Встречная-поперечная

Антонина Циль, 2023

Народная смута так и не разгорелась – угасла стараниями великих магических родов Российской Империи. Но мир остался прежним. Как раньше, имеется в нем святое Вдолье и темное, мистическое Поперечье.Маша плохо помнила покойного отца. Знала лишь, что был он вдольского роду, женился против воли отца и семья от него отказалась.Хорошо, что теперь у Марии имелась профессия. Жила она в шумном красивом городе, далеко не впроголодь, но скромно. Поэтому свалившееся на нее наследство – старую усадьбу в заповедных лесах Приречья – оценила… неоднозначно. Однако и в усадьбах люди живут: у соседей обедают, гуляют, тайны разгадывают… влюбляются иногда.И дом вполне может стать ее собственностью, вместе с землей и яблоневым садом, только нужно выполнить одно условие…

Глава 11

Глава 11

Водяница высунулась из воды, поведя обнаженными плечами, подплыла ближе, Пухлые ручки она сложила на выбеленных водой корнях ивы, румяную щечку подперла ладошкой, лукаво разглядывая гостя.

Длинные косы струились по воде. Река расплетала их, пока не расплела, и русые пряди зажили своей жизнью, играя в зеленоватых потоках.

Иван старался не пялиться на сдобные стати русалки, кои она нарочно выставила из воды напоказ. «Хитры, свирепы, опасны, — говорилось о водяницах в старом трактате-наречении. — До мужского полу охочи, однако бойся лукавых русалочьих чар, вдольский витязь, ибо расплата за грех — смерть твоя».

Левецкий задумчиво догрызал травинку. Не ему начинать разговор. Русалка знает, что провинилась. Пусть она и начинает.

— Не иначе как вдольский князь к нам пожаловал, — пропела водяница, наклонив голову к пухлому плечику. — Красив, молод, статен… Глаза, как вода в омуте, бездонны… зелены. Искупайся со мной, княжич. Лету конец, когда еще доведется наныряться, наплаваться. Придет стужа, скует льдом водные просторы.

«Скуп умом и несдержан чреслами тот добрый молодец, что влюбится в русалку, но еще хуже, если утопленница сама сделается им одержима со всей своей блудливой страстью».

Иван усмехнулся, выплюнул травинку и спросил:

— Ты ли Аксаша?

Русалка сложила губы бантиком:

— Была Аксашей, пока не утопла. Давно это было. Можешь звать меня, как душе пожелается. Мне все равно.

— Да неужто так и все? — Левецкий покачал головой, уселся поудобнее, скрестив ноги. — Не ты ли, Аксашенька, третьего дня коляску с помещиком Лопушкиным на мосту перевернула? Взвизгнула, крикнула, взвыла по-волчьи… что вы там еще делаете, чтоб коней напугать? Родион Дементьич чуть в воду не вывалился, в самый омут. Хорошо, не пострадал особо, шишку набил. Тебя наказать требует.

— А, вот за чем ты явился, — русалка погрустнела, вздохнула. — А я думала, в гости.

— Ага, и поплавать тут с тобой… на самое дно. Ты такое с Лопушкиным сотворить хотела? Душу выпить, тело под корягу пристроить, чтоб не всплыло?

С реки вдруг потянуло холодом, русалка исказилась лицом и отпрянула от берега. Ударила хвостом, с головой окатив Ивана ледяной водой. Красота ее внезапно куда-то сгинула: на голом черепе повисли остатки волос, гнилая плоть обнажила зубы.

Креститься при тварях поперечных Кодексом Равновесия было не рекомендовано, «дабы не потерять доверия оных», и Иван быстро сотворил вдольский оберег — накрыл себя ладонью вдоль тела и над макушкой, будто радугой.

Сделал он это совершенно машинально. Может и прав был дед, говоря, что посредничество у Левецких в крови.

— А пусть бы и свалился твой Родион Дементьич, — прошипела Аксаша. — Но я б его не сразу души лишила. Сначала напомнила бы, как он меня в мою брачную ночь снасильничал, как жениха мого розгами до смерти забили… Побывал бы в моей шкуре, утопленником. Костей не сыскать, вечной муки не миновать!

— Дура! — с досадой крикнул Иван, вскочив и отряхиваясь. — Тот Родион Дементьич почитай век назад помер. Этот Родион Дементьич — потомок его, правнук! Вечно вы, нечисть, во временах теряетесь! Явь с Навью путаете!

Русалка смотрела на князя недоверчиво, насупившись, волнуя воду хвостом. К ней постепенно возвращался приятный глазу вид, однако и тот, мертвый, запечатлелся у Ивана в памяти.

— Где кости твои лежат? — осведомился он, вытирая лицо от брызг подолом, что было бесполезно, потому как дорогая, голландского сукна рубашка сама спереди основательно промокла. И легкий, аглицкого покроя пиджак тоже пропитался водой. — Тьфу, нечистая сила, облила всего, хоть выжимай!

— А ты меня не накажешь, княжич? — Аксаша глядела исподлобья, хмуро. — Не накажешь ведь. Старый вдольский князь пока Приречьем правит, не ты.

— Не я, — согласился Иван, перебравшись на место посуше, под солнце. — Но если еще раз подобный фокус повторишь, попрошу у деда полномочия и казню тебя по законам Равновесия. Если бы Лопушкин погиб, не дай Творец, уже казнил бы.

— Развоплотишь? — ахнула русалка. — Рука не поднимется!

— Отчего же не поднимется? Ты разве знаешь меня? — Левецкий говорил спокойно, серьезно. И вправду развоплотил бы, дай старший Левецкий такой приказ. Таково наказание за нарушение Договора. — Я не дед — церемонии не по мне. Имею право как представитель правящего вдольского князя. Отстанешь от Лопушкина, извинишься, — забуду провинность. Покажешь, где кости твои — похороню их по святому закону. Все для вас, мадам.

— За церковной оградой закопаешь, — обиженно скривилась Аксаша. — Как утопленницу. В чем мне от этого прок?

— Дура, — повторил Иван, чувствуя, как холодит мокрую спину осенний ветерок. Пиджак он снял, но это мало помогло. Не хватало еще простудиться, когда столько дел впереди. — Прошли те времена, когда утопленников за оградой хоронили. Нынче в России семь государственных религий, какая не подходит — выбирай другую. Упокоишься. Прощения, разумеется, у Творца испросишь, за самовольно отнятую у себя жизнь.

Истинная нечисть вечно плакалась, что в Поперечном царстве ей тяжко, однако в Навь посмертную и Творца чертоги не стремилось, пусть даже с перспективой родиться вновь человеком.

— Подумаю, — проворчала Аксаша, надменно скрестив руки. — А ты, княжич, почаще оглядывайся.

— Угрожаешь? — изумился Иван.

— Услугу оказываю — предупреждаю, — русалка покачала головой. И вправду, угрозы в ее голосе не было. — С нечистью местной воевать ты готов, вижу. А ты сразись с тем злом, что в яблоневом доме след оставило.

— С каким еще злом? В каком-таком доме?

Иван почему-то обернулся, будто зло уже стояло за его спиной, а когда посмотрел на реку, водяницы и след простыл.