Громовая жемчужина

Анна Гурова, 2008

Единственный уцелевший наследник Лунной династии Ким становится послушником монастыря Каменной Иголки. Однако враги, люди и демоны, преследуют его и в обители монахов. Ким еще не знает, что он – ключевая фигура в большой игре забытых киримских богов, цель которой – уничтожение империи.

Глава 6. Секреты Касимы.

Солнце скатилось за сосновый бор, затрещали цикады. Белесые ночные мотыльки порхают, словно неуспокоенные души. На холме среди леса сияет в темноте ночи замок Ниэно, летняя резиденция князей Касима. Там, за резными галереями, за вощеной бумагой — свет, веселье. Стряхнув дневную дрему, хозяева радуются прохладе и отдыху от дурманящего зноя.

На галерее, за расписными ширмами, прошуршали шаги. Отодвинулась дверь, внутрь малого приемного зала заглянуло набеленное лицо дежурной фрейлины:

— Госпожа княгиня, там пришел ученый книжник, от настоятеля храма Небесного Балдахина…

В зале стало тихо. Молодая княгиня подняла голову, на ее губах промелькнула загадочная улыбка.

— Пусть почтенный книжник насладится пока ночной прохладой на галерее, — велела она. — Я скоро приглашу его. Вот только отпущу мужей…

Иро Касиме шел восемнадцатый год. Ее — тоненькую, зеленоглазую и черноволосую, — придворные льстецы восхваляли как одну из первых красавиц страны. По смерти княгини-матери она правила Киримом всего лишь второе лето, и еще ничем особенным проявить себя не успела.

Да и как тут себя проявишь? Последние лет четыреста князья Кирима к управлению землей своих предков отношение имели весьма косвенное — все решал наместник, назначенный императором. И был ли он блестящим князем, как Вольгван Енгон, или скромным, незаметным чиновником, как его преемник, для рода Касима ничего не менялось. У прежней княгини было хоть одно развлечение — внутренние интриги, но Иро и этого не досталось. Традиционные враги и соперники Рода Касима — клан Аозора, — волей императора были изгнаны из столицы и теперь пребывали не то в почетной ссылке, не то в заключении на далеких южных островах. Касиме — одной из немногих — было кое-что известно о причинах этой опалы. Но она помалкивала. С Небесным Городом не шутят.

Княгиня Касима, как и ее мать, предпочитала проводить время не в столице, а в путешествиях по провинции. Главная княжеская резиденция находилась в Асадале, но Касиме больше нравилось гостить в замках. Некогда, в давние времена, киримским аристократам было предписано не строить новых укреплений, а у уже существующих замков разрушить внешние стены. (Не потому ли хитрые Аозора поселились на островах — спрятались от врагов, не нарушая закона?) Новые киримские замки были обычными загородными усадьбами: длинные одноэтажные деревянные постройки под резными крышами, утопающие в зелени. Так издавна повелось на островах: на людях — имперское, парадное, для себя — что-то местное, попроще.

Зато в семейных отношениях киримская знать крепко держалась обычаев древности. У Касимы уже было два мужа, обоих ей сосватала еще покойная мать. Теперь она подумывала взять и третьего, по своему выбору.

— Что это за книжник к тебе пришел, Иро? — добродушно улыбаясь, спросил княгиню старший муж, служивший при ее матери Левым министром. — Опять что-то затеваешь?

Касима улыбнулась с хитрым видом.

— Пока еще не знаю. Возможно.

— Ну, прощай, выдумщица.

— В первый день Голодных Духов мы вместе едем приносить жертвы предкам, — напомнила княгиня, провожая старшего мужа церемонным поклоном. — Да, имей в виду — твоя идея уйти в монахи меня просто возмутила. Даже не думай! Что я буду делать без твоих мудрых советов?

— Мне тоже уйти? — лукаво спросил второй муж.

Не занимая никакую официальную должность, он ведал всем, что касалось безопасности княгини и рода в целом.

— Ни в коем случае! — Касима состроила ему глазки. — Ночь обещает быть холодной — кто же согреет мне ложе? Ты можешь просто заткнуть уши. Или я прикажу книжнику молчать, и мы будем обмениваться записками.

По залу пронеслись смешки фрейлин. Всем было весело. На столах выставлены легкие закуски: печенья, сладости, всеми любимая пастила из водорослей, травяной и цветочный чай, сладкое сливовое вино. Поскольку прием был домашний, придворные дамы нарядились в нешитые шелковые платья нежных персиковых и сиреневых оттенков. Это шелк ткали на материке специально для киримской знати — в империи предпочитали яркие, насыщенные краски. Только платье Касимы было строго предписанных гербовых цветов — золотого, как полуденное солнце, и белого, как чистая совесть.

— Приятно посмотреть на дам в национальных уборах! Кажется, что мы вернулись в древние сказочные времена. За возрождение традиций! — провозгласил муж, поднимая чарку с вином.

Касима взглянула на него с досадой.

«Что-то уже унюхал, вы на него посмотрите! — подумала она. — Ну что ж, это как-никак его работа — всё про всех знать…»

— Что бы я ни собиралась сделать, это будет во благо родной провинции и к вящей славе императора, — сказала она, с вызовом глянув ему в глаза.

Младший муж поклонился, допил вино и поставил чарку на стол.

— Однако книжник заждался на галерее. Развлекайтесь, дамы. Увидимся, Иро.

Когда за ним закрылась дверь, Касима выждала немного, и, приглушая голос, сказала:

— Благородные дамы, я рассчитываю на вашу скромность. То, что вы сейчас услышите, должно остаться в секрете. Если хоть словечко просочится, берегитесь — накажу всех!

Дамы наперебой заверили княгиню, что будут немы как рыбы.

— Тогда…

Касима заправила за ухо прядь, выпрямилась и приказала:

— Пригласите почтенного ученого.

На галерее послышались шаги, и в малый зал, чуть прихрамывая, вошел Кагеру.

На нем была просторная, до земли, серая ряса государственного культа Господина Семи Звезд. Войдя, первым делом он нашел взглядом жаровню, потом алтарь, а потом уж взглянул на княгиню и церемонно ей поклонился.

Вслед за чародеем в залу проскользнул Анук, в одежде послушника, сгибаясь под тяжестью набитого свитками короба. Подросток немедленно привлек к себе внимание всех фрейлин. «Ах, какой красивый мальчик!» — говорили их откровенно восхищенные взгляды. Пусть он скромно опускает глаза и изо всех сил делает постную мину, но взгляд у него так и вспыхивает огнем, а нежный, яркий румянец пламенеет во всю щеку. «Какая жалость, что он — ученик этого засушенного монаха», — подумали самые юные и самые опытные из дам.

Одна Касима даже не взглянула на Анука. Она с любопытством рассматривала худого, прямого как палка пожилого монаха, который — если все получится, — поможет ей прославить её княжение в веках и выделиться из безликой череды провинциальных правителей.

«Рекомендую вам преподобного Кагеру, одного из самых образованных людей архипелага, и, безусловно, лучшего знатока древней истории Кирима, — вспомнились ей слова ее духовного наставника, настоятеля столичного храма Небесного Балдахина. — У него, кажется, есть именно то, что вам нужно…».

— Садитесь, преподобный Кагеру, — пригласила его за стол Касима. — Нет, не к очагу, там же жарко! Сюда, ко мне поближе…

Фрейлины поспешно освободили монаху почетное место. Ближайшая собственноручно налила ему травяного чая. Кагеру ответил вежливым, но холодным кивком, даже на нее не взглянув. Как и ни на одну из дам, среди которых не было ни одной некрасивой. Его глаза, как и положено монаху, смотрели сквозь мир обмана и иллюзий, в невидимое.

«Что ж, выглядит он достойно, — подумала княгиня. — Именно так я и представляла настоящего ученого. Но неужели ему действительно удалось найти в нашей древней истории нечто, способное удивить сам Небесный Город?»

Касима кашлянула.

— Возможно, кто-то из присутствующих еще не знает, по какому поводу мы тут собрались?

В зале воцарилась почтительная тишина.

— Как завещал Желтый Государь, государство должно строиться на принципах семейственности, — Касима, чтобы блеснуть образованностью перед ученым монахом, начала с цитаты, как это было принято в империи. — «Царство — семья, государь — мудрый отец, подданные — почтительные дети». Мудрый отец, — или, в нашем случае, заботливая мать, — должна заботиться о том, чтобы ее дети были сыты, одеты, довольны и благополучны. Хвала Семизвездному, в моей провинции нищих и голодных почти нет…

— Народ благоденствует под вашим мудрым правлением! — льстиво добавила одна из придворных дам.

— Это так, — согласилась княгиня. — Но нельзя забывать и о духовном голоде. И вот здесь всё не так благополучно, как хотелось бы. Киримская культура — наше больное место. По сравнению с имперской она ничто. Грубые суеверия, деревенский фольклор, вместо величественного пантеона божеств — какие-то убогие духи ручьев и деревьев, лешие и домовые. Когда я об этом думаю, мне становится стыдно, что я принадлежу к такому отсталому, неразвитому народу…

Кагеру слушал с каменным лицом.

— Но только не подумайте, что я бездействую! Я знаю, в чем мой долг правителя. К примеру, в прошлом году в окрестностях столицы было заново отстроено прекрасное пятисотлетнее здание непонятного назначения, известное в народе как «Храм Слепящего Пламени»…

— Возможно, из-за формы крыши, — подсказал кто-то.

— Далее, мы уже дважды проводили при дворе поэтические состязания, предприняв попытку вывести пятнадцатисложные пейзажные частушки на более высокий литературный уровень… Но всё это — лишь капли в море. Ах, если бы найти что-нибудь по-настоящему выдающееся, что бы заставило мир усомниться в дикости и отсталости нашей страны!

И Касима выжидающе взглянула на Кагеру.

— Прошлое Кирима подобно морю, — бесстрастным голосом заговорил «монах». — Оно кажется пустынным лишь случайному поверхностному взгляду, истинные сокровища скрыты в глубинах. Мнимая грубость и дикость киримской культуры — вздор и клевета. Я — человек далекий от суеты. Однако, подумав, я решил ответить на просьбу вашего духовного наставника и согласился вам помочь. И не только ради того, чтобы восстановить справедливость. Скоро вы сами поймете, что нет большей радости, чем видеть, как возвращается в мир утраченная красота.

Придворные дамы даже притихли от таких возвышенных слов. Одна Касима не растерялась.

— Прекрасно сказано! Вы до тонкостей поняли мой замысел! А теперь покажите, с чем вы к нам пожаловали.

Кагеру, не оборачиваясь, окликнул послушника:

— Анук, свитки!

Подросток, сидевший на корточках у стены и с удовольствием созерцающий лицедейство Кагеру, встрепенулся и пододвинул к столу набитый свитками короб.

— Что есть театр? — заговорил Кагеру среди всеобщего молчания. — Подражание жизни, занятная история, представленная для развлечения и удовольствия публики? Да, именно таков театр в империи, как придворный, так и деревенский балаганный. Но ритуальный театр древнего Кирима — нечто гораздо большее. Под внешней развлекательной оболочкой скрываются глубина и тайна, и не побоюсь этого слова — магия…

Придворные дамы переглянулись.

— Театр?

— Первый раз слышу о том, что на островах Кирим был какой-то театр, кроме кукольного! — выразила всеобщее мнение одна из них.

— Увы, он совершенно забыт, — согласился Кагеру. — Кукольные балаганные представления — это простонародная забава. Древний игровой театр был изысканным развлечением для знати.

Зал наполнился гулом и шепотом.

— Продолжайте, — с любопытством сказала Касима. — Значит, театр. И что в нем было такого особенного?

— Представим сцену, подобную дверям в мир богов и духов. Действо длится целый день, с утра и до вечера, сопровождаясь пением и танцами. Первая, утренняя часть всегда обманчиво медлительна и безмятежна. Она исподволь завораживает зрителя, уводя его из мира грубой обыденности в мир выдумок и видений. Второе, дневное отделение, напротив, живо и увлекательно, наполнено деяниями и страстями любви и ненависти. В третьем, вечернем, наступает время ужасов и волшебства. Тогда срывают маски, развеивают иллюзии, являют истинное лицо. Красавица может оказаться горной ведьмой, монах — злым чародеем, а романтический герой — голодным демоном…

При этих словах всем вдруг показалось, что в зале стало темнее. Мигнули светильники, повеяло холодком из углов. Касима задела случайно руку Кагеру — брр, холодная, как лягушка! На миг этот монах, с его бескровно-бледной кожей и странными, словно сглаженными чертами лица, с его синеватыми губами и тусклым взглядом, показался ей похожим ей вставшего из могилы мертвеца. Княгиня вздрогнула и отодвинулась. Анук, тихой мышкой сидевший за спиной Кагеру, ухмыльнулся, шепнул что-то — и наваждение сгинуло.

–… а перед самым закатом действо заканчивается, — закончил Кагеру. — Зритель уходит, словно прожив за день всю свою жизнь, очищенный встречей с истиной.

Никто не спешил нарушать тишину.

— Похоже, преподобный, вы действительно отыскали нечто стоящее, — сказала наконец Касима, улыбаясь через силу. — Если даже от ваших слов стало как-то не по себе — что же будет, когда мы увидим пьесу?

Из-за спины Кагеру донеслось сдавленное хихиканье «послушника».

— Вовсе не обязательно это будет страшная пьеса, — возразил Кагеру. — К счастью, нам есть из чего выбрать. Я принес всё, что удалось собрать во время моего последнего путешествия по стране, а так же все свитки, которые хранилось в моей личной библиотеке… — Кагеру быстро поправился, — точнее, в библиотеке моего монастыря. Извольте ознакомиться.

Он раскрыл короб и протянул княгине верхний свиток.

— Вот список пьес, разделенных на группы по темам, дабы облегчить вам выбор. Вот пьесы о героях, пьесы о призраках, пьесы о несчастных влюбленных…

— Ах, то, что надо! — оживилось сразу несколько дам.

–…о порочных монахах, о раскаявшихся разбойниках. Наконец, о богах…

— О ком, о ком? — удивленно спросила Касима, держа в руках свиток. — Каких еще богах? Разве в древнем Кириме были боги?

Кагеру странно посмотрел на нее и пояснил:

— Я имел в виду сказочные пьесы.

— Деревенский фольклор! Вот это уже любопытно! — оживилась княгиня. — Понимаете, пьесы о несчастных влюбленных, о порочных монахах… ну, это тривиально. Этого добра полно и в имперском театре. А вот наши киримские сказки — это колоритно, это и есть возрождение традиций.

— Тем более, — добавила одна из фрейлин, — наверняка ведь можно подобрать такую сказку, в которой будут и демоны, и несчастные влюбленные…

— И какие-нибудь сказочные существа из деревенского фольклора, вроде барсуков-оборотней, русалок или драконов, — сказала другая. — Мой старший муж ездил с инспекцией в край Мок и привез оттуда потешный чайный котелок, который, говорят, в новолуние прекращается в барсука…

Касима нетерпеливо махнула рукой, призывая фрейлин замолчать.

— Не галдите! Итак, мы решили, что волшебная сказка нам больше всего по нраву. Давайте теперь выберем пьесу. Преподобный, вам есть что предложить?

— Конечно. Затем я к вам и пришел. Анук!

«Послушник» быстро достал из сумки еще один свиток и с поклоном передал учителю. Увлеченная Касима непринужденно заглянула сихану через плечо. Кагеру поджал губы и отодвинулся.

— Волшебные пьесы…хм… Вот, к примеру — пятиактная пьеса о двух влюбленных соснах. Короткая, идет всего полдня. Пьеса обладает чудодейственными свойствами, притягивает удачу и здоровье…

— Какое странное суеверие!

— Правда, она не слишком увлекательна. «Сказание о двух соснах» — одна из наиболее древних пьес, а потому несколько примитивна. Почти нет действия. Однако если вас интересует именно возрождение традиций…

— Дальше.

Кагеру взял второй свиток.

— А вот пьеса из разряда «О призраках». Жутковатая история любви мертвой девушки и ее бывшего жениха. Судя по ремаркам на полях, была некогда знаменита. В провинции Мок ее до сих пор разыгрывают каждый год на ярмарках. Пьеса приурочена к дням Голодных Духов. Рекомендуется играть ее в самую жару, дабы возник приятный контраст с холодом и тьмой Нижнего мира…

— Как раз то, что нам сейчас не хватает! — фыркнула Касима. — Впрочем, нет. Мрачновато для премьеры. К тому же до дней Голодных Духов меньше месяца, мы можем не успеть. Что у вас есть еще?

— Пьеса о рыбаке, попавшем в царство морского царя-дракона и похитившем морскую царевну. Эту пьесу полагается играть на открытом воздухе, желательно в сосновой роще на берегу моря. Тут вам и любовь, и волшебные существа из народного фольклора…

— А ведь на побережье как раз есть отличная сосновая роща, — воскликнула одна из фрейлин. — И всего день пути отсюда!

–Там, кажется, какие-то развалины, — заметила другая. — Они не помешают?

Кагеру сделал вид, что вспоминает.

— А-а, вероятно, вы имеете в виду заброшенное…хм… святилище на большом холме, что в паре ри к востоку от северного тракта?

— Да, да, там еще недалеко рыбачья деревушка…

— Что ж, вот эта идея совсем неплоха, — милостиво кивнул Кагеру. — Сосновый холм у моря как нельзя лучше подойдет для пьесы о рыбаке и морской царевне. Действие будет двойное, благожелательное и увлекательное. Что скажете, госпожа княгиня?

Касима сидела, задумавшись. Идея поставить пьесу на берегу моря, под шум волн, неожиданно захватила ее. И снова залу словно заволокло туманом, а голоса отдалились. Княгине въяве представился помост под ярким шатром, актеры и музыканты, сотни зрителей вокруг него, высокие гости из империи, и в первом ряду — она, Иро Касима. «Какое чудо! — говорит наместник Неименуемого. — Я никогда в жизни не видел ничего подобного! Вы просто обязаны показать это в Сонаке!» «Я всего лишь поддерживаю культурные традиции своего народа», — скромно говорит она…

— Итак, решено! — воскликнула она, возвращаясь из мира мечтаний в малый приемный зал. — Мы будем ставить пьесу о рыбаке и драконе! В заповедной роще будет построен театр, и не позднее начала осени…

Неожиданно княгиня прервалась и испуганно взглянула на Кагеру:

— Преподобный… Но ведь вы сами сказали — от древнего театра не осталось ничего, кроме нескольких старых свитков с пьесами! А как же костюмы, декорации? И главное, кто будет заниматься постановкой? Не хотелось бы привлекать лицедеев придворного театра. Это совсем другая традиция… и не получится никакой тайны, никакого сюрприза…

Кагеру улыбнулся.

— Госпожа, не беспокойтесь. Волей случая у меня есть то, что вам нужно. На севере провинции Мок, как я уже сказал, все еще прозябает крестьянской кукольный театр, уходящий корнями в глубокую древность. Собирая тексты пьес, я поговорил с несколькими известным актерами — разумеется, не кукловодами, а с мастерами, которые декламируют текст, — и выбрал одного, который показался мне подходящим. Он — актер высокого уровня, и руководитель, на мой взгляд, самой сильной труппы на севере. Его зовут мастер Терновая Звезда. Признаюсь, его голос и искусство передавать эмоции производят впечатление…

Касима взглянула на монаха с неподдельным восхищением.

— Вы провели огромную работу! Как вас вознаградить?

— Доведите свой прекрасный замысел до конца, не бросайте его на полпути, — ответил Кагеру, склонив голову. — Иной награды мне не надо.

Подробности будущего спектакля обсуждались еще долго. Кагеру и Анук ушли от княгини, когда небо на востоке уже начало светлеть. Гости, придворные и члены семьи Касимы, зевая, расходились по своим покоям. Никто не видел, что Кагеру, переступая через порог, едва не упал от слабости. Выйдя на галерею, он неровным шагом подошел к ближайшему фонарю и протянул к нему обе руки.

— А, вот ты где! — из темноты незаметно появился Анук. — Всё прошло отлично! Здорово я пугнул этих куриц! Малость, но им хватило. Мы сумели заинтересовать княгиню театром, а дальше — уже дело Сахемоти. Эй, хватит обниматься с фонарем! Что ты делаешь, мокквисин?

Кагеру повернулся к мальчику. На щеках проступил румянец, губы порозовели, взгляд стал стеклянный и пронзительный.

— Не видишь — отцепляю фонарь, — хрипло сказал он. — Без огня я не смогу идти ночью через лес, и ты прекрасно об этом знаешь.

— Полагаешь, это меня огорчает? — улыбнулся подросток хищной недетской ухмылкой. — Шевелись, мокквисин, дорога далека. Пора к Сахемоти, с отчетом.

Кагеру вздохнул и послушно поплелся вслед за Ануком в темноту.