Встречная-поперечная

Антонина Циль, 2023

Народная смута так и не разгорелась – угасла стараниями великих магических родов Российской Империи. Но мир остался прежним. Как раньше, имеется в нем святое Вдолье и темное, мистическое Поперечье.Маша плохо помнила покойного отца. Знала лишь, что был он вдольского роду, женился против воли отца и семья от него отказалась.Хорошо, что теперь у Марии имелась профессия. Жила она в шумном красивом городе, далеко не впроголодь, но скромно. Поэтому свалившееся на нее наследство – старую усадьбу в заповедных лесах Приречья – оценила… неоднозначно. Однако и в усадьбах люди живут: у соседей обедают, гуляют, тайны разгадывают… влюбляются иногда.И дом вполне может стать ее собственностью, вместе с землей и яблоневым садом, только нужно выполнить одно условие…

Глава 8

Глава 8

Над «Тонкими осинками» разливалось золотое облако. Солнце садилось за леса, за осиновой рощицей что-то сияло, переливалось отражениями.

— Пруд, — коротко пояснила Маргарита Романовна на вопрос Маши. — Черноводный. Замертвел пару лет назад. Идемте.

Пахло яблоками, сад весь прогнулся под тяжестью плодов.

— Колокольчик, — пояснила тетя по дороге. — Сорт такой, местный, поздний, под заморозки зреет. Гниет на ветвях прямо. Раньше весь урожай в Родовейске подчистую продавали, сейчас разве что на сидр в Клементьевку свезти.

— А как далеко отсюда Родовейск? — поинтересовалась Марья Петровна, не уставая восхищаться аллеей и садом.

Кое-где угадывалось нечастое вмешательство садовника, иначе все это буйство зелени приняло бы куда большие размеры.

— Двадцать верст. Небольшой городок, но шумный, — Осинина поморщилась. — На Помеже-реке есть причал, на пароходике полтора часа. Но ежели со всяким людом не желаете брызги глотать, скажите мне. Моторов и мотоциклеток новомодных не держу, а экипаж заложить велю.

— Спасибо.

–Клементьевка, помещика Лопушкина деревня, за холмами, отсюда не видно, а вон то — земли Левецких, вдольских князей. Абрамовка виднеется… нынче уж Абрамцевым не принадлежит, господа часть земли в крестьянскую общину продали. Вот и все соседи.

— Здесь и вдольские князья живут? — удивилась Маша.

— Не живут, наведываются. Левецкие блюдут старинные законы. Их сюда посадили, для Равновесия, они и сидят. Злые языки болтают, — Маргарита Романовна остановилась, невидяще глядя вдаль, — что законы Поперечья в этих землях равны людским и даже выше их. Это не так. Не слушайте никого, Мария Петровна, но и в леса без надобности не ходите. Обещаете?

Маша неопределенно наклонила голову. Обещать не делать того, ради чего она, собственно, и приехала, было бы нетактично.

— Со слугами только все крайне печально. Деревенские в «Осинках» служить не хотят, дескать, больно дом долго пустой стоит. Но мы же с вами не верим в глупые суеверия, верно?

Тетушка явно противоречила самой себе. Если уж и признавать тутошние обычаи, так вместе с Поперечьем и крестьянскими поверьями. Будь сила Поперечья здесь даже вдвое меньше той, что властвовала в старой деревеньке, где Маша родилась и росла до десяти лет, местное население имело полное право на мнительность.

— Слуг я вам пришлю, — продолжила Осинина. — Есть у меня Марфуша, выписала ее из Петрограда. Городские девки посмелее тутошних, главное, накинуть рублей восемь-десять к жалованию. Кухарку надобно, пару горничных, чернорабочих, конюха, если конюшни восстановить пожелаете, садовника с помощником. Остальным займется управляющий Аким Фалантьевич. Вся земля, пашни и луга, в аренде, за лесом, небольшой он, но на порубку кое-что собирается, лесники следят. Вам лично беспокоится не о чем. Но ежели захотите остаться, — тетушка сохраняла нейтральный, даже равнодушный тон, — заботу о доходах с именья придется взять на себя, документацию вести, налог платить: на вырубку, сплав и бортничество. Впрочем, по завещанию в течение трех лет поместье и земли останутся под моей опекой, а вам надлежит постепенно в дело входить. В тот срок причитается вам триста пятьдесят рублей пятью чеками в месяц на личные расходы и содержание прислуги. А пока выпишу чек на сто пятьдесят рублей, на две недели, как вы и хотели…

Маша, увлеченная разглядыванием дома, выросшего в конце дорожки, удивленно ахнула. Сто пятьдесят рублей! Зачем так много? Даже если вычесть на жалование слугам, все равно в избытке!

Да и не решила пока Маша, останется ли.

Но женщины уже входили в дом с парадного крыльца, пройдя вдоль выбежавших навстречу горничных с метелками и нескольких деревенских баб, видимо, приглашенными для масштабной уборки.

До ушей заросший бородой мужичок поволок в дом Машины чемоданы.

Там, где Маша родилась, такие дома назывались манорами. От ворот вокруг цветника, некогда роскошного, а теперь неухоженного, к нему вела укатанная аллея.

Кухня и людские покои традиционно располагались в правом флигеле, а парадные комнаты — в центральном, «большом» доме.

Слева от холла разместились уютная гостиная с аглицким камином, библиотека и буфет. На втором этаже «большого» Маша осмотрела четыре спальни и будуар. Верхний же этаж левого, гостевого флигеля, по словам тети, был закрыт еще при жизни супруг Осининых.

Ветхости в особняке не наблюдалось, хотя дух нежилой присутствовал. Мебель была прикрыта чехлами, пахло влагой от тряпок уборщиков.

— На нужды поместья средства идут из другого фонда, — пояснила Маргарита Романовна тем же деловитым сухим тоном. — Вот вроде и все пока. Нам пора возвращаться.

— А я, пожалуй, останусь уже, — храбро решилась Маша. — Отпуску у меня немного, всего две недели, начну знакомиться прямо сегодня.

В глазах тети промелькнул странный огонек.

— Однако из слуг с вами остаться никто не захочет, — возразила она.

— Так и не надо. Я привыкла сама о себе заботиться.

— Как пожелаете, дорогая. Все необходимое вы найдете наверху и в кухне, в шкафах и кладовках, — выразительно помолчав, сказала Маргарита Романовна. — Аким Фалантьевич прикупил снеди в деревне и положил в холодильный шкаф. Утром я пришлю к вам Марфушу.

Маша улыбнулась и кивнула. Она уже предвкушала, как будет осматривать огромный дом, представляя его своим, но разумом понимая, что здесь ей не место. А сердцем же… на сердце было разное.