Бронзовая собака

Анна Юрьевна Щукина, 2020

Почти невыдуманные истории, героиням которых за тридцать. Они в промежутке между замужествами. В прошлом – первый (но, явно, не последний) неудачный брак. Эта страница жизни уже перевёрнута, книга закрыта и сдана в архив воспоминаний. В настоящем – радости, огорчения, надежды и разочарования. Эта страница печатается прямо сейчас на клавиатуре событий и ситуаций. В будущем – мечты, планы и желания. Но чего же, по-настоящему, они желают? И сами толком не определились. Содержит нецензурную брань.

Бронзовая собака

1. Кража

Алисия повисла на Верином плече. Хаотично перебирая ногами, обутыми в сапоги благородного коричневого цвета, она старалась обрести равновесие — без Вериного плеча это не получалось. Алисия лишь дёргалась и соскальзывала, тщетно пытаясь устоять на ногах.

Ситуацию спасало то, что Вера весила на десять килограмм больше и была на голову выше трепыхающейся на её плече Алисии. Благодаря этому невольные попытки спутницы нарушить равновесие их медленного поступательного движения по скользкому мартовскому тротуару были обречены на провал.

Вера взглянула на модные Алисины сапоги. Они были хороши: насыщенный оттенок кожи, изящный каблук, высокое узкое голенище, но они совершенно не годились для передвижения по ледяным, узким и бугристым тротуарам в центре Москвы. Сапоги были частью коллекции одежды, которую Алисия — изящная темноволосая испанка — должна была представлять на выставке в Москве.

Был 2005 год. Согласно календарю весна уже началась. В Лакорунье, родном городе Алисии, где её ждала маленькая дочка, весна наступила. До Москвы весна пока не добралась — было холодно, скользко и сумрачно.

Вера вздохнула, она жалела Алисию. У испанки всё не заладилось с самого прибытия в Москву. В аэропорту она не смогла отыскать свой чемодан — среди багажа его не оказалось. Из Мадрида его ошибочно отправили в какое-то другое место, наверное, более приветливое, чем промозглая мартовская Москва. Из вещей при Алисии осталась только дамская сумочка.

Но на следующий день украли и её. Украли прямо со стенда, когда участники выставки распаковывали коробки с образцами. Там, в сумке, было всё: паспорт, билет, деньги, кредитные карты, и два телефона. Вера корила себя — ещё утром она заметила, что Алисия сегодня рассеянная и грустная — не надо было надеяться на неё, стоило самой запереть её сумку в подсобке.

— Алиса, не дергайся. Возьмись покрепче и постарайся не наступать на вершины этих ледяных холмиков, тогда нога не будет с них скатываться. Надо постараться сохранить равновесие, поэтому нельзя делать резких движений. Понимаешь меня? — глядя в отрешённое лицо Алисии, Вера в этом засомневалась. — Ты лучше ноги совсем не отрывай от земли. Не шагай, а скользи, как на лыжах, и за меня держись крепче.

— Да, Вера, — послушно ответила Алисия. — Я просто не хотела, чтобы тебе было тяжело.

— Мне будет тяжело, если ты упадёшь, — сказала Вера. — Потому что тогда тебя надо будет везти в больницу. А ты же видела, какие у нас пробки?

Вера попыталась пошутить, но взглянув на Алису, увидела, что та всхлипывает и втирает в щеки слёзы перчаткой благородного коричневого цвета в тон к сапогам.

— Я не хочу в больницу, — сказала Алисия, — Я хочу домой, там Кристина. Я соскучилась. Они украли её фотографии.

— Новые сделаешь. Не плачь. Сейчас билет восстановим. Дошли уже. А в воскресенье домой полетишь. Ничего же страшного не случилось, нет причин посреди улицы рыдать. А здесь вообще плакать категорически нельзя.

Алисия затравленно оглянулась, прижимая руку в перчатке к красному носу.

— Почему нельзя?

Вера с облегчением схватилась свободной левой рукой за перила перед входом в офис Аэрофлота и подтянула на ступеньку их общий с Алисией вес.

— Арестуют, — опять попыталась пошутить Вера. И опять не вышло — в глазах Алисии блестели слёзы.

Внутри помещения Вера усадила спутницу на один из кожаных диванчиков, уточнила за кем они. На диванчиках сидело ещё человек пять.

— Алиса заканчивай это, никто тебя не арестует. Плакать нельзя, потому что там холодно, щёки обветришь, пойдут красными пятнами. И глаза опухнут, а нам ещё на выставку возвращаться.

— Там фотографии были. Самые первые её фотографии. Муж на мой телефон её в больнице снимал, когда она родилась. Она там такая маленькая, такая…, — Алисия всхлипнула.

Люди вокруг начали коситься. Но никто не повернулся, видимо, не желая демонстрировать неуместное любопытство. Да и ничего интересного не происходило — иностранка потеряла билет, расстроилась, пришла восстанавливать его в центральный офис Аэрофлота.

— Такая хорошенькая, — продолжала скулить Алиса. — Алехандро на неё смотрит и он, он такой счастливый. Мы хотели альбом заказать, но всё откладывали и откладывали. А теперь их больше не будет. Как же так? Что же делать? Кристи вырастет и не увидит их.

Вера протянула Алисии пачку бумажных платков. Подумала: «Федорино горе. Дочь не увидит своих фотографий из роддома, какая душевная травма для ребёнка». Вере вдруг захотелось рассказать Алисии о своём Алехандро, то есть Алексее, о Лёхе, как его называли друзья, до развода бывшие их общими, а теперь ставшие для Веры бывшими.

Алексей и Вера поженились очень молодыми людьми. За годы семейной жизни было всё — от любви «до гроба» до предательств и разочарования. Всё, кроме самой семьи. Её построить так и не получилось, вместо этого вышло что-то вроде общества единомышленников. Идея общества, как понимала её Вера, была очень проста, и состояла в том, что каждый из них являлся всем на свете для другого. Общество обанкротилось на четырнадцатый год своего существования, когда окончательно выяснилось, что Алексей разделяет эту идею лишь частично. То есть он для Веры — да — должен был оставаться «всем на свете», а вот его собственный «свет» начал наполняться другими людьми, преимущественно женщинами.

Теперь Вере исполнялось тридцать три. Посторонние мужчины обычно думали, что ей нет и тридцати. Пожилые женщины полагали, что она старше своих лет. Девушкам было плевать не её возраст, а ровесницы, те, конечно, не ошибались. Вера была светловолосой и сероглазой. Она могла бы позировать для скульптуры девушки с веслом, из тех, что стояли в парках советской поры.

С развода прошёл почти год. В это время Алексей, которого Вера знала почти всю взрослую жизнь, раскрылся с совершенно неожиданной стороны — он выставил бывшую жену на улицу из её же собственной квартиры. Жилплощадь была куплена Вериным отцом в подарок на свадьбу, и из наивного благодушия оформлена на зятя, ещё до даты их официального бракосочетания. Но ничего Вера Алисии рассказывать не стала (кому это интересно?) и не расплакалась, хотя ей вдруг очень захотелось.

— Алиса, ну успокойся, пожалуйста, никто ведь не умер, не заболел, и война не началась, — повторяла Вера обычное своё заклинание для улучшения настроения. Оно подействовало. Алисия перестала плакать и начала озираться по сторонам.

Крупная женщина с платиновыми волосами, взбитыми в высокую причёску, появилась в проёме входной двери. Одета женщина была в пушистую шубу, которая делала хозяйку ещё крупнее. Не останавливаясь и не обращая внимания на людей на диванах, женщина направилась к только что освободившемуся сотруднику офиса.

— Вообще-то тут очередь, уважаемая, — с металлом в голосе сообщила ей Вера.

Женщина огляделась с таким видом, как будто только что проснулась, прямо здесь, в офисе Аэрофлота, но узнать это мерзкое место не смогла.

— Вы за нами будете, а все эти люди здесь — впереди нас, к сожалению, — сообщила Вера.

— Я насчёт бонусной карты, — женщина попыталась испепелить Веру взглядом. — Насчет бонусной карты — без очереди! — заверила женщина, в её голосе сквозила угроза.

— Уважаемая, мы тут все насчёт бонусной карты. Нам всем — без очереди. Тут, видите ли, очередь из тех, кому без очереди. Не расстраивайтесь, очередь быстро идёт, — поддержал Веру пожилой мужчина с соседнего диванчика.

Женщина в шубе попыталась испепелить и его. Он твёрдо перенёс тяжёлый взгляд, даже улыбнулся ей и изящным жестом указал на свободное место на одном из диванчиков. Женщина резко развернулась на прогнувшихся под её весом тонких высоких шпильках и, обдав окружающих изморозью со своей шубы, устремилась наружу, громко хлопнув дверью.

Алисия перестала плакать. Она не говорила по-русски, поэтому не поняла, что произошло. Она словно заворожённая смотрела на высоченные шпильки остроносых сапог женщины. А после того, как та удалилась, попробовала рассмотреть тротуар сквозь стекло витрины — ничего не изменилось, тротуар оставался таким же скользким и бугристым. И по нему размашистой походкой уверенно шагала женщина на шпильках.

— Как она это делает? — спросила Алисия. Вера пожала плечами.

2. Метро

Алисия приехала в Москву во второй раз в жизни. Двое других испанцев, которые её сопровождали, уже много раз бывали здесь. Им здесь понравилось всё, кроме еды. Но еде в свои тридцать лет парни большого значения не предавали. Главное, чтобы съеденное можно было запить кока-колой. Поэтому, можно сказать, что им понравилось всё, на что они действительно обратили внимание. А именно: обилие привлекательных девушек, веселье модных вечеринок, которые проводили устроители выставки (для участников выставки — бесплатно), кроме того, их впечатлили просторы московских проспектов, величие сталинского ампира и, конечно, метро.

Вера, которая была представителем фирмы в Москве, сопровождала испанцев повсюду. Чтобы не стоять в бесконечных будничных пробках, она сразу начала приучать подопечных к метро. Для начала устроила им экскурсию по метрополитену с профессиональным гидом. Анфилада подземных дворцов, украшенных то каменным кружевом растительных орнаментов, то мозаичными картинами или картинами, созданными самой природой внутри мраморных глыб, а затем умело извлечёнными человеческими руками, в финале привела их в великолепный вестибюль станции «Комсомольская». Даже Вера, прожившая всю свою жизнь в Москве, была впечатлена тем, на что она смотрела много раз и никогда не видела по-настоящему. Испанцы же были в восторге. Экскурсия явно удалась и окончилась симпатичным обедом в дорогущем кафе Пушкинъ за счёт испанской фирмы. В конце концов, парни к метро привыкли, и охотно им пользовались.

С Алисией дело обстояло по-другому — её метро пугало. Она испытывала под землёй клаустрофобию, её мучил запах креозота, утомлял шум поездов, а толпа вокруг, в сочетании с необходимостью постоянно отслеживать изменения в окружающем её пространстве, вводила в депрессию.

Но сегодня Вера настояла на поездке на метро. Алисии пришлось согласиться, потому что так действительно было быстрее. Пятница — самый загруженный автомобильными пробками день. А в эту пятницу требовалось оказаться в двух местах одновременно: на выставке, и здесь, в офисе Аэрофлота. Кроме этого до воскресенья предстояло забрать в Консульстве новый паспорт, потом ехать восстанавливать российскую визу, ещё где-то блуждал чемодан, и его судьбу тоже надо было выяснить. Но главное — Алисии надо было работать на выставке, ради этого она и приехала в Москву. Она отвечала за продажи женской коллекции. Двое других испанцев, конечно, помогали ей, но их заботой была коллекция мужская.

3. Выставка

Когда Вера и Алисия вернулись на выставку, работа на стенде кипела. Трое клиентов сидели за столом, им переводила Надя, специально нанятый для выставки переводчик, она была четвёртой. Испанцы суетились вокруг. На одном из них был песочного цвета замшевый пиджак из новой коллекции, парень, неуклюже растопырив руки, демонстрировал его клиентам, одновременно пытался осмотреть себя, прижимая подбородок к шее.

Поздоровавшись со всеми присутствующими, Алисия и Вера повесили в маленькую подсобку верхнюю одежду и устроились за вторым столиком в той, части стенда, где была представлена женская коллекция. Действие, происходящее за соседним столом, со стороны напоминало торговлю, причём клиенты — сотрудники одной компании — торговались друг с другом. Испанцы стояли вокруг стола, в каждой руке у них было по вешалке с ветровками. Надя то и дело принималась писать под диктовку кого-нибудь из заказчиков, но только для того, чтобы тут же начать зачёркивать написанное, по указке другого.

Пронзительно заверещал телефон, Вера ответила на звонок. Алисия, которая немного повеселела, глядя на соседний стол, перестала улыбаться, и уставилась на Верин мобильник. Модель была такая же, как у одного из украденных телефонов Алисии, как раз того, на котором были фотографии новорождённой дочери. Алисия вздохнула и уткнулась взглядом в кисти своих рук.

— Алиса, заканчивай. Это уже и так затянулось. Денег там было пятьдесят евро, кредитки ты заблокировала, телефон и фотоаппарат были корпоративные, билет мы восстановили, за паспортом завтра поедем. Так, что чистый убыток полтинник, помада, старый телефон и успокоительные таблетки, так?

— Да. Но там фотографии Кристины, я говорила. Их я восстановить не смогу и мне их очень очень жалко.

— Знаешь, — вздохнула Вера с едва заметным раздражением, — если бы я переживала, как ты, обо всём что у меня украли и чего я не восстановлю, я в дурдоме была бы уже.

Алисия грустно посмотрела на Веру.

— На самом деле, всё сложнее, чем кажется. Понимаешь, мы с Алехандро поженились именно из-за детей. Мы очень хотели детей. И он, и я. Но шесть лет не получалось ничего и непонятно было почему. До сих пор непонятно. Мы здоровы оба, но пришлось к врачам идти. Год примерно не получалось даже со всеми этими процедурами. А потом я забеременела. Когда я поняла, что да, что всё будет, это для меня была минута наибольшего в моей жизни счастья. Я думала, что счастливей в этом мире быть нельзя. Но потом оказалось, что можно, когда её после родов мне на грудь положили. Это было счастье абсолютное, наверное, так бывает в Раю.

Конец ознакомительного фрагмента.