерживался иных взглядов. Скорость, которую развивал Лев-в-квадрате на лыжах, была для Каменного Муму явно чересчур большая. Однако на все его стенания по тому поводу, что, мол, ноги болят, дедушка бодренько отвечал: «Владей, внук, собой и укрепляй волю. В жизни еще и не такое случается. Потом спасибо мне скажешь».
Спасибо Муму не сказал. На третьем походе, проходившем в крайне неблагоприятных метеорологических условиях, внук обморозил уши и к тому же заболел двусторонним воспалением легких. У Льва-в-квадрате это вызвало глубокое возмущение. Ибо, согласно расчетам дедушки, именно третья совместная прогулка должна была окончательно закалить Герасима.
С трудом выходив сына, папа и мама, к большому его облегчению, воспротивились дальнейшим походам. Теперь уже второй год Лев-в-квадрате ходил на лыжах либо один, либо в компании друзей. Время от времени он по-прежнему пытался увлечь в новое путешествие Герасима. Однако тот только отмахивался или говорил:
— Лучше мы с ребятами в хоккей погоняем.
В общем, даже упоминание о лыжах повергало Каменного Муму в тоску и ужас. Однако энергичных Илюшку с Кирюшкой его возражения не смутили. По сияющим лицам обоих было видно, что после встречи Нового года они успели прекрасно выспаться и теперь жаждут деятельности и приключений.
— Не хотите на лыжах, пошли на тарелках кататься, — мигом выдал новое предложение Кирюшка. — У нас в этом году такую горку забацали!
— Горка — это годится, — Ивану понравилось предложение.
Герасим тоже не возражал. Главное, не на лыжах.
— Если согласны, чего зря сидите? — Илюшка уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Жарко ведь.
— А ты, Илюшечка, шапочку сними, курточку и перчаточки, — с ехидным видом произнесла Варя. — Тогда, уверяю, тебе станет здесь вполне нормально.
— Вот еще, — отмахнулся Илюшка. — Сперва раздеваться, потом одеваться… Лень. Кирюшка, — посмотрел он на двоюродного брата. — Лучше, пока эти отмороженные тут возятся, пошли побегаем на лыжах вокруг их дома. Все-таки тоже занятие.
Два брата подхватили лыжи и стремглав унеслись на улицу. Не успели оставшиеся в зале перемолвиться словом, как две головы в ярких шапочках молниями мелькнули за окнами и исчезли.
— Энергичные мальчики, — фыркнула Варя. — Я вот только не поняла, они братья или не братья?
— Двоюродные братья-близнецы! — на одном дыхании выпалил Баск.
— Полная ерунда, — менторским тоном заявил Герасим. — Если бы ты, Баск, был немного образованнее, то никогда бы такого не сморозил. Близнецы бывают только родными братьями. Иными словами, у них всегда один папа и одна мама.
— У Кирюшки и Илюшки отец с матерью тоже почти одни, — Сеню ничуть не обескуражило заявление Герасима. — А родились они совершенно одновременно.
— Кто родился совершенно одновременно? — Луна с ошалелым видом смотрел на Баска. — Их папы с мамами или Илюшка с Кирюшкой?
— Они все, — коротко отвечал Баск.
— Ду-урдом, — покрутила пальцем возле виска Варя. — По-моему, нашему Баску вредно встречать Новый год. Шарики за ролики заезжают.
— Ничего у меня не заезжает, — обиделся Сеня. — Просто у Илюшки с Кирюшкой папы близнецы и мамы близнецы. Вы только прикиньте: два комплекта совершенно идентичных родителей. Как они их различают?
— Интересно, — вмешалась Марго. — А Кирюшка с Илюшкой совершенно друг на друга не похожи. Я даже думала, что Илюшка младший брат Кирюшки.
— Не, — Баск мотнул коротко стриженной головой. — Они в один день и в один год родились. Сейчас им, как нам, по тринадцать. Просто Илюшка получился светлый и невысокий в их мам. А Кирюшка высокий и черный — в пап. Они, между прочим, еще и компаньоны.
— Кто? — Иван поскреб затылок пятерней. — Кирюшка с Илюшкой или их мамы?
— Пуаро, — Сеня обратился к нему по прозвищу, — не старайся казаться глупей, чем ты есть. Компаньоны, конечно, папы. Сперва они были просто братьями-близнецами, а потом основали фирму.
В оба окна постучали. Причем с такой силой, что стекла едва не вылетели. За одним из окон маячила голова Кирюшки, а за другим — Илюшки. Оба братца хором орали:
— Долго вы там еще? А то мы уже укатались!
— Еще одну минутку! — Баск воздел вверх указательный палец. — Ребята, пошли одеваться, — обратился он к остальным. — А то они все равно покоя не дадут.
— Очень энергичные мальчики, — снова отметила Варя.
— Что есть, то есть, — подтвердил Баск.
Затем все разбежались по комнатам, чтобы одеться для катания с горки. Вскоре шестеро ребят вновь собрались в передней. На них были разноцветные комбинезоны. Голову Каменного Муму увенчивала розовая шапочка с тремя кокетливыми помпончиками — желтым, синим и нежно-салатовым.
— Мумушечка! — всплеснула руками Варвара. — Где ты взял эту прелесть?
— Мать на католическое Рождество подарила, — Герасим внимательно оглядел свое отражение в зеркале. — А чего? По-моему, мне идет.
— Каменный гном, — вынесла суровый, но справедливый вердикт Варя.
Все, кроме Герасима, засмеялись. Входная дверь резко распахнулась. Вслед за этим в переднюю, едва не сбив с ног Каменное Муму, с шумом влетели две пары лыж и палки.
— Поосторожней нельзя? — завопил Герасим. — Тут, между прочим, люди!
— Пускай наши лыжи у вас пока тут побудут! — проигнорировав заявление насчет осторожности и людей, хором крикнули два почти близнеца. — И вообще, сыпьте на улицу! А то, пока вы собираетесь, весна наступит и горка растает.
— Не наступит, — заверил их Луна и первым вышел на широкое каменное крыльцо, над которым была выложена контрастного цвета кирпичом надпись: «Veni, vidi, vici»[1]. Видимо, Баскаков-старший ощущал себя в нефтяном бизнесе настоящим Юлием Цезарем.
Ребята пошли по поселку. Дома тут были один монументальнее другого. Улица, на которой жил Баск, состояла из огромных двух-, а то и трехэтажных особняков. На углу улицы высилось вообще нечто вроде замка с башенками и бойницами. А ниже, над входной дверью из мореного дуба с бронзовыми клепками, красовалась статуя рыцаря в натуральный рост.
— Вот это да-а, — протянула Варвара. — Почти замок Ив.
— Его не Ив зовут, а Иванофф. — Баск подчеркнул неожиданно глухое окончание популярной фамилии и добавил: — Иванофф с фэ-фэ.
— Какое еще фэ-фэ? — не дошло до Герасима.
— Сперва-то он был обычным Ивановым, как все, — подключились к беседе Илюшка с Кирюшкой. — А как разбогател и эту храмину себе отгрохал, так заделался Иваноффым. Потому что, говорит, «Ивановых много, а я один».
— Понятно, — кивнули остальные, и вся компания свернула на другую улицу.
Здесь плотно, если так можно выразиться, плечом к плечу стояли дома совсем другого рода, все совершенно одинаковые. Миновав их, ребята вышли на большую площадку, за которой темнел еловый лесок. На краю площадки, почти примыкавшей к лесу, высилась огромная ледяная горка.
— Нам туда, — скомандовал Кирюшка и бегом ринулся к цели.
— А кататься чего, на пятой точке? — с опаской осведомился Герасим.
— Не, — широко улыбнулся Илюшка. — Там специально для этого есть тарелки. — А ну, не отставать!
И почти близнецы припустились вперед.
Правда, до цели они не дошли. Им преградили путь две совершенно одинаковые женщины в меховых норковых курточках.
— Привет, мамы! — хором воскликнули Илюшка с Кирюшкой. — Мы с ребятами идем кататься!
— Понятно, — тоже хором отозвались одинаковые мамы. А потом та, которая слева, добавила: — Мальчишки, а где же ваши лыжи? Вы же, кажется, на них из дома ушли.
— Из дома-то ушли, — подтвердил Кирюшка, — а теперь они нам оказались не в кассу. Потому что они на лыжах не захотели, — указал он на Команду отчаянных и Сеню.
— Ну и где же лыжи? — на сей раз полюбопытствовала правая мама.
— У Сеньки, — небрежно махнул рукой Илюшка. — Мы на обратном пути их заберем.
— Тогда можете все на обратном пути прийти к нам пить чай, — пригласили мамы. — У нас сладкого много.
— Обязательно придем, — с готовностью откликнулся Луна.
— Вот и славненько, — сказала левая мама, и обе ушли.
Кирюшка и Илюшка вновь ринулись к горке.
— Как вы их различаете? — полюбопытствовала на ходу Варя.
— Запросто, — ответил Кирюшка. — По одежде. У них этот… стиль разный.
— Что-то я не заметила, — усмехнулась Варвара. — По-моему, они одеты совершенно одинаково.
— Это сегодня, — пояснил Илюшка. — Редкий случай. Потому что обычно у моей матери стиль спортивный, а у его, — ткнул он пальцем в сторону двоюродного брата, — элегантный.
— Хватит о мамах, давайте лучше кататься!
Достигнув горки, Кирюшка забежал под навесик и, выбрав из груды огромную пластиковую тарелку, устремился по снежным ступенькам к вершине.
— И-э-эх! — раздался удалой клич.
Мгновение спустя Кирюшка, лежа животом на тарелке, слетел вниз головой с горки, пулей пронесся мимо ребят и врезался в сугроб.
— Класс! — одобрил брат — почти близнец. — Но я лучше могу.
— Не можешь! — Кирюшка высунул из сугроба облепленную снегом голову.
— Могу, — настаивал брат.
— А вот и фигли, — обратился к присутствующим Кирюшка. И, подмигнув Варе, уточнил: — Он вообще никогда лучше меня ничего не может.
— Правда? — Варвара кокетливо похлопала длинными ресницами.
— Кривда! — злобно огрызнулся Илюшка. — Я его на этой дистанции каждый день делаю!
— Не может быть! — всплеснула руками Варя.
Ее замечание сыграло роль фитиля, поднесенного к бочке с порохом.
— Врет он все! — заорал Кирюшка.
— Нет, это он все врет! — тоже закричал Илюшка.
— Кого-то они мне очень напоминают, — косясь на Герасима, шепнула Маргарите Варвара.
Тем временем Илюшка, вооружившись тарелкой, начал карабкаться на вершину горы. Кирюшка, тоже с тарелкой, последовал за братом. На середине дистанции он с помощью тарелки ловко подсек Илюшку, а тот в падении опрокинул его, и оба кубарем скатились вниз по ступенькам.
— Ну, видали, как я его! — выкрикнули одновременно они.
— Видали, видали, — торопливо заверила их черноволосая Марго. Она опасалась, как бы противоборство почти близнецов не переросло в подлинную дуэль. — Ребята, — крикнула она, не давая братьям продолжить спор, — а мы-то с вами чего стоим? Айда кататься!
Некоторое время все с удовольствием просто катались. Горка в Изумрудове и впрямь получилась отличной, и на спуске у ребят ветер свистел в ушах. Однако минут через тридцать Илюшка с Кирюшкой дружно заявили, что спускаться с горки по одному — это «скучно и даже банально».
— Так даже маленькие дети могут, — с презрением процедил сквозь зубы Кирюшка.
— И вообще, есть у нас головы на плечах или нет? — подхватил Илюшка. — Неужели мы не можем придумать достойное катание?
— Естественно, можем, — с важностью заявил Кирюшка. — Ну-ка, Илья, иди сюда. Есть у меня одна мысль.
И, отведя брата в сторонку, он с заговорщицким видом принялся что-то нашептывать ему на ухо. Илюшка сперва сосредоточенно кивал. Затем лицо его расплылось в счастливой улыбке.
— Молоток, — хлопнул он по плечу Кирюшку.
Оба вскарабкались на горку.
— Внимание! — оглушительно заорали они оттуда. — Смертельный номер! Исполняется впервые! На арене всемирно известный дуэт братьев Ряжских.
Не успели Сеня и Команда отчаянных понять, в чем дело, как «всемирно известный дуэт», усевшись на тарелки и обхватив друг друга за плечи, синхронно спустился с горки, на жуткой скорости врезался все в тот же сугроб и временно исчез из вида.
Правда, почти близнецы почти сразу же вылезли.
— Оп-ля-ля! — воскликнули они, отплевываясь от снега.
— Экзотно! — воскликнул Баск. — Я тоже так хочу.
— То-оже, — покровительственно протянул Илюшка. — Если бы не мы с Кирюшкой, ты, Баск, ни за что бы до такого способа не допер.
— Нет, я бы допер, — уверенно отозвался Баск. — А вот Муму никогда бы не допер.
— А мне и не надо, — тощий высокий Герасим высокомерно вздернул острый подбородок. — Я до гораздо более важных вещей допираю.
Однако Баск продолжать спор не стал.
— Луна, — повернулся он к Павлу, — пошли так же съедем.
— Очень опрометчиво, — покачала головой Варя. — На вас с Пашкой одной горки не хватит.
— Наоборот, — возразили почти близнецы. — Чем теснее, тем лучше. Потому что риск увеличивается.
Однако ширины горки Павлу и Сене вполне хватило. Они с оглушительными воплями, но без особых приключений съехали вниз. То же попарно проделали и остальные.
Особенно отличился Герасим. Его узкое длинное тело стрелой вонзилось в сугроб и почему-то напрочь застряло там. В поле видимости остались лишь ступни, облаченные в ботинки с высокой шнуровкой. Ступни конвульсивно дергались. Именно по этому признаку Луна определил, что Муму подает сигналы бедствия. Ребята общими усилиями вытянули его за ноги.
Отдышавшись, Муму проворчал:
— И на фига тут этот сугроб торчит?
— Для амортизации, — пояснил Сеня. — Иначе бы ты сейчас не в снег врезался, а во что-нибудь твердое.
— Железная логика, — презрительно усмехнулся Герасим. — По-моему, до ближайшего твердого ехать и ехать.
— Все равно, — Сеня остался при своем мнении. — Этот сугроб нужен на всякий случай.
Почти близнецы вновь о чем-то пошептались. Затем с очень хитрыми лицами снова полезли по снежным ступеням на горку.
— Уважаемая публика! — грянули они с высоты. — Всемирно известные братья-акробаты Ряжские представят вам новый смертельный номер.
Они встали в тарелках на колени и, обхватив друг друга за плечи, с лихими воплями начали новый спуск. До середины горки все шло нормально, и братья каким-то чудом удерживали равновесие. Внезапно их повело влево. Продолжая крепко держать друг друга за плечи, всемирно известный дуэт на головокружительной скорости сошел с трассы, пронесся по снежной целине и, подлетев на какой-то кочке, взвился в воздух.
Приземлившись, дуэт не без внутреннего содрогания обнаружил, что каким-то неясным образом превратился в трио. Ибо между ними, оглушительно воя, барахтался ребенок в беленькой шубке.
— Это еще откуда? — в полном замешательстве посмотрел на ребенка Кирюшка.
— Сашенька! — раздался над головами упавших истошный женский вопль. — Ты цел?
Почти близнецы разом подняли головы и убедились, что трио уже превратилось в квартет. Четвертым членом компании оказалась немолодая женщина. Подхватив ребенка на руки, она принялась ощупывать его и причитать:
— Ты жив, мой маленький? Жив?
— Жив! — проорал ей в ухо Кирюшка. — Слышите, как вопит.
Лучше бы он не вмешивался. Ибо бабушка ребенка с ходу напустилась на братьев.
— Хулиганы! Убийцы! — потрясала она кулаками в самой непосредственной близости от их заснеженных лиц. — Из-за вас я чуть не лишилась единственного внука.
— Но ведь не лишились, — резонно возражал Кирюшка. — Все хорошо, что хорошо кончается.
А Илюшка, всегда считавший, что лучшая защита — это нападение, с возмущением заявил:
— Да вы сами виноваты! Почему за своим ребенком не смотрите? Он у вас возле горки гуляет. Так можете навсегда внука лишиться.
Бабушка орущего Сашеньки на минуту умолкла, затем разразилась гневной тирадой по поводу распущенных детей, а также их родителей. А в заключение принялась строить самые неблагоприятные прогнозы по поводу будущего Илюшки с Кирюшкой.
Пока братья препирались с разгневанной женщиной, а ребенок истошно вопил, Павла вдруг осенило: а не тот ли это Сашенька, семейство которого подслушивают?
— Слушай, Баск, — обратился Луна к Сене. — Ты эту бабушку знаешь?
— По имени нет, — покачал головой тот. — Но знаю, где живет.
— А отец Сашеньки не Леонид? — Луна задал новый вопрос.
— Понятия не имею, — откликнулся Баск. — Я и про ребенка-то этого только сейчас узнал, что он, оказывается, Сашенька.
— Нестрашно, — вмешался Иван. — Главное, Сеньке известен их дом. Значит, мы сможем потом сходить и проверить.
— Голос у бабки вроде похожий, — сказал Герасим.
— А у ребенка? — осведомилась Марго.
— По-моему, все дети орут одинаково, — заявил Муму.
— Ну, не скажи, — заспорила Варя. — Одни орут тонкими голосками, а другие — басом.
— Кстати, мы ведь даже не знаем, кто там, по радио, был, девочка или мальчик, — внезапно сообразила Марго.
— Естественно, мальчик, — Герасим, в отличие от нее, не испытывал на сей счет никаких сомнений. — Сашенька, значит, Александр.
— Дурак ты, Мумушенька, — с сочувствием проговорила Варя. — К твоему сведению, Сашенька с одинаковым успехом может быть как Александром, так и Александрой. А если ты такой серый, что этого не знаешь, никто не виноват.
— А я лично уверен, что по радио передавали мальчика, — упрямо изрек Каменное Муму.
— Будем надеяться, что ты прав, — ответил Луна. — Но все равно придется проверить. Вдруг в Изумрудове несколько мальчиков по имени Сашенька.
— У нас тут детей до черта, — подтвердил Баск.
— А я уверен, что это именно тот, кто нам нужен, — покосился на орущего ребенка Муму. — Мне интуиция подсказывает.
Варя презрительно усмехнулась. Муму надулся.
— Слушай, Луна, ну что они за люди? — Баск указал пальцем на Герасима и Варвару. — Почему они все время сражаются?
— Да кто их знает, — пожал плечами Павел. — Верно, им так на роду написано.
— Просто у Варьки плохой характер, — свирепо проговорил Муму.
— Это у меня? — кинула ангельский взор на Команду отчаянных голубоглазая Варька. — Да я сама кротость. А вот Мумушечка у нас — чистый зверь и тиран.
Бабушка Сашеньки, пообещав напоследок почти близнецам, что «основной разговор у них еще впереди», подхватила ребенка и торопливо ушла. Кирюшка с Илюшкой присоединились к оставшейся части компании.
— Кататься еще будем? — поинтересовались они.
— Да вроде уже темнеет, — сказала Марго.
— Тогда завтра сюда еще придем, — сказал Илюшка.
— И продолжим, — подхватил Кирюшка. — А сейчас пошли к нам чай пить.
Остальные с удовольствием приняли приглашение. Проторчав столько времени на морозе, все изрядно проголодались.
По дороге к дому «всемирно известный дуэт братьев Ряжских» бурно сетовал на несправедливость Сашенькиной бабушки.
— Сама суется со своим внуком куда не надо, а баллон на нас катит, — сказал Кирюшка.
— Да мы этого Сашеньку даже пальцем не тронули, — подтвердил Илюшка.
— Не тронули! — с обличительным пафосом подхватил его брат. — Да мы его даже не видели! Нашли во что почти грудного ребенка одеть. В белую шубу! Да он вообще как в маскхалате! Со снегом сливается! Поди его тут разгляди. Особенно когда падаешь.
— И потом, — перебил брата Илюшка, — какая же бабка, если она в своем уме, позволит ребенку убежать с детской площадки к горке, где серьезные люди катаются.
Варя прыснула. А Марго с беспокойством проговорила:
— Ребята, вы уверены, что ничего этому Сашеньке не повредили? Он так плакал!
— Совершенно уверены! — хором откликнулись братья.
— Мы упали рядом и не задели его, — уточнил Илюшка.
— А орал он, — подхватил Кирюшка, — сперва от страха, а потом потому, что бабка орала. — Тут он остановился возле большого дома, обнесенного низкой металлической оградой. — Пришли. Заваливайтесь.
— Может, сперва ко мне зайдем за вашими лыжами? — предложил Баск.
— Не, — возразил Кирюшка. — Лучше мы заберем их, когда после чая будем вас провожать.
Чаепитие удалось на славу. Мамы почти близнецов просто завалили стол разнообразными бутербродами, фруктами, конфетами и пирожными. В заключение были поданы два потрясающе вкусных домашних торта. Братья принялись хвастаться.
— Этот делала моя мама, — Илюшка указал на шоколадный торт, украшенный вишнями. И на всякий случай пояснил: — Моя та, которая в голубом свитере.
Конец ознакомительного фрагмента.
