Хорошо в краю родном: пахнет сеном и говном

Анна Белик (2024)

Серия юмористических рассказов о коте Вилли (Вильгельме), его хозяйке Наташе и других обитателях поселка Луговое.

Здравствуй, дедушка мороз!

Наступило 31 декабря, дух праздника витал в воздухе, вызывая у жителей Лугового чувство радостного предвкушения. Никита и Даша развесили носки для подарков над камином и закончили наряжать стоявшую рядом двухметровую елку. Даша обвела гостиную взглядом и остановилась на камине, который напоминал холодную каменную глыбу с черным от сажи ртом.

— Надо его зажечь, — сказала она.

— Ага… — ответил Никита, но в его голосе звучала лень, — отдохнем и сделаем.

Сказав это, он повернул ручку заслонки камина, после чего устало опустился на ковер, вытянул ноги и откинул корпус назад, опираясь на руки. Даша села рядом в позе по-турецки.

Камин по праву считался бесполезной достопримечательностью дома. Его сначала иронично называли «Эта конструкция», а после того, как Даша спросила: «Его название нельзя произносить, что ли?», камин начали именовать «Тот, кого нельзя называть», потом — «Волан-де-Морт», а после — просто Володька.

Наташа с детства мечтала о доме с камином — о том, что она, как Шерлок Холмс, будет по вечерам сидеть у огня в кресле-качалке и читать газеты. Но в старом маленьком домике Наташиных родителей была только печь-груба, мало напоминающая камин. Когда Наташа обзавелась земельным участком в новой части поселка, и решила, что построит на нем просторный и благоустроенный дом, она вспомнила о своей детской мечте о камине.

Архитектор отговаривал Наташу как мог, предлагал сделать современный электрокамин или вовсе его имитацию, но хозяйка будущего дома была непреклонна — только настоящий аутентичный камин.

Архитектор сдался и подготовил проект, в соответствии с которым камин размещался у стены в гостиной, а на втором этаже над камином располагалась небольшая терраса, на которую можно было выйти из коридора второго этажа. Труба дымохода выходила на эту террасу. Благодаря такому решению доступ к трубе получался удобным, а сама труба — короткой и широкой, поэтому ее можно было относительно легко чистить.

Наташа одобрила проект, и дом ее мечты был построен. Летом на террасу выносили два столика и стулья, и по вечерам отдыхали там, любуясь закатом. По факту это было единственной пользой от существования камина Володьки — живого свидетельства того, что не все детские мечты следует воплощать в реальность во взрослой жизни. Володьку зажигали редко, в основном, чтобы впечатлить друзей. Копоти от камина было много, а тепла — мало. Да и не требовалось каминное тепло — в доме установили современную систему отопления.

Уставшие дети смотрели на камин.

— А представь, что из камина вываливается Дед Мороз, — сказала Даша и захихикала.

— Ага, такой настоящий — в красном халате, с большим пузом и с мешком подарков, — поддакнул Никита.

— Точно! — ответила Даша.

— Только это вроде не Дед Мороз, а Санта Клаус. Хотя… какая разница?

— Да, представь, как круто было бы!

Дети засмеялись.

Тем временем по заснеженной улице шел Славик. По следам грязи на куртке можно было догадаться, что он недавно спал в придорожной канаве, а заношенные еще отцовские валенки были ярким напоминанием того, что покупка одежды стояла в приоритетах Славика далеко не на первом месте. Аромат, который источали вещи и тело Славика, свидетельствовал о том, что гигиенические процедуры у него тоже не в приоритете.

Время перевалило за полдень, а Славик еще не похмелился и не позавтракал. Он мучился от сильной головной боли и чувства тотального одиночества. Никто его не любит, никто ему не нальет. Славик раскинул руки в стороны, позволяя снежинкам падать на его ладони, запрокинул голову назад и начал громко декламировать грустные стихи собственного сочинения.

Идиллию прервал резкий и оглушительный сигнал автомобиля.

— Вали с проезжей части, Есенин недоделанный! — прокричала из автомобиля Марина — местная гламурная красотка, подруга Наташи.

У Славика заплелись ноги от неожиданности, и он чуть не упал, но все-таки смог удержаться в вертикальном положении и доковылять до обочины. Машина медленно проехала мимо него, сминая свежевыпавший снег. «К Наташке бухать поехала» — с завистью подумал Славик. Он помнил Маринку и Наташку прыщавыми школьницами, а теперь… «Дома понастроили, машины понакупили. Откуда у них столько денег?»

Чувствуя себя выброшенным не только на обочину дороги, но и на обочину жизни, Славик продолжал ковылять куда глаза глядят, пока не поравнялся с домом Наташи. Еще издалека он услышал женские голоса, а когда подошел ближе, то увидел, что на террасе второго этажа курят Наташка и Маринка и обсуждают подготовку к ночным гуляниям. Рядом стоит пластиковый стол, а на нем судочки с салатами и холодными закусками. Видимо, в холодильнике не хватило места для еды, и часть приготовленного вынесли на террасу.

«Да… серьезная пьянка намечается. Полдеревни припрется» — с раздражением подумал Славик, ведь его на этот праздник жизни не позвали. Он спрятался за соседским угольным сараем в ожидании того, что Наташка с Маринкой докурят и уйдут с террасы.

Славик был местной знаменитостью, а точнее — местным юродивым. В детстве он учился с Наташей в одном классе, и она помнила его милым, добрым и обаятельным мальчиком, который писал стихи и пытался быть рыцарем для девочек. После окончания школы он поступил на филологический факультет и уехал в город, там познакомился с девушкой и женился.

Жизнь начиналась хорошо, но в какой-то момент все пошло не так. Сначала у Славика появилось легкое недовольство тем, что преподаватели и коллеги-студенты недостаточно высоко оценивают его поэтический талант, а потом добавилось раздражение из-за того, что учебная программа перегружена неинтересными материалами. Да еще и дома жена пилит на тему «помоги по дому», «заработай денег»…

У Славика начало зреть раздражение на мир, он все реже ходил на учебу и все меньше уделял внимания жене, большую часть времени лежал на диване, уставившись в потолок, и мечтал. Мечтал о поэтической славе, о легкой и интересной жизни, о сказочных мирах… Закончилось все тем, что сначала его отчислили из института за неуспеваемость, а потом жена подала на развод и выгнала его.

Славик вернулся в родную деревню разбитым и погасшим. Мать пыталась поддерживать его, но он все так же лежал на диване и жаловался, что люди не понимают глубину его таланта. А потом к лежанию на диване добавилось сидение за столом с бутылкой. И чем дальше — тем больше. Славик периодически перебивался небольшими подработками — кому-нибудь картошку выкопает, компостную кучу соберет, сено перевезет… Но большую часть времени и жил, и пил на зарплату, а потом — на пенсию матери.

Напившись, Славик любил слоняться по деревне, декламируя свои стихи и проклиная жестокий мир. В конце концов, он заваливался в какую-нибудь канаву и там засыпал. Через время его находила мать и ценой долгих уговоров уводила домой. Впрочем, в какой-то момент она от этого устала, и позволила Славику спать где он хочет, кроме, конечно, случаев сильной непогоды, когда такая привычка могла стоить сыну жизни.

Славик был человеком компанейским, и, что удивительно, вполне интересным в общении, обаятельным и эрудированным, но только когда относительно трезв, а такое случалось все реже. Поэтому постепенно круг общения Славика сужался, пока совсем не иссяк.

Сильнее всего Славик ощущал свое одиночество в праздники, когда все гуляли, а он оставался один. И он развлекал себя как мог. Например, в день ВДВ решил последовать традиции и искупаться в фонтане. Но в Луговом фонтана не было, зато на перекрестке недалеко от магазина располагалась огромная лужа. Перекресток находился в низине, туда стекала вся дождевая вода, образуя на обочине огромную лужу, которая почти никогда не высыхала.

Славик в отцовской застиранной тельняшке и с чекушкой водки пришел к перекрестку, сиганул в лужу и начал громко кричать: «За ВДВ!», отхлебывая после каждого крика по глотку огненной жидкости и кувыркаясь в грязи. Ни в каких ВДВ, разумеется, Славик не служил, и вообще нигде не служил — мать заблаговременно откупила сыночку-корзиночку от военной службы. Выпив всю чекушку, Славик со всей силы стукнул себя бутылкой по голове. Бутылка не разбилась, но оставила на голове большую шишку, Славик завыл от боли.

Услышав, что у перекрестка творится непотребство, на улицу вышел живший в соседнем дворе отставной военный Михалыч. Он сурово и осуждающе посмотрел на Славика. Михалыч много раз пытался воспитывать «непутевого», стыдить за то, что тот сидит на шее у пожилой матери, даже пытался найти ему работу, но все было без толку.

— Отставить! — скомандовал он Славику суровым голосом, — Прекратить безобразие! Вылезай и не позорься!

— Здравия желаю, товарищ лейтенант… или капитан… или генерал… или кто вы там! — ответил Славик пьяным голосом и засмеялся.

Михалыч нахмурился еще сильнее. За то время, которое продолжалось шоу Славика, к перекрестку стянулось больше десятка зевак. Некоторые из них начали задирать Славика, тот огрызался, возникла перебранка. Из располагавшегося рядом полицейского участка вышел местный участковый Николаич, и понял, что ситуация требует его вмешательства. В первый момент он застыл в растерянности — надо бы Славика увести в обезьянник в назидательных целях, но перспектива убирать камеру после мокрого и грязного Славика ему совсем не нравилась.

Собравшись с духом, он потребовал, чтобы Славик убирался по добру по здорову, а когда тот отказался, выволок его из лужи, пару раз пригрозив дубинкой. Михалыч ему помогал.

Участок представлял собой комнату квадратов 30, которая находилась в здании, где также располагался фельдшерско-акушерский пункт. В комнате можно было увидеть рабочий стол участкового, стол и стулья для посетителей, а также камеру — клетку площадью в несколько метров, с кушеткой и помойным ведром внутри.

Николаич и Михалыч втащили в участок сопротивляющегося Славика, запихнули в камеру и закрыли.

— Выпустите! — начал вопить Славик, пытаясь руками расшатать прутья.

Но Николаич как будто не замечал этого.

— Михалыч, присаживайся, — сказал он, и указал Михалычу на стул рядом со своим рабочим столом, — Твой праздник сегодня, надо отметить.

Михалыч сел. Николаич выше в коридор, а через несколько минут вернулся с тарелками, двумя стопками, ножом, чекушкой, кольцом копченой колбасы и солеными огурцами. Он все это поставил на стол, быстро нарезал на тарелках колбасу и огурцы, и наполнил чекушки.

— Ну что, Михалыч, за ВДВ?! — сказал он и протянул руку со стопкой к Михалычу.

Тот взял вторую стопку.

— За ВДВ! — чокнулся с Николаичем, они синхронно выпили залпом и закусили колбасой.

— И мне! И мне налейте! — закричал Славик, отчаянно дергая прутья руками, — За ВДВ налейте!

— Заткнись, Славик, — ответил Николаич, но Славик не унимался. Выпивающие пытались делать вид, что не замечают его, но это было сложно — чем активнее они игнорировали Славика, тем громче он вопил.

Наконец Николаич встал, взял ключи от камеры и двинулся в сторону Славика. Тот обрадовался, думая, что ему наконец-то нальют, но Николаич схватил его за шиворот, вышвырнул на улицу и закрыл участок изнутри.

— Пустите обратно! — начал кричать Славик, царапая ногтями обшарпанную деревянную дверь, — Хочу в тюрьму! Налейте!

Но ему никто не открыл, и в итоге, устав кричать, Славик с грустным видом поковылял домой.

Наташка и Маринка докурили и зашли в дом. Славик довольно потер ручки и вышел из-за сарая, но перед ним возникло внезапное препятствие — двухметровый глухой забор вокруг участка Наташки. Славик не растерялся — он вспомнил, что у соседей нет забора со стороны огорода, а рядом с туалетом располагается не закрывающийся сарай с инструментами.

Славик тихонько прокрался по скрипучему снегу к сараю и приоткрыл дверь. Она предательски скрипнула. Казалось, что этот скрип должна услышать вся деревня, но, к счастью, никто не услышал. Славик зашел в сарай и обнаружил там старую деревянную лестницу. Он потряс ее, проверяя на прочность. Некоторые перекладины зашатались, но Славик решил, что в целом лестница должна его выдержать.

Так же бесшумно он вернулся к Наташкиному забору, приставил к нему лестницу, забрался наверх, перекинул лестницу на другую сторону и быстро спустился. Нижняя перекладина лестницы отвалилась, когда Славик на нее наступил, но, к счастью, герой не пострадал. А, главное, не издал ни звука.

Теперь главное было, чтобы Наташка и ее гости не заметили его до окончания «операции». Славик приставил лестницу к стене таким образом, чтобы с ее верхней перекладины можно было залезть на террасу, и поднялся вверх.

И вот момент торжества! Славик стоит на террасе, а перед ним… блюдо с бутербродами с икрой, ведро с Оливье, поднос с колбасными и сырными нарезками, миска с салатом из крабовых палочек, и… Славик не мог не узнать этот потрясающий лиловый оттенок! И вид сбоку просто потрясал воображение… этот градиент светло-желтого, серебристого, оранжевого и лилового… Красота неописуемая! Славик схватил пластиковый судок с селедкой под шубой, поднес к лицу и вдохнул аромат.

— Ах… Красота! — с восторгом прошептал он.

Рядом лежали упаковки с пластиковыми ложками, вилками и ножами. Славик поставил судок на стол, схватил пакет с ложками и жадно разорвал его. Ложки рассыпались по свежевыпавшему снегу, но одну Славик успел поймать. Он довольно улыбнулся и снова поднял судок.

Куда бы пристроиться? Стол на террасе стоял, а вот стульев не было. Торчала только кирпичная труба дымохода. Славик присел на край трубы, снял крышку с судочка и начал жадно есть салат.

Он так увлекся, что не заметил, как слегка покачнулся. А потом еще раз. Славик расставил руки в стороны, пытаясь вернуть себе устойчивое положение, но не смог удержаться, и в следующую секунду он уже летел в темную бездну.

Мирный отдых Никиты и Даши прервал страшный грохот, а потом из камина повалило облако сажи. Через пару секунд, когда сажа рассеялась, дети увидели в камине нечто большое и шевелящееся.

Существо с трудом сделало шаг в комнату и попыталось выпрямиться. Теперь в нем можно было опознать человека. Его лицо и одежда были в саже, поэтому Никита и Даша не поняли, кто это, пока человек не начал громко материться. Голос местной поэтической звезды сложно было спутать с чьим-то еще.

Пока дети пытались оправиться от шока, Джек, дремавший на своем собачьем лежаке, увидел незваного гостя и вспомнил, что он — охранник дома, а потому быстро вскочил, с грозным рыком пронесся по комнате и вцепился зубами Славику в ягодицу.

— Паршивая псина! — завопил Славик, пытаясь оттолкнуть Джека, но тот только сильнее впивался зубами в мягкое место.

— Вот и Дед Мороз пожаловал, — сказал, наконец, Никита, все еще изумленно глядя на гостя — Через камин, как в сказке…

— Славка, какого хрена? — произнесла Даша.

— Для тебя — Вячеслав Анатольевич! — процедил сквозь зубы Славик.

— Чёёёё? — ответила Даша и презрительно поморщила нос.

В этот момент на шум вбежали Наташа и Марина, а также только что пришедший, раскрасневшийся с мороза Сережа-Дистрофик с двумя большими тортами в руках. «Куда ему торты есть? — подумал Славик, — И так ни в одну дверь не пролазит».

— Что здесь происходит??? — изумленно воскликнула Наташа, и добавила еще несколько крепких слов, глядя на грязного и стонущего от боли Славика, а также на разлетевшиеся по всей комнате куски селедки под шубой.

Впрочем, ответ и так был очевиден.

Следующее, что помнит Славик — в руках у Дистрофика уже не торты, а шиворот Славика, и они оба стремительно летят к выходу. А потом — резкий толчок и вкус холодного снега. И голос Наташки с нецензурной бранью.

Славик сел на снегу и… заплакал. Все знали, что он любит драму, но сейчас Славик был искренен. Ему стало невыносимо жаль себя — никому не нужный, ворующий салат у соседей, выброшенный в снег как мешок с мусором.

— Ну, начинается… — сказала Маринка, закатив глаза и скрестив руки на груди. Но потом все затихли. Они как будто почувствовали, что Славик не играет. Всем стало неловко и по-своему жаль дурака, лентяя и алкоголика, но где-то глубоко в душе неплохого человека.

Наташка зашла в дом, а через время вышла с небольшим пакетом. Славик за это время успел подняться на ноги, и начал балансировать руками, чтобы удержать равновесие.

— Слушай, Славка, — сказала Наташа, протягивая пакет, — Я добрая в честь праздника. Тут чекушка и половина копченой курицы для тебя. А для твоей матери маффин и шоколадный Дед Мороз. Для матери, не для тебя, понял? — на последней фразе Наташа повысила голос и в нем появились нотки строгости.

Славик согласно кивнул.

— И не забудь вернуть лестницу к соседям в сарай.

Славик снова кивнул.

— Мы вечером будем запускать фейерверки. Можешь прийти посмотреть, если захочешь. Только вымытый и в чистой одежде, иначе не пущу во двор.

Славик расплылся в счастливой улыбке. Конечно, он придет! И фейерверк покажут, и накормят, да и рюмочку нальют. Как не прийти? Вот выпьет с матерью бокал шампанского, она потом спать пойдет, а он — бегом к Наташке!

Славик летел домой счастливый, а Никита и Даша тем временем рассказывали в поселковом чате о том, как в их камин залетел настоящий Санта. И выкладывали фотки. Лидерами по лайкам стали фотографии «Славик и Джек» и «Славик с чекушкой». А еще Славик победил в голосовалке «Мистер Новый Год».