Холодное блюдо

Анна Дашевская, 2022

Июль, река, яхта, круиз по волжским городам… Знаменитые шеф-повара, сомелье, ресторанные критики плывут от одного городка до другого, чтобы посетить фестивали ухи. • Все улыбаются, все хвалят уху золотую, янтарную, опеканную, сборную, чёрную… • Все друг друга сильно не любят. Вопрос только один: у кого первого не выдержат нервы? И кого однажды утром найдут мёртвым?

Предуведомление к читателям.

Если вы ещё не знакомы с миром Доман (An Domhan), то эта информация — для вас. Итак, Доман, мир, параллельный нашему, и главное различие между ними — тот мир магический. Магия присутствует в нём наряду с достижениями науки и техники, и для Лавинии Редфилд или Алексея Верещагина равно естественно отправить письмо по электронной почте или магическим вестником, зависит лишь от адресата и секретности послания. География наших миров, в общем, совпадает, хотя страны и города могут именоваться иначе. Впрочем, догадаться, кто есть кто, обычно легко. Бо́льшая часть ойкумены объединена в Союз королевств, туда входит и Царство Русь, где происходят описываемые события. Говорят в этом Союзе королевств на всеобщем языке, но при необходимости произносят слова любви или ругаются на родном.

Обо всём остальном расскажут герои (и злодеи) в этой и в других моих книгах.

ХОЛОДНОЕ БЛЮДО

Тёплый июльский вечер плыл над Волгой.

Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев, небо на востоке совсем потемнело, и вода в реке казалась тоже тёмной, страшноватой.

Из ресторана доносилась негромкая музыка. Серо-стальные волны лениво плескали в белый борт яхты и откатывались. На второй палубе, там, где днем ставили шезлонги и загорали, разговаривали двое, мужчина и женщина. Разговор этот был неприятным для обоих. Такие обычно стараются вести в уединённых местах, чтобы не слышали чужие. Но вот так сложилось, что встретились эти двое здесь, и всё, ими сказанное, разносилось над водой. Был ли кто-нибудь на нижней палубе? Мужчину и женщину это уже не волновало…

— Месяц назад эта идея казалась тебе отличной, — сказал он, глядя в воду.

— Месяц назад я готова была считать твой журнал хорошим изданием, имеющим важное значение для ресторанного дела в Царстве Русь, — пожала она плечами.

— И что же с тех пор изменилось?

— Я кое-что поняла.

— Расскажи, что? Мы ведь примерно столько и не виделись с тобой, Марина.

— Зачем? Мы с тобой чужие люди, Пархомов, и в круиз этот ты взял меня только оттого, что имена участников были заявлены чуть не год назад. Так?

— Ты могла отказаться, — пожал он плечами.

— Могла.

Они помолчали, и Марина поёжилась.

— Холодно. Отправлюсь-ка я к себе в каюту. Где мы завтра останавливаемся, в какой дыре пробуем уху?

— Какая тебе разница? Ну, предположим, в Калязине.

— Каля-азин! — протянула она издевательски. — Мировая столица кулинарии! Лютеция, Токио и Люнденвик нервно курят в уголке.

— Иди к Тёмному, — посоветовал мужчина, отворачиваясь.

— Лучше я спать пойду.

Женщина развернулась и исчезла в полумраке коридора.

Эдуард Пархомов, владелец этой самой яхты, а заодно нескольких крупных фабрик по производству колбас и сыров, двух кондитерских производств, виноградников на побережье Чёрного моря и соседствующих виноделен, плюнул в воду и выругался.

Давно запланированный круиз по волжским городам, с посещением проходящих там праздников ухи, грозил превратиться в браконьерскую охоту. И кто окажется в роли осетра, пока непонятно…

Какое-то время он колебался: пойти в бар и пообщаться с гостями, или убраться в собственную роскошную каюту, запереть двери и хорошенько выпить. Потом решил совместить оба варианта и отправился в бар.

Гости…

Да какие же это, к Тёмному, гости! Деловые партнеры, должники, конкуренты, коллеги. Назвать хоть одного из собравшихся другом он бы не решился. Еще пару месяцев назад мог бы сказать, что с ним путешествует любимая женщина, но с тех пор многое изменилось. Марина была права. Опять.

Он с чувством ещё раз сплюнул за борт и пошёл к трапу. План очень простой: подняться палубой выше, растянуть губы в приветственной улыбке и бросить пару приятных фраз. Потом заказать бармену коктейль позабористее и, пока в запотевшем стакане что-то есть, забыть обо всём.

До завтра.

До Калязина.

Бар казался полупустым. Сколько их тут собралось, пятеро, шестеро? Пархомов поморщился: стоит ли тратить запал ради части компании? Впрочем, шестеро — это половина гостей, так что, если здесь есть, например, Борисов и Ким, можно считать время проведённым с пользой.

Эдуард кивнул бармену, молчаливому круглолицему Васе Куконину по прозвищу Куки, пальцами показал тому желаемую порцию и направился в сторону углового дивана.

— О, а вот и наш гостеприимный хозяин! — заулыбался Сергей Казаков. — Эдик, присоединишься?

— А как же! Затем и пришёл, — он уселся в кресло и окинул присутствующих взглядом. — Как разместились? У всех всё есть? — переждал невнятный гомон, долженствующий обозначить, что размещение выше всяких похвал. — Завтра в девять утра завтрак, в одиннадцать отправляемся на уху!

В каюте Марина сбросила туфли и подошла к окну. Деревянный пол приятно холодил ступни.

Большая каюта с нормальным окном и приличного размера балконом, огромная кровать, уютное кресло… Она точно знала, что вон в тех хрустальных графинах найдет хороший виски, отличный бренди и сухой шерри, и сейчас получала удовольствие от самой возможности выбора. Да уж, в последние два месяца с возможностями у неё стало куда хуже…

— Пархомов, скотина, — с чувством проговорила женщина. — Как же я тебя ненавижу!

Разговор довольно быстро увял. Фозил Ким зевнул, прикрывая рот узкой ладонью, и сказал невнятно:

— Ох, засыпаю на ходу… Вроде и время не позднее. Наверное, речной воздух так действует. Спокойной ночи! — он поднялся, высокий и гибкий, словно танцор, улыбнулся всем и пошёл к выходу.

Следом стали прощаться и остальные. Пархомов одним глотком допил из стакана дайкири, с хрустом разгрыз попавший в рот кусочек льда и кивнул бармену:

— Куки, можно закрывать.

В коридоре было темно, и он невольно вздрогнул, когда к нему скользнула тень.

Крупная тень. Мужчина.

— Постой минутку, Эдик, — мужчина взял его за локоть.

— А, это ты…

— Напоминаю: за тобой должок.

— Слушай, старик, не борзей, а? Я тебя пригласил в этот круиз, хотя тебе здесь быть не по рангу. О тебе напишут, и твой ресторан расхвалят в сентябрьском номере. Поставим твоё крупное фото в смокинге, с каким-нибудь призом в руках. Какого ещё рожна?

— За тобой должок, Эдик, — повторил мужчина. — И это всё… — он пошевелил пальцами в воздухе. — Всё это фуфло, о котором ты говорил, и четверти не закроет. Понятно?

— Более чем, — сухо ответил Пархомов. — Больше ничего не будет, не жди. Ясно тебе? Ну и пошёл вон.

Развернувшись, он зашагал к трапу, вбивая каблуки в деревянный пол. Громко стучат, кому-то мешают? Ничего, потерпят. С этого круиза каждый из приглашённых шеф-поваров получит столько, что они его должны три года поминать в благодарственных молитвах!

Когда ботинки большого босса простучали вверх по металлическим ступеням трапа, а его собеседник растворился в темноте по пути на нижнюю палубу, из бара выглянул Куки. Его круглое лицо выглядело озабоченным. Ну да, он разобрал каждое слово этот разговора, пока убирал за гостями! Кто ж виноват, что в его баре такая акустика, что слышно почти всё, что происходит на яхте? И тот неприятный разговор получасом раньше, когда босс ругался с бывшей любовницей, Мариной-как-там-её-фамилия, тоже слышал.

Рассказывать, ясное дело, никому не будет, просто запишет в блокнотик и снова записки эти спрячет в тайник. Об одном жалел Куки: что не рассмотрел того, кто боссу угрожал. Неполные получались сведения. С другой стороны, плыть им долго, мимо бара никто не пройдёт, наверняка ещё что-то скажут. А он запишет.

Зачем Вася Куконин вел свой дневник, он и сам не знал, но следовал заветам прадеда: узнал — зафиксируй и держи при себе. Пригодится.

Убрав последний протёртый до блеска стакан, Куки тщательно запер двери бара и отправился в свою каюту. На самую нижнюю палубу, где размещались члены команды.