Шолох. Теневые блики

Антонина Крейн, 2021

Тинави живет в столице колдовства, но напрочь лишилась магии. Теперь на ее будущем можно поставить крест. Но в полнолуние она спасает странного мальчишку с амнезией, а следующим утром внезапно получает работу Ловчей – детектива по делам чужестранцев. В паре с магом Полынью Тинави предстоит отыскать убийцу, орудующего в самом сердце королевства – во дворце. Постепенно девушка убеждается, что на магии свет клином не сошелся. Только вот незадача: все ее новые знакомые – не те, кем кажутся на первый взгляд…

10

Наказание неизбежно

Выбирая себе убеждения, помните, что однажды они могут обернуться против вас.

Магистр Орлин

На работу я успела тютелька в тютельку.

Ровно к сроку стояла перед кабинетом мастера Улиуса вместе с остальными новобранцами.

Кабинет был заперт, в коридоре — ни души, кроме нас. Это резко контрастировало с главным холлом ведомства — вечно забитым людьми, наполненным шорохами бумаг и скрипом перьев. Здесь тишину отмеряло только монотонное тиканье здоровенных напольных часов, установленных в нише.

Я заметила, что в Иноземном ведомстве испытывали необъяснимое влечение к ходикам: за каждым поворотом обязательно прятались новые куранты. Всегда крупные, с серьезной, почти человеческой физиономией, сложенной из циферблата и стрелок. Неумолимый маятник мерно раскачивался за стеклом, а по серебряной ленте вдоль корпуса вились цитаты из Речения Теннета — книжки, написанной этим хранителем.

«Бойся тихой воды, тихой женщины и тихого врага».

«Лучший друг человека — собака, которая спит с одним открытым глазом».

«Даже если все спокойно, это не значит, что ты можешь уйти с поста».

М-да, смелость в каждом слове…

Дело в том, что у всякого хранителя есть своя специальность. Например, Авена и Карланон — воители (но Авена скорее нападает, а Карланон — защищает). Рэндом — телепат и трикстер. Дану ответствена за чары и иллюзии, а Селеста — за флору и фауну. Теннет же — пророк и хранитель времени. Последнее звучит круто, но по факту в большинстве историй Теннет предстает нервным психопатом, который из-за своей природной «чуйки» (не имеющий ничего общего с колдовством) бьет в набат, насильно выталкивая братьев и сестер на битвы с условным злом.

Другие хранители его за это не слишком любят. Сложно любить того, кто постоянно заставляет тебя что-то делать.

Так и часы с его именем — не дают забыться… Тикают вдоль всего коридора.

Видимо, как-то раз ретивые завхозы заказали целую партию — штук сто, не меньше, и теперь рассовывают где придется. Знаменитая шолоховская запасливость в действии!

Я зевнула и перевела взгляд от часов на коллег-Ловчих.

«Мальки» не разговаривали. Кто-то сидел прямо на полу, читая, кто-то облокотился о подоконник и отрешенно оглядывал улицу. Лишь темноволосые братья-близнецы о чем-то тихо перешептывались. Их цепкие взгляды профессиональных сплетников последовательно обшаривали каждого из нас.

— Так-так, говорит простак, утро доброе, доброе утро, дамы и господа! — зазвучал бас, от которого чуть не полопались осветительные аквариумы.

Секунду спустя появился и сам мастер Улиус. За ним Селия цокала серовастенькой мышиной тростью.

— У кабинета не толпимся, излишнего почтения не проявляем, — рокотал начальник, отыскивая в кармане безразмерного плаща связку ключей. — Все пришли, никто не опоздал? Все пришли, отлично. Общаетесь? Не общаетесь. Хуже, но терпимо. Дружными Ловчие быть не обязаны. Что мне от вас надо — так это аналитические способности, упорство и скорость реакции. — Будто в подтверждение своих слов Улиус резко повернулся и обрушил стопку документов на стоявшую у него за спиной девушку.

Та от неожиданности едва не упала.

— Просыпаемся, мальки, просыпаемся! — еще громче возопил шеф.

От него так и несло безумной бодростью человека, любящего свою работу.

Я невольно приосанилась.

Мы гуськом прошли в кабинет и расселись по амфитеатру. Совсем как студенты в Академии. Я заняла самое левое место в дальнем ряду. Когда у тебя всего одно рабочее ухо, волей-неволей выбираешь угловую позицию с широким обзором: чтобы все были спереди и справа. Кадия в штуку называет это «стрелковой кочкой».

— Ну что, Тинави из Дома Страждущих. — Умостившись за столом, шеф без предисловий обратился ко мне. — Вижу, ты получила за вступительные тесты «отлично». Молодец-молодец, возьми с полки огурец! Сложно было Полыни сдавать?

Я немножко не поняла ситуации — когда это Полынь принимал у меня тесты? — но на всякий случай с улыбкой наклонила голову. А потом чуть-чуть повернула ее вправо-влево. Я надеялась, что истолковать такой жест можно по-разному: может, да. А может, нет. Может, шею разминаю. Или вообще не услышала вопроса и неловко шевелю конечностями, выигрывая время.

— Да-а-а, — радостно продолжил Улиус, выбравший толкование номер один. — Твой куратор — зверь, девочка! Но ты справилась! Поздравляю! А ну-ка все похлопали!

Все кисло похлопали.

Я чувствовала, что еще немного — и от стыда провалюсь под землю.

Получается, тот же человек, который устроил меня на работу, еще и подделал результаты тестов? В реальности я бы никогда не сдала «магическое искусство», так что теперь речь идет о полноценной фальсификации.

С ужасом я перехватила взгляд Селии — холодный, напряженный.

Она что-то подозревает. Или боится, что я туповата для должности — после моих-то игрищ с шеей!

Мастер Улиус начал читать лекцию.

Согласно программе, три раза в неделю нас, новеньких Ловчих, накачивали знаниями лучшие умы ведомства. Улиус поставил себя лектором на добрую половину занятий. То ли очень хочет считаться «лучшим умом», то ли обожает учить, пока неясно.

Сегодня он вещал о культуре и традициях народов Лайонассы. Интересно, но не слишком — пересказывать не буду.

— Эй, пс-с! — справа от меня раздался шепот. — Как тебе с Полынью работается, а?

Я повернулась. Один из близнецов. Хитрая улыбочка, жажда сенсации.

— А что?

— А ничего. Нормальный мужик-то хоть?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, не каждый так возгордится, что попробует заиметь свой портрет в Галерее Генералов! — Парень поправил бархатный галстук-бабочку на шее и подмигнул.

Мне стало любопытно. Я постаралась подстроиться под интонации собеседника, чтобы он рассказал мне больше:

— Че за галерея-то?

— Ты че. Галерея Генералов, на первом этаже. Статуи, портреты. Все изображают Генералов Улова — тех, кто раскрыл больше девятисот девяноста девяти дел за два года.

— Ого. И что, Полынь хочет стать Генералом?

— По-любому хочет! — Близнец рубанул воздух ладонью, подтверждая серьезность своих слов.

На кафедре мастер Улиус рокотал про свадебные обряды фей.

Новичок окинул его скучающим взглядом, зевнул и продолжил:

— Быть Генералом — круче не придумаешь. Слава, почет, надбавка к жалованью. А еще — аудиенция у короля и право одной королевской просьбы. Говорят, вообще любой: на какую наглости хватит. Хоть поместье себе проси, хоть жену из Ищущих! — Близнец замысловато подвигал бровями.

Видимо, это должно помочь мне представить все плюсы обладания женой из королевского рода.

— И у Полыни как раз скоро будет два года службы. Пашет не по-детски, чтобы девятьсот девяносто девять дел раскрыть! Прикинь, как в ведомство пришел, мальком, так сразу задал жару. Мужик знает, чего хочет, уважаю. Вот только Селия его ненавидит, вешает на него сплошь висяки и мелочовку с окраин королевства. Пока туда доедешь, уже и день пропал. При этом обычно генералами становятся большие начальники с кучей подчиненных, а Полынь работает сам. Хотя теперь у него есть ты, а-ха-ха!

— А-ха-ха! — вяло я поддержала энтузиазм коллеги.

Информация была, безусловно, любопытной. Н-да, не повезло Полыни — в кои-то веки обзавелся помощницей, а она — я. Сочувствую.

Близнец продолжал нашептывать сплетни, густые, как гномье хмельное варенье. Я прислушалась — будет полезно узнать о Полыни как можно больше.

–…В общем, из-за этого дела он совсем озверел. Если оно ему нарушит всю малину с Галереей Генералов — чую, порвет он Селию, как тузик грелку.

— Отвлеклась, извини. Повтори, из-за какого дела?

— Да из-за того, безнадежного. Или Того Самого. Как тебе больше нравится. Да Полынь тебе сам уже рассказал, небось? — Близнец снова подмигнул и задергал свою грешную бабочку. Флиртует, что ли?

— Хочу твою версию услышать, — нашлась я.

Малек-коллега плотоядно улыбнулся и зашептал еще жарче:

— Ну, Селия выдала Полыни висяк, который уже несколько недель болтался по разным департаментам и его, прикинь, все игнорировали. Сначала вообще не поняли, что это преступление, потом не могли решить, кому им заниматься. Потом, когда скумекали, что речь о серийных убийствах — засуетились, конечно. Но времени, времени-то сколько прошло! И улик по нулям. А Селия бац — и Полыни его сбагрила под одиночное расследование! Нет чтоб комиссию созвать!

Малек продолжил:

— Селия такая злобная с тех пор, как пришлось оперативную работу из-за травмы бросить, вообще беда. Мне бы тоже не понравилось с костылем валандаться, понимаю. Но стопорить нормальному мужику карьеру — это по-свински!

— Почему стопорить?

— Ну, двухлетний срок у Полыни через две недели закончится. Чтоб Генералом Улова стать, надо заявку подать, что начинаешь гонку. И среди твоих девятисот девяноста девяти дел не должно быть ни одного нераскрытого. Если к тебе что-то присобачили официально — изволь разобраться. А с этими убийствами… Ой вряд ли.

Близнец авторитетно покачал головой.

Я недоумевала:

— А почему Селия так ненавидит Полынь?

— КХЕ-КХЕМ. Тинави, Гамор, это что такое? Дружка нашла, голову потеряла? Мила девица дороже знаний? — За перешептываниями я не заметила, когда подошел и грозно навис над нами мастер Улиус.

Рыжая курчавая борода шефа пахла детским мылом.

Он загудел:

— Я человек добрый, но болтунов на дух не переношу. В качестве штрафа будет вам по дополнительному заданию на неделе. Да не от ваших кураторов, а от меня лично. Любишь кататься, люби и саночки возить.

Мы извинились.

Мастер Улиус еще пару минут разглагольствовал о том, как нехорошо перешептываться, вместо того чтобы «погружаться в великолепный источник пламенеющих знаний», а потом продолжил лекцию.

Я опять наткнулась на подозрительный взгляд Селии. Хотела по привычке отвести глаза, но сдержалась.

Глава департамента Ловчих сказал бы: «Враг моего друга — мой враг». Видимо, визитку вчера Селия дала мне для доносов на куратора…

Не знаю, чем уж там Полынь насолил этой даме, но, пожалуй, я буду на его стороне. На всякий случай. Раз уж он такой крутой, что даже ундинам и болтливым близнецам нравится.

* * *

После лекции «мальки» отправились к своим кураторам — помогать.

Я спустилась на второй этаж, отведенный для чиновников среднего звена, и нашла кабинет Полыни. В верхнем правом углу деревянной двери было криво выцарапано: «Удачи! Мы тебя любим!». И сердечко.

Я усмехнулась.

Генерал Улова, значит…

Зайдя внутрь, я присвистнула: до звания чистюли куратору ой как далеко! Помещение было завалено до потолка.

Тут находились: большое некрашеное бюро, засыпанное документами, два глубоких кресла с вытертыми подлокотниками, пара неудобных стульев, шахматы, раскиданные на журнальном столике, и несколько хаотично стоящих шкафов с распахнутыми дверцами. Будто их занесли в помещение, а потом поленились нормально поставить и бросили посреди комнаты.

На полу стояли ящики с уликами, валялись берестяные стаканчики из-под напитков. Стопки газет опасно кренились по бокам. Подоконник оказался куда шире обычного, с расстеленным на нем клетчатым пледом, несколькими подушками и апельсиновым деревом в кадке. На пробковую доску вполстены были приколоты десятки ярких бумажек с заметками.

При всем этом бардаке кабинет выглядел до странности уютным.

Внемлющий, кажется, проводил тут сутки напролет: в углу комнаты примостилась выцветшая раскладушка. Подушку украшала тарелка с остатками сэндвича.

Я окликнула коллегу:

— Полынь?

Где-то за шкафом послышалось недовольное кряхтение.

— Я пришла помогать.

Куратор вылез мне навстречу, разминая затекшие руки и ноги:

— Ах да. Привет. Ну что, сегодня пойдешь на свой первый арест.

— В смысле?

— А что, думаешь, Цфат будет и дальше стричь королевскую семью? Преступникам место в тюрьме.

В ответ на мой недоуменный взгляд Полынь тяжело вздохнул. Задумался на секунду, потом нырнул под стол и вылез оттуда со вчерашним имаграфом.

— Что ты видишь? — Полынь протянул мне шар, похожий на маленькую планету.

— Дурацкое выражение на собственном лице. Да и поза подкачала… Будешь еще имаграфом пользоваться — позволь мне сначала выйти из комнаты, ладно?

Он пропустил замечание мимо ушей и нетерпеливо побарабанил пальцами по шару.

— Опиши мне спальню дриады.

— Небольшая. Одно окно. Чисто убранная, в отличие от этой. Много парикмахерских инструментов…

— Расскажи о них подробнее. Можешь приблизить.

Я сделала, как он велел. Картинка внутри шара дернулась и поехала под моими пальцами.

Я пожала плечами:

— Цфат хранит все в идеальном состоянии. Ножницы вычищены до блеска, нигде не пылинки. А еще все новое, выглядит очень… современно, что ли. Не жалеет дриада денег на материалы.

— Вот именно. А теперь посмотри на этажерку у окна.

В указанном месте у парикмахерши лежали гребни. Разноплановые и очень красивые. Вдруг мой взгляд наткнулся на уродца…

Небольшой костяной гребешок с редкими зубцами казался лишним в этом ряду. На рукоятке не хватало нескольких камней.

— Видишь, да? — Полынь глянул на меня с азартом. — Приблизь еще!

При максимальном увеличении стало видно, что на гребне стоит монограмма: инициалы А.И. в короне, венчающей дерево. Я протянула долгое «М-м-м?», но куратор упорно молчал. Было ясно, что Полынь меня экзаменует: он хитро щурился и ждал, что скажу. Я сосредоточенно наморщила лоб.

Вскоре меня осенило:

— Королевская эмблема! А.И. — это случайно не Аутурни из Дома Ищущих?

— Именно, душа моя! — Куратор потер ладони. — Гребень принадлежит королеве. То, насколько плохо он выглядит, свидетельствует об одном из двух: либо это дешевый, потасканный аксессуар; либо — антикварная ценность, которую не пощадило время. Учитывая Аутурни в уравнении — второе. Я отправил Ищеек во дворец, чтобы они проверили догадку, и оказался прав: зимой у королевы пропал гребень, которым она пользовалась еще в детстве. Так же, как ее мама, бабушка и другие женщины рода Ищущих. Обнаружив пропажу, горничные испугались, что их накажут за неосмотрительность, и промолчали: понадеялись, что Ее Величество еще не скоро вспомнит о гребне, а может, и не вспомнит вовсе. Что и произошло.

— Ты думаешь, Цфат стащила королевский гребень? Она, конечно, фанатка своего дела, но воровать?

— Тем не менее своровала. И я знаю, почему.

Полынь с размаху плюхнулся в одно из замшевых кресел. В воздух взвилось облачко пыли.

Куратор искрился удовольствием, объясняя:

— Дриады верят, что волосы хранят нашу энергию, удачу и «ген сильных сторон», если так можно выразиться. Хочешь ослабить человека — укради его прядь и сожги. Хочешь ему добра — возьми его волос и обвяжи вокруг ветки дуба. Хочешь выглядеть, как он, — используй его гребень для себя.

Я представила королеву Аутурни, которую мельком видела на паре государственных праздников. Одна деталь вспоминалась очень ясно: шикарные волосы. Ее Величество могла завернуться в них целиком, было бы желание. А от блеска ее локонов слепли глаза, как поют менестрели.

Я ахнула:

— Цфат хотела волосы, как у королевы, и поэтому пошла на кражу?

— Да. И она преуспела. Ты помнишь ее прическу? Тоже ведь ничего так. И, по свидетельствам очевидцев, волосы отросли за пару месяцев. Очень интересно, не находишь?

Я уселась во второе кресло — фиолетовое — и подтянула ноги к груди. Так мне лучше думается.

— Получается, из-за этого баргест явился к Цфат? Дриада вместе с гребнем заполучила частицу королевской энергии и стала как бы «своей», сошла за срединника?

Куратор довольно кивнул:

— Умничка. Да, как всегда, все дело в унни. У каждого существа — муравья, человека и бога — есть свой энергетический отпечаток, и магические твари ориентируются в первую очередь на него. Ну, что ж, дело закрыто. Иди во дворец.

Полынь вручил мне предписание на арест и наручники, а потом, как ни в чем не бывало, залез на подоконник, накрылся пледом и углубился в изучение каких-то документов.

Я растерялась:

— Погоди. Но ведь это не такое страшное преступление — украсть старый гребень! Может, не надо ареста?

— Так. — Куратор вздохнул и со значением посмотрел на меня. — Я скажу это только один раз, но запомнить ты должна навсегда. Шолох — правовое государство. Наказание за нарушение закона у нас неизбежно. Это, считай, основа основ. Любой должен понимать: пошел на преступление — поплатишься. Иначе люди станут надеяться: ой, а вдруг не поймают, а вдруг пожалеют… Нет. Мы поймаем и не пожалеем. Иначе все покатится в тартарары. И можешь не волноваться — Цфат грозит всего лишь дюжина дней тюремного заключения, потом — свобода и никаких записей в трудовой. Дело и впрямь пустяковое.

— Хорошо, — кивнула я. — Мысль про неизбежность наказания мне нравится.

Говоря это, я скрестила пальцы за спиной.

— Вот и я люблю порядок, — кивнул куратор и небрежно бросил на пол прочитанный документ.

Наверное, тоже пальцы скрестил.

* * *

— Нет! Не надо! — шарахнулась от меня дриада, когда я выдвинула ей обвинения.

— Мне очень жаль, Цфат. Но вы пробудете в тюрьме совсем недолго. Это как в угол встать — неприятно, но не смертельно. — Я обошла побледневшую парикмахершу и достала наручники.

Когда они оказались на запястьях Цфат, пришло время побледнеть мне… Праховы наручники запирались волшебством: чтобы открыть их, нужно было приложить магический замок к татуировке Ловчего.

Тресни эта земля окаянная!

Уже при самостоятельном проходе во дворец у меня возникли трудности из-за отказывающегося сиять изображения. В итоге гвардейцы согласились пропустить меня по обычному значку. («Это новая татуировка, господин. Ей нужно время, чтобы активироваться».)

Но завязанные на магию наручники! Такого подвоха я не ожидала.

Цфат оглянулась и узрела мою обескураженную рожу над неработающими наручниками. Изображение медведя на них — символа тюрьмы — едва слышно похрапывало в ожидании, пока его разбудят должным образом.

Дриаде потребовалась доля секунды, чтобы оценить обстановку. После этого парикмахерша пнула меня, распахнула дверь в коридор и помчалась прочь, поскрипывая сочленениями.

Я, проклиная все на свете и потирая колено, заковыляла вслед.

Наша гонка по дворцу напоминала смешные истории в картинках из воскресных журналов. Дриада бежала молча, сосредоточенно, искала выход. Я прыгала за ней на одной ноге с дикими воплями «Вы арестованы!».

Прахово колено, кажется, выскочило из сустава. Я еле тащилась, а дриада, наоборот, скакала, как горная козочка.

Из комнат начали выглядывать любопытствующие. Они не спешили помочь. Первое правило настоящего шолоховца: при чрезвычайной ситуации не вмешивайся, запоминай как можно больше — потом расскажешь всем в округе и станешь звездой.

Наконец, мне улыбнулась удача в лице пухленького поваренка. Он выходил из кухонных дверей с огромным подносом наперевес. Выйдя, повар узрел мчащуюся на него Цфат. Бедолагу это так напрягло, что он сразу же упал — без чьей-либо помощи, просто от неожиданности.

Постольку поскольку поваренок был в теле, а поднос — в тарелочках, узкий коридор оказался перегорожен. Дриада с разбегу врезалась в это добро, споткнулась и тоже упала. Сверху до кучи напрыгнула я.

Преступница была повержена!

Избавлю вас от утомительного пересказа последующих событий: того, как мы с гвардейцами производили арест, как я вытаскивала голову поваренка из кастрюли, где оная застряла, как счищала с плаща-летяги остатки спагетти и со скрежетом зубовным вправляла колено…

Почуяв во мне новичка, стражники самовольно позвали на подмогу Ищейку. Так сказать, от греха подальше — пусть проследит за неразумной Ловчей.

Это была вчерашняя девушка.

При свете дня Андрис Йоукли выглядела очаровательно: мягенькая и розовенькая, как персик. Смешные очки ныряльщика все так же были при ней, на роли ободка для густых, подстриженных «каре» волос.

Андрис, и глазом не моргнув, помогла мне правильно заполнить бумаги об аресте и отмыть плащ. Она заразительно хохотала, когда я рассказала, как смешно гонялась за Цфат, и тем самым облегчила мой стыд. В конце Ищейка похвалила меня и радушно повторила приглашение обращаться за помощью, если возникнут «неловкости».

Мы, считай, подружились.

На прощание я попросила ее отправить ташени для Полыни:

«Цфат под арестом. Ее волосы до самых корней измазаны в смеси для ирисок. В тюрьме обреют — расчесать это невозможно. Баргест был прав, предсказывая несчастье».

После этого я с чувством выполненного долга пошла на улицу. В садовом лабиринте вдруг сообразила: я же во дворце, эй. И время, кажется, обеденное — законный перерыв! А один прелестный молодой человек как раз звал меня к себе на чай…

Любую грань между добрым совпадением и судьбой я трактую в пользу судьбы — так приятнее.

А потому, набравшись смелости, я остановила патруль стражников:

— Подскажите, как мне найти покои принца Лиссая?