Трудно допросить собственную душу

Анна Малышева

Ради мести можно пойти на ПОДЛОСТЬ… Ради любви можно пойти на ПРЕСТУПЛЕНИЕ… На что же можно пойти ради СЧАСТЬЯ РОДИТЕЛЕЙ? …Странный, запутанный клубок чувств и эмоций, в котором переплелись ТРИ СУДЬБЫ – сильной женщины, ненавидящей бывшего мужа, юной модели, не желающей мириться с ролью любовницы, и девочки, пытающейся помирить отца и мать… Все они СТОЯТ НА ГРАНИ. Кто-то из них готов грань ПЕРЕСТУПИТЬ…

Глава 2

Ей приснился сон — приснился уже под утро. Она принесла кофе в столовую — в той квартире, где жила с Олегом. В комнате не было никого, но Лиза все же вошла, улыбаясь, аккуратно поставила поднос перед пустым креслом, на столик поставила сахар, подвинула вазочку с печеньем… Отвернулась на миг, а когда снова посмотрела на кресло, там сидел он — мужчина с пробитой головой. Он сидел очень ровно, сложив руки на коленях, закрыв глаза, и — что больше всего напугало Лизу — тоже улыбался — чуть-чуть, одними уголками губ. Неизвестно откуда в комнате появился Олег. Он не смотрел на гостя, делал вид, что не замечает его, и сел в другое кресло… На Лизу он не обращал ни малейшего внимания. Потом появились женщина с девочкой, заговорили между собой так, словно никого больше не было в комнате. Лиза стояла как истукан, не зная, что ей делать, чувствуя себя такой чужой и лишней среди этих людей. Внезапно девочка посмотрела на нее и сделала ей знак глазами — «посмотри в угол». Лиза посмотрела и увидела там мешок. Мешок срочно надо было вынести из комнаты, но так, чтобы никто не заметил. Лиза, пригнувшись, направилась в угол, ухватила мешок двумя руками, но он оказался неподъемным — она даже не сдвинула его с места. «Я попалась, — поняла Лиза. — Теперь они скажут, что это я его убила». Она хотела оторвать руки от мешка, но не могла, пыталась его сдвинуть — не получается. За спиной послышались шаги — кто-то шел к ней, как будто очень издалека, эхо его шагов отражалось от стен. Она снова дернула мешок, облилась холодным потом… Уже просыпаясь, на границе сна и яви, она увидела лицо Олега — он как будто хотел ей что-то сказать, но не успел. Лиза проснулась.

Ночь была прохладная, балкон оказался открытым — забыла вчера запереть, одеяло сползло на пол. Видимо, она сбросила его во время кошмара, когда рванулась и проснулась… Лиза укрылась, повернулась на спину и полежала, глядя на низкий, неровно побеленный потолок. Потом также медленно, неторопливо оглядела несвежие зеленоватые обои, безвкусные занавески, не достающие до пола, разваленное кресло, которому место разве на даче, сервант, шкаф для одежды, маленький коврик на стене… Телевизора не было, и вообще комната выглядела не человеческим жильем, а помещением для случайно попавших сюда старых вещей. «И я тоже такая старая вещь, мне тут самое место, — подумала Лиза. — Андрюша правильно сделал, что привез меня сюда. С мамой я все равно не ужилась бы, а он не смог бы жить здесь… Слишком общительный, слишком любит уют… Его девушка так и скачет перед ним, только что не кувыркается! Как ее зовут? Кажется, Маша. И влюблена, как кошка. Все на свете влюблены, кроме меня. Ну и, конечно, кроме Олега. Теперь я понимаю, что и меня он не любил. Он никого не любит!» Она закрыла глаза, вспомнила себя, вернувшись на три года назад…

Если бы кто-нибудь тогда сказал ей, что ее жизнь станет сплошным мучением, что она будет жить на жалкие подачки брата, экономить на сигаретах, ненавидеть свое отражение в зеркале, она бы просто рассмеялась. В это невозможно было поверить. Такого не могло быть никогда. Лизе был двадцать один год. Да, как раз в июле ей исполнился двадцать один год, и тогда же Наташа пригласила ее в гости. Наташа была ее школьной подругой. Они не то чтобы горячо любили друг друга, но все же общались — делать ведь нечего! У Наташи были богатые родители — Лиза не спрашивала, откуда у них деньги, зато знала, куда они их тратят. Тратили родители исключительно на дочку. У Наташи через день появлялись новые туалеты — все такого вида, словно она собралась выйти на панель. Наташа даже дома густо красилась и носила туфли на высоченных каблуках. Правда, с ее ростом — метр пятьдесят два сантиметра — это мало ей помогало. Какой у нее был естественный цвет волос, все давно забыли — Наташа красилась под красное дерево, стриглась «в кружок», наклеивала два слоя накладных ресниц, каждое утро приводила в порядок свой ошеломляющий маникюр, вздыхала и начинала умирать со скуки. Работать ей, естественно, было не нужно. Учиться, как она считала, — бессмысленно. Она не отказалась бы иногда заходить в какую-нибудь очень элегантную фирму, производить там шок своими нарядами, общаться, пить кофе — но не больше. Она бы даже денег за это не требовала, но пока в ее услугах никто не нуждался. У Наташи был один выход — как можно больше друзей, все новых и новых, чтобы не надоели. И она заводила друзей пачками — знакомилась легко, приглашала к себе, сама напрашивалась на приглашения… Многие считали ее проституткой, хотя Наташа была очень от этого далека. Выглядела она, правда, как проститутка, но единственное, чем она хотела бы заниматься, — это вызывать всеобщее восхищение, а вовсе не отдаваться каждому подряд. Хотя если восхищались как следует, она могла и отдаться — не получив от самого акта никакого удовольствия.

Лиза, в отличие от подруги, могла бы чем-нибудь заниматься — к этому были все причины. Отца у нее не было: мать давно была с ним в разводе. Лиза даже не знала, где он. Она получила от него в наследство фамилию — Майкова, черные гладкие волосы, как у японки, и больше ничего. Мать ее не слишком баловала. Она часто требовала, чтобы Лиза либо поступала куда-нибудь, либо начинала работать. Мать Лизы была еще интересной женщиной, подтянутой, моложавой, энергичной. Даже слишком энергичной, как считала иногда Лиза. Она совершенно не походила на дочь, которая часами могла грезить, уставившись в одну точку, а потом вдруг рассмеяться и перецеловать всех вокруг. Ирина Ивановна вела себя совсем по-другому. Для нее идеалом жизни была работа, вокруг работы она и выстроила свою жизнь. Работала она при клубе собаководства, специализировалась на кесаревых сечениях у бульдогов и славилась среди собачников. С животными она была очень ласкова, с их хозяевами — очень мила и любезна. Они на нее молились. Но Лиза не относилась ни к бульдогам, ни к хозяевам бульдогов. Она даже боялась этих собак. Мать считала ее потенциальной неудачницей, растяпой, бездельницей, которая всем назло не желает найти своего места в жизни. Она часто читала ей нотации, приводила в пример прежде всего себя, свои заработки, потом Андрея, своего старшего сына, и его заработки. Андрей уже много лет как ушел в компьютерный мир, как в монастырь, да там и остался. При этом он не стал мрачным и замкнутым, как большинство людей его профессии, был способен и повеселиться, и вскружить голову девушке, несмотря на то что был совсем некрасив. Такой сын как нельзя больше подходил для того, чтобы постоянно упрекать дочь.

Лиза слушала упреки и кивала. Проработала пару месяцев в какой-то загадочной конторе у брата, да так и не поняла, чем он там занимается. Освоила компьютерную азбуку, но дальше дело не пошло. Она ушла из конторы. Мать ее кормила, а брат иногда подкидывал Лизе денег на личные расходы. Тогда она звонила Наташе, и они вместе шли по магазинам.

Девчонки вышагивали по бесконечным галереям ГУМа, смотрелись в зеркала, мерили тряпки, которые вовсе не собирались покупать, что-нибудь ели в кафетериях у фонтана, изображали шикарных дам, насколько у них хватало сил и денег. Лиза понимала, что тянуться за Наташей бесполезно, — шальных денег у нее никогда не водилось. Да и Наташа не была для нее идеалом. Ее наряды Лиза считала безвкусными, ее макияж — кричащим, разговоры — глупыми. Но других подруг у нее почему-то не осталось. Все либо работали, либо где-то учились или вышли замуж и уже родили ребенка. Конечно, если бы Лиза позвонила кому-нибудь, никто не отказался бы с ней встретиться — в школе ее очень любили. Но по сравнению с жизнью ее старых знакомых ее собственная жизнь казалась ей такой пустой, что она просто боялась кому-то звонить. Ей нечего было рассказать, нечем похвастаться. Она устала ничего не делать, не понимала, почему с ней такое случилось, часто ее тошнило от Наташи, от себя самой, она приходила в отчаяние… Наконец она приняла решение. Решение было наивным, но зато своим собственным. Лиза решила подготовиться и поступить в МГУ на факультет иностранных языков. В школе у нее всегда были успехи по английскому, класс был специализированный, язык давался ей легко. Она достала учебники, методички, стала оживлять в памяти грамматику. Мать пришла в восторг и подыскивала хорошего репетитора. Двенадцатого июля, в день рождения Лизы, она подарила дочери плейер и кассеты с курсом английского языка. А на другой день позвонила Наташа.

— Слушай! — прощебетала она в трубку, и Лиза сделала гримасу — подруга ей осточертела. — Слушай, ты должна ко мне приехать!

— Серьезно — должна? — с иронией спросила Лиза. — Что случилось? Ты купила себе новое платье?

— А, нет… Лиза, приезжай! Не пожалеешь! Тут один человек устраивает праздник…

— Праздников с меня хватит, — ответила Лиза.

— Да брось ты! — возмутилась та. — Все равно в этом году поступать не будешь, сама сказала! И поздно уже документы подавать. Давай, давай, расслабишься! Я тебя жду, целую!

И повесила трубку. Так она всегда заканчивала разговор — просто не представляя себе, что кто-то может ее не послушаться. Эта манера раздражала Лизу, но почему-то действовала на нее — отказываться было трудно. И тогда она как-то машинально полезла в шкаф, достала летний зеленый костюм — короткую юбку и прилегающий пиджак с короткими рукавами, подкрасилась, причесалась.

— Куда ты собралась? — окликнула ее мать, которая, как назло, была дома.

— К Наташе.

— Опять?! Ты же вроде решила заниматься языком? Ненадолго тебя хватило!

— Мама, мне до поступления еще год, — раздраженно ответила Лиза. — Какое значение имеет один день!

«Если бы я тогда знала, что это будет за день! — простонала сейчас Лиза, ворочаясь в постели. — Если бы мне хоть на миг доказали, какой я стану потом, хоть на миг! Ведь в сущности это был последний день моей жизни! Пусть это была пустая жизнь, очень глупая жизнь, никому не нужная, но моя, моя собственная жизнь! И я могла сделать с ней что хочу, могла подготовиться, поступить и уже давно учиться, иметь новых друзей, жить своей жизнью! А с того дня началась не моя жизнь, началась моя жизнь для него…»

…От Наташи они сразу поехали куда-то в центр. Лиза с изумлением смотрела, как разоделась подруга — настоящее вечернее платье, американского образца, все в блестках, с голой спиной… Такими щеголяли красавицы из «Санта-Барбары». Наташа выглядела в нем дико и вульгарно, особенно в метро. На нее смотрели как на пугало, а Лиза чувствовала себя рядом с подругой серым воробышком.

— Зачем такой парад? — кивнула она на блестки. — К кому мы едем?

— К одному человеку, — неопределенно ответила Наташа. — Да ладно тебе, я когда-нибудь завозила тебя куда попало? Будет весело, вот увидишь!

— Уже весело, — хмуро сказала Лиза, оглядываясь по сторонам. — На тебя все смотрят.

— Да? — самовлюбленно протянула Наташа и повела плечом. — Что за народ! Господи! Папа обещал мне подарить машину, когда я сдам на права.

— А ты купи права, — предложила ей Лиза.

— Это идея.

Она привела ее к старинному розовому дому с колоннами, они поднялись на громыхающем лифте, и Наташа позвонила в квартиру номер шесть. Им открыл молодой человек в черной рубашке и черных брюках. У него были веселые глаза, изящные, как у женщины, брови, неотразимая улыбка — все время разная. Наташе он улыбнулся насмешливо, но тепло, с оттенком преувеличения. Та проглотила эту наживку и просияла. Лизе — совсем по-другому. Его улыбка стала медленной, осторожной, она раскрывалась постепенно, как распускается цветок, и наконец расцвела. Он смотрел на нее так, словно ждал только ее, словно знал ее сто лет и все эти сто лет считал ее самой красивой, самой милой, самой-самой…

Первые минуты прошли для Лизы как в тумане. Потом она поняла, что сидит в комнате с невероятно высокими потолками, перед ней на столе — бокал с мутным напитком, пепельница из синего стекла, протянутая зажженная зажигалка. Лиза курила мало, только на вечеринках, но сигареты, к счастью, нашлись. Олег — так он представился — положил зажигалку на стол и стал смотреть на Лизу. Просто смотреть. Не разглядывать ее по кусочкам, не анализировать длину ее ног, выпуклость груди, форму носа, цвет глаз… Нет, смотреть так, словно все это давно ему известно, его взгляд как будто говорил: «Ты прелесть. Ты вся — с ног до головы — прелесть. Честное слово».

— Чем ты занимаешься? — спросил он ее.

Наташа где-то далеко засмеялась и ответила за Лизу:

— Ничем!

Лиза тряхнула челкой, немного опомнилась и ответила только ему:

— Учу язык.

— Какой?

— Английский, какой же еще…

— Учишься где-то? — Он присел рядом с ней на диван. Диван был очень мягкий, Олег немного утонул в нем, и при этом его бедро коснулось ее колена, неприкрытого юбкой. Она вздрогнула, а он словно не заметил этого прикосновения и так и остался сидеть. Их ноги по-прежнему соприкасались, он спрашивал Лизу, куда она собирается поступать, чем интересуется кроме языка, как проводит свободные дни — например, что она будет делать завтра? А Лизе казалось, что речь идет совсем о другом. Конечно, в этом была виновата его нога. Она заставляла себя собраться с мыслями, отвечать толково, чтобы он не принял ее за дуру, но какой-то горячий туман уже путал ее речь, мешал себя контролировать.

Наташа неожиданно возникла перед ними с каким-то парнем — а Лиза и не заметила, что в квартире есть кто-то еще.

— Олег, не смущай Лизу! — строго сказала ее подруга. — Я за нее отвечаю перед мамой!

— Мне кажется, я сам мог бы отвечать перед любой мамой, — ответил ей в тон Олег. — Не беспокойся, радость моя! Кстати, джин и прочее в баре.

— Олежка, ты мог бы поухаживать за мной. — Наташа не отходила от дивана, ее платье назойливо сверкало. — Зачем ты так резко вцепился в Лизочку, ты ее смутил. Смотри, она ни жива ни мертва! Давай, давай, отвлекись, дай нам выпить! Будет кто-нибудь еще?

— Прости. — Олег шутливо пожал руку Лизе. — Народ требует, не могу отказать. Что тебе налить?

— Все равно, — ответила она. Ей хотелось убить Наташу, никогда еще подруга не казалась ей такой развязной и глупой. То, что сейчас происходило в ней, было так хрупко, так прекрасно, требовало такой тайны… Ей доставляло радость скрывать свое волнение, отвечать Олегу даже холодно на вид, но при этом сходить с ума от мысли, что он — такой замечательный, такой мужественный, такой обаятельный — сразу сел рядом с ней, заговорил с ней, ни на кого больше не смотрит… И не скрывает своих чувств. Наташа своими глупыми намеками раскрывала ее карты, превращала все в обычный банальный флирт.

Лиза встала, прошлась по комнате, страдая от мысли, что он мог догадаться… А ведь по ее виду можно было обо всем догадаться, скрывать своих чувств она не умела, никогда в жизни, они сразу отражались на ее лице, в ее глазах… «Твои глаза, Лиза, как окна без занавесок… — сказал ей как-то один парень, который был влюблен в нее еще в школе. — В них все видно». С тем парнем она только несколько раз поцеловалась, больше ничего. Сейчас она даже не могла вспомнить его имя — Валера? Витя? Влад? Вспомнились ей еще какие-то пьяные приставания на одной вечеринке у Наташи — тогда все гости напились в стельку и один мальчишка — худой как смерть, с прической под Элвиса Пресли и в красной рубашке — полез к Лизе под юбку без единого слова. Лиза дала ему затрещину, и на этом ее опыт с мужчинами кончился. Приятели Наташи говорили о ней — конечно, за глаза: «Да это ребенок!» Она очаровывала, с ней было весело, ее пугливая грация изящного животного — серны или лани — приковывала взгляды… Но приставать к ней боялись — из-за детскости. В двадцать один год у нее все еще не было никого — единственное, что радовало ее мать. Но вот теперь она из-за этого страдала. Как себя вести? Что говорить? Как на него смотреть? Почему он к ней не подходит?

Он подошел незаметно, тронул Лизу за локоть. Она обернулась, оказалась с ним лицом к лицу.

— Боже мой, я будто шелк погладил, — сказал он, не сводя с нее глаз.

— Шелк? — глупо переспросила она.

— Твоя рука как шелк. Как у ребенка, — ответил он очень серьезно, без тени заигрывания. Просто сообщал — твоя рука как шелк.

Что тут было отвечать? Лиза засмеялась.

— Возьми, какой тебе нравится. — Он протягивал ей один бокал, другой взял со стола. Она взяла первый попавшийся, обхватила пальцами запотевшее стекло. Вечер был душный, окна открыты, на улице ни ветерка. Но ее знобило. Он не предложил ей выпить за них двоих, или за любовь, или за что-нибудь в этом роде. Просто улыбнулся Лизе, приподнял свой бокал и отпил немного. Она отпила тоже — произнося про себя, как тост или клятву: «Я люблю тебя, я тебя люблю…» Ей захотелось плакать — не от горя, а от избытка чувств. Хотелось вечно так стоять, чувствуя коленями, животом, грудью близкий жар его тела.

Наташа подошла с какой-то девушкой, и Лизе сразу почудилось неладное — Олег как-то похолодел, отодвинулся, взгляд стал жестким. Он смотрел на девушку, а та — на него.

— Привет-привет, — сказала она, переводя взгляд на Лизу.

— Молодец, что пришла, — вежливо ответил Олег. — Выпей что-нибудь, на столе найдешь.

— Да, ты думаешь? — нервно спросила она, невольно подняла руку, тронула тщательно уложенные светлые волосы. Лицо у нее было холеное, довольно привлекательное, но какое-то дерганое, и это было неприятно. Взгляд бегал, глаза были беспокойные и пустые. Голубой брючный костюм, два золотых кольца на одном пальце, ярко намазанные губы…

«Откуда она взялась?» — подумала Лиза.

— Значит, ты думаешь, мне надо выпить? — снова спросила Олега девушка. — Хорошо, раз ты так говоришь, я выпью. А почему ты мне не представишь эту деточку?

«Деточка», то есть Лиза, была выше гостьи примерно на голову, и потому даже улыбнулась, услышав такое заявление. Зато Олег как-то мгновенно разъярился. Он все еще говорил тихо, даже тише, чем до этого, но голос звучал как перед большим взрывом:

— Вот что, моя дорогая! Ты, конечно, у меня в гостях, а гость — человек святой. Но обрати внимание, я тебя не приглашал. А поэтому, уж ты прости, могу выставить тебя, когда сочту нужным. Так вот, я уже счел это нужным. Ты не вписываешься в этот вечер.

Девушка подняла руку, словно защищаясь от удара, и странно всхлипнула. Но в ее глазах не было слез — они были сухие, пустые, бегающие. Она еще минуту глядела на Олега, на Лизу, потом как-то неловко, как манекен, повернулась и с очень прямой спиной вышла из комнаты. В прихожей хлопнула дверь. Она ушла.

Наташа, распахнув глаза, хлопая наклеенными ресницами, молча глядела на Олега, а потом сказала:

— Олежка, зачем ты так?

— Наталечка, выпей и не переживай, — попросил ее Олег. — Она просто больная.

— Лариса? — вмешался другой парень, который наблюдал всю эту сцену, сидя в кресле и потягивая коктейль. — Это точно, ей пора лечиться.

Он встал, повозился с магнитолой, поставил Патрисию Каас. Лиза положила руки на плечи Олега — точнее, руки сами легли к нему на плечи. Он бережно обхватил ее талию, приблизил губы к ее уху. Он ничего ей не говорил, просто дышал, и она чувствовала горячие покалывания на своей шее. Наташа танцевала со своим приятелем, прижавшись к нему всем телом. Приятель громко произносил какую-то глупую речь, но голос Патрисии покрывал все. Она пела любимую песню Лизы — ту песню, которую она поет, переодевшись уличным мальчишкой, с чумазым бледным лицом, под каким-то фонарем.

— Прости за сцену, — вдруг услышала Лиза его голос. — Я виноват, что она пришла. Я соврал — она была приглашена.

— А… — протянула Лиза.

— Но она так безобразно себя вела. Ненавижу ревность.

Тут Лиза промолчала, но сердце у нее защемило. Олег продолжал:

— Я тебя напугал, да? Я видел, ты поморщилась, когда я отчитывал ее.

— Разве? Нет-нет…

— Да, — твердо сказал он и приблизил губы к самому ее уху, — честно говоря, я не владел собой. Выгнал бы их всех. Такие дураки, верно?

— Ведь это твои приятели?

— Нет.

— Как нет?

— Да так. Просто хотелось провести вечер. Я не думал, что придешь ты… Нет, хорошо, что они пришли, иначе я не увидел бы тебя… Ты знаешь, про что эта песня? — внезапно переменил он тему.

— Про любовь, наверное. — Лиза наконец улыбнулась. — Про что еще можно петь таким голосом? Про разбитое сердце…

— Ну, почти про любовь… — согласился он. — Точнее, про любовь к музыке… Но там есть еще про страсть господина Ревность. Знаком тебе этот господин?

— Я такого не знаю.

— А госпожа Любовь?

— Не знаю… — ответила Лиза таким тоном, что это можно было принять и за «да», и за «нет». — Зато ты, наверное, ее хорошо знаешь, судя по тому, с какими глазами убежала эта Лариса.

Он отстранился, убрал руки с ее талии, взял Лизу за плечи. В комнате было сумрачно, света никто не зажег, Наташа с парнем танцевали в другом конце, точнее, как-то страстно и неуклюже топтались на месте. Лиза видела краем глаза их возню и уже знала, что сейчас они исчезнут в другой комнате.

— Ты мне простишь Ларису? — спросил он очень серьезно. Тогда она еще не знала его привычки серьезным тоном говорить вещи, не имеющие для него никакого значения. И эти слова показались ей очень важными, показалось, что это его отречение от всех женщин, которые были тут до нее, танцевали, ревновали его, спали с ним — она думала и об этом, и уже с болью…

— Конечно. — Она постаралась, чтобы ее голос не дрожал. — Какое это имеет значение?

— Огромное.

— Олежка, дай ключ… — к ним подошла совершенно пьяная Наташа. «Когда она напилась?» — удивилась Лиза. Ее друг уже вышел.

— Развратница, — ласково сказал Олег, открывая ящик маленького столика, где стояла магнитола, и вытаскивая плоский ключ. — Вот зачем ты ходишь ко мне в гости!

— Олежка, ты просто чудо! — Наташа чмокнула воздух губами и махнула Лизе рукой. — Знаешь, я остаюсь. Олег тебя отвезет домой, ладно?

— Ты иди, иди… — смеясь, выпроваживал ее Олег. — И не слишком шумите, Витя дома.

Наташа вышла, задев бедром косяк двери, а Олег мимоходом объяснил Лизе:

— Витя — это мой сосед. Ведь тут бывшая коммуналка. Две комнаты мои, одна его, одна ничья, но я ее скоро выкуплю. Потом и Витю переселю куда-нибудь.

— А потом? — спросила Лиза.

— Ну, что мне делать потом… Женюсь, наверное!

И он шутливо протянул к ней руки.

Он только поцеловал ее в тот вечер — хотя она уже позволила бы большее. «Наверное, потому, что чувствовала себя его собственностью, — подумала она сейчас. — Да, Олег умел внушить женщине это чувство!» Он отвез ее домой, она звала его наверх — познакомиться с мамой, выпить кофе… Он отказался и поцеловал ее еще раз — быстро, ласково, словно для того, чтобы приучить ее к себе. И приучил — они целовались на улице, в его машине, в его квартире… Плейер и кассеты с английским лежали в комнате Лизы мертвым грузом, ей было не до будущего, ведь настоящее вдруг стало так прекрасно и замечательно! Ощущение пустоты своей жизни исчезло, жизнь внезапно наполнилась новым смыслом. Этим смыслом был Олег, и только он. Теперь Лиза понимала, что она сразу перестала думать о себе как о личности, ощущать свою собственную ценность без него. Это была ловушка для чувств — она была счастлива, безумно счастлива и горда, когда рядом был он, а без него была еще большим ничтожеством в собственных глазах — только потому, что его не было. Значит, надо было сделать так, чтобы он был рядом всегда! Это было очень просто решить, куда проще, чем обдумывать какие-то другие планы на будущее.

Скоро она познакомилась и с господином Ревность. Ларису она больше никогда не видела. Олегу как-то удалось ее спровадить, и та не показывалась на глаза. Наташа бывала в гостях, и теперь подруга вызывала у Лизы почти ненависть. Та совершенно неприкрыто кокетничала с Олегом, как бы не считаясь с тем, что его отношения с Лизой заходили все дальше. Но до главного еще не дошло. Наташа страшно поразилась, когда узнала об этом. Она долго пытала Лизу, спит ли она с Олежкой. Лиза хотела сказать «да», но почему-то сказала правду.

— С ума сойти! — закричала Наташа. Разговор происходил у нее дома, куда она зазвала Лизу по какому-то выдуманному поводу. — Вы с ним до сих пор не..?

— До сих пор не, — резко ответила Лиза. — А что? Почему это так тебя удивляет?

— Ну, почему… — Та пожала плечами, плюхнулась в кресло так, что сверкнули голые ляжки, и уставилась на подругу. — Знаешь, ведь Олег не любит долго ждать… Ты меня просто поразила!

— А откуда ты взяла, что он любит, а что не любит? — спросила Лиза.

— Бедная ты моя… — Наташа поболтала ногой, потом вздохнула. — Да ниоткуда! Так, подумала…

— Нет, говори! — Лиза видела, что та что-то скрывает. Ревность уже давно терзала ее, но объекта для ревности, как ни удивительно, не было. Были только взгляды Олега на других женщин, которые бывали у него в гостях. А гости у него были почти каждый вечер, вечеринки он закатывал щедрые и веселые, жил по-холостяцки, и все три комнаты были в распоряжении его приятелей и подруг. Одну комнату он уже успел выкупить, теперь очередь была за его соседом. Олег подыскивал ему квартиру на окраине. Тогда вся эта шикарная квартира должна была оказаться в его распоряжении. А что потом? Лиза мучилась — она до сих пор не понимала, к чему придут их отношения. У нее уже появилась мысль, что надо ловить любовь за хвост — быстрее переспать с Олегом, чтобы удержать его. И вот Наташа первая высказала вслух эту мысль. Она заявила:

— Знаешь, подруга, я дам тебе один совет. Олег, конечно, парень замечательный, что ж тут скажешь! И деньги у него есть, правда, я не знаю откуда… Он говорил, занимается какой-то коммерцией… Ну, это не важно, главное — он тебя бережет, относится не так, как к другим бабам! Ты этого не понимаешь, глупенькая…

— Чего я не понимаю? — Лиза нервничала и, чтобы скрыть это, быстро схватила сигарету. — Ты что-то крутишь, Натка. Говори, что хотела сказать? Почему это я — «бедная»?

Наташа снова вздохнула. Лукаво улыбнулась. Лиза сидела как на иголках.

— Ну ладно, — наконец соизволила та. — Я тебе скажу. Он ко мне клеился, еще до того, как познакомился с тобой. Знаешь, в тот вечер, ну, когда я тебя привела, я сама на него рассчитывала…

Лиза ответила молчанием и струйкой дыма. Ей было так плохо, что говорить она не могла. А Наташа снисходительно продолжала:

— Он в принципе нормальный парень… Они все на один лад! Я думала, у нас что-то выйдет. Конечно, каждой лестно отхватить такого мужика! Мне так надоели эти пустозвоны.

— Да? — ответила Лиза только для того, чтобы не молчать.

— Ну конечно! Денег-то у них нет, они вообще ничего из себя не представляют! У нормальных парней уже есть кто-то, надо отбивать, а ненормальные… — Махнув рукой, она заключила: — Ну, короче, я даже обиделась на тебя тогда! Он так к тебе прицепился, не оторвешь, сразу было видно. Ты произвела впечатление. Тебе повезло. Я просто хотела узнать, неужели он до сих пор тебя не тронул? На него не похоже.

— Скажи честно, у тебя что-то с ним было? — выдавила Лиза. — Натка, не ври! Было, да? Ты поэтому в тот вечер вертелась возле нас?

Та обиделась:

— Нигде я не вертелась! А насчет того, что что-то было… Понимай как хочешь! Только я тебе скажу — если ты до сих пор корчишь из себя недотрогу, дура ты и больше никто!

Лиза встала, раздавила сигарету в пепельнице и ушла, не сказав ни слова. Отношения между подругами были оборваны.

И тогда же она приняла последнее решение. Олег пригласил ее на очередной вечер — ни одна собирушка у него больше не обходилась без Лизы. Она пришла, нарядившись как можно лучше. Ей все говорили, что чем проще она одета, тем большее впечатление производит. В тот вечер — это был конец августа — на ней было легкое белое платье из полупрозрачной ткани, очень дорогой, туфли на шпильках — она уже знала, что Олегу нравятся высокие девушки — чем выше, тем лучше. Лиза сделала прическу, сбрызнула декольте духами «Воздух времени» от Нины Риччи — Олегу они нравились. И приказала себе быть смелой.

Разумеется, на вечеринке не было Наташи. Олег — большой дипломат, давно уже уловил, что между подругами произошло охлаждение, и не пригласил ее. Лиза со мстительной радостью узнала об этом. Да, как бы она ни ревновала его к каждой юбке, в одном он был неизменен — его интерес ко всем остальным был случайным, быстро преходящим, а к ней — постоянным. «Все вы уйдете, а я останусь!» — думала она часто, глядя на его гостей.

— Ты что-то грустная сегодня? — спросил ее Олег, усаживая рядом. В тот вечер к нему зашли какие-то приятели по бизнесу — молодые парни, не блистающие большим интеллектом, простоватого вида. Парни пришли со своими девушками, лишних дам не было, и потому Лиза была спокойна — Олег смотрел только на нее.

— Нет, мне весело, — ответила она, кладя руку ему на колено — ее обычный успокаивающий жест. Он поймал ее пальцы и пожал их, стал греть в своей ладони.

— Тогда почему ты на меня не смотришь? — задал он ей вопрос своим значительным тоном. — Что случилось? Тебя что-то не устраивает?

— Да нет… — Она повела головой, ее черные, угольного оттенка, волосы блеснули в свете лампы. Олег не сводил с нее глаз.

— Мои друзья тебе мешают? — еще тише и значительней спросил он.

— Нет, что ты! Смотри, как им весело! — Лиза иронично кивнула на парней, пивших неразбавленный джин. Дамы в этот жаркий вечер почему-то предпочитали водку. — Господи, они гопак скоро плясать начнут!

— Только не здесь, — быстро ответил Олег. — Знаешь, я пригласил их только потому, что надо создать видимость дружбы. Понимаешь? А так… Ну что у меня с ними общего?

Она молчала, только подвигала пальцами по его ладони. Он сжал их, словно поймал птицу. Наклонился еще ближе и почти прошептал:

— Лиза, я тебе сегодня задам один вопрос.

— Я тебе тоже… — так же прошептала она, встречаясь с ним взглядом.

— Да? Спроси сейчас!

— Хорошо. — Она перевела дух и сказала, стараясь не думать, что будет дальше: — Ты меня любишь, действительно любишь?

Он ответил сию секунду:

— А ты сомневалась?!

— Нет.

— Почему же спрашиваешь? Я ведь не сомневаюсь, что ты меня любишь.

— Не сомневаешься? А разве я тебе это говорила?!

— Сто раз!

— Никогда!

— Твои глаза, маленькая… — пробормотал он, не отводя взгляда. — У тебя такие говорящие глаза! Лиза, ты совершенно не похожа на остальных… Ты как сказочная принцесса, ты как будто не понимаешь, по какой земле ходишь… Это так чудесно!

— А меня всю жизнь за это ругали! — возразила Лиза. — Говорили, что я ничего не понимаю в реальном мире, что я ничего из себя не представляю…

— Все идиоты… — быстро ответил он. — Лиза, эту кодлу я сейчас разгоню. Тогда ты мне ответишь на один вопрос.

— Постой! — Она попыталась остановить его, но он уже встал, подошел к гостям и весело предложил им куда-то прокатиться. Все они приехали на своих машинах, но никого не смущало то, что водители оказались пьяны. Парни шумно согласились, девицы полезли в сумочки, принялись краситься, кто-то искал туалет, натыкаясь на стены… И никто даже не понял, что сам хозяин никуда не едет, а только провожает их до выхода. Лиза с трудом удерживала смех — она-то была не пьяна.

Олег вернулся в комнату, остановился у стола, смешал два коктейля.

— Ты просто убийца! — Лиза наконец расхохоталась. — Они же разобьются!

— Сами будут виноваты, недоумки… — Он говорил как-то сквозь зубы, словно был сердит на нее. И вдруг он оставил коктейли в покое, быстро подошел к ней, схватил ее за плечи и поднял легко, как куклу.

Она впервые поняла, какие жесткие и сильные у него руки.

— Ну что, и дальше будем играть в эти игры? — все так же сквозь зубы спросил он.

— О чем ты… — успела она прошептать, хотя его лицо надвинулось и задавать вопросы было бесполезно.

И теперь, лежа на продавленном диване в убогой квартирке брата, Лиза даже застонала, вспоминая себя три года назад. «Я была просто глупой куклой, Барби с черными волосами, а вместо мозгов — два противовеса, чтобы ресницы закрывались! — говорила она себе. — Дура, дура, идиотка, лучше бы ты поехала с любым из этих парней и расшиблась на Воробьевых горах!» Она увидела себя — вот она сидит в той комнате, на диване, белое платье задрано до пояса, спущено с плеч, туфли валяются в разных углах, волосы растрепаны… Она даже не пытается привести себя в порядок, она слишком ошеломлена. Все случилось очень быстро, и было очень больно, просто больно, просто обидно, что он ничего ей при этом не сказал, ни слова утешения. Олег застегивал брюки порывистыми, машинальными движениями, потом вдруг взглянул на свою руку, вымазанную кровью, и вышел в ванную. Лиза поморщилась и опустила платье на колени, медленно пригладила волосы. Встала, босиком подошла к столу, выпила коктейль, и ей показалось, что приготовил его Олег в какую-то другую эпоху. Во всяком случае, себя она чувствовала так, словно прошло сто лет и ей уже никогда не стать такой, как раньше. Ей было горько, но не особенно. «Это все? — только спрашивала она себя. — Вот из-за чего столько разговоров! Вот чем гордилась Наташа! И это все…»

Олег застал ее со стаканом в руке. Она заметила, что волосы у него мокрые, щеки горят, глаза какие-то удивленные. Подумала, что и сама выглядит странно.

— Лизонька… — Он подошел к столу, оперся на него, помотал головой. — Ты просто меня потрясла! Просто раздавила!

— Ты о чем?

— У тебя что, никого не было?

— Почему ты спрашиваешь? — Она пожала плечами, натянула на них платье.

— Да, глупо, глупо… — согласился он, увидел свой стакан, залпом выпил его. — И как я себя вел! Я бы никогда не сделал все так, если бы знал! Поверь!

Она кивнула, довольно равнодушно. Вообще ею овладело какое-то безразличие ко всему происходящему — реакция на пережитую по его вине боль. И кроме того, она уже чувствовала свою значительность — она теперь женщина, такая же загадочная, такая же грязная, как все остальные, она вошла в новый мир, теперь с ней нельзя обращаться как с девчонкой.

А Олег все извинялся:

— Я никогда бы не подумал, что ты… Да болван я, надо было подумать! Ты же была словно с другой планеты! Надо было все понять, какой я был дурак!

— Да ладно тебе… — отозвалась она наконец. — Можно подумать, это с тобой случилось в первый раз!

— В первый, — как-то очень серьезно сказал он.

— Что?! — У нее перехватило дух, но тут же она расхохоталась: — Ну, только не надо! Я же знаю, сколько у тебя было подружек! И Наташа тоже, между прочим!

— Кто?! А, эта пигалица… — Он закурил. — Ты меня не поняла. Для меня-то это был не первый раз, да и чего ты хочешь — мне двадцать пять лет! Но в первый раз у меня была девушка… Понимаешь?! Это глупо, это дико, но это так!

— Значит, не везло, — холодно ответила она, еще больше проникаясь гордостью.

— Мне это никогда не было нужно, — пробормотал он. — Или я просто так думал. Зачем я тебе все это рассказываю?

— Да ради бога! Мне интересно!

— Лиза… — Он обнял ее, почувствовал сопротивление. — Ты меня простила?

— Да.

— Все теперь будет по-другому, обещаю! Поверь мне! Я вел себя как скотина, но я так тебя хотел! С первого дня все не мог решиться, а захотел сразу! Я никогда так долго не ухаживал… Сорвался.

Он поцеловал ее, и она ответила. Они постояли, прижавшись друг к другу. Лиза при этом почему-то ощущала страшное одиночество, хотя вот — он был рядом. Разве не этого она всегда хотела?

«Это было знаком! — подумала она сейчас, лежа в постели. — Это было предзнаменованием, что я всегда буду одинока рядом с ним, что он никогда не станет мне близким! Он только играл со мною в куклы, наряжал, выставлял напоказ, даже по-своему обожал… Сначала. Но не любил он, нет, не любил он…»

Она позвонила матери, твердо сказала, что ночевать не приедет, будет у Наташи. Не стала слушать возражений, положила трубку. Она знала, что мать Наташу не выносит и вряд ли туда позвонит. А если бы и позвонила — невелика потеря! Ей теперь было все равно.

Больше ни вечером, ни ночью он не пытался ею овладеть. Нежно извинялся, касаясь губами уха, гладил ее тело, просил, чтобы она гладила его, зажигал свет, чтобы полюбоваться ее смущенными глазами, гасил свет и снова прижимался к ней. Эта ночь ее опьянила, и Лиза окончательно решила, что все сделала правильно.

А утром зазвонил телефон. Олег протянул руку и снял трубку. Телефон стоял рядом с кроватью, на столике, заваленном журналами.

— Кто? — резко спросил он, но вдруг стал серьезнее, сел на постели.

— Что вы говорите? Да, у меня… Что такое? Как? Где? На Воробьевых горах…

Лиза открыла один глаз и наблюдала за ним. Он потянулся за сигаретой, нервно закурил, продолжая говорить в трубку:

— Да, мы выпили, и они решили поехать… Это ужасно. Я там нужен? Нет? Ужасно, ужасно… Я к вам заеду сегодня. Я ведь их отговаривал, боже мой…

Он повесил трубку, вскочил, открыл окно. Лиза села.

— Что случилось? — спросила она.

— Ты уже не спишь? Так, случилось…

— С ребятами что-то? — догадалась она и почему-то сразу вся похолодела.

— Разбились, идиоты, — резко ответил он. — Все завалились в одну машину, за рулем был Игорь. Он вроде выпил меньше всех. Поехали на Воробьевы горы и не вписались в поворот… Всмятку!

— Что? — Она едва смогла пошевелить губами.

— Что-что! — нервно крикнул он. — Все погибли, кроме одной девицы! Она в реанимации!

— Господи… — Она обхватила себя за локти и уставилась на него широко открытыми глазами. — А если бы мы поехали с ними…

— Мы бы не поехали.

— Но ведь ты их туда отправил!

— Я их туда не отправлял.

— Но… Я ведь слышала!

— Ничего ты не слышала. — Он сел рядом с ней на постель и сказал, не глядя на нее: — Они взрослые люди, и нечего перекладывать на меня ответственность. Их никто не принуждал, они поехали сами! Сами виноваты.

— Конечно, ты прав… — прошептала она, и все же ей было нехорошо.

Олег встал, накинул халат, пошел на кухню сварить кофе. Она тоже поднялась, набросила платье, прошла в ванную. В коридоре она заметила какого-то мужчину и чуть не вскрикнула — она совсем забыла, что у Олега есть сосед. Он весело кивнул ей и сказал: «Доброе утро!» Его лица в полумраке она не разглядела, да и не старалась разглядеть — ей было стыдно. Она приняла душ, вытерлась полотенцем Олега, посмотрелась в зеркало. Бледное лицо, под глазами круги, вид испуганный…

Лиза села на диван и застонала. Все, о чем она вспоминала в это утро, причиняло ей сильную боль. Но еще сильнее была досада на себя. Как можно было быть такой дурой! «Ведь он уже тогда был убийцей! — сказала она себе. — Он сумел запудрить мне мозги, что не виноват в гибели ребят, и я сама тогда хотела в это верить! У нас была первая ночь, а в это время обрывались чьи-то жизни… Из-за того, что ему захотелось остаться со мной наедине! Усадил за руль своих пьяных друзей, выгнал их… И они погибли, как телята… А та девушка в реанимации? Что стало с ней? Выжила или нет? Я даже не поинтересовалась… Мне было не до нее… Господи, ну если бы я знала, что три года спустя снова посмотрюсь в то зеркало, увижу свое страшное лицо, пойму, что он — убийца! Вчера сомнений уже не было. Я и тогда не должна была сомневаться! Какая я дура…»

В тот день, когда Олег привез ее домой, мать закатила ей пощечину. Лиза стояла, держась за щеку, и смотрела на нее пустыми глазами.

— Шлюха! — выдохнула мать. — Шлюха!

Лиза пошла к себе в комнату, мать побежала за ней.

— Я вчера позвонила Наташе, она сказала, что не знает, где ты. Какой позор! Чем ты занималась?! Где была?!

Лиза легла на свою кровать, закрыла глаза.

— Да что я спрашиваю! — продолжала шипеть мать. — По тебе все видно! Ты переспала с кем-то?! Да?!

— Ну да! — внезапно грубо ответила Лиза. Мать на секунду онемела, а потом подбежала к ней и снова ударила ее — наотмашь, очень больно. Лиза отвернулась к стене.

— Шлюха! — Мать уже кричала. — Кто это был?! Кто?! Я его знаю?!

— Скоро узнаешь. — Лиза говорила не открывая глаз. — И не смей меня бить!

— Как ты разговариваешь… — начала мать, но Лиза ее оборвала:

— Я выхожу замуж, и ты мне больше не начальница! Я хочу спать. Уйди.

Мать постояла возле кровати, потом осторожно села рядом.

— Лиза, кто он?

Она промолчала.

— Замуж? — продолжала расспрашивать мать совсем другим тоном. — Но разве у тебя с кем-то были такие отношения?.. Он серьезный человек?

— Да. Он бизнесмен.

— Этого только не хватало! — воскликнула мать. — Проходимец какой-то?!

— Не всем же быть ветеринарами, — ответила Лиза.

— Не хами, — растерянно ответила мать. — Как его зовут?

— Олег.

— А фамилия?

— Откуда мне знать?

— Да, веселые дела… — Мать встала и подошла к двери. — Ладно, спи. Потом поговорим.

Но матери Олег неожиданно понравился. Он назавтра приехал с грандиозным букетом из белых цветов, с тортом, шампанским, в костюме и при галстуке. Обращался с Ириной Ивановной как с королевой, а с Лизой — как с принцессой, говорил на светские темы, а также о своих видах на будущее — он пока живет в коммуналке, но близок день, когда сосед уедет. Это будет буквально на днях! А пока они с Лизой подадут заявление в ЗАГС. Мать была в восторге, когда он ушел.

— Я не думала, что такой молодой человек может так смотреть на жизнь… — задумчиво сказала она. — Он просто прелесть! Тебе повезло, Лиза… Тебе повезло…

И все три года их брака мать искренне считала, что дочь абсолютно счастлива. Да и почему бы ей быть несчастливой? Квартира теперь целиком принадлежала Олегу, он сделал ремонт в комнате Вити (Лиза так больше его и не видела), прикупил мебели и аппаратуры, сменил машину — у него появился «Вольво». Лиза одевалась как куколка, в самых дорогих магазинах и бутиках, отдыхала с мужем на хороших курортах, позволяла себе все, что душе угодно… К поступлению в университет она так и не подготовилась — было не до этого. Да и Олег, как ей показалось, был против этого. Он любил, придя домой, увидеть Лизу, которая выбегала ему навстречу, как радостная собачонка, любил вкусно поужинать — она прекрасно готовила, часто делала экзотические блюда, рецепты которых собирала в особую тетрадь… Свой день Лиза проводила за уборкой квартиры, за туалетом и макияжем или просто ходила по магазинам и выбирала что-нибудь повкусней к ужину. Подумать, как раньше, о пустоте своей жизни у нее просто не было времени — и ей казалось, что жизнь ее полна. Олег был с ней очень нежен, особенно в первый год. Гости приходили по-прежнему часто, Лизе это даже нравилось, хотя она продолжала ревновать Олега ко всяким знойным дамам высокого роста. Правда, ей никогда не удавалось поймать неверность за хвост — Олег в ее присутствии ничего себе не позволял, но она уже догадывалась, что знает не все и не всех… Чьи-то телефонные звонки, его частое отсутствие, его блестящие глаза в иные дни, когда он явно думал не о ней… «Я тебя люблю, и не морочь мне голову!» — говорил он ей, когда она начинала выяснять отношения. Но он принадлежал к той породе мужчин — очень распространенной — которые, обожая своих жен, не брезгуют и легкими разминками на стороне, не находя в этом ничего страшного. Самым лучшим для Лизы было бы не думать об этом, не принимать близко к сердцу. Но она думала, переживала и иногда устраивала ужасные сцены. «Козочка, — говорил он, — ты совсем у меня дикая!» А в общем, считала Лиза, они жили прекрасно. Во всяком случае, весело.

Первый кредитор явился в эту зиму. Это был ничем не примечательный мужчина средних лет. Лиза не поняла, кто это, подала ему кофе… Олег неожиданно резко велел ей выйти из комнаты. Вечером он был сам не свой, на вопросы не отвечал, бросился на диван и тупо смотрел в потолок.

— Дела неважные, — наконец промолвил он.

— Из-за меня? — подавленно спросила Лиза.

— Что? — удивился Олег. — Почему из-за тебя?

— Ты слишком много на меня тратишь…

— Дурочка! Иди спать… Я еще побуду тут…

Она страшно расстроилась, но ей тогда в голову не пришло, что это было началом конца. Второй кредитор вывел Олега из себя. Он оделся и куда-то ушел. Вернулся только наутро. Она не решилась устроить ему сцену, стояла молча, смотрела, как он снимает пальто.

— Ну что ты уставилась? — сказал он.

Лиза отвернулась и ушла в свою комнату. Он не пришел, не извинился, ничего не объяснил. Она тоже ни словом не напомнила ему об этой ночи. Жаловаться было некому, разве что самой себе. В ту зиму они вдруг стали чужими людьми. Лиза удивлялась, как легко произошло это… Удивлялась тогда, но не теперь. «Мы всегда были совершенно чужими, — говорила она себе. — Но я и той зимой не желала этого признать! Надо было уйти первой, не дожидаясь, когда он меня выгонит…»

Весна не принесла с собой ничего хорошего. Каждый визит кредиторов — Лиза никак не могла понять, сколько их всего, — приводил Олега в бешенство.

— Это не дом, а проходной двор! — кричал он. — Они не имеют права приходить сюда! Это они страху нагоняют! Твари! Узнали мой адрес!

— Они тебе угрожают? — спросила как-то Лиза.

Он махнул рукой и провел ребром ладони себе по горлу. Она прикусила губу.

Гости к ним больше не приходили. Лиза робко спросила, не стоит ли им продать квартиру и купить что-нибудь поскромнее. Он назвал ее идиоткой и велел не распоряжаться его квартирой. Она спрашивала, откуда у него столько долгов, сколько он должен… Он просто выходил из комнаты или просил выйти ее. Она часто плакала, запершись у себя, и больше не задавала вопросов, чтоб не сделать еще хуже.

И в мае, в солнечном мае он велел ей убираться. Простыми словами, буквально в двух фразах. Не комментируя. Лиза вытрясла из него все, что смогла, и поняла наконец, что он решил жениться. Да еще на женщине старше себя, с ребенком, которая пока еще замужем, но от него без ума! На женщине без денег, без полезных связей… Но с немецкой фамилией. Лиза тогда не задумывалась над этим фактом, но теперь он представлялся ей в новом свете. Олег решил уехать, эмигрировать. Не платить долгов, деньги за квартиру взять только себе. Жена с немецкой фамилией, со знанием немецкого, с родней в Германии была ему просто необходима. Кроме того, у нее была работа, связанная с торговлей между Германией и Россией. Ее фирма собиралась открыть филиал в Кельне.

— Ну что ж… — сказала Лиза этим утром, лежа на диване и глядя в потолок. — Ты затеял скверную игру с этой женщиной. Но не со мной! Ты убил… Скольких человек ты убил? Теперь не знаю. Но я жива, и я буду жить. Мне нет дела до тебя. И я никогда тебя больше не увижу.