Мелодия моего сердца

Анна Дав (2024)

Мелисса: Борьба за возможность быть с ним имеет свои последствия, ведь мое состояние ухудшается с каждым днем. Он жаждет знать обо мне все, но я не могу раскрыть свой секрет. Мне нужен штиль. Умиротворение в каждом дне. А он — шторм, что уносит все дальше от суши. И я тону в пучине мнимой любви. Дэвид: Ее образ гуляет на задворках моего сознания, заставляя забыть обо всем. Что в ней такого? Я следую за ней по пятам, остро нуждаясь в чувствах, мыслях, движениях. Она становится центром моего буйного мира и приносит вместе с желаемым счастьем огромное горе. Вокруг столько тайн… Станут ли они концом наших отношений?

Глава 3

Дэвид

Я подъезжаю к месту встречи с ребятами после очередного тяжелого дня в кафе. Сегодня среда, а я уже выжат, как лимон. С момента визита к родителям прошла неделя. Я вертелся, как белка в колесе, решая проблемы сразу в нескольких кафе. И нам с Бет даже не удавалось поговорить. Я чувствовал отчужденность и загружал себя еще большей работой. Оправданием были деньги и открытие собственного бизнеса. Но как бы не пытался себя в этом убедить, я медленно дистанцировался от своей девушки.

На заброшенной заправке собралась куча людей и машин. В толпе, ближе к зданию, замечаю Бетти, Шона и остальных ребят из нашей компании. Каждую среду друг собирает народ, чтобы погонять на скейтах и просто хорошо отдохнуть.

Шон Блит — мастер своего дела. Он умело стоит на скейтборде и выполняет множество трюков. Честно говоря, я не знаю, каково это — кататься на скейте. Шон с самого детства пытается заставить меня встать на доску, но у него ничего не выходит.

С трудом найдя место для машины, я все-таки паркуюсь и направляюсь к ребятам. Они оживленно болтают, но больше всех распыляется Шон. Я обнимаю Бет сзади и целую в висок, попутно всех приветствуя.

Такие привычные действия, ранее любимые мной, сейчас не вызывают внутри никакого отклика. Я словно выныриваю из своего тела и парю в небе, наблюдая за происходящим. Как посторонний.

— Не ожидал, что сегодня придет столько народа! — восторженно говорит Шон. Его глаза загораются, как два огонька, и чернеют от явного удовлетворения. Рядом с ним хохочут девушки, парни подготавливают скейты, лонгборды и прочую ерунду на колесах.

— О, Шон, ну когда ты уже расскажешь нам о скейтбординге?

Какие-то девушки около красного «Крайслера» хнычут, надувая накаченные губы.

Должен признать, когда друг занимается любимым делом, он не обращает внимания ни на кого, кто приходит поглазеть на него. Даже на открыто вешающихся красивеньких девушек. Стальная выдержка и заинтересованность в скейтборде.

— Прямо сейчас. — Он подмигивает им и берет в руки мегафон. — Вас приветствует Шон Блит!

Друг громко кричит, и собравшаяся толпа восторженно голосит.

— Я скучала. — Бет льнет ко мне, но я лишь загадочно улыбаюсь. Внутри ничего не екает, и мне хочется постучать по груди, чтобы сердце как следует разогрелось. Что со мной происходит?

— Сейчас быстро пройдемся по теории, ну а после приступим к практике. Бонусом будет небольшой мастер-класс!

Пока Шон распыляется, люди постепенно образуют полукруг.

Друг довольно подмигивает нам с Бет и уже в который раз принимается объяснять людям, что же за странная штука скейтборд, и из чего он состоит.

— Итак, начнём с основ, — громко говорит Блит и поднимает повыше скейт. — Доска скейтборда называется декой…

Шон с увлечением рассказывает и показывает всем детали его старых, уже разобранных скейтов.

Каждый раз наблюдая за уроками Шона, я испытываю неимоверную гордость. Хоть парень и не подает признаков надежды на лучшее будущее — университет, работа — его глаза всегда горят от скейта. А душа Шона — чистейшее озеро, в которое хочется прыгнуть с лихвой. К сожалению, мало кто может разглядеть это за фасадом нарцисса.

— Дэвид, я тут подумала, может, купим маленькую собачку?

Я перевожу на Бет взгляд, надеясь, что это такая шутка. Кому как не ей знать о моей антипатии к собакам.

Но она абсолютно серьезна. Ее лицо приобретает жалостливый вид, еще немного и сложит руки в молитвенном жесте.

Я хмурюсь и отрицательно качаю головой.

— Нет. И это не обсуждается!

— Что? — удивляется Бет. — Но почему?

Я игнорирую вопросы и внимательно прислушиваюсь к рассказам Шона, хоть и слышал все это тысячу раз.

— Немного о трюках. Я умею выполнять все трюки, — губы Шона трогает улыбка. — И это правда. Моя жизнь — это трюки и скейтборд. Ну и, конечно же, девочки, — смеясь, произносит он и продолжает уже более серьезно.

Шон рассказывает о базовом трюке и демонстрирует его с непринужденной грацией. Потом рассказывает о других, каждый из которых исполняет идеально, словно проделывал миллион раз. Наверное, так и есть.

Я перестаю слушать, когда друг переходит к стилям, и ныряю в свои мысли, отключаясь от реальности.

Последнее время мне часто приходится зависать в пространстве. И это связано с полным ощущением, что я живу не свою жизнь. В какой-то момент я словно сошел с дороги на тропу и заблудился.

Мои отношения с Бет больше не приносят удовольствие. Я все больше ощущаю подавленность. Мне не хочется возвращаться домой, делить с ней постель, элементарно — разговаривать. И я не могу перестать винить себя в этом. Мне кажется, что я подвожу Бетти. Растоптал наши чувства, убил в ней все хорошее, сам оттолкнул от себя.

Черная дыра, с каждым днем увеличивающаяся в размере, поглощает меня все сильнее. Мальчик, который стремился помогать и быть лучше всех, медленно погибает. Он зовет меня на помощь, но я безвольно барахтаюсь в ничтожности и жалости к себе, не имея сил подняться.

— Малыш. — Бетти гладит меня по щеке, заглядывая в глаза. — С тобой все хорошо?

Я рассеянно киваю и концентрируюсь на Шоне.

Он заканчивает теорию о скейтборде, хлопает в ладоши, и все приступают к практике. Новички усердно пытаются повторить базовые упражнения, а те ребята, которые занимаются давно, разбиваются на группы. Кто-то катается в свое удовольствие и делает трюки, а кто-то помогает остальным.

Спустя пару часов всем по очереди приходит уведомление о вечеринке в доме Линдси Талон — нашей с Шоном подруги детства. И мы тут же разбредаемся по разным машинам и выдвигаемся колонной на улицу.

***

— Ну же, Шон, до дна! — восторженно кричат подвыпившие девушки.

Я стою неподалеку от пивной бочки и наблюдаю за другом. Шон, сколько его знаю, всегда был душой компании. И на этот раз кучка девушек во главе с Линдси взяла его на слабо — мол, милый Шон, ты такой душка, а выпьешь ли ты бочонок с пивом? О, ну и где это видано, чтобы друг отказался!

Как говорят все парни, чьи девушки постоянно западают на него, — смазливое личико, но ни гроша за душой. Хотел бы я с этим поспорить, но иногда меня терзают сомнения. Словно Шон — это две личности, уживающиеся в одном теле.

Я делаю глоток пива из стаканчика, продолжая наблюдать за весельем. Правда, мне совсем не импонирует поведение Шона: он, широко расставив ноги, все больше и больше наклоняет бочонок. Пиво льется мимо рта, заливая футболку, рубашку и пол.

— О Боже, Шон! — Линдси громко визжит, но я не могу понять — это недовольство или восхищение?

Все до единой девушки пожирают его глазами. И зрелище действительно впечатляет. Один лишь вид кричит — ну, кто сегодня будет первая?

Волосы Шона отливают золотом, создавая вокруг золоченый ореол. Только вот этому засранцу до ангела очень далеко.

— Дэвид, приятель! — кричит Шон, выискивая меня взглядом. — Где ты? Я тебе в сотый раз повторяю — ты просто обязан научиться кататься. Это самое кайфовое дело, которое я только знаю!

Я же, стоя неподалеку от него, быстро прячусь за огромного парня, вовремя оказавшегося рядом. Встречаться с Шоном, когда он перепил, себе дороже. Достаточно того, что в очередной раз становлюсь свидетелем пьяного безумия друга.

Тихо выругавшись, направляюсь к стойке с выпивкой, где Бетти крутит в пальцах сигарету, наблюдая за всем со стороны. Сажусь около нее и подливаю в стакан еще пива.

— Смотрю, Шон опять вдрызг напился, — Бетти указывает на него рукой с сигаретой.

Я перевожу взгляд на друга и качаю головой. Он стоит в центре, а вокруг толпа девушек, которые так и хотят заполучить хоть кусочек внимания. Все это определенно переходит границу нормы. Или это я в двадцать три уже старею?

Разъяренные парни то и дело бросают на друга косые взгляды и медленно потягивают пиво в стороне. В такие моменты я задаюсь вопросом: в чем причина их бездействия? В безобидности поступков Шона? Все чаще думаю, что алкогольные сцены с девушками — лишь веселая картинка для отвода души. Но разве он не рассказал бы мне об этом?

— Черт с ним, — говорю я и принимаюсь разглядывать все вокруг.

Квартира родителей Линдси — изысканная, в стиле лаунж. Акцентная стена огромной гостиной состоит из состаренного рыжего кирпича, а в центре комнаты расположился громадных размеров серый диван с обилием подушек в цветную полоску. Повсюду растения в горшках, статуэтки, свечи. По-моему, тут ничего не изменилось со времен нашего безудержного детства. Даже неоновая подсветка красного цвета над камином.

Линдси с заядлой периодичностью превращает двухэтажное гнездышко семьи в центре Даунтауна в пьяную тусовку. Число приглашенных всегда превышает масштабы дома, а слоганом вечеринок служит: приходи и приводи друзей. Поэтому половина толпы мне вообще незнакома.

Абсолютно все присутствующие разделились на компании. Девочки помладше тусуются в зоне для отдыха. Парни напиваются и шутят до громких взрывов хохота. А самые запьяневшие и просто оторвы танцуют под зажигательную музыку чуть поодаль от дивана, где находится импровизированный танцпол.

У Линдси даже есть бар. И она каждый раз приглашает барменов. Еще ни разу я не попробовал отстойного пойла. Хвала Линдси!

Внезапно взгляд цепляется за ярко-огненные кудри в области дивана. Могу поклясться, еще пару минут назад на нем никого не было.

Привлекательная юная особа выделяется из общей толпы огромными изумрудными глазами на маленьком заостренном личике. Ее скучающий взгляд блуждает по комнате рассматривая все вокруг. Как, впрочем, и мой.

Лисенок.

— Ты не передашь мне зажигалку, м? — пытаясь перекричать гул и музыку, просит Бетти, указывая слева от меня.

— Пора бросать, — недовольно бурчу я, но протягиваю зажигалку.

— Ну-у, не будь букой. Я же тебя люблю. — Она целует меня в уголок губ и поджигает сигарету. Запах ментола пропитал уже всех и вся. Иногда мне кажется, что Бетти на пятьдесят процентов состоит из дыма.

Я вновь перевожу взгляд на Мелиссу. Поразительно, как в свете приглушенных ламп, она безумно похожа на мою мать. Но в довесок к этому — чистая и невинная. Такой она мне и запомнилась.

Среди всех присутствующих она особенно выделяется, производя неизгладимое впечатление. Мелисса словно из другого мира, по случайности залетевшая на свет. Ее тонкие длинные пальцы, так приглянувшиеся мне, интенсивно сжимают подол платья. Губы чуть подрагивают, привлекая к себе внимание. Интересно, я один все это замечаю?

Густое облако, словно пелена, повисает перед глазами, и я невольно поворачиваюсь к Бет — она выпускает клубы дыма прямо на меня, улыбаясь оскалом.

— Дэвид, так глазеть на незнакомую бедняжку… ну очень не про тебя.

Она произносит это с нескрываемой издевкой, совершенно не интересуясь причинами моей заинтересованности, и выпускает еще больше дыма.

— Перестань сейчас же! — гневно говорю я сквозь зубы, отмахиваясь от дыма, и тут же поворачиваю голову в сторону дивана.

Он пуст.

Я судорожно шарю глазами по комнате, перескакивая с одного лица на другое. Огненно-рыжее пятно испарилось.

Куда она делась?

Мне отчаянно хочется еще раз увидеть Мелиссу. Все ее нутро притягивает меня, как магнит. И это странное необъяснимое чувство подмывает броситься на поиски.

Все вокруг остается неизменным — музыка, танцы, взрывы хохота и стойкий аромат алкоголя с примесью ментола. Но я ощущаю себя иначе, словно в замедленной съемке. И внезапно для себя поддаюсь внутреннему искушению. Этой разливающейся внутри меня черноте, которая все глубже и глубже засасывает.

— Я скоро, — безразлично кидаю Бетти и спешу на поиски девушки.

В ответ на меня обрушивается ехидный смех. И я все дальше проникаю в черноту. Вспышки ярости загораются перед глазами, вынуждая что есть мочи сжимать кулаки.

Не сейчас.

Нужно просто дышать.

Я расталкиваю толпу танцующих, чтобы пробраться к лифту, но все вокруг, как назло, сцепились поплотнее, не давая пройти. Мысленно пытаюсь понять, зачем бегу за той, которую едва знаю. Что кроется за внезапным желанием увидеть ее вновь? Ответ клубится где-то в черной дымке.

Заманивая меня.

Приглашая войти.

Я вхожу в лифт и мучительно долго спускаюсь, глубоко вдыхая и выдыхая. Двери открываются, и я вижу ее. Мелисса идет по вестибюлю в легком, струящемся темно-зеленом платье.

— Мелисса! — кричу ей в спину, непроизвольно поднимая руку вверх. — Постой!

Я быстро подбегаю к ней и дотрагиваюсь до руки. Она испуганно дергается, развернувшись, и несмело заглядывает мне в глаза.

Посмотрев в изумрудную гладь, я понимаю, что в этой прекрасной головке роится безумное множество мыслей. И, как и в прошлый раз, там присутствует страх.

— Я… — слова застревают в горле. Взгляд судорожно бегает по ее лицу, ища помощи. Ума не приложу, что хочу сказать.

Она молча наблюдает за мной. Совершенно неприступная и закрытая.

— Послушай, — собираюсь наконец. — Понимаю, как это выглядит. Бегу за тобой, как полоумный. Вторгаюсь в личное пространство. Дважды. И буду сейчас эгоистом. Но позволь мне…

Она не дает мне договорить, молча вырывая руку, и быстрым шагом направляется к выходу.

Я вновь смотрю Мелиссе вслед, улавливая бесшумность шагов на плитке.

Словно она парит.

Словно она вымысел.

Призрачная душа, заманивающая глубже в черноту.

Раздосадованный своим дурацким поведением, иду обратно к Бетти. Но внутри все клокочет от неописуемых и несвойственных мне чувств.

***

Мы чуть ли не кубарем заваливаемся в нашу с Бет однокомнатную квартиру на Мэйн-Стрит.

Вечеринка Линдси закончилась моим полным унынием вкупе с приконченным бочонком пива в одного. Потом мне стало весело. До чертиков. Чернота отступила и стены вновь были возведены на места.

После мы нашей компанией отправились в один из любимых клубов Бетти. Ей отчаянно хотелось веселиться, а роль трезвенника, который развозит всех по домам, только разозлила ее. Вот тогда уже она пошла в разнос.

Сначала это был «Секс на пляже». Три бокала. Затем «Кровавая Мэри». Два.

Спасибо, что Бетти хватило ума не мешать разный алкоголь и она обошлась только коктейлями с водкой.

А потом все вернулось. Уныние медленно пожирало меня, пока я разглядывал веселящихся парней и отдающуюся музыке Бет в толпе танцующих людей.

Каждый раз, оказываясь в разгаре веселья и алкоголя, я вспоминал рыжеволосую девушку с вечеринки Линдси. Она словно призрак появлялась передо мной, пристально наблюдая. Ее образ затуманивал разум, опьянял сильнее алкоголя. Внутри медленно разгорался пожар, воспламеняя каждую клеточку. И я больше не хотел пить и развлекаться с друзьями. Я хотел узнать, почему все еще думаю о ней.

— Дэ-эв, — весело тянет Бетти, криво улыбаясь. Она держится одной рукой за меня, а второй пытается снять не самые удобные туфли на шпильке.

Сомневаюсь, что Бетти настолько пьяна. По большей части ей нравится притворяться, словно она отвязная хмельная девчонка.

— Дай я тебе помогу.

Я наклоняюсь, пытаясь расстегнуть ремешки на щиколотках, но Бетти начинает измываться надо мной, отдергивая ногу.

— Дэв, мне так приятно, но не надо.

Ее язык заплетается, а руки в произвольной форме жестикулируют. Или она пытается держать равновесие? Выглядит нелепо.

Я выпрямляюсь, скрещивая руки на груди. Долбаные пьяные выходки Бет раздражают меня до чертиков.

— Почему бы тебе не пойти в спальню и там раздеться? — предлагаю, когда она начинает стягивать с себя топ.

— Я у себя дома и могу раздеваться там, где захочу! — недовольно бурчит Бет, путаясь в ткани.

Вздыхаю, покачивая головой, и иду на кухню. В горле ужасно саднит после нескольких литров пива, и я отчаянно желаю найти утешение в воде.

Свет на кухне загорается автоматически — одна из прихотей Бетти. И это тоже чертовски раздражает.

— Дэвид!

Бетти кричит, сопровождая вопль глухим ударом. Быстро набираю воду из-под крана, осушаю его одним глотком и спешу обратно.

В коридоре ее нет.

Заглядываю в спальню и вижу Бетти, завалившуюся на бок на кровати. Она вертит на указательном пальце туфлю, улыбаясь, как маньячка. Вторая туфля демонстративно валяется у порога.

— Перестань себя так вести. Ты выпила пять коктейлей, а не десять.

Подбираю туфлю и забрасываю в гардероб. Затем иду к Бетти, намереваясь ее раздеть и уложить в постель. Она стонет, перекатываясь на спину и смотрит на меня своим убийственным взглядом.

— Почему ты вечно такой холодный?

Ее лицо искажает гримаса обиды и злости.

Не понимаю, какого черта мы снова начинаем выяснять отношения. Я всего лишь хочу уложить ее спать и расслабиться.

— Пожалуйста, давай не будем? Я ужасно устал. Мне завтра работать, почему ты этого не понимаешь?

Я хватаюсь за голову, стараясь взять себя в руки и не распаляться еще больше.

— Ну уж нет. Мы определенно будем! — упрямо чеканит Бет, принимая сидячее положение. — Мне надоело ощущать себя ненужной! Ты постоянно работаешь. Я уже устала от твоей работы!

Я мерю комнату шагами, но, услышав последние слова, замираю как вкопанный, буравя ее взглядом. Единственное, что мне сейчас хочется, — это уйти.

— Она устала! — кричу я, отпуская крупицы контроля, безбожно падая в черноту. — Мне все равно, Бетти, от чего ты там устала. Мне нужны деньги на бизнес, кому, как ни тебе, это знать! Но тебя заботит только твоя персона.

Ее лицо покрывается красными пятнами, приобретая яростное выражение. Кажется, она совершенно протрезвела и готова наброситься на меня с кулаками.

— Не знаю, что ты хочешь, чтобы я сделал! — Развожу руки в стороны. — Я пытаюсь, но ты вечно всем недовольна.

— О, вот только не надо во всем обвинять меня!

Бетти вскакивает на ноги и принимается размахивать у меня перед носом туфлей.

— Я тебя совершенно не вижу! Ты целыми днями впахиваешь как прокаженный. Потом мы тусуемся по барам и клубам. Лучшая жизнь, Дэвид!

— А чего ты хотела? Я не предлагал тебе светских приемов и домашних посиделок!

Мы пожираем друг друга взглядом, яростно метая молнии. И так происходит каждый чертов раз.

— И раз уж на то пошло, я вообще тебе ничего не предлагал. Ты любила меня, и этого было достаточно!

Она захлебывается от собственного недовольства, отворачиваясь от меня.

Всем сердцем ненавижу наши перепалки, но не могу ничего поделать. Мы оба ужасно взрывные. И нас много что не устраивает. Я пытаюсь мириться со всем. Заглушить свое состояние. Бетти же не может.

— Мы каждый раз не можем ни к чему прийти. Ты постоянно осаждаешь меня своей правотой. Я так больше не могу. — Она поворачивается, в глазах стоят слезы. — Каждый раз ты одерживаешь победу, оставляя меня в еще худшем положении.

Она бросает туфлю в сторону гардероба, вкладывая в бросок всю злость, а затем раздевается и забирается под одеяло, натягивая до подбородка.

Я следую ее примеру и тоже ложусь.

Мы лежим по разные стороны кровати, каждый думая о своем. Пожалуй, мы с самого начала скрывали от самих себя, что нам не по пути. И у нас не жизнь, а гребаное существование. Оно забирает из меня все больше сил. И я все чаще утопаю в собственной ничтожности.

С Бетти я никогда не смогу ощутить жизнь.