Журнал «АРХОНТ» № 1, 2017

Антон Викторович Бредихин

Очередной выпуск журнала «АРХОНТ» содержит статьи по вопросам развития евразийской экономической интеграции, российско-китайских отношений, профессиональному образованию в Республике Армения, роли казачества на постсоветском пространстве, социологии турано-византийской цивилизации. Актуальным направлением выступают перспективы интеграции государств Средней Азии в рамках ЕАЭС. Рекомендовано ученым, экспертам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблематикой международных отношений.

Курылев К. П., Мачавариани Г. Г. Китай во внешней политике России начала ХХ в. в представлении русских либералов

Аннотация: в статье рассматривается интерпретация представителями либеральной оппозиции России начала ХХ в. комплекса проблем современной им внешней политики Российской империи. Обращаясь к концептуальным внешнеполитическим воззрениям кадетов (Конституционно-демократическая партия), октябристов (партия «Союз 17 октября») и прогрессистов (прогрессивная партия), автор рассматривает их применительно к российско-китайским отношениям. Проводится анализ из подходов к проблемам и перспективам развития отношений Российской империи с Китаем.

Автор выдвигает идею о том, что русские либералы начала ХХ в. были носителями идей либерального империализма. Подтверждением тому служит то обстоятельство, что, невзирая на ряд концептуальных расхождений между кадетами, октябристами и прогрессистами по вопросам внутреннего развития России, их взгляды на внешнюю политику государства являли собой различные вариации одной и той же суммы представлений, которую мы и обозначаем как концепцию либерального империализма. В соответствии с ней внешняя политика России должна была носить империалистический, милитаристский характер, основываться на возможности вмешательства России в противостояние других капиталистических держав мира за его передел, территориальную экспансию и новые рынки.

Ключевые слова: внешняя политика, либерализм, национальные интересы, либеральный империализм, Россия, Китай, Дальний Восток, кадеты, октябристы, прогрессисты.

В формирующемся полицентричном мире Китай становится одним из серьезнейших центров силы. На его территории проживают 25% населения земного шара. За последние 30 лет экономика Поднебесной сделала мощный рывок вперед. Китай превратился в могучую державу, способную бросить вызов мировому американскому лидерству. Соревнование между китайским и американским центрами силы ведется в информационной среде, в экономике, в военной среде, в дипломатической сфере и т. д. Для современной России Китай является наиважнейшим партнером. Российско-китайские отношения играют крайне важную роль в дипломатических отношениях между странами, а также являются существенным фактором при формировании структуры международных отношений и мирового экономического порядка. Значимость российско-китайских отношений возрастает.

За последние 25 лет отношения Российской Федерации и КНР пережили множество важных событий, как международного, так и регионального масштаба, в числе которых — войны в Косово, Афганистане, Ираке, Грузии, «цветные революции», «арабская весна», а также украинский кризис. И во всех этих ситуациях Россия и Китай не вступали в конфронтацию либо конфликт. Это показывает, что у наших стран не было противоречий на поле международных отношений, а отношения между ними обладали высокой прочностью.

Китай и Россия имеют рациональное представление о своих взаимоотношениях, трезво оценивают потенциал отношений и их пределы. Учитывая потребности другой стороны, нельзя допускать нереалистичных требований. Основываясь на взаимных ожиданиях, обе стороны решали возникающие вопросы в конструктивном ключе. Это укрепило и сделало российско-китайские отношения более прочными.

В данном контексте представляет интерес обращение к истории развития отношений России и Китая в начале ХХ в. С высоты прошедших с тех пор более чем ста лет любопытно посмотреть, как виделись наши отношения тогда, в те далекие годы. С учетом обширности фактического материала по данной тематике мы сосредоточимся в рамках настоящей статьи на представлениях российской либеральной оппозиции начала ХХ в., ее чаяниях и ожиданиях от российской внешней политики в отношении Китая.

Актуальность настоящего исследования определяется потребностью осмысления с позиций современного научного знания проблемы развития либеральной идеи в России и в первую очередь ее внешнеполитического измерения. Данная проблематика актуализирована тем дискурсом, который продолжается в современной России о перспективах развития либерализма. Изучение русского либерализма начала ХХ в., его идей, в том числе касающихся внешней политики России, позволяет четко расставить акценты в отношении возможных сценариев развития либеральной идеи в России.

В период 1905—1914 гг. идеология отечественных либералов пополнилась весьма важным структурным элементом, связанным с резким усилением интереса к внешнеполитическим вопросам и международным проблемам¹. Определялось это изменениями, произошедшими в России в начале ХХ в. в государственной и общественной жизни.

Сначала внешнеполитические вопросы ставились и обсуждались в либеральной прессе, в специальных исследованиях по вопросам международных отношений и международного права, в разного рода докладах, лекциях и выступлениях представителей либерального лагеря; позднее — на пленарных заседаниях Третьей и Четвертой Государственной Думы. Входя в состав думских делегаций, комитетов и комиссий, лидеры либерально-буржуазных партий поддерживали контакты со многими парламентами и крупными политическими деятелями ведущих капиталистических стран мира. Лидеры русского либерализма поддерживали личные контакты и с высшей политической элитой России: премьер-министрами — П. А. Столыпиным, В. Н. Коковцовым; с министрами иностранных дел — А. П. Извольским, С. Д. Сазоновым и другими чиновниками государственной власти Российской империи².

С этого времени можно уже с уверенностью говорить о существовании у либералов собственной внешнеполитической концепции, которая, очевидно, сложилась и приобрела завершенные формы в период 1907—1914 гг., то есть, время, когда заканчивается процесс оформления либеральной идеологии в целом³.

При этом теоретическое наследие русских либералов начала ХХ в. по вопросам внешней политики России не является богатым. Поэтому в большинстве случаев нам приходилось верифицировать их взгляды, опираясь на исторические источники личностного происхождения, мемуары и воспоминания. Стремясь реконструировать внешнеполитические представления русских либералов начала ХХ в., мы интерпретировали конкретные действия, предпринимавшиеся ими в области внешней политики России в отношении Китая.

Обратимся вначале к взглядам кадетской партии на данную проблему.

Кадеты критично относились к политике царского правительства в дальневосточном регионе. По словам одного из идеологов кадетской партии — П. Б. Струве, следовало кардинальным образом изменить направление внешнеполитического курса России. Политика самодержавной власти на Дальнем Востоке в корне ошибочна, в силу того, что идет вразрез с «историческим прошлым» и «живыми культурными традициями»⁴. Провал этой политики, по мнению П. Б. Струве, был во многом предопределен перенесением «центра тяжести нашей политики в область, недоступную реальному влиянию русской культуры»⁵.

Россия, как известно, в тот период выстраивала свою внешнюю политику на Дальнем Востоке на базе русско-японского соглашения 1907 г., которое провозглашало статус-кво в регионе и разграничивало сферы влияния двух стран. Согласно ему, России отводились Северная Маньчжурия и Внешняя Монголия, а Японии — Корея и Южная Маньчжурия. Кадеты же полагали, что положение России в «Северной Маньчжурии не соответствует положению Японии в Южной и, что-то равновесие, которое установлено буквой трактата, фактическим ходом жизни и успехами японской колонизации, в значительной степени нарушилось»⁶.

Как отмечал лидер кадетов П. Н. Милюков, в целях противодействия этому, правительство России должно разработать и предложить «совершенно новую систему отношений на Дальнем Востоке, делая ставку на новые силы — США и Англию, которые входят в ряд постоянных участников дальневосточной дипломатии»⁷. Ориентацию же на Японию кадеты считали «трудно поправимой ошибкой дипломатии»⁸. По мнению лидера кадетов, ставка на Японию в дальневосточном регионе «ведет нас к авантюрам и международным осложнениям», в то время как ориентация на США — «есть путь международного мира».

Отстаивая необходимость двигаться по второму пути продвижения российских интересов на Дальнем Востоке, П. Н. Милюков указывал, что «обстоятельства, не зависящие от нас, складываются… все более благоприятно в смысле американского предложения⁹ и нам все труднее и труднее стоять на точке поддержки не столько наших, сколько японских интересов»¹⁰. К этим обстоятельствам он относил: предстоящее открытие Панамского канала и как следствие этого усиление позиций США на Тихом океане и обострение их противоречий с Японией; реальная возможность создания сильного Китая при условии победы национально-освободительного движения и прихода к власти либеральной буржуазии; наконец, ослабление англо-японского союза. Исходя из этого, П. Н. Милюков делал вывод, что, «идя сейчас с Японией против Китая, мы… ставим ставку не на ту лошадь. Нам надо заранее знать, что комбинация эта будет невыгодна для нас»¹¹. Таким образом, заключал лидер кадетов, России следует делать ставку не на Японию, чье положение «чем далее, тем более становится затруднительным, а на Китай, который несравненно более для нас нужный сосед, чем отдаленная Япония»¹². В этой связи П. Н. Милюков советовал царскому правительству обратить внимание на развитие национально-освободительного движения в Китае, оказать поддержку китайской либеральной буржуазии, то есть пересмотреть свое отношение к дальневосточному соседу и взять на вооружение опыт США и их политики «открытых дверей»¹³.

Ориентируясь в проведении политики на Дальнем Востоке на США и Китай, кадеты рассчитывали на базе этого добиться стабилизации обстановки в регионе, что в свою очередь явилось бы одной из необходимых предпосылок для решения кардинальных внешнеполитических задач России на Ближнем Востоке»¹⁴. Ибо, считая именно Ближний Восток и Балканы приоритетными для России, кадеты полагали, что Россия слишком рано «втягивается на путь азиатских завоеваний», не обеспечив собственных экономических интересов на Дальнем Востоке и не развив его. Истинная сила России — в Европе. Эксплуатация же Дальнего Востока может служить интересам лишь нескольким «дюжинам крупных предпринимателей»¹⁵.

Таким образом, выбор главного направления внешнеполитического курса России в трактовке кадетской партии вытекал из убеждения ее лидеров в том, что Россия — европейская держава, а, следовательно, в Азии, на Среднем и Дальнем Востоке ей надлежит придерживаться оборонительной тактики и стремиться к поддержанию и сохранению сложившегося баланса сил. Однако в отдельных случаях, когда ситуация складывается в пользу России, по мысли кадетов, возможно усиление ее позиций в Азии, но лишь мирными средствами.

Что касается позиции октябристов относительно дальневосточного направления, то они, в принципе поддержав внешнеполитический курс царского правительства, направленный на соглашение с Японией, вместе с тем полагали, что самодержавная власть не обеспечивает стабильности положения России на Дальнем Востоке, а русско-японское соглашение 1907 г. более выгодно Японии, нежели России¹⁶.

Требуя от правительства проведения более динамичной политики в регионе, октябристы желали разработки таких предложений, которые могли бы создать благоприятные условия для развития здесь отечественной промышленности и торговли, обеспечили бы защиту российских капиталов от иностранной конкуренции, способствовали бы расширению российской колонизации в Приморье и Приамурье. А, кроме того, привели бы к прочному военно-стратегическому укреплению дальневосточных рубежей России¹⁷.

Такая позиция октябристов понятна. Она была обусловлена в числе прочего непосредственными экономическими интересами сторонников партии, рассматривавших регион как один из наиболее перспективных в плане добычи сырья и сбыта продукции. В этой связи октябристы поддержали законопроект правительства об отмене порто-франко во Владивостоке, а также законопроект о строительстве Амурской железной дороги, которая, как они полагали, имела не только важное военно-стратегическое, но и экономическое значение¹⁸.

В период революции в Китае, когда межимпериалистические противоречия на Дальнем Востоке еще более обострились, октябристы требовали от правительства открыто вмешаться во внутренние дела Китая и поддержать старую маньчжурскую династию, заставив ее пойти на территориальные и экономические уступки, выгодные российской буржуазии.

Подобная экспансионистская позиция октябристов сводилась к тому, что, в их видении, Россия в союзе с Францией и Японией должна решительно настаивать на разделе Китая на сферы влияния. При этом северный Китай вместе с Пекином должен был сохраниться под властью маньчжурской династии, которой в случае необходимости России следует оказать помощь, в том числе материальную. В свою очередь, к России должны отойти «обширные, но малолюдные и полупустынные северные и западные окраины Китая», а именно: Северная Маньчжурия, Монголия, Джунгария и Восточный Туркестан. Как писала «Голос Москвы», «этот путь, путь своевременного и целесообразного вмешательства и следует усиленно рекомендовать руководителям внешней политики России»¹⁹.

Отстаивая свою позицию на проведение активной аннексионистской политики на Дальнем Востоке, октябристы выступали за принятие такого комплекса мер, который бы оградил интересы крупной российской торгово-промышленной буржуазии в регионе. На страницах «Голоса Москвы» они, в том числе, указывали, что «надо предъявить Японии категорическое требование о Маньчжурии. Японии нет места в Северной Маньчжурии»²⁰.

Правительство России же воздерживалось от активного вмешательства во внутренние дела Китая и требовало лишь от маньчжурской династии признания автономии Внешней Монголии и не проведения там никаких реформ без согласования с Россией. Признание царизмом независимости Монголии было встречено октябристами с большим удовлетворением, что, по их мнению, «открывало для русской промышленности широкие перспективы почти безраздельного господства в этой стране»²¹.

Следуя собственным интересам, лежавшим в основе их видения внешнеполитического курса России, Октябристская партия проявляла открытое неприятие национально-освободительному движению в Китае. Октябристов и их сторонников явно не устраивали те националистические лозунги, которые выдвигала китайская либеральная буржуазия, выступавшая как против маньчжурской династии, так и против вмешательства во внутренние дела Китая великих мировых держав. Кроме того, китайская либеральная буржуазия, рвавшаяся к власти, требовала ликвидации автономии Монголии, что в глазах российской торгово-промышленной элиты, выразителями интересов которой были октябристы, также представлялось несущим угрозу их планам. Очевидно, что подобные действия китайской буржуазии, нашедшей поддержку у США и Японии, шли вразрез с интересами российской буржуазии. В связи с этим октябристы выступали против независимости Китая и настаивали на его разделе на зоны влияния.

Представляется очевидным, что позиция октябристов относительно дальневосточного направления в целом и Китая в частности носила ярко выраженный агрессивный, экспансионистский и аннексионистский характер. Пользуясь слабостью маньчжурской династии, они рассчитывали выторговать экономические и территориальные преференции. Не отвечала их интересам и полная победа национальной китайской буржуазии, представлявшей собой, по мнению октябристов, откровенную угрозу в качестве конкурента на Дальнем Востоке.

Как полагали октябристы, у России на Дальнем Востоке уже появилась соседняя великая держава — Япония. В процессе реорганизации и возрождения находится Китай, и, может быть, допускали октябристы, в недалеком будущем в Азии поднимется еще одна великая держава, с которой Россия имеет огромную общую границу. В связи с этим, октябристы активнее, по сравнению с другими партиями, отстаивали необходимость закрепления за Россией экономического влияния в Монголии, Северной Маньчжурии и других областях застенного Китая. На их взгляд, данная цель была не менее важна, чем все прочие внешнеполитические задачи России, в том числе ближневосточные и балканские.

Наконец, обратимся к воззрениям прогрессистов на Дальний Восток и Китай. Сразу отметим активные действия прогрессистов, направленные на сохранение сложившегося в регионе статус-кво. Они призывали царское правительство проводить более осторожную и сдержанную политику. Следуя этой тактике, прогрессисты раскритиковали законопроект правительства о строительстве Амурской железной дороги. Как они полагали, это «неизбежно повлечет за собой продолжение пагубной для России дальневосточной политики. Это втянет нас опять в авантюру, последствия которой могут быть еще более грозны, чем только что пережитые. Такая пагубная политика отвлечет нас не только от внутренних задач, но и от гораздо более исторически важных задач на Ближнем Востоке и в Европе»²².

Не менее резко прогрессисты критиковали и русско-японское соглашение 1907 г., полагая, что ориентация на Японию бесперспективна в силу того, что «возбуждает против нас Китай и портит наши отношения к Соединенным Штатам»²³. Исходя из этого, прогрессисты настаивали, чтобы правительство занялось немедленным укреплением дальневосточных границ России. Они предложили даже конкретные меры, направленные на это: обеспечение исключительного преобладания России в тех районах, которые имеют стратегическое значение для защиты государственной границы; сохранение тех районов, которые бы могли служить в будущем целям колонизации; обеспечение преобладающего влияния России на тех направлениях, на которых возможна постройка рельсовых путей для связи с железнодорожной сетью Восточной Азии; обеспечение преобладающего влияния в тех районах, которые могут питать эти рельсовые пути; сохранение за Россией Приамурья и обеспечение за ней первенствующего положения в прилегающих пограничных районах Северной Маньчжурии»²⁴.

Понятно, что прогрессисты полагали, что Россия не должна отказываться от своей политической и культурной роли в Азии и должна расширять там свои традиционные рынки. Вот почему, когда в 1911 г. в Китае началась революция, прогрессисты оказались в числе тех политических сил России, которые требовали от правительства незамедлительно приступить к решению дальневосточных проблем, пока Китай еще слаб и не успел превратиться в великую державу. «Утро России» в этой связи писала о необходимости раздела Маньчжурии и аннексии ее северной части в период конфликта с Китаем из-за нового торгового договора в 1911 г²⁵

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Курылев К. П. Русские либералы во главе внешней политики России в феврале-октябре 1917 года// Вестник РУДН. Серия «Международные отношения». Россия, Москва: Изд-во РУДН, 2010. С. 38—45.

2

Там же.

3

Шелохаев В. В. Идеология и политическая организация российской либеральной буржуазии. 1907—1914 гг. М., 1991. С. 154.

4

Струве П. Б. Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества. // Русская мысль. 1908., кн. 1. URL: http://www.patriotica.ru (дата обращения 10.08.2017).

5

Там же.

6

Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия I. Часть II. Стб. 122—123.

7

Речь. 1908 г. 1 марта.

8

Там же. 1909 г. 25 июля.

9

П. Н. Милюков имел в виду политику «открытых дверей» США в Китае.

10

Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия III. Часть II. СПб., 1910. Стб. 2775—2785.

11

Там же.

12

Там же.

13

Третья Государственная дума. Сессия I. Фракция народной свободы в период 15 октября 1910 г. — 15 мая 1911 г. Отчеты и речи депутатов. СПб., 1991. Часть II. С. 15—16.

14

Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия III. Часть II. СПб., 1910. Стб. 2786; Сессия IV. Часть II. СПб., 1911. Стб. 2236.

15

Милюков П. Н. Балканский кризис и политика А. П. Извольского. СПб., 1910. С. 2.

16

Государственная дума. Третий созыв. Стенографические отчеты. Сессия I. Часть II. СПб., 1908. Стб. 105.

17

Там же.

18

Там же. Сессия II. Часть I. СПб., 1908. Стб. 1330.

19

Голос Москвы. 1911 г. 23 сентября, 11 ноября; 1913. 13 июля.

20

Там же. 1913 г. 14 декабря.

21

Там же. 1913 г. 6 февраля.

22

Слово. 1908 г. 20 марта.

23

Великая Россия. Кн. I. С. 19.

24

Там же. С. 209, 215—216.

25

История внешней политики России. Конец XIX-начало ХХ вв. От русско-французского союза до Октябрьской революции. С. 384.