АГУ работает, заявок нет

Антон Владимирович Чумаков

Cборник рассказов «АГУ работает, заявок нет» ― это веселый пазл мемуаров человека, дошедшего в поисках жизненных приключений аж до вождения «длинных красных сараев».На донецком языке. По-бытовому просто и по-фейсбучному вычурно. Для широкого круга читателей (особенно рекомендуется к прочтению тем, кто планирует угнать трамвай).

© Антон Владимирович Чумаков, 2019

ISBN 978-5-4496-2192-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«АГУ работает, заявок нет.» ― это лучшая запись в бортовом журнале донецкого трамвайного вагона, закончившего трудовой день. Означает: все хорошо, Автоматическое Громкоговорящее Устройство (остановкообъявлятель) в порядке, ремонт не нужен.

А сборник рассказов «АГУ работает, заявок нет.» ― это веселый паззл мемуаров человека, дошедшего в поисках жизненных приключений аж до вождения «длинных красных сараев».

На донецком языке. По-бытовому просто и по-фейсбучному вычурно. Для широкого круга читателей (особенно рекомендуется к прочтению тем, кто планирует угнать трамвай).

Посвящается трамвайным депо №3 и №4 г. Донецка.

Телефонный трамвай

Давным-давно, когда мне было лет пять, мы с дедом играли в увлекательнейшую игру ― «трамвай по телефону».

Я был водителем трамвая, а дед ― несчастным пассажиром. Несчастным, потому что водитель оказался садистом (как и положено многим водителям трамваев уже заканчивающихся советских времен). Дожидался бегущего со всех ног пассажира и… закрывал двери перед самым его носом, ехидно улыбаясь в зеркало. Зажимал дверями пассажирские руки-ноги-сумки. Орал через динамики чуть ли не матом. Нарочно вез «как дрова». Резко трогался и резко останавливался. Не притормаживал перед поворотами. Ну, и в таком духе.

Особенно доставалось, естественно, деду. А дед все это терпел. И подыгрывал. Подробностей графика поездок я уже, конечно, не помню, но родители говорили, что мы «катались» на протяжении довольно долгого времени ― лет полутора, не меньше. При каждом созвоне, а это ― дважды-трижды в неделю. Часами. Видимо, ему тоже нравилось. Наверно, он меня очень любил.

Звонок.

— Привет, водитель!

— Привет, дедушка!

— Ну, что? Поехали?

— Да, да, да! Поехали! Поехали!

— Ну… Я, вот, бегу к остановке… О!.. Трамвай, как раз, стоит… Может, успею… Эх, сумка тяжелая…

— Тааак… Пассажиры! Поживее! Поживее на посадке! Не толпимся в дверях, как стадо баранов! Проходим, проходим по салону! Все! Осторожно, двери…

— Ой!.. Потеснитесь, пожалуйста… Хоть на полчеловечка…

— Так! Старый хрыч на задней площадке! Да, да, ты, с сумкой! Я же сказал, двери закрываются! Куда прешь?!

Под давлением моего «авторитетного базара» свисающий наружу дед вынужден сдаться, и пытается спуститься обратно на тротуар. Но полностью этого сделать не успевает, ― едва его правый ботинок касается земли, двери действительно закрываются, и левый оказывается намертво ими зажат.

― Хватаемся за поручни, вагон отправлен! Компостируем талоны! Не зайцуем! «Планетарий» следующая. ― говорю я и начинаю движение ― Жжж…

Дед скачет за трамваем.

― Дедушка? Скажи, как ты там скачешь?

— Ой, скачу… Скачу… На одной ноге… Сумка тяжелая… Ой, чуть не упал… Стучу кулаком в дверь… Водитель, остановите! ― кричу… Но он не слышит…

А что, у меня же график, или где?

Маму эти поездки всегда умиляли. Она и сейчас это подтверждает, и я сам помню ее лицо, улыбающееся из кухни.

А вот папа поездок не одобрял. Нет, он их не запрещал, и даже иногда смеялся: «Что, деда опять повезло?». Но я много раз слышал, как он шептал маме: «Слушай, кого же мы растим? Садиста какого-то. Вот мы сейчас улыбаемся, а вырастет…». Или как он просил самого деда на праздничных посиделках: «Мне кажется, этот ваш с ним «трамвай» нужно плавненько так свести на нет. Устаревший вид транспорта, как бы…»

А потом наша семья (мама, папа и я) переехала в другой город. Да еще и в другой республике СССР. Соответственно, телефонно-трамвайный проезд сильно подорожал (не было ведь, ни мобильной связи, ни вайбера, только междугородка). Мы, конечно, еще несколько раз покатались… Но в итоге дед все-таки «стал ходить пешком», а я «бросил работу водителя».

И телефонный трамвай уехал в Вечность.

Так и не дав мне вырасти садистом.