Спирас. Книга 2

Анна Константинова (2024)

«Пишу тебе… (зачеркнуто)Так много лет… (зачеркнуто)Здравствуй! Я давно не разговаривал с тобой и соскучился по этим письмам. Знаю-знаю, что ты скажешь. Раз письмо никуда не отправляется, пиши хоть каждый день. Но я так много сил потратил, чтобы простить тебя, Элизавет…Не буду зачеркивать. Надоело.(клякса)Я тебе хотел рассказать. В этом году в школу поступили княжеские сынки Винтер. Один, естественно, сожитель Кассандры. А еще пришла… та-дам!.. девчонка, что видит Спирали!(Мокрое пятно)Представляешь, в один год! Ты удивлена?(нечитаемо)Что скажешь? Да, ты же не можешь ничего сказать.Мне, знаешь, мне так не хватает тебя. Черт, пишу, и заливаю лист… Все равно этот лист сожгу, как и остальные…Думаю, в этом году я гораздо дальше уйду Туда. Я так хочу.Скоро Празднование Революции. Опять праздновать твою смерть!Черт, плхо вижу. Чртовы буквы. Чертва стрость. Чертво пойло.Не нашл спички чтбы сжечь. Иду спть.Всего хор… (зачеркнуто)До встречи!»Из дневника г. Рикмора

Глава 3.

24.10.2016 г.

Первый мир, княжество Цирит

46 лет после Революции

08:10 (Вторник)

Люций

Кусок плохо прожаренного безвкусного мяса сполз с кончика вилки и со смачным плюхом упал на раскрытую тетрадь.

Все жизненно-важные процессы, протекающие в организме Люция, протекать тут же перестали. Он замер и уставился на жирный ломоть, абсолютно неуместный рядом с ровными строчками аккуратного конспекта. Голова не хотела принимать настолько абсурдную информацию.

— Скорее убирай! — воскликнула сидящая рядом Алиса.

Даже братцу-недоумку было не до смеха, он закрыл свою тетрадь, демонстративно засунул ее подальше в сумку и процедил:

— Да уж…

А ведь он этим двум говорил, что зубрить конспект за завтраком — плохая идея, и надо же, как иронично, собственное пророчество его же и накрыло.

Люций икнул. Кажется, процессы в организме начали оживать. Он осторожно смахнул мясо с тетради, но, естественно, осталось огромное пятно. Замечательно!

— Это наказание свыше за то, что я учусь у этой… кардеристки, — попытался он пошутить.

Вроде, вышло нормально. Алиса хихикнула, а дебил-брат, как всегда, полез умничать.

— О, не обязательно. Знаешь, этикет ведь писан вот такими жирными пятнами, причем чаще всего на дорогой одежде. А вилки вообще придумали вместе с гигантскими воротниками, они были в моде в первую сотню лет правления Кардера. Просто надо было еду до рта доносить, не пачкая, вот и пришлось изобретать.

Люций не стал спорить, но в душе он постоянно переступал через собственную гордость, когда шел на уроки к Гаргашмыге. Чтобы не казаться самому себе предателем, он решил, что будет записывать и учить у старухи только те материалы, которые пройдут проверку его внутреннего Кардерофоба, и на его удивление, таковых оказалось большинство.

По прошествии практически двух месяцем занятий Люций с удивлением обнаружил, что конспект по истории у него получается отменный, а благодаря умению с легкостью запоминать большие объемы информации, спасибо нескончаемым зубрежкам в прошлом его княжеской жизни, на контрольных проблем тоже не возникало. Профессор даже была им довольна. Но это же надо было умудриться, именно в тот день, когда она собиралась проверять конспекты, он поставил в тетради жирное пятно!

Люций вздохнул:

— Все, я сегодня никуда не пойду.

— Да ладно, наверняка высохнет, она даже не заметит, — попыталась Алиса его утешить.

Добрая девочка! А вот брат, как всегда, отделывался от проблемы своими дурацкими шутками:

— Думаю, теперь единственным утешением Люция будет сбежать за границу и отдаться на милость монстрам.

Алиса пихнула его локтем. Деймос рассмеялся и закинул в рот шоколадный батончик, напичканный орехами.

Люций нахмурился. Странно, Деймос всегда ненавидел орехи, просто терпеть их не мог…

— Слушайте! — Алиса перешла на заговорщицкий шепот, склонилась над столом и шнурком от кофты чуть не угодила в стакан с чаем. Люций раздраженно отставил чашку подальше от дурехи. — Слушайте, а почему вы не попробуете использовать волшебство?

— Если ты помнишь, запрет нашего дорогого директора запрещает нам это делать! — сердито буркнул Люций.

— Ну, вообще-то, он запрещает нам это вне урочного времени и вне классов, — задумчиво протянул Деймос. — Так что, в принципе, на уроке можно будет попробовать.

Если честно, Люций не умел применять магию такого типа, даже не знал, какой физический процесс при этом можно было бы использовать. Он же не уборщик! Однако объяснять сейчас все это было долго. К тому же, ситуация такова, что он с удовольствием рискнул бы своим статусом и опустился бы до уровня полотеров… если бы хоть примерно представлял, как это делается.

— Например, можно же взять другой лист бумаги, только чистый, и заставить переползти пятно туда, — предложила Алиса.

Сообразительная! Он взглянул в ее довольные глаза, с раздражением захлопнул тетрадь и начал собирать все принадлежности в сумку.

— В данный момент времени все равно нет, пойдемте уже.

Все первокурсники в столовой выглядели слегка взволнованными… или оробевшими… или очумевшими. Даже Стивен в тот день, когда выяснилось, что сила Тьмы перешла Деймосу, выглядел менее перепуганным! А он тогда получал личный нагоняй от отца.

Одноклассники и ученики двух параллельных групп либо глядели в тарелки с отсутствующим взглядом, либо пытались что-то бешено повторять. Остальные курсы кидали на них насмешливые взгляды, как будто сами были застрахованы от контрольных Гаргашмыги.

Люций пока держался, но сейчас почувствовал неприятные позывы. Страх — плохая приправа к дурно приготовленному завтраку! Он в красках представил, как профессор отреагирует на пятно в тетради и начал судорожно обдумывать идею Алисы. Благо, хоть история идет последней парой, перед ней медицина и искусство. Может, за это время он успеет понять, как переместить пятно на чистый лист бумаги?

— Интересно что наш Чудик выкинет сегодня? — спросил Люций деланно-весело, чтобы сменить тему.

Взгляд Алисы тут же изменился, губы сжались, скулы напряглись.

— Чудик, говоришь?

— Слушай, не начинай пожалуйста, — застонал Деймос.

Они как раз вышли из столовой и начали подниматься по лестнице. Люций слегка пожалел о сказанном.

— Я не начинаю, я просто понять не могу, как человека в таком состоянии можно допускать к преподаванию, и как над ним можно вообще смеяться? То, что с ним происходит, это ужасно!

— Слушай, мы все поняли, правда. Давай, ты закончишь… — начал, было, Деймос.

— Его необходимо лечить! Ничего, что мы дети, и на нашу нежную психику такие вот выкидоны могут произвести неизгладимое впечатление?

— Понятно, — послушно кивнул Деймос.

У Алисы было не так много слабостей, но вот эта ее героическая позиция «Я защищу слабого и убогого и всех обидчиков его покараю», иногда раздражала.

— Зачем ты нам это говоришь? — уныло процедил Люций. — Мы над ним не подшучиваем, как ты могла бы заметить.

Деймос опять впал в свой придурошно-шутливый тон, который Люция просто бесил.

— Хочешь, сейчас зайдем в класс, я кину шутейку по поводу господина Морту, а ты сможешь вдоволь раскромсать всех, кто меня поддержит? Не сомневаюсь, таких наберется много, и ты вдоволь напьешься их крови… Зачем ты на меня так сморишь? Не забывай, я очень уважаю господина Морту, но не могу не признать, что он — действительно чудик.

Люций не собирался смеяться, но предательская улыбка все-таки вылезла из подполья, когда он глянул на лицо Алисы. Когда сердилась, она смешно поджимала губы и чуть-чуть раздувала ноздри. А еще она никогда не сдавалась.

— Ты же не знаешь, что у него… произошло…

Они зашли в класс, и Алиса, не договорив фразу, застыла на пороге с разинутым ртом.

Класс магии лечения был вполне обычным для школы господина Рикмора — то есть представлял собой грязное помещение с кучей старых шкафов, пыльных книг и ветхих парт. Обычно он был весьма скучным, и в нижней его части и сейчас ничего интересного не было, вся веселуха происходила у люстры, поэтому ученики стояли, запрокинув головы.

Наверху, весь белый из-за побелки, виднелся преподаватель. Он возлежал с закрытыми глазами, прилепленный к потолку, в той самой позе, которую обычно предпочитают принимать люди, лежащие в гробах. Черный парадный костюм, даже несмотря на известку, выглядел траурным, черные патлы господина Морту, обычно тщательно зализанные, были сейчас немного взлохмачены, и это придавало его фигуре дополнительную долю трагизма. В целом, он выглядел как обычно, единственным новшеством являлась прочная веревка, привязанная к его шее.

Люций проследил взглядом за этим «поводком». Он эффектно провисал посередине, а второй его конец крепился к потолочной балке. Судя по всему, их учитель решил повеситься, но у него ничего не вышло. Обычно людей от подобного вида смерти могла спасти плохо привязанная либо не очень крепкая веревка, или вовремя сломавшийся сук дерева, но господин Морту был самым неудачливым суицидником на свете, поэтому его подвела сама гравитация.

— Господин Морту? — Класс уже был набит учениками, но все ограничивались смешками и шепотом. Алиса же, смерив их ледяным взглядом, подошла прямо к преподавателю, вернее встала почти под ним, и обратилась так вежливо и сострадательно, будто он просто споткнулся в коридоре: — Вам помочь?

Новая волна смешков прошла по классу. Суицидник-неудачник, не открывая глаз, протянул высоким траурным голосом:

— Это излишне, ведь я безоговорочно, несомненно, целиком и полностью… мертв.

Смешки превратились в общий хохот. Алиса попробовала испепелить одноклассников взглядом и остановилась на Люции с Деймосом, будто они были зачинщиками. Люций развел руками.

Не смеяться было невозможно. Не так уж много у них тут имелось развлечений, а этот чудик стабильно, почти на каждом занятии, выкидывал новые фокусы.

На самом первом уроке он пытался выпрыгнуть из окна. Это выглядело забавно: стоило ему шагнуть за подоконник, как он тут же вваливался обратно из другого окна. Сначала весь класс опешил, кто-то даже вскрикнул, но после восьмой попытки раздался нервный смешок, и дальше ребята уже ржали, не скрываясь. Все кроме Алисы, которая не находила ничего смешного в мужике, в десятый раз прыгающим с третьего этажа.

Потом был яд. Преподаватель все занятие пытался осушить флакончик с черной маркировкой, но жидкость никак не хотела вытекать наружу. Господин Морту попросил заучку Ханса проверить, сможет ли тот сделать глоток, но Ханс благоразумно отказался.

Были еще примеры, практически каждое занятие. В чем они точно стали специалистами, так это в самоубийствах. Оказалось, что их можно производить с помощью множества различных средств: кинжалы (оружие лучше хорошенько наточить перед «делом»), отравленные шипы редкого растения Пугава (хороший способ, но яд на воздухе быстро теряет токсичность), затейливый обряд вспарывания живота (господин Морту в тот раз не нашел желающего отрубить ему одновременно голову одним ударом, как того требовала традиция. Хотя желающие среди класса были, но Алиса их остановила), и, наконец, долгий и занудный ритуал религии Буду, для которого все ученики целую пару мастерили кукол с черными волосами и белыми лицами, а потом втыкали в них иголки. Господин Морту объяснил, что это общеклассный «проект», и результаты они обязательно увидят на следующем занятии, но через неделю пришел на пару злой и с больной головой. Похоже, каких-то результатов они тогда всем классом все-таки достигли.

А на этот раз он выбрал стандартную веревку. Люций почувствовал легкое разочарование.

— Слушайте, господин Морту, — весело воскликнул Карл, — а если вы наконец-то почили, это значит, что занятия не будет?

Преподаватель, казалось, серьезно задумался, и траурным голосом произнес:

— Ученики приходят к своему учителю, чтобы получить знания, а если уходят без них, значит, учитель подвел… Смерть не является причиной расторгнуть наш контракт. Вы мои ученики, и этого уже не изменить. Рассаживайтесь по местам, сейчас начнем.

Все послушно уселись за парты.

— Господин Морту, раз вы решили провести урок, вам помочь… э-э-э… спуститься? — заботливо предложила Алиса.

— Не стоит, я никуда не намерен спускаться. Мертвые должны оставаться на своих местах, это правильно. Расселись? У мертвых со зрением не очень, но я взгляну на вас одним глазком. Хорошо. Справились ли вы с домашним заданием?.. А я вам задавал что-нибудь?.. Нет?… Вы уверены?.. Ну ладно. Тема сегодняшнего занятия: Основы магии лечения, основанного на замещении. Как я уже говорил на одном из предыдущих занятий… или не говорил… не важно… замещение в магии лечения является основным принципом……… А вам точно необходимо это знать?… Конечно необходимо, это же очень важно. Ладно, замещение простыми словами можно объяснить так: переложить с больной головы на здоровую, то есть найти для своего вылечивания кого-то и поменяться с ним здоровьем. Очень гуманно, на мой взгляд… это сарказм, если что. После революции и перевода медицины на новые, гуманистические стандарты, было принято решение применять в качестве откатных животных только монстров. В наше время их отлавливают за чертой, помещают в специальные устройства и используют для излечения людей.

Записывала одна Алиса, остальные же преподавателя не слушали. Насладившись представлением, они принялись судорожно повторять конспект по истории. Деймос сидел с таким видом, будто спит с открытыми глазами.

Люций собрался с духом и тоже достал свой испорченный конспект. Пятно за это время еще больше расплылось и отпечаталось на соседней странице. Что-то похожее он давно еще делал! Люций поднапрягся и вспомнил: точно, упражнение с двумя сосудами и вином — тогда, в «Сиянии чистой магии», на уроке госпожи Александры, он вполне успешно сумел переместить жидкость из золотого графина в серебряный. Он оглядел убогий класс, исписанную парту и гудящих вразнобой учеников. Да уж, это не «Сияние», но, возможно, ему удастся дожить сегодня до вечера. Надо только постараться сейчас…

Он вырвал из другой тетрадки чистый лист, примерился и сконцентрировался на нем… Надо просто заменить часть материи по принципу жидкость-твердое. Жидкость меняем, а твердость оставляем… Жир — это жидкость. Пятно, неприятно чвакнув, вдруг отделилось от листа и, тоненько шваркнув, просвистело полупрозрачным зарядом мимо.

Люций слегка отклонился в сторону, чтобы понять, куда же оно делось, не понял, а потом с ужасом увидел на своем листе что-то белое. Тщательно выведенные буквы были абсолютно не видны теперь. Он в шоке прикоснулся к белой субстанции, и она осталась на его дрожащем пальце. Тогда Люций попробовал подуть на лист. Белая пыль тут же послушно улетучилась, и он с восторгом увидел свой конспект. Красивый, чуть витиеватый почерк, аккуратно отчеркнутые темы и выводы — все на месте. Вот только, где же чертово пятно и что это был за порошок?

Он осматривал класс в поисках белой субстанции, и, наконец, поднял глаза вверх. Белый потолок… Известка! Он как завороженный глядел на господина Морту, который все сыпал на них сведениями и номерами законодательных актов, касаемых откатных животных. Рядом с головой преподавателя, прямо в центре потолка, красовалось огромное темное пятно.

Люций фыркнул — этому сараю точно хуже не будет. Отлично вышло! Он поднял конспект и молча показал его Алисе. Та глянула в ответ почему-то сердито и продолжила строчить записи. Люций вздохнул. Медицинская магия была, возможно, самым бесполезным предметом здесь. Она ему точно не пригодится. Тем более, с таким преподавателем.

Звонок с урока прервал его мысли. Учитель опять забыл про домашнее задание, погрузившись в собственные переживания. Сердобольная Алиса не утерпела, все-таки опять подошла к нему и даже подергала осторожно за провисающую веревку, чтобы привлечь внимание.

— Господин Морту, может все-таки позвать кого-нибудь? — спросила она.

Преподаватель уже не отвечал. Он лежал на потолке, закрыв глаза, и блаженно улыбался.

— Ну ладно, до свидания…

Они втроем направились в класс искусств.

— Он в таком плачевном состоянии, что даже не может нормально преподавать! — бурчала Алиса на ходу.

Люций фыркнул:

— Переживаешь за него как за родного? — попробовал он съязвить и глянул на братца, но до того тонкий сарказм не дошел.

— А почему он не может нормально преподавать? — удивился Деймос. — Занятия проводит, даже материал рассказывает. Признавайся, тебя на самом деле что-то другое волнует.

Люций не понял, о чем это он, но, кажется, попал в точку — Алиса отвела взгляд.

— А это правда, что в медицине в качестве откатных животных используют монстров? — спросила она.

— Нет, — застонал Люций, — только не говори, что ты теперь еще и за бедненьких монстров будешь переживать?

Подруга надулась:

— Еще не решила. — Потом она быстро сменила тему: — Как думаете, это господин Рикмор делает так, что Морту не может с собой покончить?

— Думаю, это не вызывает сомнений, — отозвался Люций.

— Интересно, что же у него такого в жизни случилось? — задумчиво спросила Алиса.

К счастью, долго на эту тему порассуждать она не успела — они как раз подошли к нужному классу.

Люцию нравились занятия по искусству. Во-первых, их никогда не было. Наступил уже конец октября, но преподавателя по предмету они так и не увидели. Все привыкли, что эти часы — просто свободное время, которое можно было проводить, тихо сидя в классе… ну, или не очень тихо — чаще всего это зависело от Карла.

Во-вторых, Люций не признался бы в этом добровольно даже под пыткой, но ему нравилась сама аудитория. Обычно хаотичные, неопрятные вещи его раздражали, но этот кабинет был исключением, в нем царила какая-то особая атмосфера.

В небольшом круглом учебном классе стояли, где хотели, разномастные стулья, кособокие мольберты и несколько одиноких музыкальных инструментов, один пюпитр загораживал дверь в подсобку. Тут и там виднелись чучела животных, прихотливо изогнутые ветки растений и белые геометрические фигуры, правильные формы которых выглядели насмешкой над царившим вокруг хаосом. Во всем этом Люцию виделось нечто… теплое. Слово было странным, не подходящим для описания учебных классов, но почему-то именно оно пришло ему на ум сегодня и казалось абсолютно верным.

Это было единственное помещение школы господина Рикмора, окна которого свободно пропускали солнечный свет. Проходя через старые толстые стекла, он становился приглушенным, и в воздухе медленно плавали светящиеся звездочки пылинок.

Ученики, как обычно, расселись и занялись своими делами — достали тетради по истории. Полтора часа ведь осталось, и все, смерть! Но тут произошло странное и неожиданное событие, занятие началось.

Раздался грохот падающего пюпитра, распахнулась дверь, которую раньше никто не замечал — судя по всему, она вела в подсобное помещение, и оттуда почти видимыми клубами повалил густой отвратительный смрад. Такую вонь мог источать… ну разве что… Люций не знал! Не было в Эмбере ничего, что могло бы так отвратительно пахнуть.

Ученики бросились к окнам и двери на выход, но все замерли, когда увидели, что следовало за запахом, а точнее — то, что являлось его источником. Из подсобки показалась большая железная клетка, внутри которой сидело собакоподобное лысое существо.

Все охнули в один голос, это был монстр!

Тварь лежала на дне спокойно плывущей по классу клетки. Монстр хрипел, скулил, силился подняться, но не мог.

Люций почувствовал за спиной шевеление. Он обернулся и с удивлением понял, что они с Деймосом инстинктивно закрыли за собой Алису, и теперь она пыталась высунуться из-за их спин, чтобы разглядеть происходящее. Люций не сомневался, что она сейчас подавляет желание достать свой журнал и сделать в нем запись. Рука подруги потянулась к рюкзаку, он на полпути поймал ее и остановил.

Клетка долетела до середины класса и с оглушительным грохотом свалилась на пол, тварь заскулила сильнее.

— Приветствую вас, друзья мои, — раздался радостный голос, и вслед за клеткой из подсобки появился невысокий мужчина средних лет. Одежда была ему на несколько размеров велика и висела мешком, от того он казался худым. Подбородок зарос густой щетиной, волосы растрепанными патлами свисали по бокам. Преподаватель блаженно улыбался и часто моргал, иногда вразнобой.

— Присаживайтесь где хотите, как сами решите, — радостно продолжал он. — Итак, кхе-кхе, меня зовут господин Лоренц, и я буду преподавать у вас искусство. А также стану наставником для тех, кто выберет этот предмет профильным.

Преподаватель замолчал — кажется, единственная выученная фраза только что закончилась, но никто его и не слушал. Монстр — настоящий, живой монстр беспокойно дергался в клетке. Он выглядел настолько отвратительно, что смотреть на него было невозможно, но и прекратить жадно рассматривать не получалось.

— Красавица, правда? — блаженно произнес господин Лоренц, растягивая каждое слово. Он уселся за преподавательский стол и закинул на него ноги. — Я назвал ее Синди. Ей тут не очень комфортно, поэтому через… — он сверился с рукой, на которой не было никаких часов, — … ровно через два часа ее нужно вернуть в родную среду обитания за границей, а то и окачурится может.

— Это вы ее поймали? — Люций не сразу понял, что этот вопрос задал его собственный рот, предварительно не спросив разрешения у мозга.

— Ну конечно, я э-м-м… гулял по лесу и случайно наткнулся на Синди. Решил непременно вас с ней познакомить.

Гулял по лесу?! За Алой Границей?

— Вы знаете, искусство — это такая штука, его нельзя в себе удержать, дисциплинировать. Оно живет в душе каждого из нас и иногда выползает наружу. У него своя собственная жизнь, и мы не можем его к чему-то принудить, зато мы можем его приманить. Разве Синди не прекрасный для этого вариант? Посмотрите, ну разве она не вдохновляет? Такая дикая и гармоничная одновременно! Лично мое искусство вдохновлено уже по самое не хочу. А у вас? Вы, наверное, переживаете за нее? Не волнуйтесь, я успею ее выпустить до того, как совсем плохо станет.

В глазах Синди… какой, к чертям, Синди? Монстра! В глазах монстра ясно читалась ненависть ко всему человечеству и его конкретным представителям, запертым сейчас вместе с ним в тесном классе. Люций, конечно, не был экспертом-психологом, но одно мог сказать с уверенностью: класс переживал сейчас не из-за вероятной кончины Синди, а из-за ее острых клыков и длиннющих когтей.

Конец ознакомительного фрагмента.