Измена. Ты о нас (не) вспомнишь!

Анна Раф (2024)

— Ты спал с другой! Долгое время изменял мне, пока я страдала после выкидыша! Заделал ей ребёнка! Предатель! Вместо ответа мой муж молча испепеляет меня взглядом. И это молчание звучит красноречивее всех возможных слов. — Значит, это всё правда, — горько вздыхаю я. — Да. Она беременна, — цедит сквозь зубы мой муж. — И от ребёнка я не откажусь, если он всё-таки мой. Но послушай меня. Ты всё не так поняла… Вчера я узнала, что беременна. А сегодня утром застала любовницу мужа, которая хозяйничала на моей кухне. Бороться за предателя я не собираюсь — уйду и воспитаю ребёнка сама. Через четыре года я вновь встретила бывшего. Сейчас у него семья, ребёнок. На мою дочь, как две капли воды похожую на него, он смотрит дикими глазами и делает вид, что совсем не помнит меня.

ГЛАВА 3

Стефания

Мерзавка точно упивается своей речью. Стоит, всем своим видом показывая, что она тут — царица и королева. Победительница.

Только… Что она выиграла? Предателя? Сомнительный повод для гордости…

Одной рукой она поглаживает живот. Он ещё плоский, но если присмотреться, то видно небольшую выпуклость.

Мерзавка…

И Виктор оказался самым настоящим предателем.

Идеальная парочка!

— Я и не собиралась оставаться здесь. Если думаешь, что я как-то помешаю тебе быть с моим пока ещё мужем, знай, что этого не будет. За предателя я бороться не стану, — спокойным голосом произношу я.

Хоть внутри меня сейчас пылает самый настоящий пожар. Боль, отчаяние, злость и разбитое вдребезги сердце — это всё, что есть у меня сейчас.

Но терять лицо перед этой гадиной, плакать и унижаться я не буду. Поэтому молча подхожу к плите и беру в руки чашку горячего чая, которую оставила для меня эта мерзавка.

Просто само гостеприимство…

— Что? — глаза девицы округляются, она явно не ожидала от меня такой реакции.

— Что слышала. Я не буду мешать вам. Только ты ремонт здесь сделать не забудь. А то я здесь каждую мелочь сама выбирала. И постельное бельё, на котором вы спать будете, кстати, тоже. А то нехорошо получается. Ты вроде как хозяйка, но вроде как и в гостях, — с лёгкой усмешкой на губах произношу я.

Главное держаться…

Спину прямо, подбородок выше…

— Ах, ты…

Вместо ответа я молча выливаю на неё уже немного остывший чай.

— Гадина! — пронзительный визг заполоняет всё пространство комнаты. — Платье мне испортила, сучка!

— Вон отсюда. Пока что хозяйкой этого дома остаюсь я. И я не позволю каким-то проходимцам хозяйничать на моей кухне, — повышаю я голос. — Вон, я сказала!

— Я тебе ещё покажу, — шипит мне из коридора девушка, надевая свои чёрные туфли на высоченном каблуке.

— Буду ждать этого с большим интересом, — выкрикиваю я и резко захлопываю перед ней дверь.

Сердце бьётся так, словно мне вкололи конскую дозу адреналина. Чувствую себя выжатым лимоном…

Надо собрать вещи как можно быстрее и уезжать, уезжать из этого места. В один миг оно мне опостылело, стало чужим, неродным.

Как будто не в этом доме прошли несколько лет нашего с Виктором брака. Нашего счастливого, как мне казалось, брака…

Собирая вещи, я не могу сдержать слёз. Сейчас, когда я, наконец, осталась одна, я могу позволить себе поплакать так, как мне хочется — громко, навзрыд.

Никто не услышит…

В памяти, почему-то, вновь всплывает лицо этой женщины. И тут меня будто током ударяет. Я ведь правда её знаю…

Я видела её всего лишь один раз, примерно год назад. Я была записана к своему мастеру по волосам, но в последний момент запись отменилась, и я пошла стричься к новой мастеру.

К той, которая стала любовницей моего мужа.

К той, которая ждёт от него ребёнка.

К той, которая только что грозилась выкинуть меня из собственного дома!

По стеночке сползаю вниз, опускаюсь на холодный пол. Не знаю,как описать сейчас то, что я чувствую…

Опустошение, боль, непонимание и отрицание всего происходящего. Чёрт, я ведь до сих пор не могу полностью поверить в то, что это всё происходит на самом деле!

Закрываю лицо лицо руками. За последние сутки было пролито столько слёз, что сейчас их, кажется, уже не осталось. Поэтому из меня вырывается какой-то странный немой крик, наполненный болью.

Низ живота резко кольнуло.

Это мгновенно отрезвляет меня.

— Дура! — громко ругаюсь сама на себя.

Как же я могу так истязать и доводить себя?! В моём положении это как минимум безответственно! Ладно я — взрослая, мне двадцать три года, я могу справиться с чувствами и бурей душевных переживаний.

Но моя крошка ведь не может…

Она ведь всё чувствует… И сейчас, когда мне плохо, она тоже страдает. И я делаю ей хуже!

А должна защищать… Защищать от всех невзгод и опасностей! А сейчас, получается, что мой малыш страдает из-за меня.

Эта догадка действует на меня, словно невидимая мысленная пощёчина.

Хватит. Пострадать я всегда успею, а сейчас я должна больше думать не о себе, а о малыше. О долгожданном ребёнке, о котором я и мечтать не могла…

Вытерев слёзы, наскоро заканчиваю свои скромные сборы. Вещей у меня никогда не было много — я не гналась за тряпками. Поэтому, взяв в руки две дорожных сумки, в которые вместились все мои вещи, выхожу из дома и направляюсь к своей машине.

Однако, на выходе из дома меня поджидает очередной сюрприз.

Я вижу машину Виктора. И его самого — угрюмого, холодного…

Он быстрым шагом направляется ко мне, а я чувствую, как моя уверенность резко меня покидает.

Сердце пропускает удар, дыхание сбивается, ладошки потеют.

Мысли путаются друг с другом и превращаются в одну сплошную неразбериху…

— Куда-то собираешься? — Виктор недовольно смотрит на мои сумки.

Я вцепляюсь в них пальцами так сильно, словно они меня сейчас спасут от неприятного разговора с Виктором.

— Я повторю. Ты. Куда-то. Собираешься? — ещё более холодно чеканит Виктор свой вопрос.

Что же мне ответить?!