Хозяйка погоста

Анна Горбачева, 2023

После смерти жизнь есть! Порой даже более захватывающая и интересная. Кладбище – это город, в котором дружат, общаются, грустят и, когда приходит время, уходят дальше.Студентка Лера может видеть оба мира, а значит передать весточку и помочь найти вечный покой. Каково молодой девушке оставить привычную жизнь и заняться проблемами тех, кого уже нет? С какими тварями загробного мира ей придётся вступить в схватку, чтобы спасти тех, кому ещё рано «переходить черту»?

Часть вторая. Клятва

Написание диплома не двигалось с мёртвой точки. Несмотря на то что прошло уже несколько недель, Лера никак не могла заставить себя перестать думать о произошедшем. Что это было? Она убила Глеба? Или это совпадение, и взрыв баллончика действительно вызвал инфаркт? Но узнавать ответы на свои вопросы было ещё страшнее, поэтому она откладывала и визит к бабе Стеше.

Зоя уехала к себе домой и тоже не выходила на связь. Ей, наверное, хотелось побыть одной. Мысли об Эде Лера гнала от себя с утроенной силой, но боль от предательства любимого заставляла вновь и вновь возвращаться к пережитому: она бы его убила? Или исцелила? Что могло произойти, если бы на месте Глеба был он? Где он сейчас? Ищет ли её? Что делать, если найдёт?

От тяжёлых раздумий её отвлёк звонок на домашний телефон.

— Лера, тебя, — позвала мама.

— Алло? — ответила девушка, гадая, кто это мог быть.

— Это тётя Наташа. Звоню напомнить про должок! — раздался с той стороны странно бодрый голос.

Внутри у Леры похолодело:

— Вы же понимаете, я не специалист, я не уверена, что у меня получится…

— Посмотришь, а потом решим, — прервала женщина, — жду на улице через полчаса, идти недалеко.

Лера какое-то время стояла, сжимая в руках трубку, и слушала короткие гудки. Ей это всё очень не нравилось, но она давала обещание…

Мама сразу поняла, в чём дело:

— Пойти с тобой?

— Нет, не надо. Я просто узнаю, для чего и кому нужна, а потом уже решим, — ответила Лера.

Через полчаса она вышла на улицу.

— Нам вон в ту многоэтажку, — показала тётя Наташа на один из немногих высотных домов в городе.

Шли молча. Лера размышляла о том, как объяснить, что она многого не знает и во многом не разбирается. И с чего вдруг тётя Наташа решила, что Лера может помочь? Подойдя к подъезду, они увидели мягкие игрушки, стоящие на деревянной дощечке прямо посреди газона, заваленного тающим мартовским снегом.

— Это что? — вырвалось у Леры вслух.

— Здесь женщина из окна выпала. Или выбросилась. Года три-четыре назад. Её дочка носит сюда игрушки. Она учится с моей внучкой в одном классе.

— А как её зовут? — спросила Лера, начиная догадываться, о ком говорит женщина.

— Лиза, по-моему.

Волна жгучего стыда накрыла Леру. Любаша! Это её дочка! Перед глазами живо встала картина: кладбище, плачущая Любаша, которая не может «уснуть», потому что ждёт, когда муж-Пиявка расправится и с дочерью. За случившимися событиями она и не вспоминала про неё. Ещё одно невыполненное дело… Лера была растеряна.

«Как это ужасно, когда истязают родную, любимую дочь, а ты не в силах ничего с этим сделать. Но может ли она помочь? А вдруг снова убьёт человека? Как ей жить тогда?» — носилось в голове, пока они заходили в подъезд и ехали в лифте.

Тётя Наташа нажала на кнопку звонка. Дверь, ведущая в квартиру, была новой, даже плёнку ещё не сняли. На пороге показалась очень симпатичная миниатюрная блондинка лет тридцати пяти; если бы не синие круги под глазами, можно было бы назвать её красавицей.

— Проходите, — кивнула она.

Квартира пахла чистотой, свежим ремонтом и лекарствами.

— Я пойду чай поставлю, — чуть слышно проговорила женщина и ушла, видимо, в сторону кухни.

Тётя Наташа сняла сапоги, повесила в шкаф пальто и кивнула на дверь в комнату прямо перед ними. Лера с обречённым вздохом сняла верхнюю одежду и проследовала за своей спутницей.

С порога в ноздри ударил запах гнили. На потолке она заметила что-то большое и чёрное. Сосредоточилась, будто хотела увидеть Пиявку, и тут же очень сильно пожалела об этом. Наверху, словно на полу, распласталась бесформенная, надутая туша, уже смутно напоминавшая человека. Очень-очень толстого человека. Синее лицо обезображено сиреневыми язвами. Чёрный распухший язык вывален изо рта. Длинные жёлтые, потрескавшиеся ногти на толстых и скрюченных пальцах, будто сведённых судорогой. Из необъятного живота свисает верёвка, напоминающая пуповину, и спускается на кровать. Под ним, окружённая подушками и мягкими игрушками, лежит светловолосая девочка лет пяти. На бледном личике темнеют круги, смешиваясь с тенью от длинных ресничек.

Внезапно туша, которая казалась застывшей, пришла в движение. Налитые кровью глаза стали вращаться, пытаясь сосредоточиться на тех, кто зашёл в комнату. Рот изогнулся в мерзкой улыбке, не предвещавшей ничего хорошего… Это была даже не улыбка — оскал. Висящая пуповина раздвоилась, и отвратительный отросток поплыл в их сторону, ощупывая воздух вокруг.

— Твою мать! — не сдержалась Лера, выскочила в коридор и вжалась лопатками в стену. Голову бросила в жар, а по спине пробежал холодок.

«Неужели они хотят, чтобы я сделала что-то с этим?!» — подумала она и опустилась на корточки, обхватив голову руками.

— Ты увидела, я так и знала! — победно скрестив руки на груди, тётя Наташа наслаждалась собственным триумфом.

Лера, не мигая, уставилась на её брошку. Поблёскивая на груди, словно медаль, она дополняла победный образ.

В целом, тётя Наташа больше напоминала престарелую учительницу. Сегодня она была одета в зелёную блузу в мелкий цветочек и строгие чёрные брюки. Для завершения образа не хватало только очков в роговой оправе.

— Сколько вам лет? — спросила Лера, чем сбила женщину с толку.

— Пятьдесят шесть, — последовал ответ после недолгого замешательства. Тётя Наташа подошла к зеркалу в коридоре и поправила помаду, — это имеет какое-то значение?

— Как вы вообще решили заниматься вот этим всем? — Лера не стала отвечать на Наташин вопрос.

— Да, как-то само собой получилось, — пожала плечами женщина, — я работала диспетчером в котельной. Начала предугадывать, когда плохая смена. Потом почуяла, что поставщик нас с углём «кинет». Потом будущее получилось предсказывать. Затем лечить стало получаться. А к чему эти лирические отступления?

— К тому, что в комнате такая тварь, которую я в жизни никогда не видела. И понятия не имею, что с ней делать, — призналась Лера.

Тётя Наташа присела на корточки перед девушкой и взяла её за руки:

— Понимаю: тебе страшно, но ты здесь не просто так. Сама посуди, когда я пришла сюда, мне сразу стало понятно, что помочь ничем не смогу. Я чувствую здесь что-то, оно… мёртвое. Всё, что могу — отсрочить угасание этой девочки. Это не болезнь, от которой можно найти лекарство. Я чувствую, как из неё уходит Сила.

В тот же день мне звонит Римма, твоя мама, и просит прийти. Стоило зайти в комнату, как я сразу поняла, что ты соприкоснулась с тем же самым. Но, в отличие от меня, ты понимаешь, что произошло. Хоть и не говоришь.

Всё в этой жизни происходит «для чего-то», а не «потому что». Для чего-то попался поставщик, который обманул нас с углём. Может, для того, чтобы, наконец, призналась себе, что в котельной прячусь от мира… Мне было страшно говорить, что я чувствую то, что другие нет. Жизнь не наказывает нас всеми этими событиями. Она распахивает дверь, чтобы мы могли двигаться дальше. Иди домой, подумай! Я побуду здесь и буду делать что могу.

Выйдя из подъезда, Лера долго и жадно вдыхала мартовский воздух. Первые нотки весны уже звучали вокруг. Внутри крепла уверенность — надо постараться помочь.

Дома она пересказала маме то, что увидела в квартире умирающей девочки. Римма в задумчивости села на табурет и через несколько минут произнесла:

— Если не хочется этого делать, ты не обязана. К тому же, если не уверена, что это безопасно. Я очень волнуюсь и совсем не хочу, чтобы ты втягивалась в какую-то авантюру.

— Мам, если ничего не сделать, эта девочка скоро умрёт, — коротко ответила Лера.

— Тогда пообещай мне, что не будешь одна. Позвони Зое, — согласилась Римма.

Лера кивнула и пошла в комнату. Легла на кровать, перебирая в голове события сегодняшнего дня. Решившись, пошла к телефону и набрала Зоин номер. Та подняла трубку не сразу. По голосу было слышно, что она не настроена разговаривать.

— Зоя, скажи мне, в чём дело? Я себя чувствую виноватой. Понимаю, тебе плохо и тяжело, но, пожалуйста, поговори со мной.

— Хорошо, — нехотя ответила Зоя, — я завтра приеду.

Лера постояла немного, держа трубку в руке, потом медленно вернула её на место. Все мысли куда-то вдруг исчезли, осталась только странная и непривычная тяжесть в голове. Вернувшись в свою комнату, Лера села на кровать и стала смотреть в окно. Ветки старого клёна тихонько скреблись в стекло, качаясь от ветра. Совсем как в день похорон Макса. Только тогда они стучались неистово. Лера перевела взгляд на полку с кассетами. Точно! В день, когда первый раз приходила тётя Наташа, кассета светилась слабым фиолетовым цветом. Что это значит? Не может быть, чтобы Макс просто так был здесь. Он определённо хотел что-то сказать. Но как узнать что? Лера встала с кровати и взяла в руки пластиковую коробочку с песнями Цоя. Вложила кассету в магнитофон и включила. Он послушно заиграл:

— Уу, восьмиклассница-а-а-а…

Девушка снова легла на кровать и уставилась в потолок, теребя коробочку. Повинуясь порыву, поднесла её к лицу и вдохнула запах. Мир померк… Возникло ощущение невесомости, потом — падения… Вокруг мерцали какие-то образы, силуэты и пятна света. Наконец, эта пытка закончилась. Невыносимо яркий свет окружил девушку. Пахнуло летней жарой. Пытаясь раскрыть слезящиеся глаза, Лера различила голос совсем рядом. Это был голос её брата!

— Что вам надо? — как всегда в своей манере, немного с вызовом спрашивал он.

— Уезжай отсюда. Далеко, как можно дальше, и никогда больше не возвращайся! — прохрипел голос в ответ.

Лера смогла различить силуэт сгорбленной старухи в аляповатом цветастом платке. Пересиливая режущую боль в глазах, девушка раскрыла их как можно шире: старуха стояла совсем близко от Макса. Выглядела она очень неприятно: крючковатый нос и неестественные чёрные брови, из-под которых выглядывали чёрные уголья глаз. Рядом со старухой стояла черноглазая и черноволосая девушка с грубыми, будто мужиковатыми чертами лица. Целый ворох цветастых юбок колыхался, когда она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Неестественно большая для её тонкого стана грудь, норовила выпрыгнуть из ярко-алой блузы. Третья фигура никак не хотела проявляться, и Лера уже собиралась бросить попытки разглядеть, как внезапная догадка заставила её сердце учащённо забиться: это же Эд! В кожаной куртке, той самой, в которой он бы в день их знакомства. Чёрные как смоль волосы привычно зачёсаны назад. Лера часто шутила, что в нём есть цыганские корни. Эд отмахивался, а сейчас она явно поняла — это правда! Широкие плечи юноши подёргивались, а вена на шее вздулась — как всегда, когда он сильно злился. Острый длинноватый нос сузился и походил на клюв.

— Я никуда не поеду! Чтоб меня ещё какие-то гадалки вокзальные пугали! — с вызовом ответил Макс, оглядывая поочерёдно всех троих.

— А я тебе говорил, он видит её. Нужны были доказательства — лови! — зло бросил Эд. Лера никогда не слышала, чтобы он разговаривал подобным тоном.

— Вижу, насквозь вас вижу! И особенно тебя! — Макс ткнул пальцем в девушку.

Лера сосредоточилась и посмотрела сквозь них. Пиявку на спине Эда она увидела сразу. Изображение старухи замерцало, словно пропадая…

«Вот в чём дело — она мёртвая!» — догадалась Лера. Перевела взгляд на девушку, и глазам стало невыносимо больно. Никак не получалось сосредоточиться. В висках запульсировало от напряжения. Из последних сил Лера ещё шире открыла глаза. Пространство вокруг незнакомки было наполнено ярко-алым цветом. Такого цвета Лера ни разу не видела. Внезапно девушка-цыганка повернулась и посмотрела Лере прямо в глаза — она её явно видела! Изображение потемнело, и последнее, что Лера услышала, было:

— Кончай с ним.

— С удовольствием! — хриплый голос старухи был полон торжества.

… Когда Лера открыла глаза, было уже утро. За окном постукивала первая капель, и яркое солнце окрашивало комнату в тёплые тона. Девушка сладко потянулась и поднялась. На удивление, она хорошо выспалась.

Но что было ночью? Сон? Видение? Она поискала коробочку, которая спряталась в складках покрывала, и внимательно посмотрела на неё: фиолетовый свет от неё больше не исходил. Значит, это не сон. Это было послание, которое Макс оставил для неё. Люди из видения причастны к его смерти? И Эд? Но Макса же забрала болезнь!?

«Да! Как и девочку, над которой нависла уродливая тварь», — мысленно ответила Лера сама себе.

В дверь позвонили. На пороге стояла Зоя. Выглядела она шикарно: высокие сапожки, узкие джинсы и белоснежная куртка. Волосы собраны в сложную причёску, и без того идеальные черты умело подчёркнуты макияжем. Лера так и застыла перед дверью: такой она подругу ещё не видела.

— Может, впустишь? — улыбнулась Зоя, — сама ведь позвала.

— Входи, конечно входи! Ты… Ты просто фантастически выглядишь! — вырвалось у Леры.

— Да будет тебе, смущать! — улыбаясь, отмахнулась Зоя.

Девушки прошли в кухню выпить чаю. Когда они расположились за столом, Лера начала первой:

— Зоя, я понимаю, что виновата, но я…

— Лер, прекрати. Я прекрасно понимаю, что ты ни при чём, — перебила её Зоя. — Я просто после всех событий совсем потерялась. Моя жизнь была такая стабильная, предсказуемая, столько планов. Знаешь, что мне сказали в полиции, когда позвали на дачу показаний? Глеб был женат! И у него дети, ненамного меня младше. Двое — мальчик и девочка. Представляешь, за всё это время даже ни разу не заглянула к нему в паспорт! Да я вообще о нём ничего не знала. Просто верила на слово его сказкам и всё. Я ужасно глупая!

— Тогда я такая же, — вздохнув, тихо сказала Лера, поглаживая уголок скатерти.

— Иди, обниму, — засмеялась Зоя и заключила подругу в объятия.

— Мир?

— Мир! Что нового приключилось, пока меня не было? Что-то мне подсказывает, что ты снова вляпалась в невероятное приключение, — лукаво подмигнула Зоя.

— Ты права, — Лера снова вздохнула и принялась рассказывать про мягкие игрушки на снегу от дочери Любаши, про исполнение обещания тёте Наташе, про кассету и своё ночное видение.

— Вот это события! — изумилась Зоя. — Что думаешь делать?

— Не знаю. Честно говоря, даже не представляю, с чего начать, — грустно ответила Лера.

— Пора к бабе Стеше? — казалось, у Зои всегда наготове план.

— Наверное, — согласилась Лера, — больше мне не у кого спросить.

— Тогда идём, — Зоя, как всегда, была легка на подъём, — только давай конфет наберём каких-нибудь.

— Зачем? — не поняла Лера.

— Помнишь, она говорила, что от угощения у них Сила прибавляется? Значит, надо идти с подарочками! — ответила Зоя, крайне довольная своим решением.

Собрав необходимое, девушки вышли из дома и направились на кладбище.

Не прошло и часа, как они стояли возле того места, где Лера впервые увидела бабу Стешу, но на могиле никого не было.

— Ты уверена, что это здесь? — спросила Зоя.

— Да, уверена. Мы же проходили мимо могил брата и папы, а это почти рядом. — Лера стояла возле покосившегося креста и пыталась разобрать, что написано на ржавой табличке. — Ничего не понятно. Да и фамилию мы не знаем.

— А может её позвать? — предложила Зоя.

— Что делать, давай! Не уходить же с пустыми руками, — согласилась Лера.

Девушки разложили конфеты прямо на лавочке, потому что стола внутри оградки не наблюдалось.

— Баба Стеша, приходи! — громко произнесла Зоя, но ничего не произошло. — Может хором попробовать?

— Ага. Сне-гу-роч-ка! — прыснула со смеху Лера. — Как ты себе это представляешь?

Зоя не выдержала и тоже захихикала, но потом вспомнила, как старушка Любашу звала и предложила Лере:

— Ну, попробуй повторить! Хуже не будет.

— Ладно, попробую, но ничего не обещаю, — ответила Лера.

Она закрыла глаза и представила, как фиолетовый туман сгущается, принимая очертания старушки. На ум пришёл голос Зоиного дедушки, который прозвучал у неё в голове, когда они убегали от Эда с Глебом. Решив попробовать так же, она произнесла про себя: «Стеша, появись, ты мне нужна». И открыла глаза.

Внутри ограды явно что-то стало происходить, чей-то нечёткий силуэт то проявлялся, то стекал вниз, покрывая могильный холм. Наконец, он собрался в знакомые очертания. Хотя глаза Леры слезились, она пыталась сосредоточиться на образе Стеши. Та появилась перед ними, странно держа руки над головой. Ладони были обращены вверх, словно она танцевала какой-то египетский танец.

— Ууу, зараза! — первое что услышала Лера. — Я тебе чего-сь, бабушка по вызову?!

Девушка в недоумении хлопала ресницами, а баба Стеша разошлась не на шутку:

— И где ты этим трюкам научилась? Да кто тебе разрешил так делать, а? Думаешь, если я мёртвая, у меня дел своих быть не может?!

— Я не хотела ничего плохого! Я сделала что-то не так? — Лера пыталась оправдаться, хотя решительно ничего не понимала.

— Посмотрите-ка на неё, она даже не знает, что она сделала! Кстати, а действительно, ты как это сделала? — совершенно внезапно баба Стеша сменила гнев на милость.

— Мы вас звали-звали, а вы не отвечали, тогда я просто представила, что ты появилась и всё, — пролепетала Лера, настолько сбитая с толку, что даже перешла с «вы» на «ты».

— Просто представила, говоришь? — баба Стеша сузила глаза и недоверчиво посмотрела на Леру. — Занятно…

В ответ девушка энергично закивала, а потом спросила:

— Мне нельзя было это делать? Я ведь не знаю законов ваших — что можно, что нельзя…

— Не нельзя, а невозможно, — задумчиво протянула баба Стеша. — Только Хозяйка погоста может к могиле призывать, но она пропала ещё до того, как я преставилась. А ты Хозяйкой быть не можешь, потому что живая. Да и мёртвой не лучше была бы. Ума-то, как у синицы, — она опять бросилась насмешничать.

— А что это вы руки так странно над головой держали, когда появились? — вставила свой вопрос Зоя.

— Суфийская техника! Заграничная! Руки вот так делаешь и давай юлой кружить! Сила сама в темечко потечёт, — гордо пояснила баба Стеша. — О! Кукла, а ты меня видишь? — запоздало удивилась она.

— Ну да, вижу. И слышу. Ой, что же получается, я всё равно скоро умру? — испугалась Зоя.

Баба Стеша задумчиво посмотрела на неё:

— Да нет, Сила вокруг тебя плещется, как студень от жирного порося. Да не простая, а наша, кладбищенская…

Внезапно её осенило:

— Ты что, дура, Силу свою в неё влила? Да ты представляешь, что будет? — рявкнула она на Леру.

— Зоя ведь не умрёт? — испуганно отозвалась девушка.

— Кукла твоя скоро в «дурку» отправится, на казённых витаминах век коротать! За что мне эти девки, а? Ну, чем я так согрешила? — схватилась за голову баба Стеша.

— Как же так? Почему? — испугалась Лера.

— Потому что Сила эта — неживая. Отравит она её, да с ума сведёт. Мёртвые мысли начнут в голове копошиться, голоса станут звать. Рано или поздно она им сдастся, вот и всё! Лучше б просто померла, чем так, — баба Стеша теперь смотрела на Зою сочувственно.

— У меня и правда, в последнее время мысли такие, будто и не мои, — почти шёпотом призналась Зоя, — и что теперь делать?

— С тех пор, как вы мне этот вопрос задавали в последний раз, сделали только хуже. Ох, бедовые! Даже не знаю, как с вами быть, — покачала головой старушка. — Может, сразу в гроб ляжете и всем спокойнее станет, а? Я могу подсобить!

Ни Лера, ни Зоя никак не могли привыкнуть к Стешиным выпадам: то ли шутит, то ли нет…

— Это ещё не всё, — призналась Лера. Она присела на край лавочки и выложила всю недавнюю историю — как на духу.

Выслушав её, баба Стеша молча села рядом и уставилась в одну точку…

На растущей неподалёку берёзе громогласно каркала ворона. Стая нахальных пичужек шумно перелетала с места на место, раскачивая ветки. В воздухе пахло весной…

После долгого молчания баба Стеша вздохнула:

— Вы дуры от рождения или на это дело учились где специально? Давай по порядку: сначала ты накачала подругу мертвяцкой Силой, потом поклялась неизвестной тётке, что сделаешь всё, что она попросит. Потом замахнулась на полувековую Пиявку в людном месте, очень ожидаемо лишила кровососа жизни. Второй кровосос убёг и затаился. Затем ты пошла и подала себя Пузырю на блюдечке и только чудом и Божьим провидением вышла живой. А напоследок вляпалась в видение, где тебя в лицо узнала ведьма. Я ничего не пропустила? Ты хоть понимаешь, что вообще каждый твой «подвиг» — это уже билет на погост? А с таким букетом переезд обеспечен в считаные дни. Так что иди, по рядочкам погуляй, выбери себе поуютнее уголок да вещи свои перетаскивай.

— А вы можете Силу мою мертвяцкую забрать? Вроде как она же местная, значит, можно её тут и оставить! — спросила Зоя.

Лицо бабы Стеши мгновенно изменилось, изо рта показался ряд мелких зубов, черты заострилось, а по телу прошла дрожь. За оградой прокатился шелест, будто сама земля дрогнула… Вдалеке что-то гулко ухнуло.

Вскочив на ноги, баба Стеша заметалась внутри ограды, затем кинулась за могилку, схватила там веник и стала колотить им по кресту:

— Спать всем! А ну, по койкам, детки! — закричала она не своим голосом. Гул вокруг внезапно стих. Воцарилась звенящая тишина. Старушка развернулась к Зое и прошипела, подойдя вплотную:

— Не искушай здешних, девка. Ещё раз вякнешь такое на погосте, раздерут тебя на части — никто не спасёт!

Потом осела, будто ещё больше уменьшилась и ссохлась, обняла веник и запричитала:

— За что мне кара такая? Грешна я, но не настолько же. Есть же предел у этого наказания…

Развернулась к девушкам и произнесла:

— Может правда, лучше мне усопнуть, чтобы не видеть всего этого безобразия?

Лера и Зоя кинулись к бабе Стеше и заговорили наперебой:

— Прости нас! Мы не специально, не со зла! Научи нас, как с этим разобраться?

Баба Стеша немного пришла в себя:

— Ладно, всё равно выбора у меня нету. Научу вас тому, что сама знаю, а там уж как выйдет, не обессудьте.

— Сначала с этой, «накачанной», — баба Стеша кивнула на Зою, — Силу раздавать ей надо, но не на погосте! Тут с тебя чуть-чуть не возьмут — заберут всю! Рухнешь замертво, и всё. Болящим можно отдавать или тем, кто совсем без Силы. Им ты не навредишь, если в меру. Но где ты возьмёшь армию болящих — не знаю. Раздавать тебе до старости и ещё останется.

— А с Пиявками-то что? Неужели выбора нет, только убивать? Должен же быть другой путь? — с надеждой в голосе спросила Лера.

— Вы вообще знаете, как Пиявки-то эти появляются? — сузила глаза старушка.

— Нет, не знаем, — сокрушённо покачала головой Лера.

— Во всём, девочка, надо искать корень, то бишь исток — с чего всё началось. Вот там, внутри, ответы и спрятаны. Пиявка — это мертвяк с кладбища. Ходят до беды охочие люди по погосту, нос суют в чужие ограды, охают да головой качают: «Ах, какой молодой, да красивый, жить бы ещё да жить!» А мертвяк — прыг на горб. И всё! Готова Пиявка! Главное — за погост выбраться. Для этого надо, чтоб человек через ворота вышел, а не через калитку, но это и нашептать можно. А там уж дело нехитрое. Приносят в свою семью Пиявку, в кровать к супружнику ложатся, а мертвяк не дурак, чует, кто в семье самый сильный, да заползает на того, у кого физической силы больше. А потом уже корни пускает, приживается и превращается вот в такую чёрную дрянь. Есть молодые Пиявки — они жрут безрассудно, пока всю семью к нам не отправят. Есть те, кто смекнул: своих жрать до дна глупо, на погосте примут покойничка, а старосту отправят разобраться…

И ходят они по миру, жертвы себе ищут. Чем взрослее Пиявка, тем умнее. Начинают учиться морок наводить и ещё каким разным фокусам. У таких — хозяин мёртв, там живого ничего не осталось. Тогда они начинают сами яйца откладывать. А Пиявку отбери — помрут сразу. А если смолоду её оторвать, то, может, и не помрут. Но в «дурку» точно поедет, потому что Пиявка живую Силу жрёт, только мёртвую оставляет.

— Получается, что мёртвые с погоста только на живых выйти могут? И люди, того не понимая, сами их с собой зовут? — уточнила Зоя. — А мой дедушка? Как он с погоста вышел? И где он сейчас? Почему на его могиле никого?

— Подсобили мы деду твоему, он своё дело сделал, да усоп. Есть способ выбраться, да всё, «прикрылась лавочка». Бывало, ночью ворота кто откроет — выскользнуть можно, да только сторожа в последнее время — кремень! Инструкция есть: ворота наглухо запирать, как только сумерки начинают сгущаться. Так и запирают. Хотя с месячишко назад новенький пришёл, студент какой-то. Наши у ворот толпятся каждый вечер — развлекаются. Думают, что, если напугают его, то он в штаны наложит, сбежит и про ворота забудет. Но ничего, держится пока, хоть и молодой.

— А всё-таки, как Пиявку эту вытащить, чтоб не навредить? — вернула Лера бабу Стешу к тому, что её беспокоило.

— Молодую просто на погост привести: они не знают, что им сюда нельзя. Бывает, не хотят идти, чуют что-то, сопротивляются. Но хитростью, обманом, да хоть силой — можно. Тут Пиявку снимут, а душа жива останется, будет шанс на небо отправиться да покой найти. Снимешь не здесь, и всё: засохнет, загнётся да страдать будет веки вечные. А тому, кто её носил, — всё равно, что там, что тут — в «дурку» с любого места возят.

Вот раньше было всё по уряду. На Родительское приезжали сюда и стар и млад. Хозяйка у ворот всех привечала да зорко следила, чтоб никто Пиявку на себе не таскал. А сейчас что? Не ходят сюда совсем или ходят, когда кому в голову взбредёт. Родичей правильно не поминают. Бардак!

— А ворота-то закрывать зачем, это магия? — переспросила Зоя.

Баба Стеша закатила глаза:

— Я про умное, а она всё туда же, про ерунду, — недовольно ответила старушка. — Когда гроб несут через ворота, мёртвый следом идёт. Пока в землю не опустят или не сожгут, он к нему привязан как на поводок. Мертвяки ворота пересекают — следы остаются. По ним и выйти можно. Но там уже церковка помогает… В древние времена люди знали, как мёртвым не давать по земле бродить. Церковь ещё у язычников научилась и попов своих до сих пор обучает.

Будешь выходить отсюда, посмотри на ворота да на церкву повнимательнее, — обратилась она к Лере, заканчивая свой рассказ.

— А как девочку спасти, научишь? — спросила Зоя.

— А чего её спасать? Помрёт скоро, а Пузырь лопнет. И всё… — речь бабы Стеши стала медленнее, а сама она — прозрачнее. — Потратила я все силы с вами, отдохнуть мне надо.

— Подожди! Пожалуйста, скажи, что я могу сделать, я же пообещала помочь! — выкрикнула Лера.

— В Пузырь оборачивается тот мертвяк, кому при жизни клятву дали, но не исполнили. В большой обиде смерть пришла. Если девочку «сосёт», значит, кто-то из её рода клятву дал да помер раньше. Вот Пузырь с младшего из рода и стребывает. Ищи, кто клятву не исполнил, да веди к Пузырю. Если тот усоп уже, то девчонке спасу нет. Да не суйся сама без нужды! Если тебя коснётся, вместе с дитёй сляжешь, — последние слова баба Стеша произнесла почти шёпотом. Глаза её закрылись, фигура стала настолько прозрачной, что почти слилась со снегом…

Девушки застыли, боясь пошевелиться. Зоя первой нарушила тишину:

— Я правильно понимаю, что пытаться влить в неё Силу — это плохая идея, да?

— Давай повременим с донорством, — вздохнула Лера. — Я уже поняла, что всё сложнее, чем кажется. Мы не знаем, что может случиться, если попытаться влить в неё Силу.

Помолчав, посетовала:

— А я даже не успела задать вопросы про своего брата и про эту ведьму… Теперь неясно, когда можно будет с бабой Стешей снова поговорить.

Обратно девушки шли в молчании, думая каждая о своём.

Дойдя до ворот, Лера застыла напротив церкви: вокруг неё перекатывался фиолетовый туман, сквозь него были видны голубые жилки, словно вены. Они колыхались и закручивались, то устремляясь ввысь и смешиваясь с цветом неба, то опадали ниже, проходя сквозь стены храма и пропадая в глубине. От этой красоты перехватило дыхание. В увиденном было нечто величественное и чистое, будто глоток свежего воздуха из распахнутого окна в затхлой комнате. Переведя взгляд на ворота, Лера заметила, что от церкви по всей ограде голубые реки-вены сплетаются в сложный узор. Всё это живёт, пульсирует и перекатывается…

Внезапно зазвучали колокола. Хрустальный звон пронзил пространство. Фиолетового стало меньше, потоки голубого цвета устремились ввысь, а затем опали водопадом, окутывая все вокруг. Будто дождь в знойный день. Под впечатлением от увиденного Лера прикрыла глаза: так хотелось хоть на минуту продлить это благостное ощущение лёгкости и спокойствия.

— Ой! — услышала она где-то сзади и не спеша обернулась: возле ворот прямо на талом снегу сидел парень. Вокруг него были разбросаны какие-то коробочки, картон, листы бумаги. Видимо, он поскользнулся, упал и всё это выронил.

Зоя успела подбежать первой:

— Вам помочь?

И тут же, не дожидаясь ответа, принялась собирать. Парень неуклюже поднялся, отряхивая о рабочие штаны грязные руки, и покраснел. Его пшеничного цвета кудрявые волосы и россыпь веснушек на лице создавали впечатление, что ему нет и двадцати лет. Когда он выпрямился, Лера подивилась его росту: худой, долговязый, с большими руками, юноша на целых две головы был выше неё, хотя она считала себя достаточно высокой.

— Спасибо, — прогудел юноша басом, стесняясь своей неловкости. Лера отметила его смущённую мальчишескую улыбку. «Чудной какой-то», — подумала она.

— Не за что, — мило улыбнулась Зоя, — куда отнести?

— Что вы, не стоит, давайте я сам, — неуверенно ответил парень и покраснел ещё больше.

— Постоянно здесь падаю. Уже и песком посыпал, и снег соскрёб — прямо, колдовство какое-то! — добавил он.

— Пойдём, покажешь куда положить, не то снова всё разлетится, — Зоя словно не замечала, как он смущён её вниманием к себе.

— Вот сюда, в сторожку, прямо при входе. Я потом разберу, — парень махнул рукой в сторону домика, который стоял сразу у ворот кладбища.

— Ты сторож что ли? — удивилась Лера.

— Ну, да. А чем плох сторож? Любая работа хороша, а потом, я учусь ещё. Вот как доучусь, найду работу по своей профессии, — парень нахмурился: эта тема, видно, была для него не из приятных.

— Наоборот, круто! — воодушевлённо перебила Зоя.

— Вы так думаете? — парень недоверчиво сузил глаза.

— Конечно! Здесь так интересно, загадочно. Истории, страшилки там всякие — кладбище же! — решила подыграть Лера. Кажется, она поняла, куда клонит Зоя: неизвестно, сколько раз им придётся сюда наведываться, а водить дружбу со сторожем было бы удачей.

— Я будущий медик, потому не верю в страшилки и загробную жизнь, — гордо произнёс парень.

Когда все вместе они дошли до сторожки, вспомнили, что ещё не познакомились:

— Я Зоя, а это Лера, — представила девушка себя и свою подругу.

— Миша, — юноша, казалось, снова засмущался.

Лера заметила: когда Миша смотрел на Зою, он почему-то начинал смущаться и краснеть.

— Миш, скажи, здесь действительно ничего-ничего необычного не происходит? Ну, не может же на кладбище ничего не происходить! — спросила Зоя.

— Почему не происходит? Происходит. Вот, пару недель назад я наряд полиции вызывал — они каких-то сатанистов отсюда увезли. Со стороны трассы забор низкий — лезут все кому не лень. Потом… вот калитка клинит постоянно. Днём нормально туда-сюда открывается, а как сумерки спускаются, так не работает. Два раза уже смазывал. Вот это чудеса! — отшутился Миша, открыв дверь сторожки.

Внутри помещался стол, заваленный книжками и тетрадками, стояла узкая кушетка, на полочке-маленький телевизор. Зоя сгрузила бумажный хлам на пол у двери и мечтательно вздохнула, желая продолжить начатый разговор.

— Мне кажется, если бы я пришла ночью на кладбище, то обязательно случилось бы что-нибудь мистическое.

— Приходи, покажу, как калитку клинит, — усмехнулся в ответ парень.

— Правда? — Зоя захлопала в ладоши. — Давай бумагу и карандаш — я тебе номер свой напишу.

Миша замешкался, тогда Зоя смело подошла к столу, взяла карандаш и записала прямо на обложке одной из тетрадок.

— Ну, до встречи, — помахала она растерявшемуся юноше и вышла из сторожки. Лера послушно последовала за ней.

Когда девушки отошли достаточно далеко, Зоя спросила:

— Как думаешь, я ему понравилась?

— Мне кажется, да. Всё-таки ты ловко придумала — познакомиться со сторожем! Вдруг нам надо будет на кладбище ночью пойти, — отозвалась Лера.

— Эээ… Вообще-то, я и не думала об этом, — протянула Зоя, и её лицо порозовело.

Лера была удивлена — она не ожидала такой реакции со стороны подруги.

«Неужели этот несуразный, долговязый юноша может понравиться такой красотке как Зоя?»

— Интересно, он позвонит? — спросила та и стушевалась.

— Обязательно позвонит. — уверила Лера подругу, а про себя подумала: «Действительно, никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь».

Они не спеша шли по городу. Лера предложила остаться у неё, и Зоя не стала отказываться. Несмотря на мокрую снежную кашу под ногами, брести по улице было приятно: во всём чувствовалась весна — в запахах, звуках, суете сновавших туда-сюда прохожих… Девушки, казалось, не могли наговориться, наперебой рассказывая друг другу какие-то истории. Попутно Лера проводила для подруги экскурсию по родному городу:

— Вот рынок. Представляешь, каждые выходные приходилось идти сюда закупать продукты. Мы с Максом всегда помогали маме тащить сумки. Ничего скучнее и хуже этих походов я вспомнить не могу: одна очередь за овощами, вторая очередь за мясом, третья — за сладостями… Особенно трудно бывало зимой: мороз, холодно, а приходилось мёрзнуть в очередях. Сегодня совсем не то: зашёл в тёплый магазин, взял тележку, раз-два и готово!

А там, за рынком, видишь, жёлтые дома? Я их жильцам в детстве очень завидовала: мне сумки через полгорода тащить, а им — только из дома выйти: всё купили и быстро вернулись. Завидовала, пока не попала однажды в одну из этих квартир. Жуть страшная! Клопы, тараканы, плесень, грязь… В подъезде цыганские дети толпой сидят: кто курит, кто пиво пьёт, а им и пятнадцати лет не было. Только тогда поняла, почему мамка отмахивалась, когда ей предлагали в тот дом переехать.

А вот за ними, левее, высотка одна-единственная стоит, видишь? Это и есть тот дом, где живёт девочка, к которой Пузырь присосался.

— Пройдём мимо него? — предложила Зоя.

— Пойдём, правда круг до дома небольшой получится, — отозвалась Лера.

— Ну и что, всё равно гуляем, — пожала Зоя плечами.

Подойдя ближе, девушки услышали крики:

— Убери отсюда это! Чего помойку развела? Собаки растаскивают, гадят, дети носятся, таскают, а она несёт и несёт, — какая-то бабка зло отчитывала девочку лет двенадцати. Худенькая, как тростиночка, в клетчатом пальтишке, которое явно ей было маловато, девочка стояла с опущенной головой и теребила в руках несуразного розового зайца:

— Вам жалко, что ли? — бросила она с вызовом.

— Жалко дворника, который убирает за тобой! Если сама не уберёшь, я всё выкину, поняла, Лиза? — не унимались дотошная старуха.

— Дверь тебе подожгу! — крикнула девочка, не обращая внимая на её причитания, повернулась и побежала к подъезду.

Зоя дёрнула Леру за руку, и они бросилась вслед за девочкой.

— Пап, это я, — негромко произнесла девочка, когда в домофоне раздалось хриплое басистое «да».

— Чего шляешься туда-сюда? Ключи надо брать! — донеслось в ответ, но дверь запиликала и открылась. Лера и Зоя проскользнули следом…

Девочка заторопилась в сторону лифта, а Зоя, как только подруги оказались внутри, сразу же направилась к почтовым ящикам.

— Ты что делаешь, — зашептала Лера, — если бабуля пойдёт следом, что скажем? Как объясним, зачем мы здесь?

— Не дрейфь, видела девочку? Это же дочка Любаши! Заметь, не просто так мы на неё наткнулись, значит, надо подумать, что можем сделать, — спокойно ответила Зоя, достала из сумочки пилочку и начала что-то подковыривать внутри почтового ящика.

— А ящик ты зачем ковыряешь? — шёпотом спросила Лера, озираясь по сторонам.

— Видела номер квартиры, которую Лиза набрала? А это её почтовый ящик. Смотри, как много там всего. Возможно, есть квитанция. Если на её папу оформлена, значит, узнаем, как его зовут, — разъяснила Зоя и победно достала конверт. — О, это даже лучше, чем квитанция! Письмо!

— А зачем нам знать, как его зовут? — Лера было в недоумении.

— А затем, что надо его на кладбище заманить. И я, кажется, придумала, как это сделать! — Зоя распаковала письмо и прочитала: «Задолженность за квартиру. Николаю Александровичу…». Прекрасно, пошли!

Лера уже было хотела отговорить Зою, но подъездная дверь запиликала, и девушка решила, что двигаться внутрь всё же безопаснее.

Поднимались по лестнице, сверяя номера квартир. Нужная оказалась на седьмом этаже. Зоя уверенно нажала на кнопку звонка. Через какое-то время дверь распахнулась и девушки увидели заплаканное лицо Лизы. Щека её пылала. За девочкой стоял тяжело дышавший отец. Он был изрядно пьян. В квартире ощущался стойкий запах перегара.

— Вам чего? — опередил мужчина Лизу.

— Нам нужен Николай Александрович, — деловым тоном произнесла Зоя и лучезарно улыбнулась.

— Ну, это я. Чего надо? — зло выдавил он. Лиза, воспользовавшись ситуацией, исчезла в комнате за дверью.

— Мы из социальной организации, — нисколько не смущаясь, врала Зоя, — сейчас семьи, потерявшие кормильца, получают компенсационные выплаты для улучшения памятного надгробия умершего родственника.

— Чего? — удивился мужик, силясь понять, что хотят от него эти две незнакомые девушки.

Из глубины квартиры нетвёрдыми шагами, чуть пошатываясь, вышла женщина. У неё было неестественно красное опухшее лицо, усыпанное рытвинами от прыщей. Нарисованные синим тонкие брови задраны аж до середины лба. Кофта открывала вид на обвислую грудь. Джинсы, облепившие необъятные телеса, держались из последних сил и являли собой жалкое зрелище. «Мадам» ещё не успела подойти, а запах алкоголя уже ударил в ноздри. Лера видела, что Зоя прикладывает усилия, чтобы не скривиться и не выдать себя.

— Бабло тебе дадут, Коленька! — довольно произнесла женщина гнусавым голосом.

— Правильно говорю? — обратилась она к девушкам и поднесла своё лицо почти вплотную. Лера почувствовала, что у неё перехватывает дыхание.

— Ну, давай бабло, раз положено, — расплылся в кривой улыбке мужик. — Вот он я, Николай Александрович! Кто же от бабла откажется, да? — он протянул руки к Зое, но та отшатнулась.

— Я же не в сумке их ношу, уважаемый! Пройдите и получите. Мы отправляли письма нашим подопечным, а вы не явились. Вот нас и послали передать информацию устно, — будто с сожалением пояснила Зоя.

Николай нахмурился:

— И куда идти? В эту, как её… соцзащиту, что ли?

— Нет, идти нужно на кладбище. Если не станете медлить и прямо сейчас пойдёте, можете успеть. В следующий раз получить можно будет только в июне, — Зоино враньё было очень убедительным.

— А чё на кладбище? Ерунда какая-то! Разводилово! — тут же завёлся мужик и сжал кулаки. Ситуация могла выйти из-под контроля.

Решительным тоном, подчёркивая важность их миссии, Лера постаралась закрепить Зоин успех:

— Уважаемый Николай Александрович! Это выплата на памятник. Так? Значит, комиссия должна оценить, есть потребность в улучшении или нет. Может, вы там склеп из мрамора уже отгрохали. Тогда комиссия скажет, что вам доплата не положена. Поэтому её представители и ходят по кладбищу. Вы должны явиться к могиле своего родственника, и в вашем присутствии комиссия подпишет протокол: нужно ли облагородить надгробие и на какую сумму.

Лера удивилась сама себе: говорила почти как заправский соцработник.

— А много дают? — перебила женщина.

— Ну, всем по-разному, — Лера вошла во вкус. — Кому пятьдесят тысяч, кому сорок — зависит от того, в каком состоянии находится захоронение. Только надо постараться успеть: через час-другой комиссия оттуда, скорее всего, уже уйдёт — будете ждать июня.

— Давай, собирайся, дурень, пошли! Сейчас баблишка сострижём, Гарику долг закинешь и на поляну метнуть хватит! — разгорячилась женщина, но тут же осеклась. — Ну, то есть, жёнушке своей любименькой память организуешь…

Она покосилась на девушек, но те сделали вид, что разглядывают стены.

— Катька, не знаю, мож, ну это на фиг. Развод какой-то! Когда это бабло просто так раздавали? — Николая раздирали сомнения, но деньги получить очень хотелось.

Внезапно в глубине квартиры послышался надрывный кашель.

— Это кто у вас? Инвалид? Пенсионер? — осведомилась Зоя.

— Мамка моя. Инвалид и пенсионер, — отмахнулся Николай.

— Почему у нас её нет в графике реабилитации? — строго спросила Зоя.

— А это ещё что? — не понял Николай и собрал складки на лбу.

— Это когда бабок бесплатно в санаторий везут! — блеснула знаниями Катька.

— На фига ей санаторий? Она не сегодня — завтра дубу даст. Вон, уже лежачая… убирай за ней, — нахмурился Николай.

— Ты её сдаёшь, а там за ней уход. А пенсия на карточку так и капает, — снова вставила хитрая Катька.

— В общих чертах так и есть, — кивнула Зоя. — Можем мы к ней пройти? Необходимо выяснить, возможна ли транспортировка в обычном авто или понадобится заказывать спецтранспорт.

Николай почесал голову и пошёл по коридору, махнув всем следовать за ним. Видимо, вариант сдать бабулю в чужие руки ему понравился.

— Мам, тут к тебе эти, социальные защитницы, — представил он девушек.

— Колька, пошли быстрее, опоздаем, — крикнула из коридора Катерина, и мужик засеменил собираться.

Комната была в плачевном состоянии. Вместо люстры висела засиженная мухами лампочка, давно не мытые окна почти не пропускали свет. Старый, покосившийся сервант без дверок был заставлен бутылками и забит мусором. Кровать, с пожелтевшим от времени несвежим постельным бельём, напоминала гроб. На ней — крохотная старушка, больше похожая на мумию. У Леры в груди сжалось сердце от острого чувства жалости.

Бабушка снова зашлась в кашле. В это время хлопнула входная дверь — Николай с Катькой ушли, а из коридора тут же возникла Лиза:

— Вы не из соцзащиты! — она недоверчиво смотрела на девушек и старалась держаться на расстоянии.

— С чего ты взяла? — улыбнулась ей Зоя.

— Непохожи вы на социальных работников! — уверенно произнесла девочка.

«Удивительно взрослая для своих лет», — подумала Лера, а вслух сказала:

— А что если мы поможем? Как ты на это посмотришь?

— Чем вы сможете помочь? Выгоните отца и вылечите бабушку? — в голосе Лизы звучала глухая безнадёжность.

— Именно так и сделаем, — легко ответила Зоя.

— Не верю! — девочка сердилась.

— А ты проверь, — пожала плечами девушка. — Принеси стакан воды.

— Хорошо, — ответила Лиза с вызовом, недоверчиво оглядела Зою и пошла на кухню.

— Зачем тебе вода? — тихо спросила Лера.

— Не знаю, в фильме одном видела, как ведуньи воду заряжают для лечения. Сейчас попробуем, — также тихо отозвалась Зоя.

Тем временем Лиза вернулась и протянула грязную кружку с отколотой ручкой. Девушка взяла её в руки и прикрыла глаза. Лера настроилась и увидела, как с пальцев Зои стекает фиолетовый густой туман и мешается с водой, как гуашь.

— Достаточно! — остановила Лера, когда цвет начал темнеть.

Зоя открыла глаза, подошла к кровати бабушки и поставила кружку на колченогий табурет рядом:

— Здравствуйте, я из соцзащиты. Вам надо попить воды, и станет легче, а потом мы поговорим.

Бабушка открыла глаза, чуть приподнялась с подушки и безропотно протянула руку за стаканом. Пока старушка пила, на её шее Лера заметила чёрный след, будто душили:

— Что это? — обратилась она к Лизе.

Та нахмурилась, но ответила:

— Папка…

Лера тряхнула головой. Теперь ей хотелось догнать его и содрать Пиявку прямо в подъезде!

Тем временем бабушка допила воду. Сразу заметно порозовела кожа, утих кашель. Старушка даже попыталась сесть в постели:

— А чего соцзащита-то пришла? Проверить, не померла ли?

— Наоборот. Мы здесь с программой реабилитации, — ответила Зоя.

— Это как же? — заинтересовалась бабушка.

— Мы сведения собираем: кому помощь нужна, к кому врача направить. Спрашиваем, чем помочь, может, в санаторий путёвку выдать. Потом информацию передаём выше, а там уже решают, куда направить. Мы посмотрели, в каких условиях вы живёте, как родственники за вами ухаживают, есть ли продукты, еда. Как нам ответ будет, я ещё раз зайду, хорошо?

— Ну, санаторий не по мне. Я встать уже не могу. Скоро время моё совсем выйдет, — посетовала Лизина бабушка.

Зоя наклонилась к ней близко и доверительным тоном негромко произнесла:

— А если с Николаем Александровичем что-то случится, что с девочкой будет? В детском доме — жизнь не сахар. Нельзя вам на тот свет! Надо Лизу на ноги поставить, а потом уже собираться.

На глазах у бабушки появились слёзы:

— Да что я могу? Старая, немощная, уже и за собой-то ходить нет сил. Какой из меня воспитатель?

— Я помогу. Только вы сами тоже постараетесь. Лекарство выпили, стало легче? — спросила Зоя.

Бабушка в ответ закивала:

— Да, как будто руки и ноги легче стали!

— Вот, теперь надо ноги и руки разрабатывать, чтобы кровь по организму гуляла. Нужно вставать потихоньку, больше двигаться. Я зайду попозже и лекарство принесу. А пока санаторий буду подыскивать. Надо, надо ради Лизы очень постараться на ноги встать. Договорились?

Бабушка в ответ опять закивала и расплакалась:

— Дай бог здоровья вам, девочки, — послышалось вслед.

Зоя направилась к выходу, кивнув Лизе:

— Проводишь нас?

Лиза изумлённо хлопала глазами:

— К-к-конечно!

Подойдя к входной двери, она не выдержала:

— Бабушка не выглядела так хорошо уже много месяцев. Я вижу, ей и правда лучше! Вы что, вылечили её?

— Боюсь, что нет, — грустно ответила Зоя, — этот эффект долго не продлится, но я думаю, что смогу помочь. Точнее, знаю место, где могут помочь. Мне надо туда сходить, кое с кем договориться, а потом придумать, как доставить твою бабушку. Вижу, ты девочка взрослая, смышлёная — уже всё понимаешь. Я хочу сказать тебе кое-что очень важное. Твой папа, возможно, сегодня домой не вернётся. Его могут забрать в больницу, где будут лечить, чтобы он стал нормальным. Тебе же нужно очень постараться всё делать правильно: хорошо учиться, не пропускать школу, следить за порядком, убираться в квартире, помогать бабушке. Я надеюсь, мы успеем её подлечить. Ещё, Лиза, придётся делать вид, будто папа твой дома, чтобы никто ни о чём не догадался, согласна?

— Иначе, придёт опека…, — словно заканчивая Зоину мысль, медленно выговорила девочка.

— Вот видишь, ты понимаешь, так что держись — скоро всё наладится!

— Знаете, я рада буду, если папу заберут, — тихо и грустно сказала Лиза, прикоснувшись к своей пылающей щеке.

— Милая, он хороший, просто болеет. Постарайся не злиться, — Зоя сочувственно погладила её по плечу. — Хочешь, я тебе тоже водички дам?

Лиза отрицательно покачала головой:

— Вы лучше приходите и бабушке ещё дайте.

— Договорились, я ещё зайду. Меня Зоей зовут.

Лиза кивнула и впервые улыбнулась. У Леры отлегло от сердца: хоть чем-то смогли помочь этому несчастному ребёнку.

Когда за ними закрылась дверь, Лера спросила:

— Зоя, что за план у тебя созрел?

— Помнишь, тётя Наташа говорила, что ходит в какой-то центр, чтобы восполнить потраченную Силу. Мне кажется, если мы сможем туда привести Лизину бабушку, её там на ноги поставят. Она же не болеет, её просто «выпили» до дна. Я не знаю, сколько можно воды этой давать, ведь она мёртвая — вдруг бабушка тоже голоса слышать начнёт.

— Да, неплохая идея, — задумчиво произнесла Лера, — а я, пожалуй, знаю, куда нам сейчас заглянуть, чтобы получить этот адрес.

Через некоторое время подруги стояли в раздумьях перед новенькой дверью — на звонок никто не отвечал.

— Наверное, дома никого нет. Может, лучше попросим у твоей мамы телефон и позвоним? — предложила Зоя.

— Странно, что их нет… Вчера тётя Наташа сказала, что останется здесь. Неужели не успели? — от этой мысли внутри у Леры похолодело.

Зоя открыла рот, чтобы ответить, но дверь перед ними распахнулась, и на пороге показалась знакомая хозяйка квартиры. Синие круги под глазами стали чёрными, лицо было каким-то безжизненным, а сама она едва держалась на ногах.

— Тётя Наташа здесь? — спросила Лера.

Женщина только кивнула, развернулась и скрылась в глубине квартиры. Из комнаты девочки вышла тётя Наташа. Лера из коридора поманила её к себе.

— Ты что, не зайдёшь? — устало спросила та и потёрла глаза. Вчерашний макияж щедро осыпался тушью.

— Не могу. Мне сюда нельзя, — ответила Лера, не зная, как объяснить сейчас, вот так с ходу, предостережение бабы Стеши.

— Узнала что-то? — в глазах у Наташи блеснула надежда.

— Пойду приготовлю девочкам по коктейльчику, — весело пропела Зоя и смело вошла в квартиру, пока тётя Наташа искала тапочки, чтобы выйти в подъезд.

«Зоя удивительная девушка! Как же мне повезло её встретить», — в который раз подумала Лера.

— Что девочка? — спросила она, попутно решая, как рассказать о том, что удалось узнать.

— С Настей плохо. Ночью были судороги. Она уходит, и моей Силы не хватает, чтобы удержать. Пришлось просить мам Веру поделиться Силой. Мы обе очень устали…

— Зоя поможет, — попыталась успокоить Лера. — Вот в общих чертах, что мы узнали: эту… тварь называют Пузырь. Это мёртвый, которому дали клятву при жизни и не исполнили её. Смерть пришла к человеку в большой обиде. Поэтому он явился истребовать клятву. Но не нашёл того, кто её дал. Такое бывает только в случае, если тот, кто клялся, умер раньше. Поэтому тварь забирает самого младшего из рода. Видимо, это как раз Настя…

Тётя Наташа задумалась:

— Знаешь, звучит ужасающе, но на свете бывает всякое. Пока это наша единственная зацепка, так что выбора нет. Что нужно сделать?

— Только привести того, кто дал клятву, — медленно произнесла Лера и поняла, что боится следующего вопроса.

— А как привести, если тот уже умер? Откопать, что ли? — лицо тёти Наташи скривилось — она, наверное, представила себе эту «картину».

— Не совсем… — Лера замялась. Рассказывать подробности не хотелось, но выбора не было — на кону стояла жизнь Насти.

— Понимаете… Бывает такое, что человек умер, но его… душа, ещё здесь. И если это так, её можно привести… Пузырь — то сюда как-то попал.

— Как мы поймём, где его душа, даже если узнаем кто это? — допытывалась тётя Наташа.

— Когда я узнаю, где его могила, смогу поговорить с ним. Если он, конечно, ещё не усоп, — глядя в пол тихо ответила Лера.

— Ты слышишь мёртвых!? — будто на полувздохе вымолвила Наташа, молитвенно сложив у лица ладони.

— И вижу, — скромно дополнила девушка.

Несколько минут обе молчали.

— Детектив какой-то выходит: найти мёртвого, который дал клятву. Та ещё задачка! — тётя Наташа, подбоченясь, прошлась взад-вперёд по коридору

В дверях показалась Зоя. Она держала в руках поднос, на котором стояли два стакана с водой. Следом шла Вера, мама Насти.

— Лера? — Зоя поставила поднос на подоконник и уже держала в руке первый стакан. — Как тебе?

— Достаточно, — дождавшись яркой окраски жидкости, отозвалась Лера.

Когда тётя Наташа и Вера выпили содержимое своих стаканов, Зоя спросила:

— Ну, какие ощущения?

— Удивительно, будто выспалась! — первой откликнулась мама Вера.

— Как после недели в реабилитационном центре! — радостно подтвердила тётя Наташа.

— Кстати, о Центре. Как мне туда попасть? — Лера решила спросить прямо.

— А я тебе говорила, что адрес просить будешь? — подмигнула женщина. — А зачем тебе туда? Вон у тебя какая водичка живая.

— В том-то и дело, что не живая, а мёртвая. Силу восполняет, у кого на донышке, но много нельзя, иначе плохо будет, — ответила Зоя за Леру. — Это мне адрес нужен! Хочу бабулю одну на ноги поставить — «высосали» её.

— Хорошо, я узнаю и скажу вам. Не всех туда берут, но я замолвлю словечко, — кивнула тётя Наташа.

— А можно Настеньке моей стаканчик? Вдруг ей полегче будет? — вмешалась в разговор Вера.

Зоя обернулась к Лере:

— Я не знаю, честно говоря.

— И я не знаю, — Лера пожала плечами. — Ей может стать хуже. Сложно предугадать, как Пузырь на мёртвую воду отреагирует.

— Какой Пузырь? — заморгала Вера испуганно.

Тётя Наташа решила объяснить сама:

— Вер, мы тут одну теорию проверяем. Если она окажется правильной, то Настя быстро поправится. Для этого тебе надо понять или вспомнить, кто из твоих умерших родственников клятву дал и не исполнил. Поверь, это очень важно!

Не задавая больше никаких вопросов, Вера стала рассказывать:

— Мои мать и отец живут в деревне. Они познакомились ещё в школе и поженились, как только им по восемнадцать исполнилось. Живут душа в душу. Нас, детей, у них шестеро.

— А дедушки и бабушки? — уточнила Зоя.

— Все, слава Богу, живы и здоровы, — ответила Вера.

Женщины снова помолчали. Было непонятно, как искать давшего клятву. И тут Леру осенило:

— А Настин папа, он где?

— Он нас…оставил, — замялась Вера.

Тётя Наташа положила руку ей на плечо:

— Понимаю, тебе больно и неприятно об этом говорить, но это наш шанс. Надо постараться вспомнить всё, что ты знаешь.

У Веры в глазах блеснули слёзы:

— Мы познакомились шесть лет назад. Чуть ли не с первого свидания он мне сказал, что хочет ребёнка: «Родишь мне, все богатства мира к твоим ногам брошу!» Согласилась. Я же приехала учиться и всё по съёмным квартирам скиталась. А тут Никита, такой галантный, обходительный. Узнал о моей беременности — квартиру купил. Настя родилась

— ремонт затеял. Всё было так хорошо! Сказка закончилась, когда дочери три года исполнилось. Ровно после её дня рождения он нас и бросил — к жене бывшей вернулся. С тех пор моя девочка болеть начала, всё хуже и хуже ей становится. Врачи руками разводят и диагнозы ставят: то один, то другой.

— Он ничего не рассказывал? Ну, про клятвы какие или, может, про родителей своих? — Наташа взяла Веру за плечо.

Та покачала головой:

— Он говорил, что родители считали его неудачником, всегда в пример старшего брата ставили. Мол, тот всего добился, а у Никиты только гулянки да мотоциклы на уме. Поэтому, как только на ноги встал, он из дома ушёл. Папа его умер, но Никита даже на похороны не пошёл. Говорил, что «при жизни не хотел видеть, так в гробу и подавно». Мама, кажется, живёт где-то у нас в городе.

Не знаю, имеет ли это отношение к нашему делу, но однажды он сильно напился и плакал: «Не хочу тебя терять! Если б не ведьма, навек с тобой бы остался, но она живым не отпустит». Я тогда только-только Настю родила. Подумала, что у него «белочка» от счастья… Потом годы прошли, как-то забылось.

— Если без ведьмы не обошлось, значит, точно корень проблемы где-то там, — заметила тётя Наташа.

— А что это за ведьма? — Лера почувствовала, что есть ниточка, за которую стоит ухватиться.

— Она сама себя так называет, — Наташа на миг задумалась, чуть наморщила лоб. — Цыганка она, Донкой зовут. Живёт здесь недалеко, у рынка. К ней всегда толпа стоит: кому гадает, кого привораживает, на кого порчу наводит. Только магия у неё злая, чёрная. Гадалка ничем не брезгует: то землю кладбищенскую даст, чтоб под порог насыпать, то волосы у покойника срежет. Думаю, Никита про неё говорил.

«Цыганка, как из моего видения про Макса!», — заволновалась Лера.

— Никитина жена живёт у рынка. Я их видела как-то, они в жёлтый дом заходили, да и машина его часто там стоит, — подтвердила Вера.

— А у них дети есть? — спросила Зоя.

— Да, мальчик. Жена никак выносить не могла, много раз детей теряла. Потом родила хилого и болезненного ребёночка. Ему годика три было, когда мы познакомились. Никита сказал, что не может без слёз на него смотреть. Они по врачам с рождения его таскали: то одно заболит, то другое, — вздохнула женщина. — Хотите сказать, — голос её задрожал, — что он со своего сына на мою Настю болезнь перекинул?

— Ну, не совсем он и не совсем перекинул, но такое возможно, — чуть помедлив, ответила тётя Наташа.

— Это что же? Он специально искал, кто ему ребёнка родит? Для этого он меня использовал? — Вера не могла сдержать слёз. — Ещё квартиру на меня записал! Я ему — зачем? Ты же её купил! А он: «Так справедливо будет». Выходит, заплатил… Чтобы я своего ребёнка похоронила… Но ведь это и его ребёнок…

Несчастная женщина уже рыдала в голос. Лера подошла к ней очень близко, резко встряхнула за плечи, чтобы привести в чувство, и жёстко сказала, словно отрывая каждое слово:

— Никого ещё не похоронили. Ещё поборемся, слышишь? Не время руки опускать!

Вера часто закивала, потом глубоко вздохнула и отёрла слёзы:

— Говорите, что нужно делать!

— Сначала надо придумать, как Настю поддержать, пока мы решаем эту… загадку. Придётся рискнуть. Сейчас будем, как в сказке, живую и мёртвую воду изготавливать. А потом поить по очереди одной и второй. Вера, неси стопки! Наша коктейльная вечеринка переходит на «шоты», — Лера вдруг почувствовала твёрдую уверенность и решимость.

Когда стопки с водой стояли на подносе, она дала первую Зое, а вторую — тёте Наташе. Вода в Зоиной стопке быстро стала густого фиолетово-чёрного цвета. В стопке у тёти Наташи она окрасилась в голубовато-сиреневый. Довольная результатом Лера хотела дать команду идти к Насте, но внезапно ей в голову пришла другая мысль:

— Погодите, дайте я кое-что попробую, а потом продолжим.

Она взяла обе стопки и вылила в один из стаканов на подносе. Вода стала голубой. Такой же, как реки-вены возле церкви! Повинуясь внезапно озарившей её догадке, Лера залпом выпила стакан и посмотрела на свои руки. К привычному фиолетовому цвету добавился голубой ободок.

«Так вот как это делается!» — подумала она и попросила Веру принести ещё воды.

Женщина вернулась с кувшином.

— Не совсем пока понимаю, что происходит, но, по-моему, вода — важный элемент, — заключила Вера.

— Лер, может, расскажешь, что это было? — так и не дождавшись вразумительных объяснений, потребовала Зоя.

— Помнишь, ты спросила у бабы Стеши, почему мёртвые с кладбища уйти не могут? Она ответила, что надо мне на церковь посмотреть. Я и посмотрела, как раз перед тем как Миша упал, — Лера отметила, что при упоминании о Мише щёки Зои покрылись лёгким румянцем, и хмыкнула про себя.

— Так вот, стены и ограда светились голубым цветом. Тогда я удивилась тому, что увидела: как получается этот голубой цвет? А сейчас поняла — это граница мира мёртвых и мира живых. У тебя, Зоя, Сила мёртвая, — Лера покосилась на остальных: тётя Наташа приподняла бровь, а вот от Веры реакции не последовало — для неё происходящее было итак слишком безумно, чтобы ещё больше удивляться.

— А у тёти Наташи, — продолжила Лера, — Сила живая. Моя догадка подтвердилась: цвет получился голубой. А значит, на какое-то время у меня будет защита от Пузыря, как забор на кладбище. Ведь баба Стеша сказала, если он меня коснётся, лягу рядом с Настей. Кстати, моя учительница рисования была бы крайне удивлена, если бы узнала, что получить голубой цвет можно, смешивая разные оттенки фиолетового, — усмехнулась Лера.

— Теперь пойдём к Насте и дадим ей выпить из двух стаканов. Думаю, это на какое-то время защитит и её, — закончила свою мысль Лера.

— Может, смешаем? Как тебе. — спросила Зоя.

— Лучше по отдельности, чтобы я посмотрела, как Пузырь на мёртвую воду реагировать будет.

Зоя и тётя Наташа взяли по стопке, за ними шла Лера, позади — мама Вера. Такой странной процессией они двинулись в квартиру.

— Настенька, милая, просыпайся, надо лекарство выпить, — мама девочки тихонько провела ладонью по её личику.

Настя открыла глаза, отсутствующим взглядом посмотрела вокруг. Выглядела она совсем плохо: кожа настолько бледная, что казалась синей, опухшие красные глаза; обветренные и потрескавшиеся губы дополняли нерадостную картину.

Лера перевела взгляд на Пузыря. Бесформенная туша висела под потолком и пока никак не реагировала на присутствующих.

Тем временем Вера приподняла Настю и влила ей в рот воду из Зоиной стопки. Пузырь пришёл в движение, мерзкая коричневая пуповина запульсировала. Казалось, он пытается быстрее сожрать внезапное угощение. Пухлые чёрные губы разомкнулись, опухший язык вывалился изо рта. Девочка застонала.

— Тётя Наташа, вливай быстрее свою! — выкрикнула Лера.

Женщина поняла: что-то идёт не так. Она быстро подложила свою руку под голову Насти и дала ей выпить воду из своей стопки.

Несколько секунд Пузырь по инерции глотал через пуповину. Затем раздался пронзительный визг. Люстра задрожала и зазвенела. Дрогнули стёкла в окнах, стопка в руках Веры разлетелась на мелкие осколки. Туша на потолке перекатилась в дальний угол, продолжая визжать и извиваться. Пуповина натянулась, со шлепком оторвалась от Насти, а потом исчезла в недрах необъятного раздутого живота. Тварь затихла и почернела, только выпученные глаза бешено вращались, пытаясь высмотреть что-то или кого-то…

— Мы его убили? — приглушённо проговорила Зоя, глядя туда же, куда и Лера, но ничего там не увидела.

— Нет, не убили, но от девочки он отстал. Скорее всего, не навсегда, а только на время. Но и это уже что-то.

— Мам, я пить хочу, — послышалось тихонечко из кроватки.

Вера вскочила и побежала на кухню. Лера тем временем осмотрела девочку. Силы в ней почти не осталось, лёгкие, прозрачные сиренево-фиолетовые крупинки, да и только.

Лера перехватила стакан у Веры, когда та вошла:

— Зоя, давай повторим.

Та кивнула и взяла стакан. Настя выпила половину, присела повыше и допила с жадностью остальное:

— Мам, я есть хочу!

Вера разрыдалась:

— Я так рада, милая! Давай я тебя на ручки возьму, в кухню на диванчик отнесу и покормлю, а то здесь осколки — нужно прибраться.

— Мам, ты чего плачешь? — спросила Настя.

— Просто очень рада, котёночек мой, что ты попросила поесть, — ответила Вера, изо всех сил пытаясь сдержать слёзы.

— Если ты этому так рада, то я каждый день буду просить есть, — девочка протянула маме тонкие ручонки.

— Договорились, ловлю тебя на слове. Чтобы каждый день ела! — ответила Вера, беря дочку на руки. Она обнимала её, зарываясь в волосы, вдыхала детский запах и гладила, гладила тёплыми ладонями… У остальных тоже на глазах показались слёзы.

— Пойду, возьму веник, подмету пол, — стараясь спрятать свои чувства, деловито проговорила тётя Наташа.

Когда она ушла, Зоя спросила у Леры:

— Почему ты видишь его, а я нет? Ведь бабу Стешу я вижу!

— Сама не знаю, — пожала плечами Лера. — Мне тоже непонятно. Может, ты смотреть просто не умеешь? — догадалась она и взялась объяснять так, как учила её Стеша. Но у Зои так ничего и не вышло.

— Надо у нашей бабули спросить, — огорчённо произнесла девушка.

— Только когда теперь мы с ней поговорим? — посетовала Лера, и обе задумались.

Довольная, улыбающаяся мама Вера вернулась в комнату:

— Настёна ест печенье! Спасибо вам! Вы нам так помогли! У меня слов не хватает, чтобы выразить, как я благодарна!

— Пока рано, надо придумать, как оставшуюся часть загадки решить, — вздохнула Лера. Хотя ей самой было очень радостно, что девочке стало лучше.

— А чего долго думать? Надо идти к Никите домой, припереть к стенке и всё выяснить, — заявила вошедшая с веником тётя Наташа.

— Во-первых, мы адреса не знаем, а во-вторых, зачем ему нам признаваться? — не согласилась Лера.

Повисло молчание… Никто не мог придумать, как заставить Никиту всё рассказать.

— Давайте всё как следует обдумаем, потом снова встретимся и обсудим возможные варианты. Уже поздно, мне нужно идти домой — мама сегодня в ночную смену работает, хочу её проводить, — Лера выглядела усталой.

— Если станет хуже, звоните, — Зоя тоже стала прощаться.

Следом засобиралась и тётя Наташа:

— Справишься без меня, Вер? Пойду и я — отдохнуть, переодеться…

Мама Вера кивнула и заулыбалась. Было видно, что им с дочкой сейчас никто не нужен. Сегодня они прекрасно проведут время вдвоём.

Договорившись созвониться, все разошлись.

***

Большую часть дороги девушки молчали. Каждая думала о своём. Лера мысленно пыталась найти решение оставшейся загадки.

Они пришли домой, когда мама Римма уже собиралась на работу:

— Вот и хорошо, что вы пришли. Я ужин приготовила, на плите стоит. Расскажете, как всё прошло, пока у меня есть пара минут?

Лера пересказала события сегодняшнего дня, но удручённо заметила, что пока не знает, как поступить дальше.

— Ой, да это самое простое! Иди на кладбище да спроси у любого, где нужная могилка. Там одна большая деревня, там все друг про друга знают. Вот, у Любаши той же, — легко отмахнулась мама.

Девушки от удивления вытаращили глаза:

— Тётя Римма, а вы откуда знаете? — изумилась Зоя.

Мама немного смутилась:

— Да, люди везде одинаковые, хоть мёртвые, хоть живые. Я просто предположила. В конце концов, можно попробовать — хуже не будет.

— Ну да, в этом есть резон, — согласилась Лера. — Ещё надо узнать, приходил ли Николай на кладбище и что там произошло.

— Я совсем не против туда сходить! Как думаешь, Миша завтра работает? — быстро проговорила Зоя и снова вспыхнула.

— Ну и дела… — протянула Римма, увидев её реакцию. — Так, девочки! У меня всю неделю ночные смены, так что завтра приду, посплю и, если хотите, то пойду с вами.

— Нет, не надо, мам. Мы справимся. — ответила Лера.

— Всё, убегаю, опаздывать нельзя! Пока, до завтра, — Римма поцеловала дочь в щёку и быстро вышла.

— Лера, а твоя мама всегда такая? — глядя на захлопнувшуюся дверь, спросила Зоя. — Ну, так легко всё воспринимает? Моя бы, наверное, после первого же приключения за сердце схватилась и больше бы никогда меня из дома не выпустила.

— Знаешь, я уже в детстве думала, что моя мама непохожа на остальных. Иногда она так спокойно ко всему относится, что может показаться — ей всё равно. Но это не так. Она очень меня любит и всегда поддерживает. И ещё: никогда не пытается меня воспитывать, останавливать или отговаривать от какого-то безумного шага, — с теплотой в голосе ответила Лера.

Зоя слегка пожала плечами, понимающе улыбнулась и направилась на кухню:

— Пошли — пожуём что ли, а то маковой росинки с утра во рту не было.

За беседой они засиделись на кухне до глубокой ночи, обсуждая всё на свете. Подругам было хорошо и спокойно вместе. У Леры возникло чувство, будто она знает Зою много лет…

Утро выдалось пасмурным и ненастным. Девушки проснулись ближе к обеду и долго валялись в кроватях, пока не зазвонил домашний телефон. Лера быстро встала и побежала отвечать, чтобы не разбудить маму после её ночной смены.

— Алло, — Лера прикрыла трубку рукой.

— Здравствуй! Это тётя Наташа. Насте снова стало хуже. Видно, надолго нашей Силы не хватило. Надо срочно что-то придумать, — перешла она сразу к делу.

— Мы, кажется, придумали, — неуверенно начала Лера, — пойти на кладбище и спросить у местных. Кстати, можно у Веры узнать имя и фамилию отца Никиты?

В трубке зашуршало, раздался приглушённый Верин голос. Через некоторое время тётя Наташа ответила:

— Скорее всего, Фёдор Самохин. А спросить у местных, ты имеешь в виду у…

— Ага, у мёртвых, — закончила мысль Лера.

— Я с вами! — объявила тётя Наташа. Было слышно, как она возбуждена. — Когда выходим? Я готова, если что.

— Нам до сумерек надо успеть, а то кладбище закроют. Давай через час встретимся, — предложила Лера, — она поняла, что Наташу отговорить не удастся.

Тем временем Зоя уже гремела посудой на кухне:

— Снова приключения? — с улыбкой спросила она вошедшую подругу.

— Снова! Только что мы скажем Мише, если он там? Почему на кладбище таскаемся, как на работу?

— Скажем, что ты часики потеряла, — Зоя игриво наклонила голову, откусывая бутерброд.

— Надеюсь, это наше последнее пришествие на погост, — вздохнула Лера, наливая себе кофе.

Через час девушки вышли из дома, встретили тётю Наташу и отправились в сторону кладбища.

— Как там Настя? — поинтересовалась Зоя.

— Лежит. Говорит, голова болит. Правда, поела с утра. Я, конечно, не могу увидеть, что происходит, но, кажется, эта тварь снова добралась до неё.

— Зайдём на обратном пути, если не получится ничего узнать, — пообещала Лера.

За неспешным разговором дорогу одолели быстро. Как только впереди показалась сторожка Миши, Зоя пригладила волосы, стряхнула невидимую пылинку с куртки и глубоко вздохнула.

— Может, на обратном пути заглянем? — осторожно попросила Лера.

— Да, хорошо, давай, конечно, — отрывисто отвечала девушка, думая совсем о другом.

Небо было затянуто серыми тучами. Тянуло холодом. Хорошо хоть, что не было дождя.

Миновав ворота, Лера стала искать могилу Любаши. Ведь они там были всего один раз, к тому же ночью. Подойдя, как она подумала, к нужному ряду, Лера поняла, что совсем не помнит, куда надо поворачивать. Зоя тоже разглядывала дорожки в поисках Любиной могилы. Но в тот памятный день девушка была в таком плохом состоянии, что рассчитывать сегодня на её помощь не приходилось.

— Это место где-то совсем рядом от входа, близко к центральной дороге, но я не могу его найти, — говорила вслух Лера. — Любаша, ну, где же ты, — добавила девушка, безуспешно пытаясь понять, какой поворот тот самый.

— Я здесь, — прошелестело рядом с ухом чуть слышно. Лера развернулась и разглядела прозрачный, еле видимый силуэт. Очертания женщины можно было различить едва-едва. Она больше походила на зыбкое марево в знойный летний день. Силуэт медленно поплыл в направлении нужного ряда. Лера уверенно двинулась за ним.

— Ты вспомнила, куда идти? — спросила тётя Наташа.

— Нас провожают! — тихо ответила Зоя.

Немного отстав, она коротко пересказала женщине историю Любаши. У тёти Наташи, конечно, возникли вопросы, но она пока боялась их задавать.

Вот и знакомый памятник. Попав в оградку, силуэт наполнился фиолетовым цветом, стали различимы черты лица. Любаша улыбалась широко и счастливо. Без слов стало понятно, что визит Николая закончился как задумано.

— Привет, — начала Лера первой, — как вчера всё прошло?

— Так и думала, что это вы! Верила, что Лизоньку не бросите! Каждый день я стояла у ворот и ждала. Знала, что придумаете, как сделать, чтобы он пришёл. Вчера уже решила, что ещё один день пролетел впустую. Собиралась уходить, вдруг вижу — идёт! Дошёл до ограды, остановился. Ну, думаю, не зайдёт, почуял, видно, неладное. С ним женщина была: ругалась, кричала про то, что он нищий и «бабло» добыть не может. А потом как толкнёт его! Прям в калитку и рухнул, да ещё затылком приложился. А погосту только того и надо! Секунда, и всё. Сидит мой ненаглядный, слюни пускает, качается. Тётка, поди, подумала, что это она его приложила так. Струхнула, развернулась и дала стрекача! Уж я и не подумала бы, что в таком огромном теле столько прыти. Тут и сторож подбежал. Коленька давай нести чушь, что сейчас придёт комиссия и денег на памятник даст. Потом петь начал, а под конец вообще сказал, что из него демона надо изгнать. Сторож недолго думая «скорую» вызвал, и те его увезли.

Так ему и надо, ироду! Уж как я радовалась! Знаю, плохо это вот так радоваться, но я за Лизоньку мою простить ему не могу! За себя-то уже простила.

Теперь он не будет над девочкой моей издеваться! Кстати, вы видели мою Лизоньку? Почему не придёт? Как она? Большая стала, небось?

Лера обернулась на Зою, не зная, стоит ли рассказывать, и заметила, как тётя Наташа в изумлении смотрит то на неё, то на Зою, то пытается разглядеть Любашу.

— Лиза удивительно взрослая и рассудительная. Она уж точно не пропадёт! — ответила Зоя.

Любаша закружилась на месте:

— Я знала, знала! Моя девочка — боец! Моя умничка! Думала вчера после этих событий, что усопну, но потом решила: вы обязательно придёте и расскажете, как у моей малышки дела. Тогда точно можно упокоиться.

— Любаша, нам помощь нужна, — осторожно начала Лера.

— Что угодно! — тут же ответила женщина, и её лицо стало серьёзным.

— Нам нужно найти одного человека. Он, скорее всего, похоронен на этом кладбище. Его зовут Фёдор Самохин. Ты сможешь помочь?

— Я постараюсь, — кивнула она, затем наклонилась к самой земле и крикнула так, что в ушах зазвенело:

— Эй, подруги! Нужна наша помощь, вставайте!

По поверхности земли пошла странная рябь. Зоя и Лера с интересом оглядывались вокруг. То здесь, то там внутри оградок поднималось фиолетовое марево, принимая человеческие очертания. Любаша переместилась к ближайшему, что-то сказала, и уже вместе они двинулись дальше. Через пару минут не меньше десяти фигур уплыли в разные стороны кладбища.

— Что там? — спросила тётя Наташа, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь смотреть туда же, куда и девушки. Зоя пересказала ей весь разговор.

— Значит, ждём, — заключила Наташа.

Быстро смеркалось. Прошло уже около двух часов, как ушла Любаша. Все устали и замёрзли. Начал накрапывать дождь. Мартовский снег, который лежал нетронутым, стаивал на глазах, обнажая коричневые проплешины земли. Заунывно гудел ветер, проносясь редкими порывами. Птицы смолкли. Мир готовился к ночи.

— Может завтра сюда вернуться? — робко сказала Зоя.

— А вдруг Насте станет совсем плохо? Или Любаша решит усопнуть? — ответила Лера, хотя идея оказаться в тепле с кружкой горячего кофе была очень по душе.

— Нашли, пойдём! — радостно прошелестел голос Любаши над ухом.

— Он усоп? — спросила Лера, волнуясь, потому что запасного плана не было.

— Не-а, — удаляясь отозвалась Любаша, — не усоп, но его могила в старой части. Думали, там нет уже никого, а его подхоронили к матери. Там мы в последнюю очередь смотрели.

Все вздохнули с облегчением и пошли вслед за Любашей. А Зоя снова была переводчиком для тёти Наташи.

В старой части кладбища между рядами могил лежал давно никем не чищенный снег. Многие ограды ощетинились буреломом, на который не смогла повлиять даже зима. Памятников почти не было, только кресты и тусклые полустёртые таблички на них. Изредка попадались железные пики военных захоронений. Любаша вела всё дальше и дальше, а компания, утопая в снегу, следовала за ней. Наконец, Любаша остановилась и указала на ограду. В отличие от остальных, прутья на ней были выкрашены, а внутри стоял мраморный памятник.

Через десяток оградок тянулся низкий заборчик, отделяющий кладбище от трассы.

Лера вспомнила, как совсем недавно они с Зоей бежали здесь от Эда и Глеба. От мыслей о нём защемило в груди. Почему так вышло? Первый раз открыла своё сердце, а он оказался негодяем. И вообще, не человеком.

Краем глаза Лера заметила прямо за низкой оградой кладбища фигуру, напоминающую человеческую. Если бы не свет от фар, ненадолго озаряющий небольшой холмик, она бы его не заметила. Монотонно раскачиваясь, фигура почти сливалась с голой растительностью за забором.

— Это кто? — спросила Лера Любашу.

— Самоубийца, но очень старая. Новых кладут с другой стороны погоста — с той, что на поле выходит.

— Почему она так сидит?

— Не может зайти сюда и не может отойти от могилы. И нас не слышит, и мы её. Самоубийцы вообще редко могут усопнуть. Так ей и сидеть здесь, пока совсем Сила не выйдет. А потом застынет как камень, и всё. Сидеть ей веки вечные. Эта живучая, уже лет сто здесь — горе, значит, большое было. Теперь переживает его изо дня в день наедине с собой.

— Это же чудовищно! Почему с ними так обращаются? Почему на кладбище не похоронить, здесь хоть поговорить есть с кем! Это же как вечная пытка одиночной камерой! — не выдержала Зоя.

— Нельзя на погост, — тихо и печально ответила Любаша, — их поступок… будто чума заражает всех вокруг. Мёртвые начинают… перерождаться во что-то иное, — говорила Любаша всё медленнее, делая длинные паузы между словами. Она очень устала — истратила всю Силу на поиски.

Конечно, это было очень плохо, поскольку её помощь ещё могла пригодиться. Зоя и Лера переглянулись. У них на этот случай был заготовлен план, и девушки решили попробовать.

Зоя открыла сумку, достала белую ткань, расшитую по краям золотой тесьмой. Затем жестом фокусника вытащила несколько конфет и горсть риса в коробочке. Лера оглядела угощение и убедилась, что Зоя напитала его достаточно своей Силой.

— Я поминаю тебя, Любаша, и угощаю! — громко произнесла Зоя.

Глаза женщины расширились, по телу пробежала дрожь, зубы ощерились. Пальцы удлинились и загнулись крючком. Лера и Зоя были ошарашены происходящим и поторопились отойти подальше. Резким скачком Любаша повернулась вокруг свой оси и нырнула в центр белой ткани. На пару мгновений воцарилась тишина.

— Зой, а что это за слова ты сказала? — тихо спросила Лера.

— Не знаю — первое, что в голову пришло, — шёпотом ответила Зоя.

— Зато теперь я поняла, почему баба Стеша сказала, что нельзя свою Силу здесь предлагать. Если б она так на тебя прыгнула, что было бы?

— Как думаешь, она вернётся? — вместо ответа спросила Зоя.

Девушки подождали ещё несколько минут, но ничего не происходило.

— Ну, что ж, пойдём без Любаши, — твёрдо проговорила Лера и попробовала открыть дверцу оградки. Та завязла в глубоком снегу, поэтому проходить пришлось боком.

С чёрного гранитного памятника на них смотрел суровый мужчина в военной форме.

— Самохин Фёдор Геннадьевич, — прочитала вслух Лера.

Марево над могилой всколыхнулось и приобрело очертания мужчины, похожего на гранитное изображение, только старше лет на двадцать. Та же военная форма и прямая осанка. Мужчина застыл и пристально смотрел в лицо Леры.

— Я живая, и я вас вижу, Фёдор Геннадьевич, — предвосхищая вопросы, первой заговорила девушка.

— Это странно, — коротко бросил мужчина.

— Странно то, что вы умерли, но не усопли, — в тон ему ответила Лера.

— Вы что, какая-то комиссия? — поднял бровь Самохин.

— Ага, комиссия по рассмотрению дел неупокоенных, — прыснула Зоя.

Мужчина, не понял юмора и серьёзно ответил, чётко выговаривая каждое слово:

— Я не могу жену бросить, она одна осталась. При жизни плачет, а как умрёт — покоя не найдёт. Всё дело в младшем сыне — оболтус он.

— Никита? — коротко, на военный манер, спросила Лера.

— Вы его знаете? — удивлённо поднял брови мужчина. Его кулаки сжались, и если бы тело имело краски, точно бы побелели. — Вот если бы я мог ему всё высказать! Да с ним и не говорить надо, а за шкирку взять и к матери притащить! — продолжил он.

— Мы здесь по другому поводу, — сменила тему Лера, — нам нужно знать, давали ли вы кому-то клятву, которую потом нарушили?

— Я? Я офицер! Я всегда держу своё слово! — хмуро и даже с обидой заявил Фёдор Геннадьевич.

— М-да, тупик, — произнесла вслух Лера.

— Спроси, может, его девушка любила какая-нибудь в молодости? Может, она подумала, что он ей поклялся? — предложила версию тётя Наташа, которой Зоя пересказывала весь разговор.

— Он слышит вас, — заметила Лера.

— А, ну, ясно, — засмущалась женщина, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— А в чём дело? С чего вам копаться в моей личной жизни? — подозрительно прищурил глаза мужчина.

— Ваша внучка умирает, — начала было Лера, но он перебил её:

— У меня внучка есть?

— Да, и внук тоже, — заметила девушка. — Насколько мы смогли разобраться, история такая…

Самохин выслушал, помолчал, а после сплюнул сквозь зубы:

— Тряпка! Как был тряпкой, так и остался. Говорил я матери, три шкуры драть с него надо, а она жалела: как же — младшенький да бедненький! И вот итог! Родного ребёнка на смерть отписал! Да наши деды воевали, чтоб у каждого мальца было небо чистое над головой, а этот фашист…

— Подождите, это наши предположения! Для того чтобы понять, правы мы или нет, нужно узнать, давали ли вы клятву, которую не сдержали? — перебила Лера поток его брани.

— Я один раз в жизни давал клятву, но не нарушал. Галя сама меня бросила, — пожал плечами Фёдор Геннадьевич.

— Галя? Пожалуйста, расскажите поподробнее, — попросила Зоя.

— Да, чего говорить, молодой был, летёха. Невеста у меня была, Галя. Я ей предложение сделал, свадьбу должны были летом сыграть. А меня в командировку отправили на два месяца. Её с собой взять не разрешили — не жена по документам. Возвращаюсь, и в первый же день ко мне маменька её приходит с гадом этим, Валеркой. Это одной «шишки» сынок. Его к нам заслали, потому что в немилость у папеньки попал. Так вот, и говорит мне маменька её: «Не обессудь, Феденька, но беременна Галочка моя от Валеры… Прости и отпусти, не мути душу разборками».

— И что? Так и не пошли ничего узнавать? — спросила Лера.

— Почему не пошёл? Пошёл! Да только не поговорили мы толком. Она с порога орать начала, что я предатель и с генеральской дочкой шашни завёл. А я что? Меня к ней водителем поставили в командировке. Армия — дело такое: либо выполняй, либо в опалу.

— Объяснились? Удалось ей доказать? — ахнула Зоя.

— Нет, слушать меня не стала. Я вышел от неё, сел за руль, в злости разогнался да и цепанул обочину. Крутануло знатно — прямо в дерево. Чудо, что жив остался. Ногу переломал в нескольких местах. Оттуда без сознания в госпиталь отвезли. Полгода на вытяжке лежал — Галя ни разу так и не пришла ко мне. А как выписали, первым делом к ней. Маменька её дверь открыла и сказала, что дочка её замуж вышла и в область другую уехала. Меня тогда думали списать, потому как хромой, но пожалели. Вот при штабе и оставили.

— Теперь ясно, — Лера обернулась к Зое, — Галя всю жизнь с обидой прожила. Скорее всего, это наш случай.

— Чего ей на меня обижаться? Сама от другого понесла, — ответил Самохин и снова сплюнул.

— А если на минуту предположить, что это её мамаша подстроила? — спросила Зоя.

— Всё равно, у неё было много возможностей объясниться со мной, — пробурчал в ответ мужчина.

— Предлагаем вам поговорить с ней и всё выяснить. Если мы всё правильно поняли, сможете внучку свою спасти. А если это не она, вы ничего не теряете.

Фёдор Геннадьевич задумался и через некоторое время ответил:

— Только сначала с сыном поговорю.

— А как вы поговорите? Он не услышит, — растерялась Лера.

— Вот как с этой, — мужчина показал пальцем на тётю Наташу.

— А он нам поверит? — с сомнением спросила Лера.

— Поверит, я слова найду, — отрезал военный.

— Хорошо, но если не поверит, то не наша вина, договорились? — уточнила Лера.

— Договорились! Слово офицера! А как мы туда попадём? Погост никого не выпускает, — с сомнением сказал Фёдор Геннадьевич.

— Вам надо залезть на спину Зои, — огласила Лера заготовленный план.

— Чего?! Я офицер, я не буду кататься на женщинах, как Пиявка какая-то! — силуэт мужчины задрожал и начал медленно расплываться. Видно было, что Самохин очень рассержен.

— Фёдор Геннадьевич, — вкрадчиво заговорила тётя Наташа, пытаясь смотреть на него, но на самом деле получалось не совсем в нужную сторону, — это война… Война между силами жизни и беспощадной смертью! Костлявая занесла свою косу над беззащитным ребёнком. Настенька — белокурый ангел, испытывает невыносимые боли! Её мама выплакала все глаза. Она готова отдать всё, что есть, лишь бы спасти свою кровиночку. А вы, родной дед, побрезгуете единственным шансом на спасение? Представьте, что ноги вам оторвало, неужели не воспользуетесь плечом и спиной медсестры, если в руках ещё есть силы стрелять?

У Зои на глазах блеснули слёзы — так проникновенно, пылко и убедительно прозвучала речь тёти Наташи.

Фёдор Геннадьевич стыдливо отвёл глаза:

— Ради внучки и жены я готов!

Зоя подошла к нему вплотную и повернулась спиной. Ворча и ругаясь вполголоса, он сжался в комок, отскочил от земли и прыгнул на Зою, застыв между лопаток.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросила Лера.

— Нет, ничего, — Зоя пожимала плечами, будто пыталась ощутить свою «ношу».

Лера с интересом разглядывала её спину: она первый раз видела молодую Пиявку. Больше было похоже, что у Зои вырос прозрачный горб.

— Не могли бы вы так не пялиться? Я чувствую себя неуютно, — раздался голос Фёдора Геннадьевича из Зоиного горба.

— Простите, не подумала, — ответила Лера, стыдливо опустив глаза.

Было уже совсем темно, когда вся компания двинулась обратно. Леру одолевали сомнения: «Что делать, если мы опоздали с возвращением и ворота закрыты? В калитку с Пиявкой не пройти. Велика вероятность, что голубые реки-вены, переплетающие забор, не пропустят. В ворота, по следам мёртвых, было бы больше шансов… А если ворота закрыты, то что будет, когда их откроют?»

Погружённые каждый в свои размышления, они вышли на центральную дорогу. Навстречу им двигалась знакомая долговязая фигура с фонариком в руке. Миша сегодня работал и теперь совершал обход территории.

Как только Зоя его увидела, то принялась махать рукой. Сторож на пару секунд остановился, вглядываясь, а потом уверенно пошёл им навстречу.

— Что вы здесь делаете? Кладбище уже закрыто, — пытался произнести Миша как можно суровее, но покраснел и засмущался от своей же напускной строгости. Он выглядел скорее мило чем грозно.

— Лера часики потеряла вчера, вот мы и пошли искать, — улыбнулась ему Зоя, — да слишком долго провозились.

— Надеюсь, нашли? — участливо спросил парень.

— Нашли, — подтвердила она. — А ты снова работаешь? Я думала, ты по суткам здесь. Выходит, каждую ночь караулишь?

Не дожидаясь ответа, Зоя взяла его под руку и повела вперёд. Лера и тётя Наташа пошли сзади.

— Нам в ворота пройти надо, а он их закрыл уже, — тихо, чтобы не расслышал Миша, проговорила Лера.

— Попроси открыть! Вы же знаете его, — также тихо ответила тётя Наташа.

— В том то и дело, что мы мало знакомы. Да и потом, как объяснить, почему нам именно ворота нужны? — обречённо вздохнула девушка.

— Я могу попробовать помочь, — прозвучал голос Любаши где-то рядом.

— Любаша, где ты? Где ты была? Что с тобой? — воскликнула Лера, и в этот момент тётя Наташа сжала руку девушки с такой силой, что та ойкнула.

Зоя с Мишей обернулись. По лицу юноши девушка поняла, что с Мишей что-то происходит: юноша открывал и закрывал рот, тыча пальцем куда-то за спину Леры.

Она обернулась и только теперь увидела Любашу, которая светилась ярким сиреневым светом. Но вместо размытого женского силуэта возникло будто голографическое изображение! Всё было чётким: черты лица, вплоть до морщинок, фигура, платье, прихваченное широким поясом с пуговками. Белые тапочки и кружевной платочек делали образ несколько комичным, но трогательным. Любаша, казалось, сама не понимала, какое впечатление производит на окружающих.

— Привидение! — прошептала тётя Наташа и снова крепко сжала руку Леры.

— Призрак! — вскрикнул Миша. — Этому должно быть разумное объяснение.

Любаша растерянно стала оглядываться по сторонам:

— Где призрак? Какой призрак?

— Она разговаривает! — взвизгнула тётя Наташа.

— Это вы подстроили? Что за шутки?! — Миша схватился за голову. — Очень смешно! Где-то есть скрытая камера?

— Лера, о чём они? — непонимающе протянула Любаша.

— По-моему, после Зоиного угощения что-то снова произошло. Теперь тебя видят живые, — вздохнула Лера и подняла к небу глаза. Она живо представила, как баба Стеша будет ругаться и хвататься за сердце.

— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? Или я один думаю, что светящаяся фигня на кладбище это мягко говоря не очень? — у Миши начиналась истерика.

— Неприлично женщину «фигнёй» называть! А ну-ка, извинитесь, молодой человек! — раздался голос за спиной Зои.

Фёдор Геннадьевич стоял в полный рост, и можно было даже прочитать, что написано на медальках, приколотых к его пиджаку.

— Ну, ладно Любаша, а Фёдор Геннадьевич-то почему? — изумилась Зоя, обернувшись на военного.

— Видимо, от тебя хлебнул, — рассудила Лера.

В этот момент Миша, прикрыв глаза, стал оседать на асфальт. Зоя попыталась его в последнюю секунду подхватить, но парень всё-таки упал и ушибся.

— Миш, Миша, вставай, — тормошила его Зоя.

— Удивительно впечатлительный юноша для сотрудника кладбища! — без тени иронии протянул Фёдор Самохин.

— Я медик и не верю в приведения, — слабо отозвался Миша, приходя в себя.

— Ну, что же, мне придётся вас огорчить, молодой человек. Они существуют. Знаете, когда я преставился, тоже долго мучился, пытаясь принять сей факт. Но пришлось. Так что лучше привыкайте к этой мысли при жизни — для меньшего шока потом, — Фёдор Геннадьевич заложил руки за спину и раскачивался с мыска на пятку.

— Да, согласна! Я сама, когда преставилась, долго не могла поверить. Ждала страшного суда, рая, ада или чего мне полагалось бы. Но правда оказалась страшнее. Я здесь в тюрьме собственной могилы, — включилась в беседу Любаша. — Знала бы, что так будет, давно бы всадила нож мужу в спину!

— Вот это вы зря, уважаемая, зря, — мягко возразил военный. — Вместе со мной отпевали убийцу. Он постоянно кричал, что ему больно. Этот товарищ невыносимо раздражал. Из-за него вся церемония отпевания прошла крайне неприятно.

Тётя Наташа, которая уже смогла взять себя в руки, заметила:

— Может, мы немного оторвёмся от беседы? У вас обоих впереди вечность, а у Насти время на исходе.

— Простите великодушно, не смел торопить юношу, от которого зависит успех нашей операции, — Фёдор Геннадьевич кивнул в сторону Миши.

— Я? От меня? Какая ещё операция? — глаза парня округлились.

Зоя взяла инициативу в свои руки:

— Понимаешь, мы должны доставить Фёдора Геннадьевича к внучке. Я тебе потом всё подробно расскажу, а сейчас просто проверь. Нам обязательно нужно пройти не через калитку, а через ворота. И прости, что я вот так при встрече, понимаешь, такое вряд ли расскажешь сразу, — сбивчиво пыталась объяснить она.

— Да уж. Я до сих пор не верю своим глазам! А про ворота…, — Миша задумчиво почесал затылок, — с одной стороны, замок отворить проще простого. С другой, когда устраивался на работу, мне строго-настрого наказали: что бы ни случилось, ни в коем случае не открывать ворота ночью.

— Наверное, потому что могли пройти те, кого ты не увидишь. А мы их видим, поэтому ничего страшного не случится. Ты приоткроешь щёлочку, я пройду с Фёдором Геннадиевичем, и всё, — Зоя с надеждой посмотрела в лицо юноши.

— Что ж, звучит логично, — протянул Миша. Ему очень хотелось показать себя в лучшем свете перед девушкой.

— Ура! Спасибо! — Зоя ослепительно улыбнулась и захлопала в ладоши.

Миша расправил плечи, предложил девушке локоть и, боязливо поглядывая на Любашу и военного, повёл всех к воротам.

Погода наладилась. Из-за туч показалась яркая луна. Ветер стих. Фонари освещали ворота и церковь чуть левее за ними. Серые стены храма в лунном свете казались серебристыми. Высокая звонница сверкала боками колоколов.

Осталось пройти ворота, а там — меньше часа ходьбы до дома Никиты.

Остановились. Пока Миша ковырялся в связке ключей, Фёдор Геннадьевич занял своё место на спине Зои.

Любаша, провожавшая их, робко спросила:

— Может, я быстренько с вами? Дочку повидаю и назад.

У Леры защемило в груди, но пришлось отказать. Стараясь говорить как можно мягче:

— Любаша, представляешь, как она испугается? Подумай, Лиза хоть и кажется очень взрослой, но каково ей будет жить с мыслями о существовании загробного мира? Она не сможет поделиться ни с кем своей ношей. Ровесники не поверят или, что ещё хуже, засмеют, а то и обижать начнут. Ты будь уверена — мы её не оставим.

Любаша со вздохом кивнула:

— Да, понимаю, не дело это — праздно шляться в мир живых, но я так скучаю по своей крошке…

— Поверь, там, куда ты отправишься после того, как уснёшь, будет возможность встретиться с Лизой, когда придёт время, — заверила её Лера.

Тем временем Миша уже справился с замком и начал открывать ворота. Зоя встала ровно за ним, чтобы побыстрее проскользнуть. Чуть приоткрыв створку ворот, юноша жестом предложил Зое проходить. Едва девушка сделала шаг и пересекла линию ворот, в глубине кладбища что-то гулко ухнуло и покатился рокот. На разные голоса закаркали вороны и взвились в воздух. «Бом-м-м», — ударил церковный колокол. «Бом-м, бом-м-бом-м», — нарастал тревожный звук.

— Быстро все через ворота наружу! — скомандовал Миша, глядя то на ворон, то на колокола. Стоило Лере протиснуться в ворота, как тётя Наташа, споткнувшись, упала прямо на неё:

— Меня будто в спину толкнули, — оправдывалась она.

А Лера заметила, как фиолетовая тень стремительно удалялась от кладбища.

— Мы кого-то выпустили! — обронила она, поднявшись на ноги.

Тем временем Миша пытался закрыть замок. Колокола смолкли. Повисла тишина, но совсем ненадолго: ворота громко содрогнулись, словно по ним ударили изнутри.

Лера подняла голову, чтобы всмотреться в глубь погоста. Внутри всё похолодело: у самых ворот стояло не меньше десяти призраков.

— Чтоб тебя! Их целая толпа! — схватившись руками за голову, вскрикнула Лера. Её сковал ужас. Непослушные ноги предательски подгибались, а во рту пересохло.

— Я никого не вижу! — Миша растерянно оглядывался вокруг.

Один из призраков бросился на ворота, схватился за прутья, и дверца громко лязгнула.

Миша отскочил назад. Тётя Наташа вцепилась Лере в руку и затравленно озиралась по сторонам:

— Где они? Они вышли?

«Бом-м», — прозвучал снова колокол, и мертвецы отступили на шаг, закрывая руками уши.

— Детки, детки, по койкам! — услышала Лера вдруг такой знакомый голос…

Баба Стеша появилась впереди толпы и громко стучала по створке ворот веником. Она была явная, чёткая, даже волосинки на её шали можно было различить. А рядом еле угадывался теперь уже бледный силуэт Любаши.

У Леры чуть отлегло от сердца: «Молодец, Любаша! Увидела, что грядёт беда, и побежала за помощью. Судя по всему отдала всю свою Силу бабе Стеше…»

— Слышите? Что-то звякает! — Миша побледнел и ссутулился, словно хотел спрятаться.

Старуха была зла и кричала Лере:

— Я тебе потом скажу, какая ты дура! Мало тебе того, что солдафона с погоста вытащила, так ещё и ворота надоумила открыть!

При этом смотрела Стеша куда-то за спину Лере. Девушка обернулась, пытаясь понять, куда она смотрит: батюшка в чёрной рясе и с большим крестом на груди выбежал из храма, задрал голову на звонницу и перекрестился. Увидел ребят и бросился к ним, простирая руки:

— Вы слышали? Вы тоже это слышали?

Все усердно закивали.

— Чудо! Господь явил мне сегодня чудо!

Он помялся, пожевал губами, потом махнул рукой и продолжил:

— Прости, Господи, и помилуй! Грешен, сомнения в душу заползли змеёй. Могу ли я, грешный, Господу нашему служить как подобает? Остался на всенощную службу. Яви, говорю, Господи, знак! Только приступил к молитве — колокола звенят. Да как звенят! Тревогу бьют! Вы свидетели, да? — батюшка был невероятно возбуждён: то дёргал себя за бороду, то хватался за округлый живот, выступающий из рясы, то гладил себя по голове, словно успокаивал. Щёки его лихорадочно горели.

Все снова согласно закивали. А батюшка начал ходить кругами, что-то бормоча и повторяя, потом поднимал глаза в небо и яростно крестился. И опять — с простёртыми руками — теперь к Мише:

— Миша! Миша, ты же здесь работаешь, подтверди, что знамение слышал!

— Конечно, конечно, если надо, — испуганно кивая, отвечал юноша.

Батюшка подошёл к самым воротам и взялся за прутья:

— Нужен я им, нужен! Столько горя людского здесь! — он начал беззвучно молиться. Пространство вокруг него наполнялось ярким голубым светом. За воротами уже никого не было…

Лера хотела что-то сказать, но тётя Наташа положила ей руку на плечо и тихо, чтобы слышала только она, прошептала:

— Помнишь, я говорила, что всё в этом мире случается не «потому что», а «для чего — то»? Помнишь? Колокола сегодня звенели, для того чтобы этот человек укрепился в вере своей. Именно сегодня Господь его и оставил в храме.

Лера согласно кивнула, устало вздохнула и позвала:

— Зоя, нам пора.

Миша посмотрел на девушку с мольбой. Было понятно: ему очень хочется, чтобы она осталась и объяснила, что происходит…

Конец ознакомительного фрагмента.