Иллюзия треснула

Анна Потий, 2021

Мне часто казалось, что мир вокруг – иллюзия. Все выглядело ненастоящим: и я, и люди вокруг, и дома, и природа. Мне нравилась моя жизнь, но тревожная мысль об иллюзорности мира постоянно прогрызалась в мое сознание, подтачивая уверенность. Надо мной посмеивались. Некоторые любя, иные злобно. Даже самые близкие люди меня не понимали. Но с каждым днем я все сильнее верила, что однажды я проснусь и окажусь в совершенно ином мире. Я стану другой. Мир станет другим. Я потеряю все, что мне дорого. Я останусь одна. Страх стал моим постоянным спутником. Я пыталась избавиться от своих навязчивых мыслей, но они раз за разом побеждали. Они поглотили меня. Страх победил. Он разрушил мой иллюзорный мир в одно ничем непримечательное осеннее утро.

Глава 5

Первые дни в новом мире

В комнате, в которую привела меня Ханна, стояли три односпальные кровати, небольшой квадратный столик у окна с тремя же стульями, и один большой шкаф. По углам — несколько картонных ящиков с вещами и ширма, а стену украшало всего лишь потускневшее зеркало и какой-то выцветший плакат с городским видом. С потолка свисала одинокая лампочка без абажура. Ковров не было и в помине. Ханна указала мне на пустующую кровать:

— Это твоя, располагайся. В шкафу достаточно места, туда сложи свою одежду. Остальное можешь пока оставить в рюкзаке, потом разберемся.

Мебель в комнате знавала лучшие времена, но все же выглядела куда более комфортной, чем тот диван, на котором я спала в первую ночь. Я решила по-быстрому сложить вещи и сразу же лечь спать. День выдался напряженным.

— Переодеться можешь за ширмой, если стесняешься, — Ханна кивнула на стоявшую в углу ширму с выцветшим, полустертым цветочным рисунком. — Если нужен туалет или ванная, выходишь и идешь до конца коридора. Там на дверях висят таблички, не перепутаешь. Теплая вода в душе с 8 до 11 утра и с 18 до 21 вечера. Пользуйся как можно экономнее. Холодной тоже.

— Спасибо, — я кивнула Ханне, устало улыбаясь. Она была приятной и отзывчивой девушкой. Думаю, мы подружимся.

Переодевшись за ширмой в пижаму из убежища, я решила сходить в туалет, ополоснуть лицо и лечь спать.

— Знакомая пижамка! — в комнату зашла другая девушка. — Я Нэнси Кэллавей. А ты?

— Эмилия Грант.

— Уж не сестра ли ты Джо Бет?

— Ты знаешь, где моя Джо? — мои брови стремительно поползли вверх, а уголки губ невольно потянулись за ними следом.

— Не, — Нэнси пожала плечами. — Но мы с ней вместе ходили на занятия по танцам в детстве. Я в детстве носила всякие забавные банты и резиночки на хвостиках. Не припоминаешь?

Я напрягла память. Да, что-то такое было. Джо Бет ходила на танцы и я иногда приходила посмотреть. Она общалась с несколькими девочками и одна из них действительно носила необычные банты и украшения для волос — часто огромные яркие цветы.

— Да, кажется, вспоминаю, — я кивнула. — Так Джо Бет с тобой не было в одном убежище?

— Честно? Не знаю, — Нэнси мне виновато улыбнулась. — Меня разбудила соседка по капсуле, другая моя знакомая из детства, и мы решили быстренько смыться. Потом я, правда, возвращалась, чтобы пробить по базе родных, но друзей поискать не додумалась. Но если хочешь, я расскажу тебе, где находится это убежище, сможешь сама проверить.

— Буду очень благодарна, — я искренне ей улыбнулась и, не удержавшись, обняла.

— Не факт, конечно, что она там окажется, — Нэнси не хотела меня слишком обнадеживать. — Ведь знакомых и родственников часто распределяют в разные убежища, но проверить стоит. Ну и не забывай, что есть вероятность того, что ее разбудили. Тогда ищи ветра в поле.

— Да, я понимаю. Но лучше иметь хоть какие-то наводки, которые можно проверить, чем сидеть в бездействии и не знать, с чего начать.

— Верно, — согласилась Нэнси и записала мне на бумаге номер убежища и его местоположение. — Ладно, девчонки, вы как хотите, а я на боковую.

Я по-быстрому сходила в туалет и ополоснула лицо холодной водой, и тоже завалилась спать. Я так устала, что, похоже, сразу заснула. Проснулась я от того, что кто-то тряс мое плечо и звал по имени. Я нехотя открыла глаза — надо мной нависло голубоглазое личико Ханны.

— Эй, соня, просыпайся скорее, если не хочешь мыться под холодной водой, — Ханна улыбнулась, обнажив ровные белые зубки. — Уже половина одиннадцатого! Через полчаса теплую воду отключат.

От ее слов я резко села. Помыться определенно не мешало, я уже два дня не была в душе. Поэтому я прихватила чистое белье, одежду и одно из полотенец, которые я захватила на складе в убежище вместе с одеждой и отправилась в ванную.

— Если нужно что-то постирать, там есть машинка, — проинструктировала меня Ханна. — Закидываешь вещи, кидаешь одну капсулу с жидким средством для стирки, жмешь кнопку и через 10 минут достаешь чистые вещи. Как раз постирается, пока будешь мыться. Сушиться тащи сюда. Мыло-шампуни-зубные пасты общие.

Я кивнула и поспешила в ванную. За общей дверью находилось пять отдельных кабинок с душем и унитазом. Компактно, не очень красиво, но зато уединенно. Быстро закинув вещи в машинку, я залезла в душ. Как же приятно, наконец, освежиться! И пусть вода была даже не горячей, а всего лишь немного теплой, этого было достаточно для комфортного мытья.

После душа Ханна потащила меня в столовую. Похоже, с тех времен, когда школа использовалась по назначению, здесь ничего не изменилось. Множество столов, за которыми группами сидели люди, только школьников среди них почти не было. Маленьких детей я вообще ни разу не видела, максимум — подростки лет 15-16. Оно и понятно: наверное, мало кто рожал в нынешнее время, а те, кто погрузились в иллюзию младенцами, сейчас уже достигли 15 лет. Ведь я сама пробыла в иллюзии 14 лет! Хотя, может, где-то и рожают детей, но здесь я пока не увидела ни одного.

— Выбирай все, что нравится, — пояснила мне Ханна, — потом подходи к одной из женщин за стойкой, называй имя-фамилию и вперед за стол.

— А зачем имя? — поинтересовалась я.

— Учет продовольствия. Чтобы случайные бродяги из Руин не пробирались к нам за едой и чтобы жители по два раза не брали обед. Здесь нет бесплатной еды. Ее приходится отрабатывать определенными обязанностями на благо общины. После завтрака зайдешь к Грейс, она для тебя что-то придумает. А пока я за тебя поручаюсь. Ну и ты наверняка уже в базе.

— А та еда, которая у меня была с собой? Ее нужно отдать?

— Как хочешь, — Ханна пожала плечами. — Можешь сама все съесть, можешь отдать на общий склад. Обязательно отдают только те, кто специально ходит в рейд за едой. То, что ты добыла самостоятельно — твоя собственность. Если не планируешь у нас надолго задерживаться, то оставь у себя. Назад-то ее тебе вряд ли вернут.

Я понимающе кивнула и осмотрела столы с едой. Выбор был небогатый: вареные яйца, овсяная каша, сосиски, порезанные мелкими кусочками, немного нарезанных огурцов и хлеб. Я взяла всего по чуть-чуть на поднос и подошла вместе с Ханной к сидевшей за стойкой женщине. Мы назвали свои имена и она нас вбила в компьютер.

— Новенькая? — женщина мне приветливо улыбнулась. Я ответила ей тем же и утвердительно кивнула. — Я Нора. Чай или кофе?

— Мне кофе, — сказала Ханна. — Тебе тоже?

Я кивнула. Нора налила нам кипяток в чашки и добавила в него по ложке кофе и сахара. Мы проследовали за свободный столик.

— А ты до сих пор не завтракала? — удивилась я. Ладно я спала долго, но мне думалось, что Ханна не такая соня как я.

— Я по утрам на тренировку хожу, — объяснила Ханна. — Потом уже завтракаю. Тебе, кстати, тоже рекомендую. В этом мире важно держать себя в форме.

Заняться спортом определенно было хорошей идеей. Помимо того, что я повышу свою выносливость, я хоть чем-то себя займу, чтобы меньше думать о больном. Хотя кое-какой просвет в моей ситуации все же есть — Нэнси. Надеюсь, я найду сестру в том же убежище, где была она. Шанс небольшой, но попробовать нужно. После завтрака Ханна решила провести для меня экскурсию (так как Грейс была пока занята) и познакомила с некоторыми людьми. В частности, меня заинтересовал один мужчина, ученый, раньше работавший на прогрессистов и занимавшийся конкретно работой с капсулами. У меня были некоторые вопросы и я решила их сразу же озвучить:

— Скажите, Дэррил, а как так вышло, что мы пролежали столько времени без еды и питья и не погибли? И мышцы наши не атрофировались. И вообще, все эти физиологические процессы. Мне хотелось бы знать, как это работает.

— О, это сложная технология, над которой ученые работали не один год, — Дэррил начал с энтузиазмом объяснять. — Все основано на функции гибернации, но при этом все физиологические процессы, кроме роста и старения, приостановлены, а тело подпитывается при помощи электрических импульсов. Они же и воздействуют на мышцы, поддерживая их в тонусе. Огромный плюс в иллюзии в том, что человек в ней не поправляется, а может даже сбросить лишний вес.

— Очень любопытно, — все же, технология была интересная, надо признать. Хоть в ней и были изъяны. — Но зачем было стирать людям память о войне? И как вообще это удалось? А сама иллюзия как работает?

Дэррил улыбнулся. Похоже, ему не впервой было все это рассказывать.

— Иллюзия бы работала некорректно, если бы воспоминания о войне и погружении в саму иллюзию не были стерты, — начал он пояснять. — Человек бы не смог полноценно жить, стать счастливым и беззаботным, если бы помнил о том, что это все ненастоящее. Кто-то бы с ума сошел, другой начал бы творить что-то нехорошее…

— Но я чувствовала, что тот мир ненастоящий, — я перебила Дэррила. — И ничего плохого я не натворила, разве что тревожилась сильно. Правда, у меня не было никаких доказательств и воспоминаний тоже, просто невнятное ощущение.

— У тебя капсула начала барахлить, — объяснил это Дэррил. — В таких ситуациях люди часто начинают ощущать, что мир иллюзии нереален. Ты не первая. К сожалению, технология неидеальна и периодически дает сбои. Как оказалось, стабильная работа капсул гарантирована только на первые пять лет, потом часто начинают происходить различные технические неполадки. Причем, не всегда и не во всех капсулах, а как-то в случайном порядке, непредсказуемо. Собственно, когда я обнаружил все это, я предложил прогрессистам вывести людей из иллюзии, но они были не согласны. А я отказался с ними работать и вскоре присоединился к беглецам. Я бы, может, остался там работать, если бы прогрессисты продолжали действовать на благо человечества. Но сейчас они думают только о себе, на остальных людей им начхать. Меня это не устраивало. И вот я здесь. Что до остальных твоих вопросов, — продолжил Дэррил, — то на самом деле память не стирается, а блокируются некоторые воспоминания. Для этого человека помещают в специальную гипнотическую программу в капсуле, которая ставит необходимые блоки. После пробуждения память постепенно восстанавливается. Обычно в течение года иллюзийщики вспоминают все. А сама иллюзия — это проекция подсознательных желаний, трансформация их в контролируемый, реалистичный сон. Нам ведь в наших снах часто кажется, что все происходящее реально. При этом мы редко осознаем сон. На этом принципе построена иллюзия: это погружение человека в спячку, с поддержанием физиологических функций, и проецирование его подсознательных желаний, фантазий и некоторых вложенных прогрессистами установок в его мозг.

— Каких установок? — меня это сразу очень озаботило.

— Да ничего такого, — успокоил меня Дэррил. — Только установки на то, что войн и серьезных катастроф не должно случаться, и определенные учебные программы. Детям ведь надо было развиваться.

— А совсем маленькие что? — удивилась я. — Их что в иллюзии обучали ходить и говорить?

Дэррил вздохнул. Видно было, что ему тяжело об этом говорить.

— Детей младше 5 лет не погружали в иллюзию, — он сделал паузу, снова вздыхая. — Им подчищали память и отправляли в бункеры. Некоторых с родными, но многих, особенно, совсем еще младенцев, обманом забирали у родителей и помещали в специальные бункеры для малышей. За ними следили и воспитывали прогрессисты, многие из которых позже официально оформили над ними опекунство. Эти дети не знают своего прошлого. И многие родители не знали, что они отдают свое дитя не на иллюзию, а в чужие руки.

— Но почему? Как они так могли? Зачем? — во мне бурлили эмоции. Я представила себя на их месте. Выглядело ужасно.

— Потому что прогрессисты не знали, как обучить младенца ходить и говорить в иллюзии, это было недоступной задачей. И они не могли оставить всех родителей малолетних детей бодрствующими, им нужны были тысячи спящих, безобидных взрослых. Так они исключали дальнейшее развитие конфликта. Детей же они просто воспитывали в своем духе и те не видели другой альтернативы.

— А вдруг бы эти дети вспомнили своих настоящих родителей?

— Ты многое помнишь из 2-3-х летнего возраста? — Дэррил склонил голову, чуть улыбнувшись. Я отрицательно покачала головой. — Вот тебе и ответ. Даже если что-то всплывало в их памяти, приемные родители объясняли это игрой воображения, снами, придуманными историями. Детьми проще управлять, чем взрослыми.

— Жуть какая, — внутри горла сжался комок. Какие же все-таки бессердечные эти прогрессисты!

— Дочка Грейс одна из таких детей. Ей было два года, когда началась война, — сообщил Дэррил. — Грейс целый год искала ее по убежищам, пока не встретила меня. Тогда-то она и узнала правду. Бедная, она ведь была одной из тех, кто рано проснулся, через 5 лет. И вот уже 9 лет она безуспешно пытается найти свою малышку, которая уже не малышка, а 16-тилетняя девушка. Мужа тоже она до сих пор не нашла, знает только, что он такой же беглец, как и она. Мы с Грейс встретились через 6 лет после начала войны, тогда многие жили по одному, прятались, боялись. Мы начали собирать вокруг себя людей и со временем люди подхватили эту волну. Повсюду возникали все новые и новые общины, где любой беглец мог получить помощь и поддержку, а самое главное — защиту.

Я приуныла. Если Грейс за столько лет не смогла найти свою дочь и мужа, будучи руководителем общины, то как это выйдет у меня?

— Не отчаивайся, — Дэррил как будто прочитал мои мысли. — Я нашел свою жену три года назад. Я вынужден был отправить ее в иллюзию, так как работал на прогрессистов. Думал, что получу информацию о ее убежище, но мне пришлось самому ее искать. К счастью, детей у нас не было. Люди находят родственников, даже друзей. Просто не всем везет. И на это нужно очень много времени. Особенно, в случае с маленькими детьми. Кто-то из них до сих пор в тех особых детских бункерах, но большая часть живут в городах прогрессистов. А туда не так-то просто попасть.

— И опасно, — добавила Ханна, до этого молчавшая. — Они могут отправить тебя обратно в иллюзию, могут в тюремный бункер, а могут и убить, если окажешь сопротивление. Кажется, что природа щедро наделив их гениальным умом, просто не нашла ресурсов на добрые чувства.

— У меня есть подозрения, что либо прогрессисты — новая ветвь человеческой эволюции (они ведь и браками сочетались только с такими же, как они), либо они какими-то препаратами притупили в себе эмоциональность, оставив место только холодному расчетливому уму, — озвучил свои мысли Дэррил. — Может, это все воспитание, конечно. Мой отец тоже был прогрессистом и меня воспитывал в духе, что наука — прежде всего. Но он рано умер, а мать не была ученой, хоть и поддерживала многие идеи прогрессистов. Так что на меня не было оказано сильного влияния. Хотя, наука мне всегда была интересна. Впрочем, и чувства мне были не чужды. Они-то и погубили мои карьеру. Возможно, и правда, ученым лучше не чувствовать и быть такими холодными. Как бы жестоко это не звучало.

— Я думаю, должен быть какой-то баланс в обществе, — прервала я монолог Дэррила. — Ученые должны заниматься наукой, но не должны быть заперты в своем собственном мирке. Вокруг них должны быть другие люди, которые бы их уравновесили, которые бы указали им, где корректно использовать их изобретение, а что причиняет душевные страдания людям.

— Ты говоришь, как мятежники, — Дэррил широко улыбнулся. — Они хотят сломать эту систему и сделать города доступными для всех, чтобы не было гонений и преследований, чтобы все были равны и жили в гармонии.

Грейс упоминала в своем рассказе мятежников, но ничего подробного о них не сообщила. Я поинтересовалась у Дэррила, кто они такие.

— Живут точно так же, как мы, в общинах, — пояснил Дэррил. — Но не просто поддерживают сбежавших из убежищ и дают им кров и еду, а проводят миссии по изменению системы. Именно благодаря ним у нас есть списки тех, кого отправили в убежища, а кого в бункеры. Хоть эта информация и не была засекречена, в свободном доступе она не лежала. Они многое делают, чтобы улучшить жизнь. У них есть план и вера в собственные силы. Мятежники — одни из немногих, кто рискнут пробраться в город ради спасения беглецов, они вообще готовы драться и сражаться за простых людей. И постоянно ищут родных и близких, кто бы их об этом не попросил. Многие семьи воссоединились именно благодаря ним.

— Хорошие они люди, эти мятежники, — сделала я вывод. — А где их можно найти?

Мне подумалось, что я тоже могла бы их попросить о помощи в поиске. Сама-то я точно не справлюсь. Этот мир для меня такой новый, чужой, враждебный.

— Они не афишируют свое местоположение, — Дэррил пожал плечами. — И часто меняют места обитания. Можно поспрашивать у торговцев, они с ними ведут дела. А если повезет, то можно встретить случайно среди Руин. Мы так называем города и деревни, которые полностью разрушены и в них никто не живет.

— А где найти торговцев?

— Много где. Есть бродячие торговцы, есть и те, что живут в открытых поселениях, есть даже общины торговцев. Хоть они зачастую и не знают, где живут мятежники, но можно подождать с недельку-другую, рано или поздно кто-то из мятежников к ним приходит.

Да уж, не так-то просто найти этих ребят. Впрочем, оно и понятно: таким нужно скрываться.

— А что такое «открытые поселения»? — меня мучило столько вопросов одновременно, что я хваталась за каждое новое слово.

Дэррил ухмыльнулся. Похоже, его забавляло мое любопытство. Но он с радостью делился своими знаниями. Он был приятным темнокожим мужчиной, на вид немного моложе Грейс. Он хотел было продолжить разговор, но тут в комнату вошла женщина, тоже темнокожая, хоть и намного светлее.

— Опять просвещаешь новеньких, Дэррил? — она нежно ему улыбнулась.

— Да, это Милли. Ее вчера встретили Ханна с Дэйвом, — он весело ей подмигнул и повернулся ко мне. — Это моя жена Сандра.

Я приветственно кивнула Сандре, слегка улыбнувшись. Они выглядели милой парой. Чудесно, что они смогли найти друг друга через столько лет и не растеряли своих чувств. Это давало надежду.

— Открытые поселения — это небольшие деревни, которые прогрессисты не трогают, — продолжил объяснять Дэррил. — Там живут либо те, кого выпустили из бункеров — безобидных, не настроенных враждебно людей, либо те, кто не попал ни в убежище, ни в бункер.

— А много таких было? — судя по тому, что я успела узнать, в первые пять лет вокруг был высокий уровень радиации. А это явно не могло положительно сказаться на здоровье.

— Да, достаточно, — подтвердил Дэррил. — Кто-то прятался в собственных убежищах под домами, другие сражались на войне, третьи еще где-то пережидали, не успев просто попасть под программу защиты. Невозможно было забрать всех.

— А как же радиация?

— Кто-то сумел переждать ее, кто-то погиб, остальные же получили лекарства. Прогрессисты понимали, что всех желающих им не укрыть и начали распространять при помощи роботов, мы таких называем «ходячая медстанция», лекарства от радиации. О существовании этих роботов было сообщено при помощи сброшенных с вертолетов листовок, радио (это единственное средство коммуникации, которое полностью сохранилось) и сами роботы об этом кричали на каждом углу. Позже им было позволено жить в уцелевших деревнях под строгим надзором. В их поселения постоянно наведываются прогрессисты, с целью контроля и поиска беглецов и мятежников. Поселенцам разрешено мирно жить и торговать, но только пока они не делают того, что может навредить прогрессистам. Предполагается, что торговлю они должны вести либо с самими прогрессистами, либо с другими такими же поселенцами. Но, конечно же, они торгуют со всеми. Просто одни поселенцы готовы за деньги продать беглеца или мятежника прогрессистам, другие же не являются сторонниками прогрессистов и всегда укрывают от них беглецов.

— А как распознать, какое из поселений доброжелательно? — поинтересовалась я.

— У торговцев есть списки однозначно безопасных поселений и нерекомендуемых к посещению. Конечно же, поселений намного больше. Поэтому, в незнакомые лучше не заходить. И вообще, в любых поселениях бывать рискованно, так как даже в доброжелательном ты можешь оказаться в момент очередного рейда прогрессистов и они сами тебя разоблачат. Жить в поселениях нам однозначно заказано. Мятежники же борются за то, чтобы и нам позволили там жить или строить свои дома.

Сандра, до этого убиравшая в комнате, подошла к мужу и положила руку ему на плечо. Улыбнувшись мне и Ханне, она обратилась к Дэррилу:

— Ты утомишь девочку таким обилием информации.

— Да нет, все нормально, — поспешила заверить я. У меня было еще много вопросов. — Мне хотелось бы поскорее разобраться во всем, что происходит.

— Ты все равно за один день все не узнаешь. От такого обилия информации только стресс заработаешь. Нужно постепенно все осваивать, привыкать к новой жизни, иначе будет срыв.

— Моя жена — психотерапевт, — ухмыльнулся Дэррил, погладив жену по руке.

— Была бы, если бы успела окончить университет до войны, — Сандра вздохнула. — А так, я по большей части самоучка. Но людям и этого хватает. Такие, как я здесь очень нужны.

— Я даже в иллюзии нуждалась в психотерапевте, — призналась я Сандре. — Когда мне казалось, что мир, в котором я живу — ненастоящий.

— О, у тебя капсула барахлила? — Сандра понимающе кивнула. — А сейчас ты как? Держишься?

— В первые часы, когда я осознала, что произошло, было сложно, а сейчас все мои мысли забиты поисками родных и я просто не хочу ни о чем больше думать.

Сандра подошла ко мне и присела на корточки перед диванчиком, на котором мы с Ханной сидели. Она положила руки мне на колени и посмотрела в глаза.

— Не нужно блокировать мысли, это вредно, — ее ореховые глаза, казалось, проникали в самые глубины моего подсознания. — Нужно все осознать, принять и жить дальше. Если будет сложно, обращайся. За это денег у нас не берут.

— Хорошо, — я благодарно ей кивнула. — Но все же, я хотела бы в первую очередь определиться с планом поиска родных. Вы мне подскажите, где искать торговцев?

— Ты меня не слышишь, Милли, — Сандра продолжала мне смотреть прямо в глаза, как будто гипнотизируя. — Всему свое время. Ты пока еще полнейший новичок в этом мире и мы не можем позволить тебе уйти, пока ты не научишься базовым навыкам выживания и не разберешься в устройстве нашего мира. Ты же не хочешь погибнуть прежде, чем найдешь своих родных?

— Не хочу, — я нахмурилась и опустила взгляд на пол, но не могла не согласиться с Сандрой. Просто во мне бурлила нерастраченная за годы сна энергия и я хотела получить все сразу, хоть в глубине души и понимала, что это глупо. — Но с чего мне начать?

— А начать тебе нужно с выбора полезного занятия в общине, — Сандра поднялась и села напротив, притянув поближе стул. — Мы всегда нуждаемся в поварах, уборщиках, сортировщиках товара, заведующих складами — это те занятия, которые годятся для новичков. Те, у кого есть определенные навыки, знания — занимаются тем, что умеют. Но обычно это либо давно проснувшиеся, либо старшие люди. Вот, когда научишься стрелять, тогда тебя и часовым могут поставить на обзорную вышку, и в охрану периметра взять, и на рейды отправить. Но пока ты не проявила себя, мы можем предложить только такой минимум. Бездельников мы не кормим. Так что выбирай, чем ты хочешь заняться?

Я призадумалась. Убираться мне особо не хотелось, ничего приятного в этом нет. Сортировать и следить за товарами и продуктами можно было бы, но это скучно. А вот готовка мне была интересна. По крайней мере, в иллюзии я была хороша в этом деле.

— В моей иллюзорной жизни я любила готовить и получалось у меня довольно неплохо, — сообщила я Сандре. — Но не знаю, насколько мои навыки в этом деле соответствуют реальности.

— Обычно кулинарные навыки соответствуют действительности, — обрадовала меня Сандра. — В программу обучения детей и подростков были заложены базовые рецепты. Все остальное — импровизация, но все же реальная, так как знания о продуктах не выдуманы. Так что, пойдешь на кухню? Нора будет тебе рада, у нас в последнее время поуменьшилось поваров.

— Да, пойду, — я решительно кивнула.

— Хорошо, — Сандра мне улыбнулась. Похоже, она была довольна моим выбором. Повернувшись к Ханне, она продолжила: — Ханна, отведи ее к Грейс, пусть все оформит. И пусть определит ее на обучение, — и снова обратилась ко мне: — Вижу, ты девочка активная, Милли. Нужно направить твою энергию в нужное русло.

Я согласно кивнула. Мы с Ханной попрощались с Дэррилом и Сандрой и пошли к Грейс. По дороге я решилась спросить у Ханны:

— Это потому Грейс выглядела такой грустной, что не может найти ребенка? Или она вчера просто не в настроении была?

— Грейс всегда грустит, — шепнула мне Ханна. — И с каждым годом все сильнее. Сандра ей периодически выдает антидепрессанты, их трудно сейчас достать, да и не в приоритете они, но это все равно не помогает. Грейс стремительно теряет надежду. Столько лет ведь прошло, а никого из своих она не нашла.

Было печально это слышать. Грейс мне сразу как-то понравилась и хотелось бы, чтобы у нее все было хорошо. Она ведь заслужила счастье, руководя общиной и помогая людям. Такие люди, как она, должны быть вознаграждены за свою деятельность.

Когда мы вошли в кабинет, Ханна рассказала Грейс о нашем посещении Дэррила и Сандры и сообщила ей, что я хочу работать поваром. Грейс кивнула и сразу же что-то вбила в компьютер, наверное, данные о моей должности. Я решила, что нужно сразу перейти к делу и выяснить некоторые моменты, поэтому спросила напрямую:

— Сандра сказала, что вы не позволите мне уйти, пока я не обучусь необходимым навыкам выживания, — я посмотрела прямо в тусклые серые глаза Грейс. — Это правда?

— Силой я тебя удерживать не стану, — Грейс вымученно улыбнулась и потерла рукой лицо. Видимо, ее что-то беспокоило в данный момент, несвязанное со мной. — Но я настоятельно прошу тебя задержаться хотя бы на неделю, а лучше — на месяц, чтобы быть готовой к реальному миру. Это для твоего же блага.

— Хорошо, — я вынуждена была с ней согласиться. Как бы мне не хотелось начать поскорее поиски, я прекрасно понимала, что не знаю нового мира и его законов, не знаю, где искать и с чем могу столкнуться. — С чего мне следует начать?

— С работы. Скоро уже обед, тебе нужно помочь Норе с готовкой, — Грейс снова потерла лицо. — После Ханна тебе покажет, где у нас обучают обращению с оружием и навыкам выживания. И библиотеку. Тебе необходимо изучить историю.

Я мысленно застонала. Вместо того чтобы искать сестру, придется засесть за уроки. Но выбора у меня не было. Грейс ведь была права. Мне нужны знания и навыки.

Я поспешила на кухню. Ханна меня оставила, пообещав забрать после обеда — у нее были свои дела. Похоже, ей нравилось со мной возиться. Хорошо, когда есть друзья.