Замуж – не напасть. Часть 2

Антонина Евстратова

Продолжение романа «Замуж – не напасть». В центре событий повзрослевшие дети главных героев: одной из двоюродных сестер повезло столкнуться со взаимным чувством. Сможет ли вторая обрести свою любовь?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Новое чувство

Евгения, обнимая сестру, оглянулась, чтобы запомнить высокую стройную фигуру в черном костюме и светлое лицо Андрея, его пылающий взгляд, перехваченный в тот момент, когда он наклонился, чтобы поцеловать её. Впервые в жизни Евгения почувствовала над собой власть мужчины, он волновал её и беспокоил. Любовь такого красавца, как он, придавала её жизни смысл и значение.

А между тем состояние Татьяны и охранника было на прежнем уровне. Заглянув в палату охранника, Елизавета увидела коротко подстриженные, как смоль волосы густые, непослушные и в полном беспорядке. Она узнала его и, не раздумывая, вошла в палату. Взяв его руку в свою руку, она тщательно вытерла ему волосы своим носовым платком и продолжала держать его ладонь в своих нежных руках. Мало-помалу мужская ладонь отогревалась. Но он еще не приходил в сознание. Рана на голове от чудовищного удара продолжала кровить. Неожиданно распахнулась дверь, и в проеме появился мужчина в медицинской шапочке. Уязвимая Елизавета покраснела до корней волос.

— У него из раны все время течет кровь! — невнятно произнесла она.

— Сейчас я этим займусь! — он ловко прощупал пальцами череп охранника. — Перелома нет, — сказал он, — лопнул сосуд.

Девушка стояла в изголовье. Врач взглянул на неё с одобрением:

— Вы жена ему?

— Да! — твердо ответила Елизавета, — можно я останусь здесь?

— Оставайся, — сказал доктор, — ты останешься у его кровати? — он прищурил свои черные глаза и ждал ответ. Елизавета пожала плечами.

— А можно?

— Да, вам можно. Больные быстрее выздоравливают, когда рядом близкие и родные, — спокойно проговорил он.

В палату вошла медицинская сестра вместе с передвижным столиком, на нём стояли несколько флаконов, баночек разных размеров и кое-что еще закрыто салфеткой.

— Ну вот, милая девушка, — произнес доктор, — сейчас сделаем больному перевязку, и ему станет легче, а через недельку от раны останется только маленький рубец, рана не глубокая…

Сестра достала из зелёной баночки густой мази и приложила ко лбу раненого. Как Толька мазь коснулась лба, раненый перестал стонать. Острый, сильный и приятный запах распространился по комнате.

— Что это за мазь? — спросила Лиза.

— Мы её называем живица, — нехотя ответил доктор, — его изготавливают в России. — Он обратил внимание на выражение лица Лизы и отметил про себя.

— Может быть она еще девица, но это ненадолго, она слишком красива, чтобы оставаться девицей. Я не люблю женщин. Они глупые, шумные и стыдливые, но я признаю красоту некоторых из них. Эта девушка — своего рода шедевр… Так же как этот раненый.

Елизавета, не отрывая от больного глаз, снова заняла свое место в изголовье. Юноша был прекрасно сложен, бронзовая кожа обтягивала его продолговатые мускулы, и они вырисовывались анатомически точно. У него были широкие плечи, узкие и крепкие бедра, плоский живот, гармонирующий с рельефными мускулами его ляжек. Глубоко взволнованная Елизавета почувствовала, как у неё одновременно похолодели руки и жаром вспыхнули щеки. Доктор повернул юношу на бок, раненый застонал. Потом внезапно Елизавета услышала: можно было бы не так больно!

Она увидела два устремленных на неё черных пылающих огнем глаза. Теперь, когда он пришёл в сознание и открыл глаза, он узнал её, но спросил:

— Девушка, скажите, как ваше имя?

Лицо его обозначало что-то похожее на улыбку, скорее всего это была гримаса, но обнаженные зубы заставляли думать об улыбке.

— Я бы хотел узнать сначала ваше имя, но не в моих правилах утомлять вас. Меня зовут Юрий. — Для того, чтобы лучше разглядеть девушку, он поднялся на локте. Доктор заметил, что раненый слишком долго смотрит на Елизавету. Он занял его внимание, принявшись рассказывать, как его привезли в госпиталь.

Вспомнив, наконец, о том, что с ним произошло, Юрий выкрикнул:

— Что с Таней? — Он попытался вскочить с кровати, но доктор придавил его своим телом.

— Успокойтесь, юноша. И расскажите, что вы помните последнее из своей жизни?

— Я помню Таню, я хотел помочь ей дойти до дома. Вначале пошел дождь, а затем резко поднялся шквальный ветер и сильный удар по голове. Больше ничего не помню! — возбужденно проговорил он.

Елизавета пожирала его глазами. Между ней и Юрием возникла связь, которая с каждым взглядом становилась все прочнее и все нежнее. Как только воспаленные глаза Юрия останавливались на ней, это происходило довольно часто, она внутренне вздрагивала. Щеки её пылали. Юрий хотел только одного, остаться с ней на едине, красота девушки очаровала его, от неё невозможно было оторваться. Ему захотелось взять её за руку, и тут же потянулся за ней.

— Не оставляй меня одного — с мольбой произнес он.

— Я буду с вами, вам нужна забота, а сейчас я покину вас ненадолго. — Юрий улыбнулся.

— Хорошо.

Попрощавшись с ним, Елизавета поспешила и пересекла зал, потом поднялась по лестнице и пошла по узкому коридору к палатам. Все палаты выходили на внешнюю галерею. Палата, в которой лежала Татьяна, находилась в конце галереи. Она вышла на балкон, некоторое время стояла на ветру. Дождь лил с новой силой, порывы ветра направляли его потоки под крышу галереи. Разразилась гроза! Дул сильный ветер. Небо, казалось, упало на землю. Деревья сгибались, чуть ли не пополам. Елизавета дрожала под наброшенным на плечи плащом.

Ей нравился этот вечер, ужасная погода волнение природы, оно было созвучно с её внутренним волнением. Никогда она так властно не чувствовала существование другого, желание подойти, коснуться, обнять человека противоположного пола. За короткое время Елизавета, всегда спокойная, бесчувственная к страстным признаниям юношей из её города, над которыми она смеялась с неосознанной жестокостью, превратилась во влюбленную девушку, для которой облик её мужчины стал единственным смыслом её существования. Не в силах сдерживаться, она открыла дверь в палату Юрия и вошла.

Юрий спал. Он лежал на спине, голова его была забинтована толстым слоем повязки. Упершись об изголовье, Елизавета, какое-то время разглядывала его: глаза юноши были закрыты. У стены стояла кушетка с кислородными подушками, она попыталась придвинуть её к кровати, но кушетка была тяжелой. Отказываться от этой затеи, она удовлетворилась тем, что сама села на неё, обхватив ноги под колени.

Раненый слегка похрапывал, но казалось, он уже не испытывал боли. Разглядывая, его Елизавета нашла, что он красивее всех знакомых её парней, под наложенной повязкой она видела чистые, но грубоватые черты лица юноши. Гордый нос, энергичный квадратный, но сизый, потому, что небритый подбородок, казалось, в этом лице нету никакой нежности, если не считать темных полукружий под длинными, как у женщины ресницами, тем не менее лицо очаровало. Она не могла разобраться в волнении, рождавшемся в глубине её существа. Из-за непонятного волнения, она чувствовала себя опустошенной и, как будто вместе с волной тепла, приливало к щекам. За окном звуки грозы удалялись, но дождь по-прежнему стучал по крыше, в плотно закрытой комнате было тепло.

Монотонный шум дождя усыпил Елизавету. Свернувшись калачиком, она заснула. Она не видела, как дверь приоткрылась и в неё просунулась голова доктора. Его глаза обшарили комнату, остановившись, прежде всего на раненом. Убедившись, что он спит спокойно, не задержал своего взгляда на нём, но странное выражение осталось на его бледной физиономии, когда он увидел спящей на кушетке Елизавету. Он был спокоен и рад за раненого,

— С этой девушкой он быстро поправится, — подумал он и тихо закрыл дверь.

Рано утром, Елизавета с трудом раскрыла слипшиеся веки. Занимался день. В коридоре послышались громкие голоса. Юрий не пошевельнувшись, лежал в прежней позе. Елизавета тихонько подошла к окну, открыла его и посмотрела во двор. Дождь прекратился, на земле образовались большие лужи отражавшие рассветные краски неба. Отмытая листва на деревьях ярко зеленела. Пахло свежестью и мокрой землей. Она неторопливо потянулась, и сладко позевнула. Затем закрыла окно и на цыпочках подошла к Юрию.

Глаза его были закрыты, он спокойно спал. Он был таким молодым, таким беззащитным, таким трогательным. Она опустилась на колени возле его кровати и прикоснулась губами к его откинутой в сторону ладони кверху руке. Она прижалась к ней губами удивившей её страстью. Ей хотелось, чтобы это сладкое мгновение тянулось вечно. Ею овладело такое — умиление чувств, она не почувствовала, как под её губами ладонь шевельнулась и вдруг другая рука погрузилась в её шелковистые рассыпанные по кровати волосы. Елизавета поняла, что Юрий проснулся. Приподнявшись на локте, он слегка повернулся на бок, долго смотрел на неё и медленно привлек к себе. Она тихо вскрикнула:

— Не надо…

— Тсс, — сказал Юрий, — не кричи!

Властный голос укротил её, она умолкла и перестала вырываться. Сердце так часто билось в её груди, казалось вот — вот выскочит. Она вся обессилела. Теперь она во власти судьбы. Юрий обнял её и властно привлек к себе на постель. Когда он уложил её рядом с собой и прижал к своей мощной мускулистой груди, Елизавета вздрогнула, но не думала защищаться… она давно ждала этого момента в своей жизни… ей было интересно: как это будет?

Когда их губы соединились в жарком поцелуе, она застонала. По-прежнему не давая себе отчета, она вся напряглась под его руками познавшими все контуры красивого тела. Его жесты были властные и быстрые, как у человека опаздывающего на поезд. Но Елизавета подчинилась насилию, у неё не было ни малейшего желания сопротивляться. Она была согласна принять его всего. Долгий поцелуй соединял их сердца и все больше проявлял желание стать ему любимой. Она не понимала, что делает Юрий. Он ловко снял с неё платье. Она и не заметила, что лежит уже полуголая в его объятиях только тогда, когда он оставил её губы и начал ласкать грудь. Она не испытала никакого стыда. Все происходит так будто небеса создали её, чтобы она отдалась этому человеку.

Вот он стал нежнее. Его пальцы задерживались на каждом новом открытии. Он нашёптывал ей слова, от которых млело сердце, и кружилась голова. Мгновение, и он снова приблизился к её лицу. Ощущались черты его лица, они были напряжены в страстном желании. Он смотрел на неё глазами, пылающими как угли.

— Ты прекрасна, — задыхаясь, вымолвил Юрий.

— Какая ты нежная!

Он снова поцеловал её в губы, развернул под собой послушное тело. Елизавета произнесла стон. Это был стон согласия и ожидания страсти.

Елизавета знала, что последует за этим, но она не сопротивлялась, а ждала.

Юрий прижал её к себе с новой силой.

За дверью послышался женский голос.

Елизавета вздрогнула.

— Нет, я не могу, — быстро прошептала она и попыталась встать.

— Останься… Я хочу тебя. Никто не осмелится сюда войти!

— Нет, это невозможно. Я не хочу, чтобы меня увидели с тобой! Прости, — она соскочила с кровати и стала расправлять на себе одежду. Одеваясь наспех дрожащими руками, она заметила, как он изменился в лице и заскрипел зубами. Он был похож на сильно ослабевшего человека. Затем с укором произнес:

— Я не всегда буду болеть, моя милая. Это ещё, не конец, мы с тобой обязательно встретимся, теперь я буду искать встречи с тобой.

Он приятно рассмеялся:

— Ты меня свела с ума…

— Забудьте меня! Это вы, Юрий, заставили меня потерять голову… — он притих, приняв прежнюю позу в постели и серьёзно посмотрел на Елизавету, в его взгляде был вызов и страсть.

— Забыть тебя и о том, какие были твои глаза, как ты дрожала в моих объятиях? Забыть красоту твоего тела, вкус твоих губ? До конца жизни, я не забуду тебя! Ты лучшая из всех женщин! Единственная, которую хочу! — Он смотрел на неё с нежностью. Затем широко улыбнулся, обнажая белые крепкие зубы. Ты со мной не хотела разделить страсть!

Она попыталась объяснить:

— Пожалуйста, Юрий, выслушайте меня, не обижайтесь, вы же слышали голоса за дверью!

Обидчивый голос остановил её жестом руки.

— Довольно, хватит с меня! Уходи.

— Как вы можете? — Сдерживая себя, произнесла Елизавета, — за что? — веки её затрепетали, глаза затуманила влага. Юрий рассмеялся: Смех его было оскорбительнее его слов.

— Могу, судя по моему опыту тебя так легко окрутить, девка!

— Да как вы смеете? — выкрикнула Елизавета. Из расширенных зрачков хлынули слезы.. Они текли по её щекам и скатывались на шею.

— Что я вам сделала, чтобы вы обращались со мной подобным образом? Вы не поняли!

— Что не понял? — сказал Юрий саркастически. — Что, выскочив из чьей-то постели, ты скользнула в мою? Кто знает, может быть, ты ищешь отца своему ребенку! — он взглядом обвел её плоский живот. — Поздравляю! Тебе это почти удалось! Честное слово, я чуть было не потерял голову! Я не часто встречал столь обольстительных девок, как ты. Теперь довольно, я сказал тебе, дуй отсюда!

Обезумев от услышанных слов, забыв о чувствах, которые впервые в жизни в ней разбудил этот юноша. Елизавета приблизилась к его постели.

— Я не уйду пока не получу ваши извинения!…

— Извинения? Кому?..

Он бросил оскорбительное слово, как плевок.

Услышав его, Елизавета поднесла руки к своему лицу, будто она только что получила пощечины. Говорить с ним не было смысла, гнев ослепил его.

Беспомощно опустив руки, она резко повернулась и пошла к двери. Открыв её, она вновь ощутила гордость и с презрением посмотрела в черные глаза Юрия.

— Однажды, — спокойно сказала Елизавета, — вы будете жалеть о том, что сказали мне и просить, чтобы я забыла ваши слова, Юрий. Но я не прощу вам, потому, что вы только что убили мою любовь к вам! — ошеломленная она ещё раз повернулась к нему. Сидя на кровати, он смотрел на неё и смеялся, обнажив свои зубы.

Подбежав к кровати, Елизавета влепила ему звонкую пощечину. Повязка на голове сбилась, и рана вновь открылась, струйка крови потекла по его небритой щеке. В ярости и возмущении Елизавета забыла, что он ранен и била изо всех сил. Вид крови охладил её, но она не испытывала ни малейшего сожаления. Он её оскорбил ни за что, а она так долго терпела. Она даже счастлива была, что причинила ему боль. Она хотела, чтобы ему было ещё больнее, чтобы погасить хоть на мгновение этот наглый взгляд, ей хотелось не просто презирать его, а причинять ему боль. Машинально Юрий трогал свою горячую щеку. Он не сопротивлялся, подобное приключилось с ним в первый раз. После пощечины, наконец, он замолчал.

— Вот так-то вы будете лучше, обо мне вспоминать, Юрий! — сказала она ядовито вежливо.

Всё, что с ним произошло этой ночью, не имело значения. Для неё была важна та душевная рана, которую он ей нанес, от которой она готова кричать. Между ней и любовью встала стена, встало что-то непоправимое. Никогда больше они не смогут сблизиться. Они будут ненавидеть друг друга всегда, к тому же было ранено самолюбие Елизаветы, а от этого она не сможет излечиться никогда. Он не захотел её понять. Чтобы успокоиться, Елизавета закрыла глаза. Из глубины души возвращалось спокойствие, способное погасить бурю…

Когда она подняла веки, доктор стоял перед ней, серьёзно разглядывая её из под пушистых бровей. Елизавета удивилась, встретив столько понимания в его взгляде. Быстрым жестом девушка вытерла слезу у себя на щеке.

— Ничего не спрашивайте, доктор, — дрожащим голосом сказала Елизавета, — он сказал, что никогда больше не захочет меня видеть. Доктор добродушно рассмеялся, не думая о недовольствие Елизаветы.

— Он тебя презирает, но он хочет тебя. Что тебе ещё нужно? Когда женщина уносит с собой страсть мужчины, она может быть уверена, что непременно встретится с ним. Ты должна бы знать, что мужчина в гневе не отвечает за свои слова. Голоса его внутренней бури кричат сильнее охрипшего голоса рассудка.

— Откуда вы знаете? — спросила Елизавета.

Доктор пожал плечами и положил руку на ручку двери. Он оказался ниже Елизаветы на целую голову без медицинской шапочки. Но он говорил с таким достоинством, что казался огромным и величавым.

— Один давно умерший философ. Он прекрасно знал человеческие сердца, но не знал сердце женщины, из-за которой страдал.… Но сейчас я вижу, страдаешь ты. Этот красивый, но такой опасный человек смертельно ранил тебя. Я не мог этого представить, вы поменялись ролями. Когда я увидел вас вместе, то подумал: вы созданы друг для друга.

— Вы ошибаетесь, — вздохнула Елизавета… — И я тоже. Я думала, что он будет меня любить. Но он меня ненавидит, он меня презирает, и я не могу вам объяснить почему. Он сказал, что никогда больше не захочет меня видеть!

Доктор сочувственно посмотрел на девушку.

— Иди в палату к Татьяне, она вышла из комы и хочет увидеть тебя, и оставь меня наедине с этим трудным человеком. Я постараюсь утихомирить его и попытаюсь узнать, что у него там в его дырявой голове!…. Иди с миром, девушка…

Задумчивая и слегка успокоившая Елизавета пошла в палату к тете. Она посмотрела на неё фиолетовыми глазами. Всегда румяное её лицо уступило бледности, под глазами темные круги. Елизавета обрадовано улыбнулась ей.

— Доброе утро, тетя!

Татьяна протянула ослабленные руки.

— Иди, я обниму тебя, — сказала она почти шёпотом. — Давно не видела тебя, Лизонька.

Елизавета наклонилась в объятия Татьяны.

— Я была с вами все время, а вчера Игорь с Женей отпустили меня на время..

— Спасибо, Лиза, Евгения говорила мне. Как у тебя в институте дела и в личной жизни?

— Все хорошо, тетя Таня, и в институте и… — она примолкла.

Татьяна заметила её смущение.

— Ты можешь не говорить. Личная жизнь потому и называется личной!

Елизавета ничего не сказала. На все вопросы она отвечала односложно, опустив глаза, и не улыбалась. Татьяна смотрела на неё, продолжая восхищаться её очаровательным профилем. Затем их диалог дошёл до минимума. Застывшая в молчании Елизавета пыталась вспомнить пылающее лицо Юрия, говорившего ей о любви. Она чувствовала себя опьяненной и не слышала слов тети.

В этом состоянии её застал Ярослав, пришедший навестить Татьяну, он поцеловал жену и обратил внимание на Елизавету. Она ему показалась совсем взрослой, как молодая женщина. Он не мог удержаться от комплимента:

— Лиза, ты так повзрослела и стала ещё красивее!

Елизавета тут же вспыхнула, щеки зарделись румянцем.

— Не говорите так, дядя Ярослав!

Он улыбнулся красивой улыбкой.

— Ты очень на свою мать похожа, такая же неотразимая! Эти слова были высказаны не как комплимент, а, как спокойная искренняя констатация факта. Заметив её смущение, он перевел разговор к Татьяне.

— Милая, что сказал доктор? Когда выпишут?

Татьяна улыбнулась.

— Судя по настроению, можно уже уходить домой. А что с Юрием? Ты не заходил к нему?

При упоминании имени Юрия, Елизавета напряглась.

— Как же? Заходил! — равнодушно начал Ярослав. — Ему как раз делали перевязку, рана до сих пор кровит. И он сам возбужденный. С ним я не говорил, а доктор скажет результат после повторного снимка черепа.

— Неужели с ним настолько серьезно? — взволнованно спросила Татьяна, — это моя вина, он меня собой прикрыл! Я вот думаю, зарплату ему добавить, а, Ярослав?

Конец ознакомительного фрагмента.