Леди предбальзаковского возраста, или Убойные приключения провинциалок

Анна Былинова (2024)

Серый провинциальный городок, в котором кроме заводов и фабрик ничего больше нет. Три молодые женщины бегут из этого городка в Санкт — Петербург. Каждая из них мечтает изменить свою жизнь. Соня хочет стать знаменитой писательницей. Динара — актрисой. А Маша просто бежит от сплетен и беспросветности. Все бы ничего, только эта троица ни дня не может прожить без приключений на пятую точку. «Леди предбальзаковского возраста, или убойные приключения провинциалок» — социальное драмеди о простых и наивных людях, ищущих свое счастье.

Глава 3. Жонглерша

По дороге в клуб мы заехали в цветочный магазин и купили букет из хризантем и ромашек, чтобы подарить Машке — Жонглёрше. Совсем с пустыми руками идти было бы нагло. Когда продавщица, перевязав упаковку розовой лентой, передала букет мне, я вдохнула дурманящий аромат цветов. Вместе с запахом в меня вошло лёгкое ощущение выходных и я поняла, что это уж и не так плохо — один раз позволить себе расслабиться и подарить ощущение праздника.

Расплатившись с таксистом, мы выпорхнули на ночную улицу. Справа светилась вывеска «Голос ночи», слева молчали грузные дома, погруженные в сон. Неоновые огни клуба звали и манили к себе.

Внутри, как и ожидалось, было шумно и многолюдно. Расфуфыренные девицы красиво тянули губками через трубочки веселящие напитки, делали селфи и стреляли глазками направо и налево. Парни в накрахмаленных рубашечках вальяжно развалились на диванах и, лениво жестикулируя руками, изображали альфа–самцов. На танцполе извивалась красотка в ярко-красном коротком платье, не обращая внимания на красноречивые взгляды парней за барной стойкой. Невидимый, но могущественный феромон витал в каждом углу, смешиваясь с облаком кальянного дыма и сладковатым запахом алкоголя.

Мы разделились, получили номерки в гардеробе и пошли искать Аню и Жонглёршу. Обеих мы увидели в дальнем углу за маленьким столиком. Я мысленно похвалила девчонок за выбор места: столик стоит обособленно, никто не снуёт рядом и вместе с тем оттуда прекрасно виден танцпол.

Мы подошли к ним. Со словами: — «С днём рождения! Будь счастлива», — я вручила Машке букет и представила Динару девчонкам. Машка — Жонглёрша, облачённая в простую белую майку и потёртые джинсы, протянула Динаре тонкую руку. Анька, наряженная в блестящую серебристую кофту и чёрную юбку, улыбнулась. На столике брутально «пузатилась» бутылка коньяка, стояла тарелка с мясной нарезкой, пара салатов, кола и стаканы.

— Серьёзный подход! — восхитилась я.

— Ну, а что? Мочу что ли цедить? — небрежно бросила Анька, мотнув головой в сторону соседнего столика, облепленного банками пива, — сейчас градус поднимем и плясать пойдём. Садитесь, девчонки.

— И то верно! — согласилась Динара. Машка сбегала до барной стойки и принесла два стакана и вазу для цветов, в которую бережно поставила букет. Анька разлила коньяк, плеснула колы, затем взяла свой стакан и потянулась с ним в центр стола.

— Ну, с днём рождения, Маша!..

Сияющая Машка протянула стакан.

— Спаси-ибо!

Чокнулись и выпили по глоточку.

Тут нарисовалась официантка в белой рубашечке и чёрных брюках с приборами и тарелками в руках. Я попросила меню, чтобы выбрать горячее.

Через час, когда все слегка захмелели и отяжелели от закусок, музыка вдруг грянула громче и ноги сами понесли на мигающий разноцветными огнями танцпол.

Потом, разгорячённые танцами, мы снова выпили и по прекрасной всеобщей традиции закономерно пришло время задушевных разговоров. Жонглёрша сложила локти на столе и наклонилась в мою сторону:

— Ты как-то говорила, что на заводе временно. Место потеплее где-то присмотрела?

Я отрицательно мотнула головой.

— Нет, я просто уезжаю в Питер.

Жонглёрша по-пацански присвистнула.

— Серьёзно? А с кем?

Я пожала плечами:

— Ни с кем, одна.

— Не страшно одной?

— Страшно, — призналась я и, перефразировав известную поговорку, сказала: — но, как говориться, собак бояться — по улицам не шляться. Ну вообще, у меня там подруга давно живёт, так что на первых порах поможет, я думаю.

Динара подпёрла рукой щеку и протяжно вздохнула:

— Соня, забери меня с собой в Питер. Ты не представляешь, как меня это все достало. Эта соседка, эти дети…

Я развела руками.

— Ну как же я тебя заберу? У тебя же семья.

— Это семья все жилы из меня вытянула, — зло выкрикнула Динара. — Вы знаете, сколько энергии могут высосать дети? Им все мало и мало! Им постоянно что-то нужно. Неужели это предел моей жизни — растить этих детей? А я ведь мечтала стать актрисой… Нет, я люблю своих детей, вы не подумайте. Но не настолько, чтобы свою жизнь на них положить. Я же в школе и пела, и танцевала, и в театре играла. Где это все? Они же… Они же мне высосали всю грудь!

При последней фразе Динара оттянула рубашку в районе груди:

— Понимаешь, Аня? У меня теперь даже сисек нет!

Аня усмехнулась:

— Понимаю. Так сосали, что у тебя глаза запали!

Жонглёрша бросила быстрый взгляд на лицо Динары и прыснула.

— Так зачем рожала — то, раз так тяжело? — задала пребанальнейший вопрос Аня. Динара пребанально ей ответила:

— Так кто — ж знал, что будет так тяжело? У тебя есть дети? Муж?

— Муж у меня умер четыре года назад, — дрогнувшим голосом сказала Аня.

Динара накрыла Анину руку своей и проговорила:

— Прости, я не знала. Соболезную тебе.

— Ничего страшного, я отпустила его, — успокоила ее Аня, — сын есть. Уже взрослый. В армии служит. Мне тоже было тяжело, когда он маленький был, но…

Динара, не дослушав, перебила:

— А у меня их три, понимаешь? Три маленьких дьявола! Представляешь, что они сегодня устроили?..

И она принялась в красках рассказывать Ане про минувшую выходку детей. Та сочувственно кивала. А Машка, улучив момент, наклонилась ко мне ещё ближе и, косясь на мамаш, кои моментально нашли общий язык, сказала:

— Слушай, а ты можешь меня с собой взять?

— С собой?

— Ага, — кивнула она.

— А почему ты хочешь со мной поехать?

— Я кроме этого города больше нигде не была, — призналась она. — А хочется посмотреть, как там люди живут… в других городах. Да и здесь мне в будущем ничего не светит, как пить дать. Вот я и подумала, раз ты одна едешь, может быть захочешь себе в напарницы кого-нибудь, а? Вместе же веселее?

— А скучать не будешь по родному городу?

— Ни любви, ни тоски, ни жалости, — изрекла она.

Машка выжидающе смотрела на меня своими повлажневшими от коньяка синими глазами, в коих плескалась странная решимость. Я пожала плечами и согласилась:

— Ну раз так, то поехали!

По-детски узкое лицо Жонглёрши просияло. Она схватила мою руку и крепко пожала ее.

Тут же бурный словесный поток Динары, выливаемый на Аньку, прекратился, и взгляд многодетной матери впечатался в меня.

— Я что-то не поняла! То есть меня ты брать не хочешь, а её с лёгкостью согласилась? — Динара перевела взгляд на Аню, — Вот, погляди! Вот так — нас, матерей и ущемляют!

— Да никто тебя не ущемляет, — улыбнулась я. — Хочешь — поехали! Только что Вадик скажет.

— А пусть попробует что-нибудь сказать! Я итак девять лет жизни на них всех положила. Довольно! Пора и мне пожить! Решено, я еду с вами. Аня, а ты?

— На кой мне Питер? — открестилась Анька.

Я только присвистнула тому, как быстро образовалась компания для поездки в Питер. Хотя с Динарой ещё не ясно, это сейчас она под алкоголем так уверена, что сможет оставить детей и рвануть со мной в другой город. Завтра будет думать совершенно по-другому. Машка — Жонглёрша, напротив, рассказывая про то, как ей удобно работать на заводе, лукавила или обманывала саму себя. Теперь стало ясно, что в глубине души она хочет изменений и дело даже не в том, что она хочет в Питер. Расскажи я ей о том, что собираюсь к примеру в Якутию, то она бы попросилась и туда. Все дело в том, что Машка производила впечатление человека лёгкого на подъём — такие за любой кипиш, главное, чтоб в весёлой компании.

— А сколько тебе лет? — спросила зачем-то я.

— Двадцать шесть, — улыбнулась Машка сточенными зубками.

Динара переключила внимание на Жонглёршу «по особой творческой привычке», заведённой ею за год учёбы в институте. Суть этой привычки заключается в том, что каждый человек это потенциальный герой твоей истории, твоего фильма. Динара знакомится с людьми слепо, как котёнок, вытягивая из них биографию, привычки, увлечения.

Жонглёрша с готовностью принялась рассказывать о себе. Оказалось, что она детдомовская. Попала в детдом прямиком из дома малютки, когда мать отказалась от неё при рождении. «Кукушку эту, — как выразилась Машка, — я так никогда не видела и видеть не желаю».

После детдома встал вопрос жилья и Машку определили на Химический завод уборщицей, в собственности у которого находилось общежитие для сотрудников. Машке выделили комнату и обеспечили работой с повышенным из-за вредности окладом. Вроде бы социально жизнь удалась — работа есть, жилье есть, живи на здоровье и подыскивай на выходных мужа, однако вскоре у Машки начались проблемы со здоровьем. Сначала ни с того ни с сего возник кашель, затем начали болеть зубы. Машка расценила эти симптомы, как последствия работы вблизи химических реагентов и, не долго думая, уволилась. Проработала она, по её словам, три года. И на следующий день после увольнения в комнату к ней нагрянули завхоз и комендант общежития с постановлением о выселении уволенной по собственному желанию Смирновой М.Г. и популярно объяснили, что она должна съехать в течении недели. Машка пошла в администрацию по детдомовской прописке с вопросом: где, мол, ей теперь жить. На что работница администрации развела руками: — "Вам, Мария Григорьевна, было предоставлено жилье на основании трудового договора, в котором было чётко прописано, что чтобы жилье перешло в вашу собственность, вы должны были отработать на заводе положенные пятнадцать лет, это не так уж и много и не так уж и плохо — иметь своё жилье в наше время и работу, а теперь, коль этот вариант провалился, нужно собирать справки и вставать в очередь".

Машка ушла, понуро опустив голову, потом всё-таки взяла себя в руки, собрала какие надо справки и официально встала в очередь на бесплатное жилье, положенное ей как сироте.

Вскоре она нашла комнату и устроилась в аутсорсинговое агентство, которое ежедневно отправляло её на разные заводы города в зависимости от того, где была потребность в дополнительных работниках. Кашель со временем прошёл, спасибо молодому организму, но зубы стали нещадно гнить.

Душещипательная история Жонглёрши мне быстро наскучила и мне захотелось другого общения, более приятного и таинственного. Я разблокировала телефон и набрала сообщение:

«Доброй ночи! Спишь?»

Ответ прилетел спустя минуту.

«Привет)) Нет, я тут немного поработал: записал пару интересных вещей. Хочешь послушать?»

Ещё неделю назад Женя рассказал, что он иногда играет на гитаре и пишет собственную музыку. Конечно же мне хотелось послушать.

«Хочу. Только послушаю завтра, ладно?))»

«Договорились) А ты чем занята, почему так поздно не спишь?»

«С девчонками в клубе.»

«Оу! Это хорошо. Но будь аккуратнее))»

«Конечно) Что насчёт фото, ты помнишь?»

«Я предпочитаю вживую встретиться и посмотреть друг на друга. Так ведь гораздо интереснее, не думаешь? Тем более, твоё фото не прошу, чтоб было честно)))»

На моего пьяного хорька нахлынула обида и я написала:

«То, что ты не просишь фото, это больше удручает, чем радует. Складывается впечатление, что тебе не интересно, как я выгляжу и вообще… наша переписка»

«Что ты? Софья, ты не права! Конечно же мне интересно как ты выглядишь! И я глубоко привязался к нашему ежедневному общению, просто я вот такой: хочу чтобы мы понравились друг другу не по внешности, а по внутреннему миру. Ну, если тебя удручает то, что мы не обменялись фотками, то хорошо. Я согласен. Давай завтра и обменяемся.»

«Отлично. Завтра жду фото»

Из переписки в клубный угар меня вернула Аня.

— Соня, ты с нами?

Я кивнула.

— Идём, покурим! — махнула она рукой, — а то ты совсем взгрустнула.

Я пожала плечами, мол, нет, мне совсем не скучно, но Аня уже встала и ожидая меня, разглядывала танцующих.

Холод улицы мгновенно заставил меня собраться. Голова прояснилась.

–Слушай, насчёт Машки… Ты действительно хочешь её с собой взять? — вдруг спросила подруга. Я стряхнула пепел, но тот вцепился в уголёк и почему — то не упал. Я щёлкнула пальцем по сигарете — пепел упал, прихватив с собой и уголёк. Конец сигареты некрасиво чернел и немного дымился. Выругавшись, я поднесла зажигалку с окурку.

— А почему нет? Вдвоём ведь проще и квартиру снимать, да и вообще…

— Конечно дело твоё, я просто хотела предупредить. — пожала плечами Анька. Нервно оглянулась на дверь, словно желая удостовериться, что никто не подслушивает и вдруг совершенно неопределённо сказала: — В общем, мне кажется она какая-то мутная эта Маша.

На Анькино красивое и скорбное лицо легла серая тень и дело было даже не в том, что на улице ночь, а в том, что она сейчас о чем-то крепко задумалась. Почувствовав мой взгляд, она отвернулась и стала зачем-то смотреть в темноту. Я проследила за её взглядом и наткнулась на чёрный трёхэтажный дом — на вид он был скучным, света там не было, очевидно, что обитатели спали. И в этот момент у меня мелькнула мысль, что Анька лукавит, что-то не договаривает и, скорее всего, жалеет, что завела этот разговор.

Конец ознакомительного фрагмента.