Убийца возвращается дважды

Анна Князева, 2021

Подполковник столичной полиции Анна Стерхова приехала в командировку для расследования архивных дел, в свое время оставшихся нераскрытыми. И сразу к ней обратилась местная жительница Елена Васильевна Колодяжная – она попросила обратить особое внимание на дело об убийстве ее матери. Оно произошло больше тридцати лет назад прямо на глазах Колодяжной, которой тогда было всего десять. Преступника так и не нашли, и женщина до сих пор не могла оправиться после этого чудовищного убийства, оно продолжало преследовать ее даже спустя годы. Анна решила возобновить закрытое дело и заново изучить вещественные доказательства, но оказалось, что они бесследно исчезли из архива…

Глава 5. Пропажа

Первая фраза, сказанная секретаршей Стратонова, с ходу обезоруживала.

— Алексей Климович ждет вас.

— Но я без предупреждения, — заметила Анна. — Вы ничего не путаете?

— Он предупредил: впускать вас, когда бы вы ни пришли.

— Ну, хорошо… — Она приблизилась к двери и услышала за спиной тихий голос:

— К вам Стерхова.

Выдержав недолгую паузу, Анна постучала в дверь и после короткого «Да!» вошла в кабинет.

Стратонов, как и в прошлый раз, поднялся из-за стола и любезно усадил ее в кресло.

— Рад видеть. Что привело?

— Определяюсь с перечнем дел для возобновления производства. Одно уже выбрала, но, похоже, оно не из простых.

— А вот это зря. — Стратонов присел рядом. — Всех старых дел не раскрыть. Следует выбирать попроще.

— Очень зацепило оно меня. Понимаешь? — сказала Анна.

— И что же в этом деле нерядового?

— Восемьдесят девятый год, убийство женщины в ее собственном доме. Десятилетняя дочь жертвы — свидетель.

— Тоже убита?

— В том-то и дело, что нет.

— Неужели оставили в живых?

— И это странно. Возможно, повезло, но только вот ведь какая штука… — Анна ненадолго задумалась. — Теперь она сорокалетняя женщина и мало что помнит. Пробовала ее разговорить, но ничего не вышло.

Стратонов уточнил:

— Не помнит или не хочет вспоминать?

— И здесь ты попал в точку. Думаю, и то и другое. Попробуй докопаться.

— Вот и я говорю: брось это дело. Нераскрытых в архиве полно, подыщешь что-нибудь более подходящее.

Анна ненадолго задумалась, а потом спросила:

— Кто такой Усков?

— Григорий Кузьмич? — Стратонов поднялся со стула, прошелся по кабинету и сел на свое место, словно отделяя официальный разговор от приватного. — Следователь, старейший работник нашего управления.

— Еще работает?

— Если быть точным — дорабатывает. Давно бы его уволил, но ради семьи пошел навстречу. Он все же многодетный отец.

— Сколько ему сейчас? — спросила Анна.

— Кажется, шестьдесят четыре.

— Еще не старый.

— Да уж куда там! Пятеро детей, младшей дочери — десять.

— Надо же. — Она покачала головой. — Могу с ним поговорить?

Стратонов поднял трубку:

— Ирина, Ускова разыщи. Скажи, пусть срочно ко мне зайдет.

— Да я и сама бы к нему сходила, — сказала Анна.

— Так не годится, — серьезно заметил Стратонов. — Для начала представлю вас друг другу, а там поступай как знаешь.

— Что он за человек?

— Что за человек? — Стратонов ненадолго задумался. — Звезд с неба не хватает.

Анна усмехнулась:

— Только и всего?

— В начале своей карьеры я с ним работал так же, как сейчас Платонов с тобой, — что-то вроде стажировки или, как тогда говорили, наставничества. У него были занятные правила. Усков как в той поговорке: всегда искал не там, где потерял, а там, где светло. Еще он считал, что каждый документ должен вылежаться.

— Расшифруй.

— Например, отписали тебе распоряжение, а ты положи его в ящик стола и на время забудь. Глядишь, через недельку-другую принесут второе распоряжение, которое отменяет первое. Вот так. И ничего делать не надо, меньше движений.

— Очень рационально.

— Рационально — да, — согласился Стратонов. — Однако не всегда работает. Усков частенько подвергался взысканиям, карьеры так и не сделал.

Из динамика на столе раздался голос секретарши:

— Алексей Климович, здесь Усков.

— Пусть заходит, — сказал Стратонов.

В кабинет вошел приземистый, плотный человек с выдающимся животом. Жесткие, «соль с перцем», волосы торчали на его крупной голове, словно остриженные стрелы дикобраза. Крупный, мясистый нос и затененные подглазья, несомненно, были отличительными чертами его лица, тогда как глаза, блеклые точки, оставались едва заметными.

— Вызывали? — Усков прошел по ковровой дорожке и остановился в двух шагах от стола.

— Дело к вам, Григорий Кузьмич. Хочу познакомить вас с московским следователем из отдела по раскрытию преступлений прошлых лет. — Стратонов вытянул руку и указал на Анну: — Подполковник, заместитель начальника отдела, Анна Сергеевна Стерхова.

Усков повернул голову так мощно, что казалось, хрустнула шея. Вслед за головой повернулся весь корпус, он шагнул к Анне и протянул руку:

— Очень приятно. Наслышан о вашем при-езде.

Анна встала и ответила ему рукопожатием.

— Взаимно.

— Анне Сергеевне нужна ваша помощь, — сказал Стратонов.

— Я готов! — ответил Усков.

— Для разговора пройдемте в мой кабинет, — предложила Анна. — Или идемте к вам, если так будет удобнее.

Они направились к выходу, Анна — первой, Усков шел за ней. Стратонов все это время напряженно смотрел на дверь, словно опасаясь, что они вдруг возьмут и задержатся в его кабинете.

В приемной Усков сказал:

— Лучше идемте к вам.

В молчании они прошли до кабинета.

— Прошу. — Усков отступил и пропустил Анну первой, а следом вошел сам.

Платонов встретил их любопытным взглядом, ожидая хоть каких-нибудь объяснений, но Анна лишь представила их друг другу. Потом предложила Ускову сесть и села сама.

Она сделала вид, что ищет в следственных материалах какой-то документ, а на самом деле выдержала паузу, чтобы собраться с мыслями и задать Ускову первый вопрос:

— Помните дело об убийстве гражданки Паниной в ноябре восемьдесят девятого года?

— Конечно, помню. Улица Партизана Железняка, тридцать пять. Живу на этой же улице.

— Через два года после того, как над делом поработали два других следователя, расследование попало к вам в руки.

— Расследование — это громко сказано. — Усков неожиданно рассмеялся, и Анна подумала, что более неприятного смеха она никогда не слышала.

— Тем не менее вы над ним поработали.

— Дело об убийстве Паниной прошло через много рук. Когда за него взялся я, то сразу понял, что дело гиблое.

— С чего это вдруг?

— Вы сами изучали следственные материалы?

— Весьма поверхностно.

— И так ничего не поняли?

— Давайте по существу, — оборвала его Анна. — Были другие подозреваемые по делу, кроме Гуляева?

Усков покачал головой:

— Нет. Ни одного.

— Ну, вот что… — Она замолчала, выбирая иную плоскость, другой взгляд на вопрос. — Пускай в материалах дела этого нет, не важно. Но хотя бы на интуитивном уровне или в мыслях вы предполагали, кто мог убить?

Усков отчеканил:

— Таких категорий в следственных действиях нет.

— Ясно. — Анна рассеянно огляделась и встретилась взглядом с Платоновым. Тот с сожалением покачал головой.

— Часть документов была утрачена до того, как я приступил к расследованию, — сказал Усков. — На каком этапе они исчезли — мне неизвестно. Что касается подозреваемых: откуда им взяться через два года после убийства?

— Я понимаю, — согласилась Анна.

Ей не нравился этот человек, однако она упорно старалась побороть свою неприязнь, зная, что предвзятость в работе вредит делу.

Усков же, напротив, начал проявлять раздражение.

— Вам наверняка известно, что девочка, дочка Паниной, видела убийцу, но не запомнила его. Чего вы хотите?

— Других свидетелей не было?

— Загляните в справки подомового обхода.

— Видела, но не углублялась.

— А вы углубитесь и сразу поймете: соседи ничего не видели и не слышали. Информации — ноль. Я сам в то утро побывал на месте преступления и с первого взгляда понял, что это убийство — беспросветный висяк.

— А зачем вы туда приехали? — удивилась Анна.

— Вызвали. Но в ту ночь дежурил следователь Казнов, ему и отдали дело.

— Уверена, что все не так безнадежно, — сказала Анна.

— Когда, спустя два года, я стал разбирать документы, сразу переговорил с первым следователем…

— С Казновым?

— Ну да.

— А почему он сам отстранился?

— Он не отстранился, а просто ушел на пенсию.

— И что вам рассказал Казнов?

— Он был уверен, что Панину убил кто-то из ее окружения.

— В материалах дела фигурировал только любовник, — заметила Анна.

Усков уточнил:

— Гуляев предоставил железное алиби. Но если говорить начистоту: кто знает, сколько у погибшей было любовников?

Анна перелистала материалы дела и проронила:

— У меня есть и другие вопросы.

— Ко мне или в принципе? — спросил Усков, и в его маленьких глазах заплясали чертики.

— Вот, взгляните. — Она показала снимок ножа. — Орудие убийства.

— Ну да, видел, знаю.

— Тогда поясните. Убийца взял нож с кухни Паниной или принес с собой?

— А что сказано в материалах дела?

— Об этом ни слова.

— Я тоже не помню. Прошло тридцать лет.

Анна подняла глаза и зафиксировала взгляд на лице Ускова, намеренно выбрав объектом внимания его вздутый нос.

— Как можно было допустить такую небрежность?

— Вопрос не ко мне! — зло отозвался он. — Я работал с тем, что имел.

— В то время родители Паниной были еще живы. Они могли опознать нож.

— Послушайте, уважаемая, — с сочувствием начал Усков, но Стерхова его прервала:

— Меня зовут Анна Сергеевна.

Он продолжил:

— Послушайте меня, старика. Ничего вы из этого дела не выжмете, как ни старайтесь.

— Ну, это мы посмотрим, — сказала Анна и задала следующий вопрос: — В доме Паниной был установлен телефон?

— Был, это я помню. Ее мать вызвала милицию с домашнего телефона.

Анна замолчала, сомнения одолевали ее все больше и больше. Этот закоренелый представитель следственной бюрократии выглядел ненадежным союзником и не внушал никакого доверия.

— Кто-нибудь звонил Паниной тем вечером перед убийством? Запрос на телефонную станцию делали?

Усков почесал пальцем нос, словно избавляясь от ее упорного взгляда.

— Возможно, я путаю с каким-нибудь другим делом, но, кажется, за час до убийства Паниной звонили из телефона-автомата. Соединение было прервано, трубку положили, как только она ответила. — Он постучал пальцем по папке со следственными материалами. — Вы проверьте, там наверняка есть ответ с телефонной станции на запрос следователя.

— Его там нет.

Усков предпринял отчаянную попытку выглядеть удивленным:

— Странно… А мне казалось, что он там был.

Это замечание разозлило Стерхову. Она взяла начальственный тон и заговорила так, как будто знала больше, чем он:

— На каком основании вы направили ходатайство о приостановке предварительного следствия по делу Паниной?

Усков заволновался, вероятно, предположив, что в ее вопросе кроется какой-то подвох.

— В связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Криминалист Бернарделли выдал письменное заключение о выполнении всех следственных действий, которые ни к чему не привели. Мы были в тупике.

— На мой взгляд, вы и этот Бернарделли угробили живое, небезнадежное дело.

Толстяк сузил глазки:

— Не стоит бросаться такими словами, уважаемая Анна Сергеевна. Посмотрим, что выйдет у вас, если вы рискнете взяться за это дело.

Стерхова резко встала:

— Мне нужны вещественные доказательства по делу Паниной. Где они?

— Хранятся в подвале. Идемте, я провожу. — Усков тоже встал и указал глазами на документы: — Советую записать номер квитанции о принятии на хранение. Так будет проще найти.

— Эта информация уже в моем телефоне, — сказала Анна и направилась к двери. — Идемте!

Они спустились в подвал, но помещение склада вещественных доказательств оказалось запертым на замок. Усков разыскал по телефону кладовщика, и тот вскоре явился.

Немало времени ушло на то, чтобы разыскать регистрационный журнал за восемьдесят девятый год. Но как только кладовщик нашел его и сверился с номером квитанции, он указал номер стеллажа, полку и место, где хранились вещественные доказательства по делу Паниной.

Все трое подошли к стеллажу. Анна выдвинула картонную коробку и заглянула внутрь. Потом обернулась и сухо проронила:

— Здесь пусто.