Убийца возвращается дважды

Анна Князева, 2021

Подполковник столичной полиции Анна Стерхова приехала в командировку для расследования архивных дел, в свое время оставшихся нераскрытыми. И сразу к ней обратилась местная жительница Елена Васильевна Колодяжная – она попросила обратить особое внимание на дело об убийстве ее матери. Оно произошло больше тридцати лет назад прямо на глазах Колодяжной, которой тогда было всего десять. Преступника так и не нашли, и женщина до сих пор не могла оправиться после этого чудовищного убийства, оно продолжало преследовать ее даже спустя годы. Анна решила возобновить закрытое дело и заново изучить вещественные доказательства, но оказалось, что они бесследно исчезли из архива…

Глава 3. Страшная история

Утром следующего дня, придя на работу, Платонов открыл сейф, сгреб папки и за несколько приемов перенес их на стол. Сложив несколько папок в стопку, он взял ее в руки и направился к двери.

— Ты куда? — Войдя в кабинет, Анна сняла пальто и повесила его на рогатую вешалку.

— В архив.

— Положи папки на место.

— Но вы же сами распорядились их унести.

— Когда?

— Вчера вечером.

— Сегодня распоряжение отменяется. — Она подошла, порылась в папках и, отыскав нужную, положила на свой стол.

— Ну хорошо, а мне-то что теперь делать? — спросил Павел.

— Еще раз пересмотреть все дела.

— Еще раз?!

— Теперь действуем иначе.

— И как?

— Ориентируйся на дату — ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят девятого, плюс-минус три года. Меня интересуют убийства, изнасилования, нападения на женщин и детей в областном центре и в области. Особое внимание обращай на преступления, совершенные неизвестными лицами, и на отсутствие мотива преступления.

— Ну, вы даете, Анна Сергеевна! — Павел обескураженно вскинул руки. — Выходит, снова здорово? Сами же сказали, что такие дела — невывозные.

— Бери и делай, что говорят. — Она уселась за стол, раскрыла папку и мрачно напомнила: — Кто из нас двоих руководитель аналитической группы?

— Вы, — обиженно ответил Платонов.

— Вот и выполняй.

— Хоть бы объяснили зачем.

— Потом объясню.

До самого обеда Платонов не сказал ей ни слова. В двенадцать он вышел из-за стола и натянул на себя куртку:

— Я на обед.

— Иди, — не поднимая головы, ответила Анна.

— Вам что-нибудь принести?

— Только кофе. — Она отстраненно посмотрела на него и уточнила: — Американо с одним кубиком сахара.

— Там сахар в пакетиках.

— Ну так возьми для меня один.

Минуты через две после ухода Платонова в кабинет деликатно постучали.

— Войдите! — крикнула Анна.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула женская голова в меланжевой шляпке.

— Можно?

— Здравствуйте, Елена Васильевна! — Анна поднялась и вышла навстречу. — А я ожидала вас позже.

Колодяжная вошла в кабинет и замерла у порога.

— Я здесь с одиннадцати часов. Все думала, может, вы пораньше освободитесь. И вот ведь, пожалуйста…

— Снимайте ваше пальто, садитесь. — Анна указала на стул и села сама. — Должна заметить, с вашим делом есть кое-какие сложности…

— Вы мне отказываете? — от волнения Елена Васильевна привстала.

— Нет-нет, я не об этом. Просто не успела как следует изучить следственные материалы, и у меня появились вопросы.

— К бывшему следователю?

— Нет. К вам.

— Я много раз давала показания, — удивилась Колодяжная. — И первому следователю Казнову, царствие ему небесное, и тому, что был после него, и потом Ускову…

— Усков… — Анна покопалась в памяти и спросила: — Это тот следователь, что ходатайствовал о приостановке предварительного расследования?

— Григорий Кузьмич — последний, кто вел мамино дело, и это он отправил его в архив. Только не подумайте, что я с этим смирилась! Я писала заявления областному прокурору, начальнику областного следственного управления и в Москву.

— Требовали возобновления следствия?

Колодяжная кивнула:

— Да, каждый год. И каждый год получала отписки. Отказ в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого, отказ в связи с истечением срока давности, отказ в связи с тем, отказ в связи с этим… Две папки набралось.

— Срок давности нам не указ, — заметила Анна. — Расследовали дела и постарее. Проблема не в этом.

— А в чем? — встревоженно поинтересовалась Елена Васильевна.

— В деле не за что зацепиться. Фотографии места преступления из рук вон плохие. Нет ни подозреваемых, ни свидетелей…

— А как же я? Я — свидетель!

— Ну, хорошо. — Анна придвинула к себе исписанный блокнот и заглянула в него. — Пройдемся по основным вопросам, но прежде расскажите мне все, что запомнили.

— Может, лучше прочтете мои показания? В следственных материалах должен быть протокол.

— Лучше расскажите.

— Но вы же понимаете, прошло больше тридцати лет, — неуверенно промолвила Колодяжная.

— Понимаю.

— Кое-что я, возможно, забыла.

— И это я допускаю.

— Что-то могла напридумывать…

— А вот это вряд ли.

— Вы не понимаете… — Елена Васильевна провела по лицу ладонями, как будто умылась, и договорила с закрытыми глазами: — Все эти годы я только и делала, что переживала тот день снова и снова. Всякое лезло в голову. Могла ли я помешать убийце? Могла ли спасти маму? Конечно, могла… Всего-то и делов — выбежать на улицу и позвать на помощь. — Она сжала пальцы в кулаки и прижала к груди. — Это я не защитила ее, я не спасла!

— На момент совершения преступления вам было десять лет?

— Да, почти.

— Чем же вы могли ей помочь? — Анна взяла шариковую ручку и постучала колпачком по столешнице. — Если бы вы обнаружили себя, то поплатились бы жизнью.

— Мне очень тяжело! — Колодяжная схватилась за лицо и заплакала.

— Охотно вам верю. Принести воды?

— Нет, спасибо.

— Вернемся к нашим вопросам, — продолжила Анна. — Я читала протокол с вашими показаниями. Некоторые моменты мне непонятны и требуют пояснений.

— Все, что могу…

— В момент убийства матери вы были дома?

— Да, это же есть в моих показаниях.

— Опишите подробно свои действия.

— Я спала в своей комнате.

— Это ясно.

— Но потом проснулась.

— Что вас разбудило? Почему вы проснулись?

— Захотела пить и пошла на кухню.

— Та-а-ак… — протянула Анна.

— Спустилась по лестнице… Дом у нас двухэтажный, и моя спальня была на втором этаже.

— Спустились. Что дальше?

— Свернула в коридор и пришла на кухню. Оттуда услышала шум. Потом раздался мужской голос.

— Вы испугались?

— Нет, нисколько.

— Почему?

— Подумала, что к маме дядя Коля пришел.

Стерхова заглянула в записи и уточнила:

— Николай Гуляев, ее приятель?

— После смерти папы он часто к нам приходил. Чаще по вечерам, когда я уже засыпала.

— У них были близкие отношения? — спросила Анна и тут же покачала головой: — Впрочем, откуда вам знать, вы были ребенком.

— У них были близкие отношения, — с утвердительным кивком сказала Колодяжная. — Это я точно знаю.

— Простите?..

— Иногда взрослые даже не догадываются, как много о них знают дети.

— Готова с вами согласиться, — кивнула Анна.

— Когда я вспоминаю то время, сразу же представляю деревянные филенчатые двери, покрашенные белой краской. Одна из них, ведущая из коридора в мамину спальню, была застекленной. По чьей-то прихоти дверные стекла закрасили, и она ничем не отличалась от прочих. Когда приходил дядя Коля, мама запирала ту дверь на щеколду, но в уголке, у самого штапика^[1], краска облупилась, и на стекле возник прозрачный пятачок…

Анна догадалась:

— Через него вы подглядывали?

— Всего один раз, — поспешила заметить Колодяжная.

— Это как-то повлияло на ваше отношение к матери?

— Я ревновала. Тогда мне казалось, что она меня предала.

— Вернемся к той ночи, когда произошло убийство.

Елена Васильевна шмыгнула носом и продолжила:

— Я спустилась со второго этажа и свернула в коридор, чтобы пройти на кухню. — Она помолчала. — Наш коридор заслуживает того, чтобы о нем рассказать отдельно. Он был темным и длинным и начинался от самой входной двери. Через десять метров упирался в дверь туалета, поворачивал направо и через пять метров приводил на кухню.

— Оттуда вы услышали шум и мужской голос?

— Да. В то время я пила воду.

— Что было дальше?

— Подумав, что пришел дядя Коля, я отправилась назад, в свою комнату. А когда подошла к лестнице, услышала мамин крик.

— Откуда он доносился? — спросила Анна.

— Из спальни, она располагалась в конце коридора, у входной двери.

— И что вы сделали?

— Я подошла к двери, заглянула в облупившийся пятачок и увидела… — Елена Васильевна схватилась за горло и, скорчившись, выдавила из себя: — Простите…

Анна бросилась к кулеру, налила воды и принесла стакан Колодяжной:

— Пейте!

— Я сейчас… сейчас… — Спустя минуту женщина выпрямилась и подняла бледное лицо. — Простите. Когда я вспоминаю об этом, чувствую смертельный страх и будто цепенею.

— Мы можем прерваться.

— Нет-нет, — запротестовала Колодяжная. — Давайте продолжим сейчас, чтобы к этому больше не возвращаться. — Она выпила воды и, собравшись с силами, закончила: — Я заглянула в прозрачный пятачок на двери и увидела маму, которая ползла по окровавленному полу. На ней сидел мужчина. На моих глазах он перерезал ей горло ножом.

— Вы его узнали? — спросила Анна.

Елена Васильевна покачала головой:

— Нет, не узнала. Вы же читали протокол.

— Хочу услышать от вас. Возможно, это был Гуляев?

— Нет, не думаю… Помню лишь то, что видела капельки пота у него на лбу. Видела кончик его высунутого языка, когда он перерезал горло маме. Растрепанные волосы помню. Но только не лицо. — Елена Васильевна с отчаянием взглянула на Анну: — Думаете, так не бывает?

— Ну почему же.

— Вы мне не верите…

— Что было дальше?

— Дальше — темнота. Ничего не помню.

Анна недоверчиво поморщилась и напрямую высказала свои сомнения:

— Если бы вы потеряли сознание, преступник бы вас убил. В таких делах свидетелей убирают.

— Утром бабушка нашла меня в спальне на втором этаже.

— Это все?

— Пожалуй, да.

— Ну, что же, — сказала Анна. — Ничего нового я от вас не услышала.

Елена Васильевна вдруг тихо заговорила, как будто сама с собой:

— Мне часто снятся сны об этом. И в каждом сне все бывает по-разному. Теперь уж и не знаю, где сон, а где реальность. И только одно остается неизменным…

— Что?

— Страх и чувство вины.

Подумав, Анна спросила:

— Вас подвергали гипнозу?

— Не помню.

— Жаль, — огорчилась Стерхова, придвинула к ней блокнот и попросила: — Нарисуйте планировку первого этажа. — И, глядя, как неумело рисует Елена Васильевна, ткнула пальцем: — Дверь в спальню вплотную к входной двери?

— Да, очень близко.

— Теоретически, чтобы попасть туда с улицы, убийца должен был сделать всего пару шагов.

— Не больше. — Закончив рисовать, Елена Васильевна отложила ручку. — Вы можете прийти и сами все посмотреть.

— Простите, не поняла…

— Я приглашаю вас, приходите.

— Вы что же, и сейчас там живете?

— Мы с мужем сделали ремонт и кое-какую перепланировку, но, по большому счету, в доме все осталось так же, как прежде.

— Тогда обязательно приду и все посмотрю, — сказала Анна и поинтересовалась: — Вы не в курсе, жив ли Гуляев?

— Слышала, что живет на Качинских Дачах, в ста километрах отсюда.

— Адреса, конечно, не знаете?

— Нет. А зачем он вам?

— Хочу поговорить. Возможно, что-нибудь вспомнит.

— Я звонила, но он не захотел со мной разговаривать, — сказала Елена Васильевна. — Сказал, что не хочет возвращаться к этому делу. И это понятно, его тогда здорово потрепали.

— Номер телефона сохранили?

— Нужно поискать, но вряд ли найду.

Анна посмотрела в свои записи.

— У вашей матери были подруги? Помните кого-нибудь из них? Разумеется, тех, кто еще жив.

— Записывайте. — Колодяжная прикрыла глаза, будто припоминая. — Савельева Людмила…

— Видела протокол с ее показаниями. Сейчас ей за семьдесят. Жива ли?

— Жива. Ее дом неподалеку от нас, на улице Партизана Железняка.

— Номер дома? — Анна взялась за ручку.

— Тридцать восемь.

— В какой квартире проживает Савельева?

— Это частная застройка.

Стерхова записала адрес и задала следующий вопрос:

— Кто еще дружил с вашей матерью?

— Высоцкая, тетя Катя. Она давно переехала в Москву, жива или нет, не знаю.

— Отчество Высоцкой помните?

— Кажется, Николаевна. — Елена Васильевна резко выпрямилась и вдруг покачнулась. — Можно еще воды?

Анна во второй раз прошлась до кулера. Протянув ей стакан, спросила:

— Вам плохо?

— Нет, ничего…

— Давайте вызову «Скорую».

— Прошу вас, не надо!

— Как же вы доберетесь до дома?

— Внизу в машине ждет муж, он меня довезет. Могу я сейчас уйти?

— Да-да, пожалуйста!

Колодяжная встала и, едва волоча ноги, направилась к двери. Там она обернулась:

— Запишите мой телефон. Если буду нужна, звоните.

Примечания

1

Штапик — элемент филенчатой двери.