Мрак сердец наших

Анна Вейл (2024)

Мраки. Люди со сверхъестественными способностями. В Ниневии это грешники и отбросы общества. Лита — одна из них, но презирает Мраков и мечтает о справедливом отношении к себе. По странному стечению обстоятельств она узнает, что правители страны жестоко используют таких, как она, и встречает потомка древнего короля. Теперь перед Литой стоит выбор: присоединиться к лидеру восстания и спасти падших Мраков или принять сторону закона и спастись самой. Но есть ли этот выбор в действительности? Ведь она уже стала пешкой в мире заговоров и тайных обществ, жестоких убийств и борьбы за власть.

Глава 22. Хрустальная голубка

Получив нужные сведения, Рин не мог усидеть на месте. Он решил выдвинуться на следующее же утро. Мы с Куртом предложили было дождаться Криспины, которой все еще не было, но Рингольда было не переспорить. Да и мне самой не терпелось. Пусть вся затея меня пугала до зубного стука, мне очень хотелось остановить Вормского, пока от его рук не пострадали другие дети.

Утром, выйдя из своей комнаты, я обнаружила, что дверь напротив открыта. Внутри собирался Рин. Он выложил вещи из своей заплечной сумки, отчего она стала гораздо меньше.

Рин кивнул мне и лег на пол и залез под кровать. Мне оставалось лишь удивленно уставится на его ноги. Послышался странный шум, словно Рин рвал ткань. Из под кровати он появился со странным кожаным кошельком. Рин открыл его, отвернулся от меня и проверил содержимое. Это было странно — неужто подумал, что я могу позариться на его деньги. Пусть своих у меня нет, но я не воровка. Рин же закрепил кошелек на поясе и спрятал его под рубашку с коротким рукавом.

— Двигаем, — он прошел к двери, не глянув на меня. Но в последний момент остановился и все же пропустил вперед. Я успела рассмотреть знакомую глубокую морщинку на его лбу.

Поход не задался с самого начала. Мы планировали взять с собой пирогов или оладьев. Но школьники, что только что позавтракали, почти ничего не оставили. Пришлось набить сумки огурцами и картофелем.

Но самое большое разочарование ждало нас на конюшне.

— И на чем мы поедем? — Курт оглядел пустые стойла.

Похоже, путь до Гирсу нам предстояло преодолеть пешком. Еще и лес оказался закрыт. Рорна на воротах не было, и некому было открыть нам дорогу между деревьями. Курт ругнулся, когда очередная еловая лапа с размаху ударила его по лицу. Сам решил идти следом за Рингольдом — злорадно подумалось мне. А тот и не думал придерживать ветки ради моего брата. Через час, когда мы выбрались на Королевскую дорогу, ноги уже гудели.

По пути нас несколько раз обгоняли кареты, одинокие путешественники на лошадях и крестьянские повозки. Один возница остановился и предложил подвезти. Курт протянул к краю телеги руку с меткой и тут же получил по ней хлыстом. Хозяин телеги, видимо, только сейчас признал в нас Мраков. Он сплюнул и поехал дальше, оставляя нас на безжалостном солнцепеке.

Рингольд поднял руку в сторону удаляющейся повозки и сделал резкое движение кистью. Правое заднее колесо исчезло и тут же появилось на метр правее. Оно продолжало катиться, когда его родная телега завалилась на бок, конь встал на дыбы, а мужчина опрокинулся и кубарем скатился по дну покореженной повозки. Рин с самым невинным лицом поцокал языком, Курт хмыкнул, даже я не смогла сдержать злорадной улыбки. Но пока крестьянин кричал проклятья нам в след, я призналась сама себе: проехать часть пути в повозке было бы гораздо приятней, чем отомстить грубияну.

Солнце стало клониться к горизонту, съестные припасы подошли к концу, а сами мы — все равно голодные и изрядно уставшие — оказались на развилке. Рин сверился с картой — судя по неровному краю листа, он вырвал ее из книги. Я покачала головой.

— Так, — он провел пальцем вдоль тракта на бумаге. — Можно пойти прямо. И если не останавливаться, к утру будем в приюте. Правда идти придется через нашу любимую деревню Ниппур.

Он с кислой улыбкой кивнул мне. Я скривилась в ответ.

— Есть другой вариант, — продолжил Рин. — Но он длиннее.

Я закрыла глаза и тихо застонала. Курт громко вздохнул. Весь день Рин шагал не зная усталости, но мы с братом уже давно валились с ног.

— Можем свернуть направо. Тогда через пару часов окажемся в… — Рин сощурился, пытаясь прочесть название города. — В Аккаде. Там можно попробовать заночевать, а утром двинуть дальше и к вечеру прийти.

— Но в городе нас могут узнать и поймать, — я потерла глаза.

— И что предлагаешь, через лес напрямик идти? — Курт махнул в сторону деревьев. Я понимала, что это не вариант.

— Так, дождемся, пока стемнеет, и не будем по центральным улицам идти. Заночуем где-нибудь, — Рин пощелкал пальцами.

Курт выхватил из кармана Алую книгу и стал листать ее.

— Аккад… Аккад… Вот… Так-так-так, лавки, трактиры, — он водил пальцем по строчкам. — Вот. Там есть постоялый двор, где принимают Мраков. Называется «Хрустальная голубка».

— Красиво, — прошептала я и сдалась.

Аккад раскинулся на участке, где Королевская дорога и река Тифр изгибались и почти касались друг друга. Это были два главных торговых пути страны. Земли в округе славились плодородием, у крестьян всегда были излишки, которые они привозили в Аккад на продажу. Поэтому около сотни лет назад у Директории возникла идея проводить здесь ярмарки, на которые съезжались купцы со всей Ниневии. Сначала они проходили раз в год, потом — раз в полгода и в три месяца. А после ярмарку решили не прекращать вовсе. Так город стал главным торговым центром страны. Шумным, многолюдным и неспящим даже глубокой ночью.

Огни Аккада мы увидели издали — даже на отдаленных улицах светили газовые фонари. Лавки, бакалеи, магазин занимали первые этажи всех домов на нашем пути. Из каждой двери на нас обрушивался яркий свет и запахи: острые — специй, горькие — дубленной кожи, тошнотворно-сладкие — парфюма. Я едва не свернула шею, провожая взглядом витрину с готовым платьем из нежного переливчато-зеленого шелк, которое идеально подошло бы к моим глазам, и непроизвольно попыталась стряхнуть дорожную пыль со своего платья. Курт застыл перед удивительным трактиром. Владелец выставил столики прямо на улицу, правда защитил их от прохожих живой изгородью. Кухня же виднелась за огромным панорамным окном. Брат пускал слюни, когда Рин за локоть потащил его, хотя сам затормозил у прилавка с кинжалами в резных ножнах.

Поначалу я кусала губы и пыталась втянуть голову в плечи, боясь, что нас заметят. Меня успокаивало лишь то, что вокруг было много людей. Оставалось надеяться, что никто не обратит на нас внимание. К своему удивлению, в толпе тут и там я замечала Мраков: разносчиков, уборщиков или ремонтников. На одной из площадей, которую мы проходили, мальчишка размахивал листами бумаг, зажатых в руке с меткой.

— Последние сводки с биржи. Актуальные котировки.

На моих глазах к нему подошел купец, бросил монету и взял лист, даже не взглянув на клеймо. Это вдохновляло. Но я все равно не осмелилась бы обратиться к кому-то из местных, поэтому попросила Рина узнать дорогу к «Хрустальной голубке». Он нехотя обратился к прохожему. Слов в гомоне толпы я не разобрала, но увидела, как мужчина хмыкнул и указал направление.

Идти пришлось еще полчаса — сквозь гудящую толпу, снующих посыльных, крики зазывал ресторанов и гостиниц. Я спотыкалась о тележки и булыжники мостовой, пару раз Рин даже придерживал меня за руку, чтобы я не свалилась. Каким бы ярким и красочным ни был этот город, мне хотелось просто лечь и уснуть. Все окружающее слилось в одно большое мигающее пятно. Лишь единожды я вынырнула из него — когда мы шли по мосту. По обеим его сторонам, закрывая вид на воду, выстроились ювелирные лавки. Освещенные теплым желтым светом витрины сверкали. Пропуская карету, я задержалась у одной лавки и успела оглядеть украшения. Здесь были искусно плетеные женские браслеты и массивные мужские перстни, диадемы и серьги. Но ни одного такого же утонченного, элегантного и искусно выполненного, как кулон, купленный мной почти месяц назад.

Я хмыкнула. Тогда мне казалось, что это самое главное событие в моей жизни — я позволила себе получить, пусть и обманом, самую прекрасную вещь в мире. Сколько всего произошло с тех пор. И несмотря на то, что жизнь моя перевернулась с ног на голову, одно осталось неизменным — мне все равно было некуда надеть украшение.

Я думала об этом, разглядывая затылок Рингольда. Его светлые волосы приобрели красноватый оттенок. Я огляделась — в окнах домов на улице, куда мы вышли, светились красные фонари. Здесь не было лавок и витрин, лишь постоялые дворы и игорные дома. Из зданий доносились веселые крики и музыка.

— Милый, куда ты идешь? — из толпы вынырнула девушка в обтягивающем платье с блестками, и повисла на шее у Рингольда, словно они были знакомы всю жизнь.

— Эм, — он остановился и улыбнулся ей. — В «Хрустальную голубку». Не подскажешь, где это?

— Подскажу… Подскажу, что идти туда не надо. Второсортное заведеньице, тебе там не понравится, — девушка уже прильнула к нему всем телом.

Рингольд медленно расцепил ее руки.

— Я все-таки пойду, красавица. Это прямо?

— Ну и дурак!

Девушка также быстро исчезла, не указав направления. Зато с другой стороны возникла еще одна.

— Привет, кучерявенький, — и она схватила светлую кудрю Курта и потянула. Брат засмеялся. Совершенно по-кретински.

Мне стало не по себе. Я огляделась. На крыльцах зданий, освященных красными фонарями, стояли девушки в кричаще-красивых платьях: с перьями, блестками и глубокими декольте. Они смеялись, запрокидывая головы, махали прохожим, а мужчинам спешили предложить бокал и тут же пытались завести их внутрь. Курт, притормозил у одного из заведений, с радостью принял фужер, но встретив мой взгляд, замялся. Потом схватил второй и протянул мне. Я не собиралась пить, чтобы там ни было, но толпа уже теснила нас дальше. Так бокал и остался в моей руке, а я утомленная долгой дорогой, сделала несколько освежающих глотков.

— Пришли! — заявил Рин.

Он остановился у одного из зданий, чрезмерно веселые и красивые девушки на крыльце тут же поманили Курта и Рина и распахнули перед ними двери.

«Хрустальная голубка» оказалась очень буйной птицей. Под высоким потолком горела огромная хрустальная люстра — под определенным углом, ее огни действительно складывались в силуэт птицы. Звуки, запахи, краски, улиц Аккада не шли ни в какое сравнение с тем, что было внутри постоялого двора. Половину огромного зала занимали столы, где гости ужинали, на второй половине — играли в карты и кости. Судя по крикам разочарования и радости, ставки были немаленькими. В противоположных концах зала сразу на двух сценах музыканты исполняли разные мелодии, пытаясь переиграть друг друга, отчего нельзя было расслышать ни один из мотивов. Зато можно было расслышать женский смех — он разносился буквально отовсюду: между столами в обеих половинах зала лавировали девушки в ярких платьях. Они то останавливались перед гостями, то проходили у них за спиной, ероша волосы. У меня на глаза одна и вовсе уселась на колени к мужчине и обвила его шею руками. Тут я все поняла и поперхнулась воздухом.

— Мальчики, чего желаете: поиграть, перекусить или отдохнуть наверху? — к нам подплыла девушка в платье из перьев.

Я моргнула — нет, мне не показалось, — на плече нее была голова лебедя. Я очень надеялась, что поддельная. Выглядело, с одной стороны, жутко, с другой, — впечатляюще. Казалось, что все ее белое платья — тело благородной птицы.

— Красавица, кто у вас тут главный? Нам бы с ним поговорить, — Рин приобнял девушку-лебедь за талию.

Кажется, тут у него все красавицы. Я сделала большой глоток из бокала. Меня так ни разу не называл. Даже в шутку. Я удивилась сама себе и закашлялась. Разве он должен? Разве я этого жду?

Лебедь, тем временем, хмыкнула и уплыла куда-то в сторону. На ее месте оказалась высокая статная женщина с золотыми волосами и широко улыбнулась.

— Молодые люди? Я хозяйка заведения. Зовите меня просто Мадам. Что-то не так?

— О, все просто отлично, — Рин проследил взглядом за акробаткой, которая спустилась на тросе из под потолка на один из игорных столов. — Надеемся, так и будет. В одной хорошей книжке написано, что я и мои друзья могут рассчитывать здесь на радушный прием.

Он кивнул на руку Курта, что стоял рядом. Хозяйка заведения скосила взгляд, и улыбка тут же сошла с ее лица.

— Идите за мной, — Мадам развернулась и бросила через плечо.

Она повела нас вдоль стены, подальше от гостей и привела на кухню — темную и удивительно тихую длятакого места. Кроме нас там никого не было.

— Не то, что бы радушный, так, прием, — бросила Мадам, едва дверь закрылась.

Она вытащила из кармана платья небольшую связку ключей, быстро перебрала их и отделила один.

— Есть одна свободная комната, — она со стуком опустила ключ на стол.

— Нам подходит, — Рин протянул руку.

— Мы здесь не останемся! — вскрикнула я и удивилась громкости своего голоса.

Все трое обернулись на меня, отчего я смутилась и вцепилась пальцами обеих рук в ножку фужера. После этого выдохнула и с тихим звоном опустила бокал на стол, рядом с ключем.

— Мы не будем здесь ночевать. Это же публичный дом!

Женщина смерила меня взглядом. Странно, ростом, рыжеватыми волосами, манерой держаться она напомнила мне Криспину, только в слишком ярком красном платье с огромным количеством черного кружева.

— Мое заведение не достаточно хорошо для маленькой девочки-Мрака? Я тут доброе дело делаю! Себе в убыток, между прочим. Вижу, как нашему брату сложно пристроиться. Даю девочкам место, а вот такому сброду, как вы, иногда и ночлег. А они нос воротят! Публичный дом, видите ли, — она вдруг схватила меня за подбородок и подняла лицо к свету закопченной лампы. — Не бойся, на тебя ни один из клиентов не позарится.

Он резко убрала руку, царапнув при этом ногтем меня по подбородку. В глазах защипало, но я сжала зубы и одернула себя — радоваться должна! А про свою внешность я и так все знаю.

— Не нравятся условия, — хозяйка борделя кивнула на ключ, — проваливайте.

— Нам подходит, — повторил Рин.

Он скрестил руки на груди и хмуро смотрел на женщину в красном. Та же в ответ усмехнулась и обвела нас взглядом.

— Там одна кровать.

— Чур я… — Курт бросился было к ключу, но Рин ударил его по протянутой ладони и первым взял ключ.

— Лита там ляжет, — он не глядя протянул ключ мне. Смотрел же он на Мадам. — Неужели в таком большом… хм… постоялом дворе больше не найдется комнат?

— Найдется. Только там девочки работают. Можете остановиться там, если есть деньги на всю ночь.

— Оу, у меня нет денег, — протянул Курт и сделал жалобную гримасу.

Я же едва не задохнулась от возмущения и уставилась на брата. Он мой взгляд проигнорировал.

— Ну, или можете отработать, — продолжила мадам.

— Что делать? — Рин же хмурился.

Я открыла рот и уставилась теперь на него. Но он также меня проигнорировал.

— Вычистить конюшни, починить мебель поломанную, мешки с мукой и картошкой перетащить…

— Пойдет.

— Вот и славненько, — фальшиво улыбнулась Мадам. — А если что не устраивает, помните, я вам ничем не обязана, выход — знаете где.

И она вышла, оставив нас в пустой и темной кухне.

— Вот тебе и радушный прием. Это точно то место, что в книге написано? — Рин продолжал смотреть в закрывшуюся дверь. — И это так Мрак Мраку помогает, мда…

— У нее метки нет, вот она и думает, что лучше. Как интересно ей удалось Проверку пройти? Ее тоже Орден нашел и забрал, и она в пансионе жила? Почему тогда здесь оказалась? Интересно, что она умеет…

— Мы здесь не остаемся! — я отбросила ключ на стол.

Парни вздохнули. А Курт даже поморщился.

— Ты такая… такая…

— Какая? — огрызнулась я.

— Правильная до тошноты, вот!

Я цокнула языком и обернулась к Рину за поддержкой.

— Мы здесь просто переночуем и двинем дальше. Место как место, просто забей.

— Да как я забью, если они тут… там… — я махнула в сторону двери, но потом закрыла глаза рукой, не в силах сказать что-то большее от смущения.

— И что! — Курт тоже начал заводиться. — Представь себе, люди иногда такое делают. Ты бы знала, не будь такой занудой.

Я вскинула голову на брата, чувствуя, как щеки наливаются огнем от стыда, обиды и злости. Курт и сам понял, что ляпнул лишнего и попытался смягчить ситуацию.

— Ты бы хоть раз в жизни поцеловалась, тогда бы, тогда бы…

— Я целовалась!

— Ой, со Свеном не считается.

— Почему это не считается?

— Стоп, ты целовалась со Свеном? — Рин уставился на меня. — Ты же говорила, он ботаник. Никто не целуется с ботаниками.

— А кто еще бы с ней стал целоваться? — засмеялся Курт и уселся на стол, чтобы смотреть оттуда на меня свысока. — Она же Мрак.

— Как с сестрой разговариваешь! — Рин хлопнул Курта по спине, сбив со стола.

— Ой, она мне не родная, а так…

Губа у меня задрожала. Я сделала два шага и задрала голову, чтобы встретиться с Куртом взглядом.

— А с тобой никто не будет целоваться, потому что ты дурак!

Я понимала, что аргумент довольно слабый. Поэтому для убедительности пнула Курта в лодыжку. Он согнулся от боли, но мне было все равно, я схватила ключ и побежала в сторону зала. Через секунду меня вновь захватила музыка, смех и яркие огни. Я пересекла обеденную зону, протиснулась между игорными столами к лестнице. На площадке второго этажа обернулась. Что ж, Мадам была права, ни один гость даже не повернул головы в мою сторону. В дальнем конце зала Рин под командованием девушки-лебедя уже собирал стоявшие у стены стулья.

Один несносный эгоист, второй собирается ремонтом мебели расплатиться за ночь в борделе. Стоят друг друга. Видеть не хочу. Я бросилась вверх по лестнице к комнате. Захлопнув за собой дверь, я злорадно улыбнулась. И пускай! А я одна займу целую кровать и целую комнату, и просплю целую ночь. Вот только заснуть я смогла лишь ближе к рассвету — все из-за монотонных ударов о стену, скрипов и стонов в соседней комнате, а совсем не из-за душивших меня слез.